Под луною полною

В глухой деревушке жили дед да баба. Тихо, однообразно, от зорьки утренней до зорьки вечерней, день за днем, год за годом… А в один ясный день в избу заглянуло солнышко, стало светло и радостно: то долгожданная внучка Аннушка приехала погостить издалека.

Умная, веселая, по дому порхала, песенки пела, с бабой пирожки лепила, с дедом в лес по грибы да ягоды ходила. И так весело зажили старики, будто в избе их сад зацвел, ручейки зажурчали и птицы запели!

Да объявилась тут в деревне старуха. В лохмотьях, волосы косматые, нос крючком. Бормочет, клюкой потрясает. Растревожилась вся деревня: взвыли собаки, птица гоготала, кудахтала. Следом шли дети, смеялись, дразнили. А как свернула она к болоту, враз отступили: место было «дурное».

Обернулась старая к детворе, рот беззубый оскалила:

- Забоялась трава сорная… Живете тут, а того не знаете, там... – она показала клюкой в сторону горы, – под замком чудо невиданное, неслыханное! Птица розовая! Кто коснется ее, тому служить станет! Власть над всякой живой тварью подаст, да сокровищ не меряно!

Старуха оглядела притихшую детвору.

- Хода к птице нет… триста лет уж ворожу-гадаю, как болото одолеть. Да пришло время, вижу…

Взгляд из-под дремучих бровей остановился на Аннушке. Девочка со светлой кожей выделялась среди других загорелых и насмешливых. Ротик приоткрыт, глаза полны любопытства и страха. Впилась в нее ведьма взглядом безумным. Глаза сверкали, испепеляли. А как оцепенение спало, пот со лба вытерла, ртом беззубым улыбнулась и пошла прочь.

Аннушка пришла домой грустная. Не порхала, не пела, как прежде. Стали дед с бабой допытываться… Та влезла на печь, занавеску задернула. Всю ночь старики не сомкнули глаз, слышали, как девочка по горнице мечется. Чуть свет заглянули, внучка встретила их взглядом колючим.

- Я хочу розовую птицу! – и завизжала, как резаная. - Хочу розовую птицу!

Испугались дед с бабой. Такой еще не видели Аннушку. Ногами топает, кулаками потрясает, птицу требует. Потеряли старики покой. Все мысли передумали, все слезы выплакали. А как внучка перебила посуду всю, да подушки выпотрошила, решились поклониться силе неведомой.

Ночью темною, под луною полною шли старики к горе розовой. Так звалась она, а была вся черная и болотом грозным окольцована. Луна шаром над горой висит, чертовщина на каждом шагу мерещится. Два сердца стучат, ровно два молотка. Ухнула сова болотная, под ногами чавкнуло… Вздрогнули старики, прижались друг к другу. Задышало болото, захрюкало… не ступала еще так близко нога человечья.

- Слышь… - едва подал голос дед. – Розова хозяюшка, не прогневайся…

Затаилась топь, булькнула то в одном месте, то в другом…

- Внученька наша… - робко вступила в очередь свою баба, - занемогла, птицею розовою бредит. Требует то, о чем не ведаем.

Стояли на коленях две скрюченные фигурки и молили о помощи неведомо кого. Да услышаны были: голос добрый с горы ответил им:

- Завтра в полночь приведите девочку… воротитесь за ней по третьей луне.

Побрели старики обратно домой, унося на сердце камень тяжелый… как кровинушку свою в месте гиблом одну оставить. Всю ночь и день следующий весточки ждали, да откуда было ей взяться.

Явилась полночь. Делать было нечего… Поманили Аннушку птицей розовою, привели куда голос велел. Обняли внучку, поклонились моля о пощаде и, обливаясь слезами, воротились домой.

Осталась девочка одна. Пока думала, как быть, куда ступить… свет лунный по болоту, да к ее ногам дорожкой подкатился. Побежала по ней девочка безо всякого страха. А болото тут всколыхнулось, дух человечий до тошноты вывернул, закашлялась дремучая масса, пузырями зловонными расплевалась. Откуда ни возьмись и старуха из тени выползла. Глазом хитрым дитя спровадила и довольно рука об руку потерла.

Заступила девочка на гору черную и не заметила, как открылось чудо белое: ангел ее видим стал! Отмахнулась она от «назойливого», исподлобья гору смерила, на луну угрожающе глянула.

- Ну?.. Где розовая птица? Показывай!

Зазвенело эхо по склонам каменным, тишину растревожило. Пробудилась чертовщина тут, поднялась: затрясла гору черную, добела луну раскалила. Все кругом гудело-стонало, колдовское пространство раздваивало. Со скрипом гора гнала от себя тень черную, от луны отделялась сторона оборотная. Испугалась девочка. Изнутри ее распирало, зуб, от тряски, на зуб не попадал. И голос услыхала:

- Терпи… Здесь на полной луне всякая светлая плоть изгоняет темную.

Потом холодным покрылось тело девочки, что-то злобное, рычащее нехотя изошло из нее. Пригляделась, да отпрянула: рыло черное с пятачком и глазки из-под шерсти острые, злющие. Содрогнулась Аннушка от мерзости той. А под ней, глядь – ангел белый. Сгребла нечисть ангела, впилась зубами и давай терзать. Закричала девочка, на помощь бросилась, а взяться не за что… без плоти были.

Вдруг гора озарилась светом розовым. Вскинулся бес. Подняла голову девочка. Наверху в клетке золотой птица сияла. Затрепетали два сердца при виде чуда. Враз надулись жилы бесовы, в пружину тело уложилось и взлетело, да за хвост его удержал ангел белокрылый. Увидела то Аннушка и к птице диковинной, не мешкая кинулась.

Сердечко ее стучало, изо всех сил поспешала. Позади бес рычал, от ангела отбивался. А после услышала за спиной сопенье его и увидела - руки волосатые с когтями безобразными птицу накрывают. Потянулась Аннушка что было мочи, из-под беса клетку выхватила, подняла над собою. Взвыла нечисть, зубами заскрежетала.

А птица светом розовым сияла и красива была необыкновенно. Взгляд царственный. Перышки на головке короной уложены. Оперенье - цвета светлой розы. На лапках чулочки из пуха нежного. Любовалась девочка. А нечисть скулила, обволакивала тело ее, пальцы черные к клетке подбирала. Испугалась Аннушка, что такие руки чуда первыми коснутся … повернула ключ в замке, да дверцу отворила. И шагнула птица из неволи...

Ухала сова. Выл бес.

Птица вырастала в большую, не сравнимую по красоте, да сказочную. Облетела она болото дремучее, покружила над горой каменной, и не стало их - только место ровное, шелковой травой покрытое.

Не до чудес было Аннушке, над ангелом печалилась.

- Я не брошу тебя… Я с тобой…

Не дышал он, а слеза, то и дело, обжигала руку девочке.

Тут баба с дедом к внучке подбежали. По головке баба внучку гладила, над ангелом безжизненным горевала. Увидел дед, как ведьма во зле кипит, беса клюкой пинает и хмыкнул:

- Гляди баба… у всячной исподни свои кривы рожи!

Сверкнула ведьма глазами на девочку.

- Букашка безмозглая… была уже владычицей! Отпустила… По доброте твоей эти, - она указала на стариков, - от золы не отмоются до конца дней своих.

- Ты злая! – вскричала Аннушка. - Уходи в свою преисподнюю!

С неба тут перо розовое стало падать. Испугалась старуха, попятилась, клюкой замахала. Бес трясся, под ногами путался. Покружилось перо и упало на голову оцепеневшей от ужаса ведьме. Видели все, как две нечистые силы скукожились, да в два облачка превратились. Полетело после перышко к ангелу и коснулось белокрылого. Встрепенулся он, открыл глаза. Обрадовалась Аннушка, запрыгала от радости. Баба с дедом слез своих не удержали.

И в ту ночь чудесам счету не было. В деревушке глухой, за околицей, где не ступала нога человечья, теперь вырастал сад цветущий, родники из-под земли журчали, птицы райские пели, да в траве шелковой под луною то тут, то там сверкали жемчуг, изумруды, да камень лунный.