Фонтан 1 часть

Это сочинение с удовольствием дарю на идеи режиссёрам: Сергею Урсуляк и Илье Куликову.
Желаю вдохновения в творчестве, удачи и хороших бюджетов. Вы очень разные, но, по-моему мнению, оба этого заслуживаете.
Еще люблю Юрия Мороз и всю его актерскую команду.
Успехов вам в творчестве и жизни. Светлых мыслей и дней.
Ваша Оксана

 Я ни в коем случае не хочу обидеть других прекрасных режиссёров, просто с этими людьми я думаю и чувствую похоже.



Фонтан

1 «Крёстная»

«Аксанка, жми деньги», - наставляла Крёстная, тайком засовывая мне в карман пятитысячную купюру, которую скопила со стариковской пенсии.

- Не возьму! Да, не возьму я, - пыталась я, не сильно настойчиво и аккуратно, отодвинуть её руку от обрадовавшегося кармана, - Ты меня ставишь в неловкое положение, - вставляла я дежурную фразу.

- Бе-ри! - настойчивым шёпотом, растягивая при этом слово, с убедительной победой выигрывала «поддавки» крёстная, и купюра основательно устраивалась в кармане.

Крёстная моя – Раиса Васильевна Попова, в девичестве Вишнякова, женщина преклонных лет, в молодости была писаной красавицей. Не какая–то там «симпатичная барышня» или «милашка», а «бриллиант чистой воды».

Таким же бриллиантовым по характеристикам его, как минерала, был и её характер.
И душа у неё тоже – такой же чистоты и красоты.

Вот этот самый бриллиант старается при любой возможности всунуть мне какую-нибудь «помощь». Мне – "бедному" самозанятому (новое слово) индивидуальному предпринимателю, с такими долгами, сумму которых озвучить для заботливой крёстной, язык не повернётся.

«Жми деньги», - наставительно продолжает она.

- Хорошо. Буду, - покорно отвечаю я.

-А ты слышала, что в Сирии творится? – тут-же круто меняет направление разговора, продолжает Крёстная.

- Нет, - отвечаю я, - и тебе знать не советую. Не смотри и не слушай подобные новости. Смотри, вон, сериалы про любовь, передачи про сад и о погоде. Зачем тебе новости про войну в чужой стране? Только сердце рвать. Спать лучше будешь.

- Я и так хорошо сплю, -обижается крёстная на то, что я не поддержала политический разговор, - Так ведь там наши ребята тоже воюют. Как жалко-то их, Аксанка!- и глаза у неё краснеют, а в уголках собираются слезинки.

Я всем сердцем беззаветно люблю эту дорогую и родную мою старушку.

Единственный поздний её ребёнок – сын Серёжа, мой двоюродный брат, высокий белокурый блондин, росший настолько здоровым, что имел пустую медицинскую карту в детской поликлинике, умер в Армии от лейкемии.

С тех пор всех «солдатиков» она по-матерински жалеет. А Серёжино фото в морской форме с автоматом, висит у неё на самом видном месте в прихожей, над постоянно расчехлённой, подольской швейной машинкой.

Что починить, всегда найдется. А если не нужно чинить, то она сошьёт сумки или тапочки, которые потом подарит своим соседушкам –подружкам.

Она любит одаривать. Вот и мне купюру всунула, потому что и сумки, и тапочки у меня есть в достаточном количестве, а одарить всё равно хочется.

Поэтому и доходит дело до денег, которые «вам молодым нужнее. А у нас – всё есть».

Поэтому я не отказываюсь, а принимаю её дар. Я сама такая. Это, наверное, гены.

Мои «проведывания» приносят ей в дом деликатесы, которые ни за что не позволят себе экономные старики: рыбу, с омега-3 жирными кислотами, импортные мягкие творожки и йогурты, овощи и фрукты не по сезону, большие арбузы, которые не поднять, витамины и бальзам «Битнера».

Все подарки обязательно должны иметь сопроводительное слово о полезности, для того чтобы быть принятыми.

Если убедительной пользы от них нет, то «сами поедите», и они могут остаться непринятыми, или не распакованными через какое-то время перекочевать на стол к моему брату, который , в свою очередь, тоже привозит ей гостинцы, самые "бесполезные" из которых, оказываются, теперь уже, на моём столе.

В общем, это такая игра близких людей в одаривания.

Свидания у нас обычно короткие. Сейчас Крёстная стала старенькая, и сама к нам не приезжает.

А раньше, когда она была помоложе, через весь город привозила нам гостинцы на дом, и хлеб в том числе.

 У нас в городе продают особенно вкусный «Боринский» хлеб – белый ароматный, с твердой корочкой, горячий внутри настолько, что и через пол часа пути он остается горячим.

Его продают не везде. А у дома Крёстной – продают.

Вот этот горячий ароматный хлеб и везла она нам через весь город.

Приезжала, распаковывала сумки, сидела пять минут на кухне и отправлялась обратно, «не попив даже чаю». Как в том анекдоте про тёщу. Уговорить её остаться можно было если нужно было посидеть с детьми., тогда она раздевалась и принималась готовить.

Теперь ездим только мы. Я тоже без «попить чайку». Мой брат Костя – ровесник её сына, остаётся на подольше. Поправить что-нибудь в доме, по-мужски. А так, тоже особо не засиживается.

Крёстная устаёт от колготы и болтовни, поэтому всё моё проведывание состоит из приветствия с целованием её и Деда, выкладки моих даров, открытого одаривания меня закрутками и тайного одаривания меня же купюрой, прощального целования и проводов с маханием рукой в окне. Всё.

Телячьи нежности не по ней. Она к ним с детства не приучена, и до недавнего времени сопротивлялась как ребёнок, которому нужно рапортовать о том, как и зачем он ходит в детский сад, какие у него там друзья, и хорошо ли он кушает, и спит ли днём? И чему отдаёт большее предпочтение – супу или компоту?

Дед – муж крестной – Попов Алексей Федорович, человек простой и вместе с тем очень колоритный, заслуживает особенно внимания, поскольку служит оправой «бриллианту чистой воды».

Крёстная, из-за повышенной твёрдости характера, в малолетнем возрасте, если быть точной в шестнадцать лет, напоровшись на не менее твёрдый характер моей любимой бабушки (Рассказ «Любимая бабушка»), оставила родные пенаты в поисках финансовой независимости и отправилась не куда-нибудь, а на самый Дальний Восток, работать на стройке.

Она тягала носилки с раствором, будучи нежным прекрасным ребёнком, наравне с мужчинами, поскольку не искала лёгкой доли, рассчитывая лишь на себя и свои силы.

Наверное, тогда и начал получать свою основную огранку Алмаз. Бриллиант, он и в цементном растворе – бриллиант.

Его заметил намётанным глазом молодой, но уже важный чиновник всего Дальнего Востока и Забайкалья,и с самыми серьезным намерениями предложил ему оправу.

Но тут случилось вот что: моя бабуля, тот самый минерал, который оказался камнем преткновения у Крёстной, лёг умирать. Именно так и не меньше. В тот самый день, когда непокорная дочь уехала на другой конец страны, он слёг и лишился всех сил, даже «за поговорить».

Всё как в фильме про любовь и голубей, только пролежал он много больше, собираясь осиротить четверых, но всё еще детей.

Позвали, было, священника, чтобы отпустить грехи собравшейся покинуть этот бренный мир, душе молодой женщины, А Крёстной отписали, так мол и так – тут вот маму земле предать собираемся, приезжай проститься.

 И она вернулась, оставив на Дальнем, во всех смыслах, Востоке видного жениха и носилки с цементом.

Что вы думаете? Умирающая, без пяти минут безгрешная покойница, узнав, что «блудная дочь» вернулась, встала с постели, вроде и не было несколько месяцев мирянского отсутствия, и принялась хлопотать у плиты, чтобы накормить гостью с дальней дороги.

Всё. Дальневосточный жених остался вдали, поскольку занимал высокий пост, а моя крёстная навсегда осталась рядом с воскресшей мамой, моей бабушкой, до последнего её дня.

Видимо жених был хорошим, чему я собственно, зная хорошо Крёстную, не удивляюсь, поскольку замуж она вышла очень поздно, несмотря на то, что в «женихах рылась как в сору».

А вот что сблизило их с Дедом, навсегда останется для меня загадкой: таким неподходящим, он казался мне рядом с моей любимой и дорогой женщиной:
маленький, лысеющий, пузатый человек со смеющимися глазками.

 Я его боялась. Точнее – сторонилась. Да и он со мной особо не церемонился никогда. Он просто игнорировал меня: «Так – шмакодявка какая-то!».