Мечта с коньячным привкусом

История, которую я хочу поведать, произошла очень давно в переломные 80-е. Ломалась не только огромная страна, но и судьбы простых людей менялись лишь росчерком ветра перемен. В моей жизни я был неоднократно свидетелем того, как наши поступки в настоящем, всегда оставляют след в будущем. И не всегда этот след имеет для нас и наших близких положительный финал.
Мой студенческий товарищ и побратим по музыкальному цеху родился и вырос в Грузии, не далеко от Тбилиси. Отец с дедом дали ему прекрасное имя Вахтанг, что в переводе с грузинского означает «волчье тело». Они хотели, чтобы мальчик был здоровым и сильным, честным и справедливым, умным и рассудительным.
Отец Вахтанга в свое время очень огорчил своего отца, избрав карьеру военного. Служба кидала его по всей необъятной стране. А вместе с ним колесили по свету его жена и маленький сын. Окончание школы у Вахтанга произошло в городе на Днепре, славной реке еще зависимой Украины. Мальчик действительно был довольно способный в учебе и самостоятельно поступил в технический институт. И будучи настоящим грузином, не мог находиться в дали от музыки и пения. И хорошее чувство ритма привело его в факультетский вокально-инструментальный ансамбль. Он стал барабанщиком, а я, такой же первокурсник, как и он занял место бас-гитариста. Мы стали хорошими приятелями и славно ладили между собой как музыканты.
Годы летят незаметно. Так и мы, не успели оглянуться, а уже закончили третий курс. Как всегда, летом в начале августа нам предстояли гастроли по местам прохождения производственной практики или помощи сельскому хозяйству студентами нашего факультета. В этот год мы отправлялись на консервный завод куда-то на юг Запорожской области.
После июньской сессии у студентов уже четвертого курса был целый июль каникул. В июле в двадцатые числа мы уже два года вместе отмечали День Рождения Вахтанга. Но в это лето ему пришла телеграмма от деда с настоятельной просьбой встретить двадцатилетие в кругу родни. Отец Вахтанга намекал сыну, что дед, по всей видимости, хочет подарить на юбилей ему как минимум «Волгу». Мой товарищ, не задумываясь, отбыл на Родину еще за две недели до славной даты. Но обещал к первому августа вернуться, тем более, что первого августа нам предстояло турне ансамблем в тьму тараканью организовывать для трудящихся студентов концерты и танцы.
Настало первое августа. Мы уже загрузили почти всю аппаратуру в автобус и до отправления оставались считанные минуты. Все нервничали. Вахтанг никому за эти дни не звонил и будет он, или нет, никто не знал. И когда водитель объявил о посадке, через калитку больших въездных ворот на территорию хозяйственного двора, обняв двумя руками большой чемодан, рысью бежал Вахтанг и орал, что он только, что с поезда. Мы выскочили все с автобуса, испытывая радость и за наличие барабанщика и от встречи с другом. Обнимались уже в автобусе, который мчал нас солнечным утром к новым приключениям. И действительно, не знаю, как с другими, но со мной точно произошло приключение. Оно осталось в памяти на всю жизнь и много лет искало выход на свет Божий. И видно, настало время рассказать о нем.
Наша дорога должна была занять часа четыре. Но не прошло и сорока минут, как все решили перекусить, ну и естественно, «по глоточку» выпить за здоровье нашего именинника. Перемещаться по салону маленького «пазика» было довольно сложно. В проходе стояли огромные акустические колонки, а в задней части салона была размещена ударная установка. Мы ее накрыли каким-то старым покрывалом для дивана, и рассевшись по периметру, стали передавать друг другу бутерброды и зелень для закуски, а водитель поставил для нас кассету «Машины времени» и мы дружно начали подпевать в свободной манере. Вот только стаканной посуды у нас не нашлось. Но выручил граненый стакан водителя – один на всех, а всех было человек десять не считая водителя. Я сидел рядом с Вахтангом, говорил тосты за здоровье и удачу, и слушал его дивные истории о жизни горного аула и пристрастии его деда делать коньяк. Все это перемежевалось с анекдотами и различными шутками. Когда бутылка водки закончилась, Вахтанг ударил себя ладошкой по лбу и тут же полез рыться в своем чемодане. Это было очень неудобно, но он справился и вытянул из кучи вещей бутылку столичной, закрытой пластмассовой пробкой, а в бутылке, под самое горлышко, находилась какая-то янтарная жидкость.
- Вот! Это дедов коньяк! Оказалось, что он для меня, как только я родился, «зарядил» десятилитровый бочонок «супер-пупер» конька. И при мне, через двадцать лет вытащил его из погреба и подарил. – Вахтанг тряс бутылкой перед нашими лицами, считая это самое весомое фактическое доказательство сказанному.
- А где ж бочонок? – улыбаясь спросил кто-то из компании.
- Так я его это… подарил соседу по купе. Мужик сельский, всю дорогу угощал.
- Та Бог с тем бочонком! Где десять литров коньяка? – спросил я, шутливо оттягивая его ухо как у провинившегося.
- Так вагоном и выпили! Соседние вагоны подтягивались, но на них не хватило – Вахтанг, улыбаясь, закатил глаза к небу, видно вспоминая приятные моменты.
     - Если бы не сосед, то этой бутылки не было. Он еще заранее, когда гульба только начиналась, отлил из бочонка в свою уже выпитую бутылку коньяк и велел спрятать и забыть. Так, что не зря я подарил ему бочонок! – из воспоминаний он вернулся в реальный мир и зубами вытащил пробку из водочной бутылки с коньяком.
То, что потом произошло было бы достойно более опытного литературного таланта для описания, чем я это могу сделать. Скажу лишь, тем, кто читал Патрика Зюскинда – его роман «Парфюмер», то поймет, что я хочу описать. Ароматный запах, вышедший из янтарной бутылки, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Все в начале как-то сосредоточились гримасничая, а потом стали глубоко вдыхать, наслаждаясь, как наслаждаются в первый миг приехавшие на берег моря отдыхающие. Может остальные из нашей компании и представляли себе морской бодрящий воздух, только я представлял запах гор, укрытых цветущими деревьями и видел снежные вершины высоких пиков.
Вахтанг, так и держал откупоренную бутылку, ожидая разлива. Только стакан никто не подставлял. В какой-то миг, автобус резко затормозил и остановился.
Водитель перелез через агрегатную надстройку внутри кабины, преодолел забитый колонками проход и протиснулся в плотную к нашему гордому кавказцу.
- А ну дай понюхать! – скомандовал он и глубоко втянул своим носом над горлышком протянутой бутылки. – Это же тот коньяк! Напиток Богов, как говорил Виктор Гюго! – восторженно заявил он. – Откуда он у тебя? – глядя на Вахтанга, спросил водитель, не отстраняя своего носа от все еще подставленного горлышка.
- Это мой дед сам делает. Вот мне подарил – продекларировал Вахтанг. Но водитель, не дав договорить, попросил капнуть в пробку коньяка – Только аккуратно! Не разлей! – опять командным тоном произнес он, подставляя наперсточную пробочку к наклоняемому горлышку бутылки. Все замерли в ожидании чуда. Пока коньяк частыми каплями заполнял донышко пробки, аромат усилился на столько, что все разом начали комментировать свои ощущения от чудного запаха. Только водитель был сосредоточен.
- Стоп – сказал он Вахтангу - концентрируя все свое внимание на зажатой двумя пальцами пробке. Все, как кролики на удава, смотрели на дегустирующего. Он осторожно поднес коньяк к губам, и еще раз глубоко втянул носом. Не выдыхая, пере клонил пробку в чуть приоткрытый рот, сделал глотательное движение и на выдохе расплылся в широкой улыбке. На его лице выражалось счастье, если конечно, оно заключалось для него именно в этом.
- Спасибо Господи, что дал мне еще одну возможность прикоснуться к чуду! – счастливец передал пробку Вахтангу, но видя наши вопросительные взгляды, рассказал, что у него в армейские годы был друг армянин. И когда после дембеля они отмечали его двадцатилетие, он угостил небольшую компанию присланным в подарок мастерским коньяком. Эффект был, точно, таким как сейчас. И все прошедшие двадцать пять лет, он просил Бога еще хоть раз дать ему попробовать подобный шедевр. И видно Бог его услышал. Пока он рассказывал, мы все попробовали коньяк по пол пробки. Как описать ощущения от этого божественного напитка, я не знаю. Могу только сказать, что все закатывали глаза к небу и застывали в состоянии экстаза. Коньяк не обжигал, а разливался во рту несказанной негой. Вкусовые ощущения, как калейдоскоп менялись одно за другим. Это была чертовски непередаваемая вкусность, которая пробуждала память о самых сладостных моментах жизни и создавала вереницу умиротворительных образов в сознании.
Когда мы все пришли немного в себя после эйфории неожиданного счастья, водитель дал нам рекомендации пить только по пробочке, а певцам желательно, перед выступлением, и сказал, что голос тогда будет, как у лучших оперных певцов. И он не соврал.
В первый же вечер, перед выступлением мы опять пригубили чудо-коньяк и отыграли просто с блеском. Усталость дороги как рукой смахнуло, и закончив танцевальную программу около часа ночи, мы еще долго, до самого утра никак не хотели спать.
Мы с Вахтангом решили покурить на лавочке у общежития, где нас разместили. И это «покурить» затянулось на несколько часов.
- Ты представляешь? Дед уговаривал меня все бросить и остаться с ним, чтобы перенять его опыт и секреты – с небольшой долей раздражительности начал беседу Вахтанг. – Первую неделю он водил меня в горы и все высматривал во мне следы очарования природой. Но я больше уставал, чем любовался пейзажами, да и курить все время хотелось, только дед не давал. Запретил курить в горах. – Вахтанг глубоко затянулся сигаретой, как бы подтверждая свое предпочтение «курить» всему остальному на свете.
- Что, и учебу бросить? – спросил удивленно я.
- А я, о чем? – возмущенно заявил мой приятель – Дед хитрец! Начал меня выпытывать – зачем я учусь, куда пойду работать, где буду жить, что детям оставлю?
- А ты, что?
- А я ему отвечаю, что буду классным инженером, карьеру сделаю, квартиру получу, да и зарабатывать буду «неплохо». На мое «неплохо» он рассмеялся и сказал, что, идя по его стопам я буду иметь в десятки раз больше денег и самое главное буду иметь здоровье, а его как известно ни за какие деньги не купишь.
- Тут он прав! – вставил я – Только не пойму, откуда такие деньги могут быть с кустарного производства. У деда ведь, не завод?
- Вот тут-то собака и зарыта! – У деда коньяк продается как золотой! При мне он продал гонцам кого-то дипломата трехлитровый бочонок двадцатипятилетнего коньяка за девять тысяч рублей. Это два жигуленка!
- Ни хрена себе! – взорвался я – Так на сколько же ты, обалдуй, раздал щедрой душой девять с половиной литров «французских духов» в поезде? – я успел прикинуть, что цена «соточки» составляет триста рублей.
Вахтанг почесал свой затылок, что-то прикидывая в уме – Выходит около шестнадцати тысяч – новая «Волга»!   
И тут я понял, глядя в его глаза, что он только сейчас осознал драматизм своего поступка безграничной щедрости. В его выпученных глазах ясно отражались эмоции гнева, раскаянья и муки. Мне стало жалко его. Все, что я смог сделать для утешения – это положить руку ему на плечо и тихонько пропеть куплет из «Костра» Машины Времени:
                «… Но иногда найдется вдруг чудак,
                Этот чудак все сделает не так –
                Его костер взовьётся до небес.
                Он был не прав, он всё спалил за час,
                И через час большой огонь угас,
                Но в этот час стало всем теплей…»
И это подействовало! Он выпрямился и посмотрел на звездное небо
- Скажу честно – я совсем не жалею. Пусть я чудак, но лучше быть таким, чем скрягой и ростовщиком – мне показалось, что это он сказал для успокоения своего эго. Чтобы, как-то переменить заострившуюся ситуацию, я вернулся к теме коньячной магии
- Так в чем же секрет твоего деда? – спросил я настойчиво, выводя друга из состояния самоаттестации.
- О! Этот секрет, оказывается уже четыреста лет передается по роду от отца к сыну или от деда к внуку или правнуку. Дед сказал, что я последний или мой возможный будущий сын, если мой дедуля доживет до его возмужания. А сама история рода началась с купца Георгия, которого турки выкрали для продажи. Но попал он по воле судьбы к генуэзским торговцам. И батрачил в Италии целых десять лет. Дома его уже никто не ждал. Но Георгий вернулся и привез с собой чубуки винограда особого сорта. Пять лет он лелеял и пестовал молодую лозу. А еще через пять лет стал известным и зажиточным коньячником. Многие в роду дополняли секреты и качество продукта. Оказывается, это наш род поделился с виноделом Шустовым полу-секретами и Ереван прославился Шустовским коньяком. А дед теперь последний. – Вахтанг снова закурил и задумался. А когда заметил, что я на него все еще смотрю вопросительно, продолжил.
- А сам секрет – это большие знания и умения, начиная от виноградарства с основами селекции, ботаники горных трав – когда, где и сколько собирать, правильно заготавливать и добавлять и до основ химии и физики перегонки виноградных вин, выбор и подготовка бочек для выдержки, да и сама процедура разлива и хранения уж больно мудреная. Короче, это еще один институт надо заканчивать, но если не по сердцу занятие, то лучше и не браться! Так мне дед и сказал.
С той поры пролетело двадцать с лишним лет. Жизнь развела нас всех по разным обстоятельствам времени и пространства. Все эти годы я возвращался очень часто к воспоминаниям студенческих лет и особенно, к истории с коньяком Вахтанга. За это время я перепробовал все марки отечественных и европейских коньяков. Но тот божественный напиток больше так и не появился в моей жизни. Теперь я с пониманием относился к благодарности институтского водителя Богу за еще один дар соприкоснуться в жизни с чудо-напитком. А вот с Вахтангом мы встретились. Я его узнал, несмотря на наличие плеши вместо густых и кудрявых волос. Да и стройность его давно покинула. Он стоял передо мной в очереди за два человека в коммерческий киоск и заказывал бутылочное пиво и чипсы. Я всматривался в его знакомый профиль и сомневался, он это или нет, но когда он заговорил с продавцом, сомнения рассеялись и через минуту мы бурно обнимались и восклицали приветствия друг другу. Классным инженером он не стал. Сын у него не родился. Квартиру не получил. Занимался мелкой коммерцией. Но самым ужасным для меня было то, что он даже на похороны деда не поехал. Он все рассказывал о своих жизненных неудачах, а я молча слушал, кивал и ощущал при этом какую-то глобальную, но никому не известную утрату, а также утрату моей так и несбывшейся мечты.