Как я перестал быть патриотом и полюбил Родину

В детстве я очень любил праздновать День Победы. В моей семье не осталось живых ветеранов ВОВ, никого из них я не застал и только со слов родственников знал, что прадеды не говорили о войне. В этот день по телевизору обычно показывали и старые, и новые фильмы про войну, которые я с упоением смотрел, а потом устраивал грандиозные баталии игрушечными солдатиками. Было ощущение, что День Победы – это самый главный праздник в году. И я, наверно, как и все дети, испытывал безумную гордость за страну. Уверенно говорил, что я патриот и защитник своей Родины. Ругался с родителями, когда они хотели купить немецкий пылесос, потому что немцы – это же фашисты. Играя с ровесниками мы делали себе военные удостоверения из листов красного бархатного картона – внутрь мы вклеивали свои фотографии из тех, что были в личных делах в школе, подписывали имена и звания, а вместо печати вклеивали крышку от водки «Зеленая марка».

Позже, немного повзрослев, я перестал играть в солдатиков. Теперь 9 мая был днем компьютерных игр, посвященных войне. Отсутствие возможности играть за СССР в некоторых из них воспринималось как личная трагедия. Все эти годы, условно доподростковые, понятие патриотизма не вызывало у меня никаких вопросов. Есть Родина, ее надо любить, ей надо гордиться, те, кто этого не делают – враги Родины, с ними надо бороться. Напротив этой установки в графе «настройки» для моей личности галочка стояла возле «по умолчанию».

В средней школе, особенно в 8-9 классе, я понял, что мне чего-то не хватает. День Победы все также был праздником, я все также был патриотом, но что-то внутри меня странно зудело. Не так много учителей на самом деле интересовались нашим духовным развитием. Это были учительницы литературы и истории с обществознанием. Значительно позже я оценил, насколько сильно именно от них зависит наше мировоззрение. Нам говорили про подвиги русских полководцев и про опричнину Ивана Грозного. Про братоубийственные феодальные войны. Нам рассказывали о том, что Россия всю свою историю только оборонялась, но вместе с тем говорили о завоевании Кавказа и Сибири. Об индустриализации и развитии промышленности СССР, строительстве новых городов. И о ГУЛАГе. Тогда это еще не казалось противоречивым. И даже не это смущало. Нам продолжали говорить о патриотизме и о нашей обязанности любить Родину. Но во мне начинали возникать вопросы «Почему?» и «Зачем?». Реагировали на них всегда очень странно и агрессивно.

- А маму свою ты почему любишь? зачем?! – кричала историчка и чуть ли не крутила у виска, мол, дурак какой, не понимает таких простых вещей. А я и правда не понимал, потому что мне этого никто никогда не объяснял.

Изредка мне на это отвечали, что, мол, ну как же это, мы победили и тех, и других. И монголов, и турок, и поляков, и немцев.
- А если бы не победили, то тогда не надо было бы любить, - спрашивал я. И опять поднимался крик.

Было стыдно не то, чтобы быть не патриотом, но даже спрашивать, почему я должен им быть. Хотя тогда в этих вопросах не было цели кого-то спровоцировать. Было желание получить ответ. Понять, а что вообще такое Родина. Чем она ограничивается? Географией? Языком? После ставшей в одно время жутко популярной фразы «Я так люблю свои страну и ненавижу государство» хотелось понять, а где кончается страна и начинается государство. Никто на этот вопрос внятно не отвечал.

Еще большее смущение вызывали признанные страной герои. Ими становились те, кто либо убил больше всех врагов, либо умер сам, пожертвовал собой. Это называлось самоотверженностью. Учительница по литературе объясняла, что жертвенность – это главнейшее проявление любви в христианстве. Поэтому именно те, кто умер за Родину, любили ее сильнее всех остальных. Может быть и так – спорить было сложно. Но если страна ценит в нас самоотверженность. То есть отвержение самих себя, то может быть награждают званием героя они вовсе не человека, личность, а его смерть? Ведь оказывается, что умерев за Родину ты быстрее становишься примером для окружающих, нежели если ты что-то создаешь или борешься за чью-то свободу, права. Ныне признанных известных писателей раньше бросали в тюрьмы, отправляли в ссылки, приговаривали к смертной казни. То есть они не были героями. Но сейчас нам говорят, что ими нужно гордиться. Так где гарантия, что потом нас не будут заставлять гордиться теми, кого сейчас клеймят врагами народа? На этот вопрос тоже никто не отвечал.

Тогда-то я и понял, что понятие Родины я должен определить для себя сам. То, что предлагали мне учителя, фильмы, некоторые книги – это было уже готовое решение при скрываемой сути уравнения. Я никак не мог проверить его правильность. Пришлось начинать все сначала. Должен ли я любить ту или иную страну только потому, что я в ней родился? Ведь я мог родится в любой другой стране. Выбрать страну рождения я не могу. Следовательно, нет, не должен. Да и что такое страна вообще? Ограниченная территория, которой присвоено название и флаг? Объединенный одной историей народ, проживающий где-либо? Из чего складывается страна?

Она складывается из людей. Будет ли одинокий человек любить страну, в которой родился? Ведь у него там никого нет. Может он будет любить только прошлое, в котором люди еще были? В какой-то книге я читал, что земля тогда становится тебе Родиной, когда ты хоронишь в ней близких людей. Я еще никого не хоронил, может в этом все дело? Но мои одноклассники тоже не хоронили, и тем не менее считали, что обрели свою Родину. И вот тогда я снова вспомнил сравнение с матерью. Я люблю маму, и она меня. Но она не требует от меня ничего взамен, ее любовь бескорыстна. И уж тем более она не попросит меня умирать за нее. Скорее сама отдаст свою жизнь. Примерно такая у меня рисуется картина материнской любви. И от страны я ничего такого никогда не испытывал. Напротив. Мне говорили, что я обязан отдать долг родине. Отречься от себя. Здесь для меня и прояснилась граница между той настоящей Родиной и родиной как одной из ипостасей государства.

Настоящая Родина – это люди, окружающие меня, те, кто любит меня и кого люблю я. Дома, в которых они живут. Места, в которых мы проводили время вместе. Это я сам. А кончается Родина в тот момент, когда от меня требуют отречения от своей личности. Требуют возвращения долга, требуют жертву. И патриотизм в такой трактовке для меня пропал. Он мне не нужен. Нужна только любовь. Но этому меня не научат школа и телевизор. Тут я справлюсь сам. И даже справился, как мне кажется. Родина ограничилась стенами моей квартиры, квартир моих друзей. И любовь к Родине при таком подходе воспитывается до безумства экономно и просто: научите людей уважительно и дружелюбно относиться друг к другу.

Сейчас, мне кажется, две этих родины жутко противопоставлены друг другу. Самое ироничное в этом то, что одну Родину периодически приходится защищать от нападок другой. И тогда любовь начинается сражаться с патриотизмом. Потому что это очень разные вещи. Так я думаю. Так меня научили те, кто в итоге не ответил ни на один мой вопрос.

Больше текстов: https://vk.com/decadent_lit