Последние Часы

Через два часа его пятиэтажку должны взорвать.
Снести его мир, его солнечный зеленый дворик, в котором он родился и сделал первые шаги, пошел в садик, первый раз в первый класс, встретил первую любовь, где прошло его детство, где осталась единственная память о родителях, ушедших в мир иной…
Виталий сидел на корточках в темной комнате и тихо, почти наощупь перебирал вещи маленькой дочки, выросшей и улетевшей из родительского дома в Америку, тихо роняя слезы при взгляде на засечки с цифрами на косяке.
Он сделал вид, что ушел, когда оцепляли двор, потом незаметно пробрался домой через сад, в котором зрели вишни, которым не было суждено дожить до зрелости, лишь умереть в адском огне прихоти новых властей, для которых не значили ничего не только старые запахи его квартиры, но даже яблоневые, сиреневые и вишневые цветы, накрывающие город своими неповторимыми ароматами и делающими жизнь Жизнью!
Ну что такое его жизнь без того, чем он жил, дышал и что больше всего в жизни любил? Ему должны дать комнату в новом доме, далеко от города, где вокруг поля и леса, пока еще чистый воздух, но Виталий для себя решил, что он не хочет новой жизни! Он так и не прилетел к дочке и внукам в их дом в Пенсильвании, для него жизнь остановилась там, откуда потихоньку начали уходить близкие, соседи, друзья. Все то, чем он жил, все те, благодаря кому и ради кого он жил.
Виталий вспомнил садик тети Кати из 3 подъезда, куда они лазили в детстве покушать крыжовник, малину и смородину, вспомнил Марью Алексеевну, которая вечно копалась во дворе и сажала с шумной детворой деревья, которые спустя много лет спилили «озеленители», вспомнил «тачки» без тормозов из ящиков из-за магазина на подшипниках из лифтов новых тогда домов, на которых они гоняли с горок.
Развернув старую афишу, вспомнил как играл в школьном театре Ланселота в пьесе Шварца «Убить Дракона». Вспомнил все. Вся жизнь прошла перед глазами чередой сказочных цветных картинок и Виталий подумал: «И правда говорят, что перед смертью так бывает».
Два часа длились бесконечно. Пронизывающая болью тишина раздавалась в ушах раскатистыми ударами сердца. «Ну скорее бы уже все!» повторял Виталий как мантру, понимая, что реальность уже ушла из под ног и окружающий его мир напоминал гораздо сильнее что-то среднее между сказочным лесом и индуистской сансарой, где он был одновременно и тараканом из прошлой жизни и Ницшеанским сверхчеловеком из будущей. Видения из прошлого сменились встречами с родителями, дедушкой и бабушкой, пол менялся местами с потолком, все смешалось в ожидании последнего часа…
Вдруг раздался нечеловеческий, дикий грохот и послышались голоса: «вот этот псих, я же вам говорил, а вы: не может быть, не может быть. Он пьяный, уведите его уже».
И дальше голоса стали растворяться в вечности и Виталий подумал, что все могло окончиться и не так хорошо, если бы он предварительно не выпил десятки смертельных доз в виде четырех пачек фенобарбитала…