Бабушкины букеты

                ***
            БАБУШКИНЫ  БУКЕТЫ

     …Только уже в зрелом возрасте я поняла, что Учителем может быть не только тот человек, который учит детей в школе, но и любой другой человек, совсем не важно в каком возрасте он пребывает в этот момент, хорошие слова говорит или наоборот сквернословит. Только от тебя самого зависит, чему ты у него научишься. Может быть послушаешь его и подумаешь: «Вот именно это то, чего делать не надо и нужно остерегаться подобных суждений…»
     В годы моего детства, когда разгромный атеизм вычеркнул под ноль всю мудрость, копившуюся веками в душах людей, и сказанные учителями в школе насмешливые слова, дескать: «какая-то бабка сказала» или «забабоны слушать…» - это считалось позором для пионеров. А старушки и не пробовали опротестовывать слова школьных учителей. Они просто доживали свой век, как привыкли и уносили с собой в могилу свои знания. Мы же, возгордившиеся тем, что по много лет за партами сидим, читать умеем, таблицу умножения вызубрили и правда уверовали в то, что мол, неграмотные старики ничего путного сказать не могут, тем более о красоте современного мира. Все их взгляды устарели и нам, нынешним, уже не подходят. И только теперь, на склоне лет, я поняла, что самой Природой мы так мудро устроены, что впитываем в себя всё доброе, даже не осознавая этого, без названий, просто, как воздухом дышим, напитанным всякими травами, который врачует тело и душу. Уверены в том, что со временем сами поймём и оценим, а нет, так сработает твоё внутреннее «Стоп!» и не допустит сделать что-то противное совести человеческой.
     Вот и я, восторженно повторяя за учителями: «Бога нет!», «всё то красиво, что руками человеческими сделано и умом его достигнуто», «наукой доказано»… а сама, даже не осознавая того, что делаю вопреки  всему сказанному, ходила  смотреть на букетики старенькой согбенной старушки, какой-то дальней нашей родственницы.
     Ещё, когда моя бабушка водила меня за руку, она, по дороге, заходила во двор к этой бабушке. Эта бабушка была нашей родственницей по линии дедушки моего, но эти бабушки так тепло обнимались, так радовались встрече, что я, даже когда подросла, просто, чтоб отдохнуть, заходила во двор, в незапертые сени в комнату входила, садилась на низенькую скамеечку возле печи и смотрела на букетик, в стакане, стоящем на непокрытом столе. Я очень осторожно заходила, тихонько садилась, бабушка порой меня не сразу и замечала. Пряла она кудель или ткала рядна, лежала на припечку или, сидя покачиваясь из стороны в сторону, будто убаюкивает по старой память дитя, полушепотом творила молитву, изредка поднимая сухонькую руку, чтоб дотянуться перстами до лба и осенить  себя крестным знамением. Я, приученная в своём доме к тому, что негоже встревать с пустыми разговорами в чужие мысли, а особенно отвлекать именно в те сокровенные минуты, когда человек говорит с Отцом Небесным, как мышка, сидела тихо в уголке, ничего не требуя для себя, довольная тем, что мне позволялось смотреть на бабушкины букеты. Тогда я уже знала, что букету срок не более трёх дней, потому и приходила смотреть на новый букет по понедельникам и по четвергам. Бабушка давно разгадала мою слабость, иной раз поворачивала стакан с содержимым то одной, то другой стороной. Иногда говорила мне название трав, но чаще всего просто садилась на лавку и, подобрав ноги под подол, задумавшись глядела на букет, улыбалась беззубым ртом. Позже я такую улыбку замечала у многих женщин, когда они смотрели на спящих детей. Сколько же тепла было в этой улыбке…
     Конечно же, я пробовала и у себя дома ставить подобные букеты на стол. Но почему-то моей бабушке эта «трава» на столе оказывалась ни к месту. Каким-то неловким движением руки мой букетик опрокидывался и вот уже эта «трава», сопровождаемая колючими словами, летела в подпечье. А если разлитая по столу вода подмочила хлеб или ещё что-то… то я не скоро осмеливалась на подобный самовольный поступок, чаще всего он оказывался – проступком.
     Вот эта старенькая, неграмотная бабушка, и была моим Великим Учителем, после смерти моего отца, которая позволяла мне в Малом, открыть Большое. Луговые, полевые, придорожные растения открывали моим глазам и душе моей свою неброскую красоту. Мне даже начало казаться, что наша вреднющая коза, больше меня понимает в красоте растений… Коза ела не всякое растение, тем самым и моё внимание обращала на них.
     С той поры прошло уже очень много лет, когда я ходила смотреть на бабушкины букеты, но я вспоминаю о них, когда вижу, случайно конечно, те растения, которые красовались в обычном гранёном стакане. Просто иной посуды в бабушкиной хате не было.
    
     Что такое красота? Каким должен быть букет, чтоб его можно было назвать красивым? Этого я не знала, да и никто в нашем селе этой науки не знал. Считалось, что букет потому и называется букетом, что в один пучок собирали самые разные цветы. И только цветы и ничего больше. Бабушкины букеты были необычными только потому, что в их состав входили, на ряду с цветами, листья деревьев, колосящиеся травы, травы с вызревающими семенами. Это были маленькие букетики, я бы сказала – букеты намёки, дескать, смотри, это Богом созданные растения и они красивые. Не отвергай их красоту…
     Самый первый букетик, от вида которого я даже рот открыла, это была высокая, очень пахучая трава, наподобие полыни, только зелёная-зелёная. Называли её в нашем селе – зелье. Мама ломала ветки это зелья, туго вязала и уносила на свиноферму, как веник. Полынные веники тоже были в ходу, но чтобы эти растения ставились на стол, да ещё чтоб любоваться ими?.. Я была крайне удивлена, но поскольку у меня не хватало смелости выразить свой протест, то моё возмущение постепенно угасало, перерождаясь в сомнение. (Бабушка старенькая. Она лучше меня знает… Надо постараться разгадать её тайну: что же такого она увидела в этом вениковом растении?..)И я, как гусёнок, вытягивала шею, не решаясь ближе подойти к столу, смотрела на нежную зелень с бледно-зелёными зародышами семян. А понизу, как веночек над стеклянным обручем стакана, улыбались мелкие ромашки с высокими солнышками серёдками. Эти ромашки теперь называют аптечными. Эта живая картина произвела в моей маленькой головке целый переворот пополам с возмущением и прозрением.

     Помнится, очень красивый букетик из цветущего ландыша и голубеньких нежных незабудок. Это был праздничный букет, он стоял посредине расстеленного носового платка в мелкий голубенький цветочек. Такими простыми беленькими платками повязывались женщины, собираясь на полевые работы. (Моя бабушка даже на ночь не снимала такой платок с головы. Ей не то, что было холодно без платка, она просто считала неприличным ходить с непокрытой головой…) Вот такой платочек, в четверть бабушкиного платка, аккуратно разглаженный бабушкиными ладонями, служил дополнением к живым цветам в стакане.

     Прекраснейший букетик стоял на столе у бабушки из веточек земляники. Ягодки различной зрелости, свисали со стенок стакана, а над ними ещё надеялись на чудо беленькие цветочки. Я проглотила набежавшую слюну и бабушка поняла моё желание, о котором я бы ни за что не призналась. Из другой половины хаты бабушка принесла мне травяной стебелёк, на который были нанизаны чуть увядшие ягодки земляники. Не передать словами какая это была радость!..
     Когда у меня подрастали мои сыны, я с ними ходила за город, собирать землянику, и тоже старалась нанизать ягодки на стебелёк, к ребячьей радости.

     Помню букетик из ромашек и мелкого полевого мака, а над этой красотой цветущие травяные султаны. Жёлтенькие язычки цветоносов пытались соперничать с выпяченными вперёд набухающими солнышками ромашек. Лепестки полевых ромашек прятались за спину, словно смутившиеся девчонки прячут руки за спину. (В другой раз мне ромашкины шишечки представились животиками будущих матерей. У кого больше срок беременности, у кого меньше, но они горды своим положением, именно тем, что Создатель доверил им выносить, взрастить в себе новую жизнь…)
     А вот маковки уже растеряли свои лепестки, и теперь возвышались над ромашками, как наш учитель украинской литературы и языка, абсолютно лысый, но с красивыми дугообразными бровями, Владимир Яремович. (И откуда волосам на человеческом теле знать, каким нужно выпадать, а каким хмуриться бровями?..)
     Впервые я тогда поняла, что даже опавшие лепестки маков – это всё ещё цветы, которым пришло время уходить…

     Букетов я видела много на бабушкином столе. Запомнились два осенних букетика. Один из них из высокорослого мха, а над ним зонтик укропа. Другой из лебеды с разноцветными от ночных холодов листьями и большими сплющенными семенами, а вокруг уже веточки безлистого шиповника, но ягодки на веточках ещё сочные, красненькие.
     Но, однажды, уже моя бабушка мне сказала, чтоб я больше к той бабушке не ходила. Дескать, она сильно заболела и ей уже не до букетов. Я каждый день шла из школы мимо её ворот, всё смотрела на окна, но той бабушки так больше и не видела. На похороны мои родные меня тоже не взяли. До сих пор я сомневаюсь: правильно ли я поступила, что послушалась свою бабушку… А может быть надо было зайти к той бабушке?..

                ***