Город Х

«Blue Moon, you saw me standing alone
Without a dream in my heart,
Without a lo-ove of my own."

Джейк проснулся с некоторой болью в шее, но с определённо вымученной улыбкой на лице.
Фрэнсис Альберт Синатра продолжал ласково будить его своим голосом, исходящим из металлического будильника, который слегка мерцал красноватыми цифрами в тёмной квартире.

«Blue Moon, you knew just what I was there for,
You heard me saying a prayer for
Someone I really could care for.»

Мужчина наконец встал, но лишь для того, чтобы подойти к окну и, открыв шторы, на миг ослепнуть от утреннего Солнца. Очередной прекрасный день.
Внизу шумно жил город, дыша выхлопными газами и постанывая автомобильными клаксонами и чьей-то руганью.
Шумно вздохнув, он начал пробираться по завалам из бумаг, китайского фастфуда, от которого остаются такие коробочки со всякими иероглифами, которые несут смысл примерно такой же, как и кошка, выпущенная на печатную машинку. Но эти коробочки были частью его кондоминиума, даже излишне важной, они напоминали скелеты фантастических тварей глубоко в пустыне, единственное в чём была разница между скелетами и коробками, так это ощущаемый гнилой запашок, который никак не мешал Джейку работать над очередным проектом, решающим в его жизни.
Будильник наконец-то заткнулся, хотя мужчина даже и пальцем не притронулся к нему. Уже собравшись подойти и проверить, он подпрыгнул от испуга, схватившись за сердце.
- Красное правительство Города Х с 19 ноября 1965 года закрывает работу Jazz Radio и запрещает всяческие упоминания этого проекта, за антигосударственные тексты, которые пели их главные исполнители, - почти мёртвый голос, больше смахивающий на механический, стих также внезапно, как и возник, оставив Джейка в полном шоке.
Мужчина собрался уже выругаться, но вспомнил про прослушку и не решился сказать что-либо. Утешением стали лишь громкие мысли, страшные гримасы и смачные удары себя по вытянутой ладони.
-«Почему победили именно они?» - подумал Джейк, доставая пару бумаг, которые были безумно важны. Настолько, что лежали скомканные в мусорке, - «Нужно уже скорее тестировать свою машину! Пора исправить всё то, что эти ублюдки успели наворотить», - он скорчил в очередной раз уверенную в себе мину и, достав сигареты, быстро направился на чердак, открыв со второй попытки чертов люк, который постоянно заедал.
Смачно выругавшись, Джейк понял, что времени у него осталось еще меньше.
Ругательства тоже были под запретом, а прослушка ловила их уже не в первый раз. Штрафом теперь не обойтись, только арест на месяц.
Мужчина понёсся по раскладной лестнице, выбравшись сначала на чердак, пахнущий плесенью и пряным ароматом пыли, которую, казалось, можно было отхаркивать после первого же вдоха.
Звонко ударив в правильном месте, он открыл крышу, на которой находился тент, диванчик, пара бутылок «Schlitz», сверкающих яркими улыбками иллюстрированных людей (чаще всего мужчин) и одинокая пачка Lucky Strike, лежащая, как солдат после бойни, в окружении останков собратьев.
Джейк очень плохо ладил с гигиеной, что было заметно сразу, но этот свой недостаток он прекрасно компенсировал тем, что отлично ( и я не шучу ), просто прекрасно и великолепно разбирался в технике и изобретал.
Добравшись до подсобки, которая одиноко и ненужно стояла на крыше, мужчина с диким хохотом подключил машину к питанию, заставив последнюю издать вопиющий вопль и ярко сверкнуть, ослепив на мгновение горе-изобретателя.
- Отлично, ты хотя бы не взорвалась, однако у нас с тобой для этого еще имеется достаточно времени, надеюсь... - Джейк почесал бороду и, улыбнувшись звукам разогревающегося механизма, вылетел из помещения, - помирать так с музыкой!
Старый граммофон запел на крыше высокого небоскрёба, донося до ходящих внизу прекрасную и отличную „Tell Me How Do You Feel“ Рэя Чарльза. Серые и безликие силуэты, поднимали головы, на огромное здание, пытаясь понять кажется ли им, что они что-то слышат или нет, но музыка, даже на смотря огромное расстояние и шум машин,
всё равно просачивалась в их умы, заставляя хотя бы мгновение, но жить и открыться миру без цензуры. Но свистки полиции и смачные удары по ногам от служителей закона, заставили толпу двигаться дальше, прикрыв лица высокими воротниками плащей.
- Долбанные красные, - буркнул Джейк, говоря с улыбающимся мужчиной, с обложки Schlitz, приблизительно тридцати лет, с ослепительно яркой и идеальной усмешкой, - а ведь всего пара голосов в то время, которые остановили это дерьмо, объяснили тупому сброду, что это не те личности, за которыми стоит идти. А вся их идеология не более, чем глупые обещания, маленькому ребёнку, который болеет гидроцефалией, - он фыркнул, прислушиваясь к звуку его агрегата, который уже должен почти быть полностью готовым, - знаешь, тебе ведь хорошо, - обратился изобретатель к своему молчаливому собеседнику, - живёшь там себе в идеальном мире, всё тебе хорошо, улыбка такая, что можно за свет не платить, с твоим то прожектором подносным... А нам? А нам что делать прикажете, дорогой вы наш? - Джейк докуривал очередную сигарету и, выбросив окурок в сторону края крыши, встал на ноги, но затем, улыбнувшись уголком рта, присел на корточки, смотря прямо в глаза «идеальному», - Знаешь, вот если бы тогда победили Белые, то всё было бы по-другому, так что пора исправить эту большую несправедливость в мире, - словно подтверждая его слова, машина удовлетворённо издала звук «Дзынь», означающий готовность к запуску.
- Красная полиция! Откройте дверь! - слышались такие же почти мёртвые крики снизу, которые перешли в очень громкий звон поисков ключа конкретно от такого типа дверей, но Джейк подготовил для них ужасное разочарование, в виде нового замка, который сам же и сделал.
Отдав честь своему боевому товарищу на бутылке, он закрыл дверь в подсобке и, закрыв глаза, нажал на кнопку пуск, крепко взявшись за крепление Машины Времени.

***

Sittin' by the window, waitin' for the dawn
Waitin' for a girl, a long time gone
Long time gone is a lonesome sound

Long time blues is a hard way down

Джейк проснулся с некоторой болью в колене и кашлем, но с определённо счастливой улыбкой на лице.
Энди Уилиамс продолжал ласково будить его своим голосом, исходящим из пластмассового радио, которое слегка мерцало белыми цифрами в тёмной квартире.

Walkin' by the river, walkin' in the rain
Down by the depot waitin' for the train
Long time gone is the evening train

Мужчина наконец встал, но лишь для того, чтобы подойти к окну и, открыв шторы, на миг ослепнуть от вечереющего ласковым персиковым цветом Солнца. Очередной прекрасный вечер!
Внизу шумно жил город, дыша новыми романсами и шлягерами и постанывая от восхищения на Бродвее.
Вздохнув с облегчением, он начал пробираться по завалам из пачек сигарет и коробок турецкого фастфуда. Но эти коробочки были частью его аппартаментов, даже излишне важной, они напоминали ему о том, что пора бы устроить уборку, но он этого не делал. Единственное в чём была разница между этим мусором и простой бумажкой с планом на день, так это ощущаемый гнилой запашок, который никак не мешал Джейку ничего не делать на протяжении всего свободного времени.
В любом случае в понедельник, как всегда его ждёт работа, пиво Miller в баре с друзьями, рок'н'ролл и старые добрые крепкие Chesterfield.
Радио продолжало заливисто играть, уступая место Чаку Берри с его вечным хитом «Johnny B. Goode».
Джейк продолжал улыбаться, приготавливая себе завтрак. Улыбался, пока пел в душе. Улыбался, когда справлял нужду. И даже во время его выхода из дома улыбка не сползала с лица, словно была нарисована.

***

- Что вы можете сказать о Джейке? - улыбаясь, спросил босс и включил радио, откуда полилась прекрасная и бойкая мелодия гитары Чака.
- Прекрасный мужчина, приблизительно тридцати лет, с ослепительно яркой и идеальной усмешкой, - также улыбаясь ответил, работник из того же отдела, вслушиваясь и кивая в такт радио, стоящему на подоконнике.