После Чернобыля. Ликвидаторы

Им не было тогда и двадцати. Они честно выполнили свой долг. А когда Родина решила хоть как-то их вознаградить, потребовались справки. В частности о том, что девушки работали в 30-километровой зоне вокруг потерпевшей ядерную аварию Чернобыльской АЭС. Но на момент работы таких справок им не давали! Даже на стенде в их военной части среди образцов других справок не было такой, какую требовал потом военкомат. Может быть, потому, что никто тогда не предполагал, что выйдет постановление белорусского Совмина о льготах для ликвидаторов? Но почему девушкам из Минска и врачу из Гродно, вместе с которыми Наташа работала под Гомелем, выдали удостоверения ликвидаторов без справок?

ххх

… Той лихорадочной весной 1986-го Наташа заканчивала медучилище. Ежедневные сообщения о ходе ликвидации чернобыльской аварии, опасность провала реактора в землю, новые сведения о жертвах, переселенцах отвлекали от учебников, мешали сосредоточиться, мысли назойливо возвращались к тем первым дням, когда еще никто ничего не знал… Как удивлялись они с девчонками своей сонливости, а как першило в горле… Вот, оказывается, почему. А какая теплынь была в те дни – они, глупые, еще на солнце жарились. Знать бы!.. Сколько медиков в Чернобыль отправили! Может, и нас пошлют?..

Нет, не послали. Распределили девчонок-лаборанток по больницам и больничкам. Наташу направили в Озёры. Она была второй в группе по успеваемости, а вот устроиться в Гродно, несмотря на то, что горожанка, не смогла. Это уж потом, когда всерьёз заболела и слегла, родители не выдержали и пристроили её поближе к дому – в райбольницу. Отсюда и отправилась Наташа в военкомат получать военный билет вместе с подругой, тоже лаборанткой.

- О, девочки! – встретил их, улыбаясь, офицер. – Вы очень кстати. Получите билеты и сразу зайдите в комнату напротив.
 
В тот же день им выдали повестки явиться на сборы. Устно добавили: поедете в Гомельскую область на ликвидацию последствий аварии.  Заканчивался 1987 год.
Девчонки растерянно переглянулись. Наташа сразу вспомнила про свои больные почки.

- Никаких отговорок! – предупредил офицер. – Единственная возможность не ехать – выйти замуж или… умереть. Про трибунал слыхали? Вот так! Послезавтра – на медкомиссию!

Комиссии, правда, как таковой не было. Единственный врач, хирург, подписал освидетельствование и игриво добавил:

- И чего трусить? Туда вон беременные ездили, и ничего, рожали потом. Следующий!..

Через два дня им зачитали список группы, сказали, когда явиться с вещами. Наташа недоумевала – фамилии подруги в списке не было. Только перед отъездом она узнала, что та остаётся в городе. А дело было так. Когда Лена стала искать пути отступления, на работе ей сказали: «Выбирай – или в Чернобыль, или в лабораторию СПИДа под Гродно». Лена выбрала СПИД.

- Может, она и правильно сделала? – раздумывала потом Наташа, хотя неприятный осадок на душе всё равно оставался…

Ну а ее зачислили в медсанбат, уже на месте выдали солдатскую форму: гимнастёрку, брюки, сапоги, шинель, шапку-ушанку (была середина декабря). Словом, как на войне. Их было трое из Гродно: Света из детской больницы, Аня из второй городской и Наташа. Выдали каждой по дозиметру-накопителю. Приведи к присяге.

Ох, и намучились они тогда с сапогами! Холодно в них, неудобно да и некрасиво. Стали потихоньку надевать свои, на меху.

- Ладно, – махнул рукой комбат. – Чёрт с вами! Только учтите: солдатские лучше от радиации защитят. А эти не вздумайте брать домой, придётся выбросить. Так-то!

Ну сколько они там были? 70 дней. Может, слишком в голову взяли? А вот стали побаливать ноги после возвращения. Крутит, как при ревматизме. И давление падает. Прав, видимо, был комбат. Часть, в которой девчонки служили, стояла в посёлке Рудаков Хойникского района, ближе к Брагину. По официальным (а значит, отфильтрованным) данным в Хойниках было 0,186 миллирентгена, в Брагине 0,262. Нормальный фон – до 0,02.

ххх

Чем занимались лаборантки? Исследовали кровь ликвидаторов и местных жителей.

Как ведёт себя кровь в условиях радиации? Очень странно. Сначала лейкоциты резко возрастают. Потом начинают падать. Снижается гемоглобин. Это анемия. Она наблюдалась у многих солдат. Но никого не отправляли назад. Девчонки и себе регулярно делали анализы. Валя из Минска вообще с анемией туда приехала. Неважно себя чувствовала, но полностью отбыла весь срок. А потом написала: хуже стало.

Чем спасались? Ели аскорбинку, олиговит (поливитамины). Вообще каждый организм по-своему воспринимает радиацию. У некоторых, вероятно, есть и иммунитет к ней.

Ежедневно в машине скорой помощи они по очереди отправлялись в 30-километровую зону, где за колючей проволокой находились солдатские посты – брали кровь на анализ. Ездить было интереснее, чем сидеть в лаборатории. Вот на саму станцию ехать было страшновато, и Света выручала Наташу и Аню. Она была постарше, всего на год, правда, но ей отчего-то нравилось бывать на АЭС.

Однажды, проезжая мимо полностью выселенной деревни Савичи, девчата не сдержали любопытства, заглянули. Боязливо озираясь, шли по улице. Ни души. Будто мёртвое царство. Белые занавески на окнах, настежь распахнутая дверь. На цыпочках поднялись по крыльцу. Дом совсем новый, на две семьи. Видно, только заселили, но хозяева уже успели обставить квартиру. Телевизор, диван, сервант с посудой, детский мяч на полу… Может, сюда еще вернутся?

Вон в соседнюю деревню вернулись недавно две бабки и старик с ними. Упёрлись и ни в какую: «Здесь, - говорят, - помирать будем!..» Военные им с продуктами помогают.

- Поехали, девчонки! Уже в висках стучит. И этот противный металлический привкус…

ххх

А потом я разыскала врача, с которым Наташа служила в одном медсанбате. Того, что получил удостоверение ликвидатора. Борис Михайлович – невропатолог и еще довольно молодой человек, и ему, похоже, неловко оттого, что вот себе он чего-то добился, а девчонок вроде как обделили…

Меня интересовало, действительно ли лаборантки работали в 30-километровой зоне? Что, собственно, даёт удостоверение ликвидатора? И как его получить?

- Ну да, работали, - охотно подтверждает врач и не скупится на подробности. -  Все выезды в зону оформлялись в книге приказов, её и надо искать. Видимо, в госпитале. А финансовые документы разве не подтверждение? Работа в зоне оплачивалась в двойном размере. Финансовую справку о количестве дней в зоне мы сдавали в бухгалтерию по месту работы, для оплаты. Никаких других справок о работе в зоне не выдавали, я сам был членом военно-врачебной комиссии и хорошо это помню. После выхода постановления я сразу пошел в военкомат, и по военному билету мне выписали удостоверение. Льготы скромные: паёк три раза в год, к праздникам, бесплатное санаторное лечение, отдельная очередь на некоторые товары и льготная очередь на кооперативные квартиры.

Между прочим, дозу облучения нам писали «от фонаря». Вначале одну, потом (по мере рассекречивания, что ли?) другую, побольше. Девчата все были молодые, незамужние, 18 – 20 лет. И студенты-первокурсники. Тоже ничего не получили. Это потом уже издали приказ: моложе тридцати не посылать…

Из больницы я отправилась  в военкомат. Долго изучала текст постановления о льготах. Мало быть семи пядей во лбу, чтобы разобраться в преамбуле, параграфах, пунктах и подпунктах (да еще ссылающихся один на другой!) таких документов. Поняла я одно: ликвидаторам 1986 – 1988 годов понаобещали сто-о-олько...

Заканчивалось постановление патетическим наказом: в двухмесячный срок проверить условия жизни каждого участника, реализацию льгот и оказать содействие! Как бы не так! В одном только районе города более 400 ликвидаторов. Даже если выдадут всем удостоверения, то дополнительных благ в виде добавочных отпусков, пайков, бесплатных санаториев, внеочередных телефонов, квартир и автомобилей всё равно на всех не хватит!

До чего ж неисправимые мы люди! Ну зачем обязуемся в кратчайший срок сделать то, что, свято уверены, не сделаем никогда?!

ххх

На лацкане кителя майора, ведающего учётом рядовых, депутатский значок.

- Областной Совет?

- Да.

- Как же быть, Александр Александрович? Что делать этим девчонкам?

- Не знаю. С офицерами проще. Их там было меньше, более индивидуальный подход. А рядовые все под одну гребёнку. Мы посылали запрос в архив округа – ответили, что документов нет. Теперь ждём ответа из окружного госпиталя…

Ну словно разыскиваем пропавших без вести на войне!..  Как интересно! Люди в зоне были, а документов нет.

- И часто к вам приходят с такими вопросами?

- Да в день человека три – четыре. Женщина одна такая дотошная попалась! С апреля по февраль ходила – но вырвала мужу удостоверение.

Страшно такое слышать. Конечно, не по своей воле они ехали туда, но и не за льготами. Никто их тогда не обещал. Так нет, поманили калачом. Но зачем лишний раз унижать людей, требуя какие-то справки, доказательства, свидетельства и заранее зная, что искать их бесполезно? Медсанбат расформирован, в архиве документов нет, госпиталь молчит, военкомату без разницы – девчонки своё отпахали. Как в танке. Глухо.

… И вот наконец передо мной справка, выданная Наташе, о том, что на протяжении 70 дней она исполняла служебные обязанности в энской воинской части.  Согласно Закону СССР… на период сборов за ней сохраняется средний заработок. Кроме того полагается выплатить четверть ставки за 46 дней и в однократном размере – за 24 дня.

Не сразу разберёшься и в этом ребусе. Где своим умом, а где с помощью финансиста военкомата я поняла, что 24 дня (это выезды в зону) оплачиваются в двойном размере.

В детской больнице, где работает Света, поняли пункты закона по-своему. И выезды девушки в зону и на АЭС, не обратив внимания на очень важное примечание «кроме того», оплатили однократно. Да разве только Свете?

Вскоре она ушла в декретный отпуск. Мы не встречались, а бухгалтер детской больницы лишь вздохнула сконфуженно:

- Раз так, мы доплатим…

В медсанбате они держались вместе: Света, Аня, Наташа. А вернувшись, одна за другой вышли замуж. И вот Ане уже не нужны ни доплаты, ни льготы. Погибла с мужем в автомобильной аварии через три месяца после свадьбы.

Кто-то подумает: подвига эти девочки не совершили. Да, они просто выполнили свой долг, как сотни ровесниц. А кто-то не сможет представить себя на их месте… Кто- то скажет: подумаешь, семьдесят дней там, где люди жили годами… Согласна, те люди заслуживают еще большей заботы. Но и эти девочки кого-то собой заслонили. Не ваша дочь и не какая-то другая девочка с дозиметром в кармане гимнастёрки моталась на «скорой» в зону, а именно они.

Не надо громких слов и обещаний. Лишь бы всё обошлось: у них, у нас. Лишь бы всё было лучше, чем рисует наше встревоженное воображение.