Однажды летом II

На кухонном столе лежала здоровенная бесформенная гора почтовых поступлений за неделю, которую сложил по нашей просьбе юный сосед по площадке. Пока жена собирала  «деловые» письма в отдельную стопку, я отыскал среди флаеров рекламы и меню китайских обжорок воскресное приложение к местной газете – как раз то самое, в котором печатались объявления с предложениями работы со следующей недели. Вместо обычных одного-двух объявлений было целых семь. Три из них были из больших проектных институтов.
Во всех трех говорилось примерно одно и тоже ... в связи с получением значительного государственного контракта на проектирование нам срочно требуются...
Я никогда особенное верил в счастливую планиду, а скорее чувствовал быстрые течения в том или ином, но главным определителем дальнейших действий был инстинкт – не стоять на месте.
Подобрав четыре нужных резюме для четырех различных позиций «требуется», я уложил их аккуратно вместе с сопроводительными письмами в четыре конверта и отправился на улицу к почтовому ящику, чтобы в понедельник утром письма были бы уже в пути.
На следущий день, придя на работу, я узнал, что два человека из инженерного отдела покинули компанию одновременно и без предупреждения.
Буквально несколько слов о компании, в которой я тогда работал.
Это было производство всякого рода измерителей уровня жидкостей и задвижек на трубопроводах. В компании работало человек сорок в механическом цеху и на сборке и еще человек двадцать в снабжении, бухгалтерии и инженерном отделе.
Каким-то чудным образом в годы лихолетья  конца 70-х и начала 80-х компания не закрылась, а потихонечку тлела на выполнении заказов таких гигантов, как General Dynamics и Mobil Oils.
Первая выпускала подлодки для флота и всякого рода зарядочные станции для перекачки топлива на подлодки.
Вторая – добывала и торговала нефтепродуктами.
Обоим компаниям нужны были задвижки на разного диаметра трибопроводах. Своего литейного цеха у компании не было, поэтому компания взаимодействовала с целой группой небольших шаражек, которые снабжали ее отлитыми в чугуне, алюминие или бронзе корпусами будующих задвижек.
В инженерном отделе создавались чертежи для литейного производства и механической обработки корпусов а также чертежи для сборки и всякого рода паспортная документация.
В компании работали главным образом беженцы из других стран. Ведь только они могли за минимальную плату выполнять высоко квалифицированные механические работы на станках.
За всю свою жизнь в штатах я не встретил ни одного местного уроженца, кто был бы был токарем, фрезировщиком или дипломированным сварным.
Главным инженером у нас был немолодой мужчина немецкого происхождения, похожий, как две капли воды, на фелдмаршала Паулюса.
На собеседовании с ним я едва промолвил дюжину слов – просто показал пару своих сборочных чертежей, выполненных для заводика, на котором работал. Чертежи были похожи на взрыв гранаты, где каждая отлетевшая деталь имела свой номер для сборки в единое целое. Помню, что главный инженер посмотрел на меня и спросил, кого я особенно уважаю из немцев. Я сказал, что Густава Малера и Курта Воннегута.
Инженером главный был не плохим, но человеком – так себе. За спиной ему часто показывали приветствие Хайль Гитлер, держа щетку под носом одной рукой и выбрасывая другую вверх.
Именно он научил меня простой немецко-инженерной истине – не ездить быстрее, чем разрешается. Аргумент был прост и неоспорим: если ехать на 5 миль быстрее, чем все остальные в течение часа, то ты подвергаешь себя все это время риску столкновения с другими, которые двигаются прямолинейным равномерным движением, а ты – больше нет. Плата за такой риск довольно низка – ты окажешься в пункте назначения всего на 5 минут раньше.
В тот понедельник большой Боб рассказал мне за своим бездонным кофе, что произошло на прошлой неделе. Один из чертежников, Зингер, выиграл $200000 и уволился за один день.
В компании был дресс код – мужчинам носить галстуки после 9 часов утра, а женщинам – чулки.
Тем утром, чуть после 9, Зингер подговорил всех из инженерного отдела быть поближе к офису главного, чтобы увидеть его эффектное увольнение. Он написал заявление об увольнении и положил его на стол главному инженеру. Тот на заявление не среагировал. Тогра Зингер взял со стола ножницы и громко сказал: «Это мое заявление об увольнении из компании. Оно эфективно незамедлительно».
Говоря все это, он отрезал свой галстук.