Уйти по-мужски

Из книги "Запретный плод"

Пётр Иванович был уже не так молод, да и в старики записываться было рановато. Всего-то пятьдесят четыре годочка стукнуло.
И правду сказать: "стукнуло" – больнЕнько и по затылку. Вот уже почти четверть века жил он с нелюбимой женой, которая пригрела его, жалеючи. Это произошло, когда Пётр Иванович по-мужски ушёл от первой жены, оставшись в одних портках.
На квартиру и всё нажитое имущество, из дурной своей гордости да по молодости лет, претендовать не стал, да и то сказать – с женой остались двое детей, на которых он исправно платил алименты. За что бывшая супруга благосклонно позволяла ему видеться с детьми.

Тот гусар, обскакавший его по всем параметрам и внешне и, видимо, мужской своей прытью, не был беден и, вполне мог бы не иметь виды на жертву Петра Ивановича в материальном плане. Тем не менее, за такое благородное решение, Петра Ивановича зауважал и встречам с детьми препятствий не чинил. Оставшись гол, как сокОл,  Петру Ивановичу впору было хоть удавись – идти было некуда и, когда на него положила глаз бухгалтерша Наденька, был только рад. Их встреча состоялась почти незамедлительно, когда Пётр Иванович пришёл на работу, как потерянный, застав жену в постели с этим гусаром.

Просидев всю ночь на лавочке в скверике недалеко от дома и, выкурив за ночь две пачки сигарет, вид он имел жалкий. Лицо за бессонную ночь осунулось и почернело, а за счёт никотиновой передозировки, ещё и немного зеленоватый имело оттенок.
Увидев Петра Ивановича, Наденька всплеснула руками и поставила греться чайник. Выложив на тарелку румяные пирожки собственного приготовления и, налив ему большую чашку ароматного чая, она подперла рукой щёку и долго сидела молча,  сочувствующе глядя на Петра Ивановича, уплетающего за обе щёки пирожки. Затем вздохнула и, томно посмотрев на Петра Ивановича, как-то по свойски сказала:

   - А что, Петенька? Пойдёшь ко мне жить? У меня квартирка есть, а мужика в доме нету. Сам понимаешь, тяжело одной-то век коротать. Приму тебя с дорогой душой. Мужчина ты порядочный и, по всему видать, надёжный.
Глядя на роскошные груди бухгалтерши, Пётр Иванович от неожиданности подавился пирожком.
Наденька, заботливо наградив  Петра Ивановича подзатыльником и дождавшись пока тот отдышится, ещё раз уточнила:
   - Ну так что, Петенька, решено? После работы едем ко мне? – и, уже не ожидая ответа, торжествующе улыбнулась.

Так была решена участь Петра Ивановича. Наденьке и впрямь не хватало в доме мужских рук. За несколько лет Пётр Иванович отремонтировал квартиру своими силами, превратив её в уютное гнёздышко, но детские голоса в их доме так и не зазвучали.
Всё так же пару раз в месяц он встречался со своими детьми и, это было для Петра Ивановича большой отрадой.
За эти годы Наденька очень изменилась и, ласковые нотки в её голосе сменились на менторский раздражённый тон, всё чаще срываясь на скандалы и, это отношение Пётр Иванович оправдывал отсутствием детей.  Зато зарплата у Наденьки была значительно выше, а у Петра Ивановича, за вычетом алиментов, оставались жалкие гроши, из которых он выкраивал в заначку от Наденьки на нехитрые гостинцы детям.

Впрочем, дети незаметно выросли. Высшее образование получали они уже от щедрот отчима. Дочь вскоре после учёбы вышла замуж и вместе с мужем уехала жить заграницу. Редкие встречи с сыном всё чаще оставляли горький осадок: сын учил Петра Ивановича жизни и ставил в пример отчима. Постепенно и эти редкие встречи с сыном тоже сошли на нет. При наличии сотовых телефонов, их общение сократилось до пары звонков в неделю и дежурных фраз:
   "- Как дела?" и – "у меня тоже всё хорошо".

Теперь всё чаще задумывался Пётр Иванович о бесполезности своей жизни, в которой было так мало радости. И не давала покоя мысль о том, что он живёт столько лет бок о бок с чужим человеком, не ведающим, что такое душевное тепло. И всё больше думалось о том, что жизнь с нелюбимой можно сравнить разве что с бессрочным заключением...