Услышь меня

Боль пронзила каждую клеточку тела. Трудно было даже дышать, не то что двигаться. На моей груди лежала огромная черная пантера. Она царственно раскинулась во весь свой рост, не обращая ни на кого внимания. Ее голова поикоилась на моей шее, усы упирались в сонную артерию, мощное тело, обтянутое короткой черной шерстью, с хрустом давило на грудную клетку, а хвост оплетал руки и ноги, как терновый венец. Мне казалось, что у меня инсульт. В груди кололо все сильнее. Хотелось плакать от того, что я постоянно пил и курил. Хотелось выть от того, что я, наверное, умру… Образ пантеры рассеялся, когда мне, с горем пополам, удалось скатиться с постели и упасть на холодный дощатый пол. Дышать сразу стало легче. Что это было? Я посмотрел на кровать. Она была пуста. В комнате было темно, я решил включить свет. Все так же темно. Лампочка, наверное, перегорела. На столе стояла бутылка с пивом. Выпить бы, но нет, нельзя, вдруг приступ вернется. Я решил пойти в ванную, но дверь была закрыта. Я отчаянно дергал за ручку, но моя рука… Она как будто прошла сквозь поверхность.

— Что за черт? Может я еще сплю?

Я ущипнул себя за руку. Сильно. Несколько раз. Нет, это не сон. В горле пересохло. Рука потянулись к банке с пивом, но ту как будто приклеили суперклеем. Капля жидкости на столе была неподъемной, словно весом со слона. Я даже не мог прикоснуться к ней.

— Твою мать?!

Звон будильника на телефоне. Телефон вибрирует, и вскоре слетает с тумбочки. Я поднимаю его, мне так кажется, но рука просто проходит мимо. В моей руке ничего кроме пустоты. Тогда я и начал понимать, что просто выпал из этой реальности по какой-то неведомой мне причине. Стал нематериальным, как какая-нибудь утренняя дымка. То, что я принял за инсульт, было просто одеяло. Мое тело растворилось, и ткань упала на освободившееся место. Хорошо, что накануне вечером мне было жарко, и я лег спать без одежды. Так бы я точно не проснулся.

О, святые Арлекины! Мне кажется, что я попал в ад.

Время для меня шло очень быстро. Люди за окном шли, жили, смеялись. Они жили полноценной жизнью не догадываясь о том, какая драма сейчас происходит на верху. А я лил слезы. Я хотел есть, но мои руки проскальзывали сквозь материальные вещи. Голод глодал мои кости, я настолько изнемог, что теперь просто сидел в одном месте и таращился в одну точку. Серый, грязный комок плоти.

Когда пришли мои родители? Я не знаю. Мама постоянно плакала, от нее сильно пахло духами. Отец был угрюмее, чем всегда. Больше никого не было. До этого кто-то сильно ломился в дверь, может это были они?

— Его нет уже месяц. Я… Соседи говорили, что он никуда не выходил, так где же…

— Сара, не плачь, мы найдем его, обязательно, слышишь?

— Он и раньше не особо-то вел себя хорошо. Не стоило его одного отпускать.

— Мы найдем его. Обязательно.

Он обнимал ее, пока та лила слезы на его мужественном плече. Они были так близко, но в то же время так далеко от меня, будто находились на Марсе, а я на сраном кусочке Луны.

Я шептал им. Я звал их. Но они прошли сквозь меня.

Вскоре приехали грузчики и увезли кое-что из мебели, даже забрали компьютер, старинный дубовый шкаф. Меня не видели, меня не слышали. Меня просто нет. Я сидел в углу, как мышь, очень тихо, чтобы им не мешать, и смотрел в их угрюмые лица. Все бесполезно. Сходил ли я с ума? Да! Поначалу я тщетно пытался вырваться на ружу. Дергал двери, орал, теперь же…

Прошло много лет. Шел ли снег, лил ли дождь, слепило ли солнце глаза, для меня все было бессмысленно. Я стал тенью былого себя. Люди заселялись в квартиру, но долго там не задерживались. Они, наверное, чувствовали меня на каком-то ментальном уровне… Они делали ремонт, они трахались у меня на глазах, но я ничего не испытывал, смотря на их потные тела. И как я мог раньше заниматься этим? Это мерзко, наблюдать, как два тела сплелись в клубок, словно гадюки, и теперь они испускают мерзкие соки, словно губительный зловонный яд. Я не помню их лиц, я даже не помню свое собственное имя. Иногда, когда солнце светило слишком ярко, я подходил к окнам, чтобы закрыться шторами, забывая о том, кем я теперь стал. Когда же мои руки проходили сквозь окна, то я просто смеялся, пока не шли слезы из глаз. Однажды меня заметил маленький ребенок. Он был маленьким, с розовым лицом и мокрыми губами, но, я точно уверен, он увидел именно меня. Его глаза округлились и он зашелся диким ревом от испуга, из-за чего его мамаше пришлось его забрать…

Ее звали Маргарет. Она была приверженцем новой моды и курила гашиш. Феминистка. Она была ярко разодета и часто сидела с друзьями в квартире, обсуждала моду и оккультные науки. Именно из-за этих тем я вышел из-за своего закутка к ним поближе. Они обсуждали другие миры, призраков, ведьм. Она сказала, что чувствует здесь что-то, и предложила включить магнитофон, ее друзья только посмеялись над этим глупым предложением.

— О призрак, — сказала она очень громко, — Если ты здесь, дай нам услышать тебя.

Мне было смешно, но я что-то провыл и пошел обратно в свой закуток. Стояла глубокая ночь. На следующий же день, это правда смешно, но прибор записал мой голос. Сквозь шум и жуткие помехи, мой голос звучал как вой дикого зверя. Маргарет испугалась сначала, а затем успокоилась. Теперь она одна постоянно говорила со мной и включала магнитофон. Она думала, что может помочь мне, но это было так глупо…

— Ты умер? — спрашивала она у меня. — Тебя убили?

Сколько прошло лет с того дня? Я разучился говорить. Мне плохо удавались звуки, губы как будто были в киселе, но я учился говорить заново, постепенно. Ради тебя, ради себя самого. Я чувствую, что это изменит меня… Но сколько я не старался, все ничего. И я опять замолчал, опять забился в свой угол, ставшим мне как родной дом…

Однажды она вернулась домой поздно. Под кайфом. Ее бросил парень. Я пытался помочь ей, но что я мог? Ничего! У нее случился передоз. Я смотрел на ее синеющее лицо и на облеванное платье и думал. Позже, она лежала в больнице. Когда ее забрали? Не помню. Но вернулась она не скоро, и была словно я, такая же мрачная, с пустыми глазами-углями.

Поначалу у меня выходил только вой, но я так хотел поговорить с ней. Я хотел сказать ей, что-то, как он себя ведет, это не правильно. Она опять колится. Она станет такой, как я… Я этого не хочу. Сейчас я уже вполне разборчиво могу говорить, только очень тихо. Услышишь ли ты меня? Сегодня она оставила включенным свой магнитофон, спасибо, спасибо моя родная. Это счастливый день! Я смогу рассказать тебе свою историю, от начала и до конца. И ты выслушаешь меня. Ты ведь как раз нечто такое хотела услышать, не так ли, Маргарет?

И я говорил. Говорил долго и упорно, смотря на то, как ее голова покоится на подушке, а грудь мерно вздымается. Дышит. А я не дышу. Говорил так долго, что за окном наступило очередное холодное утро. Я взмок, охрип и сильно устал.

Сейчас я сяду, что вошло уже давно в привычку, возле твоей кровати и стану медленно гладить воздух возле твоей головы своей тонкой рукой, бормоча что-то безвучно ради того, чтобы ты услышала меня. Обязательно услышишь.