Однажды летом III

Через две недели после того отпуска я получил два письма, в которых мне предлагалось придти на собеседование. Для меня хождение на интервью тогда было занятием необычным и волнующим. Помню, как в выходные, за день до собеседования, мы поехали всей семьей по указанному адресу, чтобы на следущий день мне не надо было плутать по дорогам и не опоздать к нужному часу.
Собеседование было довольно коротким. Меня усадили за чертежную доску рядом с тремя другими кандидатами и дали задание - начертить что-то плоское в другом, чем в эскизе масштабе. Поскольку все кандидаты были иностранцами, а проверять понимание английского языка в индивидуальном порядке у каждого у компании не было времени, нам, кандидатам, громким командным языком задавались тривиальные инженерные вопросы, на которые предлагалось давать устные ответы без всякой подготовки. Интервьюоров было трое, двое из которых блистали своей властью и сомнительной эрудицией, а третий записывал результаты собеседования.
Вся процедура заняла примерно час времени.
Нам сказали, что сообщат письменно о результатах и пригласили в офис следущих четырех кандидатов.
А в лобби в это время, около стен стояло еще с дюжину людей, мужчин и женщин, от которых скверно пахло духами и потом волнения.
Помню, что я не торопился уходить, а закурил прямо там же. Ко мне мне подошло несколько человек. Один из них, самый смелый, стал спрашивать меня о том что происходит внутри комнаты, и почему приглашают равными группами мужчин и женщин. Времени для размышлений между затяжками у меня было немного, и я на вскидку ответил, что компания хочет оставаться сбалансированной в половом отношении и поэтому дает равные шансы быть прудоустроенными обоим полам.
Другой человек, с грустным лицом, спросил меня, можно ли курить во время черчения внутри офиса, заметив, что иначе он не выдержит. Я подумал, что он так шутит и ответил ему в строку, что вместе с линейками и карандашами прямо при входе там раздают пепельницы и спички для желаюших покурить.
Никто шутки не понял, кроме «грустного лица» который продолжал говорить, что если у кое-кого астма, то без противоастматических сигарет во время припадка человека можно потерять.
Как выяснилось позже практически всех нас принали и с самого первого дня усадили красить гигантские листы ватмана цветными карандашами. Эти листы в дальнейшем склеивали вместе в дорожку, которая представляла из себя проектируюмую часть скоростной дороги или моста. Мы сидели за плоскими столами с четырех сторон и священодействовали преимущественно молча, ибо не владели свободно взаимопонятным языком. Думаю, что именно тогда меня в первый раз посетила мысль о Вавилонской башне.
Человека с грустным лицом звали Леня Цыган. Был он родом из Киева. Буквально на третий день он стал отлынивать от покрасочных работ, все больше стоял около своего стола и курил. Естественно, что когда весь лист был покрашен за исключением той части, где должен был красить Леня, началась легкая международная склока: одна женщина, филиппинский инженер, стала возмущаться, что если их стол не выпустит вовремя покрашенный лист, то ведущий проект инженер будет ее отчитывать, как главную за столом, и могут понизить в должности.
Леня полуобнял ее, что вовсе не принято на той стороне океана, и вкрадчиво, как мог, предложил остаться для докраски после работы, тем самым показывая администрации свое рвение и возможность поработать сверхурочные часы, которые оплачивались по другому тарифу.