Армейские зарисовки. Быт

начало:http://www.proza.ru/2017/04/20/896
Потекли армейские будни, которые состояли из нарядов, дежурства на станции, вечерами фильмы. У нас хранилось около  пятидесяти  фильмов, каждый из которых посмотрели много-  много раз. Эти фильмы выучились наизусть и многие фразы из фильмов использовались солдатами в речи, как афоризмы. Например, из  фильма «Чапаев»:
- Ты за большевиков или за коммунистов?
- Я за интернационал.
Первое время было дико слушать, когда кто-то скажет вроде бы не к месту какую-то фразу, а слушающие вдруг  начинали смеяться. Потом понял, что эти фразы заимствованы из фильмов. Со временем и в моей речи  начали проскакивать эти фразы.

 На просмотр фильмов приходили и офицеры со своими женами и детьми. Еще несколько раз приезжали на оленьих упряжках  чукчи. Тогда по залу распространялся запах немытых тел.
Смотреть одно и то же всем наскучило, хотелось чего-то новенького. Тогда  кто-то придумал сделать «альманах» В альманах собирались самые интересные места из фильмов, которые вырезались из оригиналов и склеивались в один фильм. Больше  всего в альманах входило сцен с красивыми девушками. Особой популярностью пользовались Фатеева и Светличная. Некоторые пытались даже писать им письма, ответа конечно не получали.
Альманах смотрелся втихаря от начальства и после отбоя. Дневальный стоял на атанде и если вдали появлялся офицер, аппарат выключался и все разбегались по своим койкам.
 
 Особой популярностью пользовался футбол, в который некоторые фанаты могли играть в любую погоду. Однажды играли при пятидесятиградусном морозе. Правда, тогда кто-то из них отморозил свой конец, который потом долго болел.

Любили мы справлять дни рождения. В этот день старшина выдавал виновнику торжества несколько банок сгущенки,  и для празднования отдавалось помещение столовой. Празднование организовывалось по годам службы. У третьего года своя компания, у второго своя, и у первого тоже своя.
Своими силами на кухне готовились оладьи. Там почему-то оладьями называли пончики. Это в кипящее в котле масло бросались куски теста и вылавливались потом по мере их готовности. Вкус был обалденный.
Сгущенка делилась на две части. Первые банки варились в котле, из остальных делалось мороженое. Для приготовления мороженого  использовался кусок затвердевшего снега, который рыхлился и перемешивался со сгущенкой. Эта смесь выдерживалась на морозе, и получалось вкусное мороженое.

Пили в дни рождения в основном тройной одеколон, который под тем или иным предлогом привозился с большой земли якобы для бритья. Пили чисто символически, но больше из озорства. Иногда кто-нибудь приносил брагу. Приготовить брагу было не так уж сложно. Это в канистру заливалась вода, в которую клался сахар и дрожжи. Чтобы брага быстрей приготовилась,  канистра помещалась в какое-нибудь теплое место. Таким местом зачастую было где-нибудь около рабочего дизеля. Но тут нужно было зорко смотреть, ведь перебродившая брага могла взорваться.

 Была байка, что повар умудрился залить брагу в висевший на стене кухни огнетушитель. А тут, как нарочно, нагрянула проверка во главе с полковником. Когда полковник зашел на кухню, огнетушитель начал вибрировать под действием забродившей браги. Полковник заметил это и приказал снять со стены и отвинтить пробку. Повар, сделал несколько оборотов, пробка с сильным хлопком вылетела, облив с ног до головы полковника брагой.  Что тут было!....

Вечерами мы любили собираться в курилке, она же была  умывальником. Там мы курили, рассказывали забавные истории и играли на семиструнных  гитарах. Выучив три аккорда, я тоже пытался аккомпанировать, получалось, конечно, не очень хорошо, но гитара завораживала меня и манила.
Тогда в армии выдавались армейские сигареты, в их табаке присутствовали палки, которые при курении накалялись, и если падали на одежду образовывалась дырка. За это их называли термоядерными.


Однажды в свободное от нарядов и дежурства время мы:  Игорь Королев, Генка Уткин, Слава Груздев, Володя Круглов и я  отправились, гулять по окрестностям  Эклипса. Стояла относительно теплая погода, и гулять было одно удовольствие. С нами пошел Толя Мусин, служивший второй год.  Шли мы по берегу Карского моря.  Берег был покрыт галькой  и усеян водорослями, а в море плавали льдины, среди которых резвились нерпы. Они иногда вылезали на льдины и показывали себя во всей красе. В лучах  солнца их шкура переливалась очень красивыми оттенками.
 
Лейтенант Семенов однажды каким-то образом  поймал одну  нерпу и из шкуры пошил для жены  красивую шапку. Теперь она щеголяла в этой шапке всем на зависть. А мне было грустно смотреть на эту шапку и очень жалко бедную нерпу. Ведь нерпы безобидны, очень красивы и играют друг с другом, как дети.

- Посмотрите вдаль – показал пальцем Володя Круглов, - видите, город стоит.
Действительно, по линии горизонта смутными очертаниями стояли многоэтажные дома.
- Это мираж, - пояснил Игорь Королев, - это виды улиц какого-то города отражаются через ионосферу, и получается такая картинка.
- Вот бы нам сейчас в этот город, - мечтательно произнес Слава Груздев.
- Размечтался, - ехидно улыбаясь, проворчал Генка Уткин, - может это Париж или Нью-Йорк, нас туда не пустят.
- Да уж, - согласился Игорь, - трубить  и трубить еще нам на Эклипсе.

А мы все шли и шли, а под кирзовыми сапогами хрустела галька.
- Как тут красиво, - восхитился я, - переставить бы земную ось, здесь было бы не хуже  чем на берегу Черного моря.
- Можно подумать, что ты там был, - съязвил Генка.
- Не был, но видел в кино.
Тут нам пришлось карабкаться в гору.
- Это мыс Вильда, -  пояснил, молчавший все время Толя Мусин,- а карабкаемся сейчас по плавниковым завалам.
Взобравшись в гору, мы очутились на обрывистом берегу, с которого открывалась чудесная панорама Карского моря.
На горе была ровная площадка и стояла, сколоченная из досок башня метров пяти высотой.
- Это крест  лейтенанта Колчака, - рассказывал Мусин, - того самого, который стал потом адмиралом.
 Еще мы увидели на площадке два холма из крупных камней похожих на могилы.
- А это и есть могилы, - согласился Мусин, - вот только кого неизвестно. Вероятно какие-то полярные путешественники.
- Давайте разроем и узнаем, - предложил Генка Уткин, - они ведь  как мамонты должны сохраниться, ведь тут ничего не гниет.
- Ты что, - возмутился Слава Груздев, - разве можно тревожить усопших.
- Все верно, - согласился Мусин, - этого делать ни в коем случае нельзя, тем более, что нам пора идти на обед.
Я говорил, что на втором ярусе кровати надо мной спал вездеходчик  Шмидт , он иногда брал меня с собой  в поездки.


 Как - то раз Шмидт взял меня прокатиться на вездеходе и мы посетили, находящийся в горах  птичий базар.  Перед нами  были горы, облепленные миллионами птиц. Птицы были везде, и каких только видов их не было,  и все они издавали свои звуки. Стоял такой шум хоть затыкай уши. Птицы явно были не рады нашему появлению и некоторые угрожающе пикировали, с криком,  низко пролетая над нашими головами. В холмах было множество гнезд, в которых лежали яйца. Карабкаясь по кручам, мы начали собирать эти яйца, рискуя быть заклеванными негодующими птицами. Мы быстро набрали полную корзинку  яиц. Яйца были все разные по величине и окраске.
Надо видеть радость солдат, когда в столовой им в обед подали яичницу

продолжение:http://www.proza.ru/2017/05/10/941