Монолог

МОНОЛОГ

Какие необычные мысли бродят в голове в вечернем метро. Возвращаюсь с работы, примостившись в углу переполненного вагона. Почему-то вспомнилась вчерашняя телевизионная откровенная передача. Совершенно современная, без ханжеских нраво-учений и с явными откровениями жизненных коллизий. Как жаль, подумал я, что и от меня не может уйти жена, обнаружив измену
с молодой львицей, жаждущей наслаждений и шикарной жизни. Нет! Уйти она может, и явно ушла бы, но я не даю повода к этому, выйдя из большого секса и не оставшись даже в любительском. А как было бы славно окунуться в свежую плоть! Мечтания потенциального злодея и начинающего импотента. Так, возраст уже подводит и оставляет только узкие щели любопытства, а не двери объятий и безумств. Всему своё время! Моё, видимо, ушло без соли излишеств и горечи маленьких побед. А восторг больших так и не был покорён. И почему эта тема так близка к самоанализу и всякий раз вновь главенствует, не обращая внимания на серьёзность момента? Серьёзность в чём? Да мало ли в чём! Во всём и всегда, и сквозь обыденность ситуаций и необычность положения…
— Эй, старичок, подвинься! Кому говорю! — поворачиваю голову на предложение грубое и бестактное. Здоровый увалень, явно после возлияний, плюхается рядом и резко прижимает меня к стенке вагона.
— Ну, вот видишь, в тесноте, но не в…
— Можно было и повежливее, сынок — отвечаю нахалу.
— Перебьёшься. И так сгодится, — и наглая улыбка превосходства и какого-то вызова. 
— Мы уже на ты, щенок? А? — парень явно не ожидал от меня этого. Я тоже. Глубокая пауза, любопытство окружающих. Безразличия как не бывало. Ждут продолжения. Продолжения с желанием скорейшего поднятия занавеса. Сосед мой вернулся из своего неожиданного аута и напрягся. Я ещё теснее вдавился в стенку вагона.
— Да ты кому это?! — правая рука потянулась к моему вороту, губы отвисли, зубы ощетинились, глаза сузились.
Вот и всё. Сейчас. Публика в молчаливом трансе. «Ах была не была», — подумал я и плотно припаял свою руку к нижней губе, вялой и отвисшей. При этом встал и посмотрел сверху в узкие щёлки глаз, которые стали расширяться. Руки молодца заходили, как мельничные крылья, но мимо меня. Прижав его коленкой к сиденью, сжал ещё больше пальцы, сдавливая сложенную вдвое губу.
— Замри, гнусавый, — промолвил я. И парень замер. Публика глубоко выдохнула. Вагон в это время остановился, и я осторожно, как гранату без чеки, вынес на вытянутой руке парня на платформу, на его полусогнутых ногах. Проход был обеспечен моментально. Входившие в вагон опешили, но потом волна внесла меня с протянутой рукой внутрь вагона, закрыв собой героя, оставшегося на платформе в недоумении. «Следующая остановка…», и двери затворились. Зрители первого акта улыбались мне, обстановка была почти семейной. Подобные неожиданности приятны публике. А мне стало грустно. Подумалось: почему это произошло со мной? Ах ты жалкий интеллигент. Тебя видно насквозь. Всю дорогу домой грусть не оставляла меня.
                14.12.2006.