Emancipate

1.
- А где Ирочка?
- На вечеринке у Глейзеров.
- Так Глейзеры же в Эйлат на вик-энд укатили.
- Потому и вечеринка, что укатили. Майка пользуется отсутствием  родителей.
- И ты не боишься отпускать Иру на подобные мероприятия?
- Мама, девочке пятнадцать с хвостиком. Или ты хочешь её за ручку на утренники водить?
- Да, но она не по годам развита...
- Тем более.

2.
Внизу было шумно. Разговаривать приходилось, наклоняясь друг к другу, и это было неудобно чисто физически - со стороны казалось, что общаются два ваньки-встаньки. Он жаловался на учителя литературы, придумавшего для внеклассного чтения ненавистного ему Набокова да ещё и пообещавшего вставить "Приглашение на казнь" как одну из тем экзамена на аттестат. Пробовали жаловаться завучу, но тот предпочёл не вмешиваться, и пришлось штудировать одну из скучнейших вещей в русской литературе. Правда, из принципа полностью роман никто не читал - достаточно было и отрывков из хрестоматии.
- А я Набокова люблю - Ирочке пришлось так близко наклониться, что она ощутила его запах и у неё закружилась голова - скорее всего, от вина. - Недавно прочитала "Камеру обскура".
- Ну, не знаю - теперь к ней придвинулся он. - Может, это другое. Но там... Пробиться к смыслу невозможно.
Он учился на два класса старше её и в этом году заканчивал школу.
- Олежка, слушай - она опять наклонилась к нему - пойдём наверх, там тихо. Можно будет поговорить, а не орать друг другу на ухо.
- Наверх? А удобно?
- Мне - да. Я здесь бываю чаще, чем у себя дома. Мы с Майкой с первого класса вместе.
Наверху было не то чтобы тихо, но слышали они друг друга, даже сидя в разных уголках большущего дивана.
- Я видела тебя на баскетболе. Ты всё время прыгал.
- Это когда мы с 18-ой школой играли?
- Ну да, в эту среду. А почему ты по кольцу мало бросал? Проходил и пасовал, проходил и пасовал... Боишься промазать?
- Да вроде нет, не боюсь. Просто у каждого - своё задание на игру. Мне, кстати, по рёбрам врезали.
- А я не заметила, чтобы ты корчился. Не больно было?
- Больно. А уж синячище какой - на пол-спины.
- Покажи.
- Ты серьёзно?
- А что тут такого? Подними майку.
- Ир, неудобно как-то. Мы здесь сами...
- Потому и удобно, что сами. - Она пересела почти вплотную к нему и приподняла его майку до подмышек. - Где это?
- Ирка, кончай - он придержал майку. - Это слева.
- Ну так повернись давай.
Она прикоснулась к здоровенному красному пятну ниже лоратки и почувствовала, как он вздрогнул и напрягся.
- Больно? - она не убирала руку, едва касаясь его спины.
- Да. Да нет. Не очень.
Она провела ладошкой по его спине.
- А ты мускулистый такой. Качаешься?
- Качаюсь? Скорее назову это "тренируюсь".
- Сможешь меня поднять?
От неожиданности он отодвинулся и внимательно посмотрел на неё. Она улыбнулась.
- Прикидываешь, сколько я вешу?
- Ну, и сколько же?
- 48 кг. А ты?
Он продолжал не отрываясь смотреть на неё. Потом придвинулся к ней и, просунув одну руку ей под коленки, а вторую - между талией и диваном, легко поднял и сел ровно, держа её на весу.
- Посади меня - прошептала она.
- Куда - он не отпускал её.
- Возьми меня на руки.
 Он опустил её и замер, не зная, куда девать руки. Она сидела на нём, как наездница на лошади в рыцарские времена - боком.
- Ну как, тяжело было?
- Нет, не очень - прохрипел он и откашлялся.
- А чего тогда хрипишь?
- Я не хриплю.
- Хрипишь, хрипишь. Я же слышу.
Она придвинулась и положила головку ему на плечо.
- Знаешь, я ещё никогда не была так близко к парню. А ты?
- К парню не был, если не иметь в виду спорт.
- Не глупи, я не о том. Ты прекрасно понял, что я имела в виду.
- Ириша, чего ты хочешь? Не мучай меня. Я с малолетками в эти игры не играю.
- Почему?
- Не хочу на нары.
- Дурачёк - она погладила его по лицу - никто же не узнает. Майке ещё 15-ти не было, когда  твой однокласник Ботинок Гусинский трахнул её прошлым летом.
- Большой Ботинок трахнул Майку?
- Представь себе. И на нары не сел. А очень даже себе сидит за школьной партой.
- Ну, прошлым летом он и сам был малолеткой, насколько я смыслю в арифметике. А я нет. Мне скоро 18-ть.
- Олежка, послушай, в моём классе почти не осталось целок, а я - одна из оставшихся, представляешь. Позорище.
Она вскочила и, приподняв юбку, сняла трусики. Потом уселась на него верхом, но на этот раз не как в рыцарские времена, а на совреременный лад.
- Трахни меня, - она положила руку ему на промежность - ты же хочешь. Выеби меня. Не хочу быть целкой. Хочу, как все.
Она завозилась с молнией на его джинсах, но он отвёл её руку. Снял с неё блузочку и прижался губами  к упругой и нежной, всё ещё пахнущей детством груди, потом опустился ниже, поднял юбчёнку и зарылся лицом в благоухающий шелковистый треугольник. Он медленно, едва касаясь губами, выцеловывал каждый квадратный сантиметр этого чуда, забираясь всё глубже, и тогда она развела ноги и впустила его. Он осторожно, стараясь не причинять боли, углубился в неё и замер.
- Тебе больно?
- Немножко.
Он вышёл из неё, потом вошёл опять.
- А сейчас?
- Сейчас нет.
И тогда он вошёл в неё до конца.

3.
Когда они спустились вниз, народ уже расходился.
- Пойдём поедим чего-нибудь - предложила она.
- Если осталось - он огляделся, ища стол.
Они сели рядышком и стали есть бутерброды, пока не съели все с ближнего к ним подноса. Потом встали и, ни с кем не прощаясь, вышли на улицу. Он взял её за руку.
- Иришка, скажи, ты давно меня хочешь?
- Ну, если брать за точку отсчёта сию минуту, то уже где-то часа два как.
- Так что, это всё?
- Не знаю - она как-то очень по-детски повела плечами.
- Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Нам было хорошо сегодня, ведь так?
Она ткнула его пальцем в грудь.
- Мне было больно.
- Но это только в первый раз.
- Не знаю, Олег. Я не хочу пока чего-то постоянного. Я ещё маленькая - и лукаво взглянула на него.
Они пошли молча.
- Ну, я пришла. Пока,да?
- Подожди. Ирка. Не уходи, прошу тебя. Я не хочу быть без тебя.
- Олежка, не могу, мне мама не разрешает - она рассмеялась. - И вот что: не расклеивайся, возьми себя в руки. Ты нравишься мне, иначе бы не было того,что случилось. Но вместе мы не будем. Пока не будем. Вот подрасту немного, тогда, может быть... Ну, всё, спокойной ночи - она потянулась к нему и поцеловала в щеку. - Может, ещё замуж за тебя выйду. А теперь уходи.
Она позвонила в интерком и скрылась за калиткой. Он какое-то время постоял, облокотясь о забор, потом повернулся и пошёл обратно к дому, где была вечеринка. Майка с двумя девочками прибиралась в зале. В кресле спал Ботинок Гусинский.
- Борька, проснись, скотина пьяная - Майка пнула Гусинского в голень. - Олег отведёт тебя домой.
- Не хочу домой. Буду спать здесь. С тобой и с теми бля*ями - и он ткнул пальцем в направлении девочек.
- Ах ты говно - Майка запустила пятерню в рыжую гриву Ботинка - вставай и вали отсюда.
- Ален Дэлон не пьёт бурбон. Он пьёт тройной одеколон - промямлил Ботинок и вырубился.
Олег подошёл к столу, взял наполовину пустую бутылку бренди и, стоя посреди салона, в несколько глотков опустошил её. Постоял ещё какое-то время, глядя в пол.
- Олег, куда вы с Иркой подевались? Весь вечер вас не видно было - спросила Майка, убирая со стола пустую посуду.
- Трепались наверху - он зевнул и потёр щёки.
- Трепались? И о чём же? - она прекратила убирать и уставилась на него.
- О разном. О баскетболе...
- Ты трахнул её! - Майка выкатила на него восторженные глаза. - Трахнул, да?
Он пожал плечами и не ответил. Вышел вон. Душная ночь приняла его в свои объятия. Наверху сходило с ума усыпанное звёздами  июньское небо. Он бросил в рот жвачку и пошёл домой спать.