Побег

     С малолетства любимым занятием Потапа была игра с веревочными узлами. Любой попавший к нему новый узел он тщательно изучал, а затем, разобравшись с его устройством, начинал потихоньку расшатывать скрученные веревочные петли, ослабляя их мертвую хватку. Если не получалось сразу развязать узел из-за нехватки времени, он прятал его в укромное место и возвращался к нему снова до тех пор, пока не добивался успеха. В селении уже все знали о его увлечении и в затруднительных случаях обращались к нему за помощью, и он с удовольствием откликался, пополняя свою коллекцию освоенных узлов.

     У родителей Потапа была большая семья, но три его старших брата, уже имевшие свои семьи, жили в отдельных избах. Потап же, как младший сын, даже после женитьбы должен будет остаться с родителями, а две его сестры, когда выйдут замуж, переедут жить к мужьям.

     Начав взрослеть, Потап как-то спросил у отца:
     - А что, в нашем селении все родственники?
     Отец кивнул головой:
     - Да почти все. Вот там пять домов, это все мои родные братья. С их детьми ты вместе рос. А вообще-то это место выбрал еще мой дед, с тех пор его дети, внуки, а теперь уже и вы – все мы живем здесь. Из других селений пришли к нам всего три семьи. Место оказалось удивительно спокойным.

     Он немного подумал и добавил:
     - Дед говорил, что сюда перебрались потому, что здесь оказалось возможным по-другому выращивать хлеб.  Раньше жили несколько лет на одном месте, пока земля родила, а потом перебирались на другое место, расчищали лес, жгли деревья, распахивали землю. Все это очень тяжелая работа.  А уже появились коровы и было известно, что землю можно удобрять навозом, вот как мы сейчас делаем.  Дед очень долго искал это место. Не хотелось перебираться в степь из-за набегов половцев, в лесу намного спокойнее. Вот он и нашел место, где рядом оказались две огромных поляны, окруженные дремучими лесами. Здесь нас даже княжеские сборщики дани долго не могли найти.

     Их селение было довольно большим, домов десятков пять, расположенных так, чтобы к каждому дому можно было подъехать на телеге. В центре селения был большой загон для общественного скота – коров и лошадей. Возле каждой избы был небольшой огород и свое хозяйство для мелкого скота и птицы. Селение уже давно жило общиной и имело за небольшим лесным массивом общую пахотную землю, которую обрабатывали совместными усилиями и удобряли навозом. Сеяли рожь, урожай был один к четырем, иногда даже к пяти, этого хватало для всей общины до следующего урожая, часть уходило в виде дани  княжеским сборщикам, но остававшегося было вполне достаточно для того, чтобы жить небогато, но с определенным достатком. В течение всего своего существования община не знала голода  и жизнь из года в год была размеренной и устоявшейся. От случайно забредавших к ним прохожих, а также от княжеских посланцев они слышали о половецких набегах на дальние селения в их краю, но их дома были далеко от торговых путей, речушка возле их селения была совсем небольшой и несудоходной,  она их вполне обеспечивала и водой, и рыбой, в то же время по ней невозможно было попасть в их селение гостям, промышлявшим разбоем. Несмотря на такое безопасное, по-видимому, их месторасположение, как и во всех других селениях у них был свой дозорный пункт, на котором всегда находился дежурный, а старший общины время от времени проверял, насколько ответственно относятся дежурные к своим обязанностям, не спит ли кто на посту.

     В этот день с утра Потап с несколькими односельчанами работал в поле, готовя пашню к новому посеву. Ранняя весна была теплой, солнце уже хорошо припекало. Неожиданно где-то к обеду прямо через их поле пошла большая толпа  испуганных растрепанных людей. Отстающих плетками подстегивала группа вооруженных всадников. Потап с односельчанами оказались внутри этой толпы, их попытки отстать всадники пресекали ударами плетей. Потап никогда не видел половцев, но понял, что это они взяли их в плен и, наверное, погонят на юг с тем, чтобы затем продать в рабство на невольничьем рынке. Потап вглядывался в толпу понуро бредущих людей, со страхом ожидая увидеть среди них своих родных, но вскоре убедился, что больше из их селения никого здесь не было. По-видимому, через их поле дорога половцев пролегла случайно.

     Шли они без отдыха до самой темноты, пока не объединились еще с одной толпой пленных, которых охраняла большая группа половцев. На ночь пленники устроились прямо на земле, кто как мог, а половцы развели вокруг них несколько костров, и всю ночь охрана по периметру сторожила невольников.

     На второй день  толпу пленников погнали дальше, подгоняя плетками отстающих. Нескольких упавших от усталости добили пиками. На ночь устроились заранее, охрана осталась совсем небольшая, и половцы связали мужчинам вместе руки и ноги, а женщинам только руки за спиной. Потом пленников разбили на несколько групп и каждую группу опутали дополнительно толстой веревкой, пропустив ее через связанные руки и ноги пленников. Снова вокруг пленников развели несколько костров. Но охрана теперь была совсем малочисленной. Потап с огорчением увидел, что место у него очень неудачное – совсем рядом с костром, хорошо его освещавшим, так что охранник все время мог его видеть, а он охранника видел лишь иногда, когда тот проходил недалеко от него.

    Утром следующего дня охрана развязала мужчинам ноги, оставив руки связанными,  и убрала общую веревку.

     - Ясно, - подумал Потап, - экономят время, людей у них немного. Значит, вечером будет снова такой же ночлег. Надо попробовать ночью оказаться подальше от костра.

     Половцы торопились и безжалостно подстегивали пленников. Второй день люди не ели, некоторые от усталости и голода падали, и всадники добивали их пиками. Особенно страдали женщины со связанными сзади руками, бедняги даже пот, заливавший глаза, не могли вытереть. В середине дня к ним добавилась небольшая группа таких же невольников, как и они. Потап потихоньку перемещался в толпе почти бегущих людей, пытаясь угадать, как их будут размещать на ночлег. Когда они остановились и мужчинам снова связали руки и ноги, а затем всех опутали веревкой и зажгли костры, Потап остался доволен своим местом – он был довольно далеко от костра и хорошо видел охрану.

     Дождавшись, когда стемнеет, он решил начать распутывать узлы. Их устройство было для него новым, но он за это время досконально их изучил, однако, руки и ноги были связаны плотно, оставалось использовать только зубы. Хотя Потап и сохранил еще всю свою молодую гибкость, но все же было ужасно неудобно, и дело продвигалось медленно. Через некоторое время  он понял, что веревочные петли понемногу начинают ослабевать. Вдруг он почувствовал, как что-то мягкое тронуло его за плечо. Повернув голову, он увидел, что женщина,  соседка в связке, губами прильнула к его плечу, а когда он повернулся, прошептала:

     - Развяжи мне руки, потом я тебя смогу развязать.

     Они довольно долго пристраивались, пока пальцы Потапа, наконец, достали петли, стягивавшие руки женщины. Дальше хватило одной минуты – все петли на пленных были одинаковы. Женщина потерла онемевшие руки и сразу же принялась за узлы, стягивавшие руки Потапа. Он сам их уже хорошо расшатал, так что вскоре его руки оказались свободными. Ноги Потап быстро развязал сам.

     Освободившись, Потап огляделся. Охрана сидела у костра и в их сторону не смотрела. Вечером он видел, что половцы стреножили коней и пустили их пастись. Значит, они где-то недалеко. Прислушавшись, он уловил тихое ржание и пофыркивание лошадей. Распластавшись, вьюном пополз в ту сторону, откуда слышались эти звуки.

     - Хорошо, что трава высокая,- подумал он, - небольшой ветер колышет ее, надеюсь, мое движение будет незаметным.

     Ночь была безлунной, но Потап неплохо видел в темноте. Показались слабые тени, и Потап тихонько, чтобы не спугнуть коней, поднялся.  Подойдя к ближайшей лошади, он нащупал седло, затянул подпругу, нашел притороченную к седлу уздечку и одел на коня. Дальше надо было растреножить коня, но Потап боялся выпустить повод. Вдруг кто-то неожиданно тронул его за плечо, Потап резко повернулся и при слабых отсветах далекого костра скорее догадался, чем увидел, что это его соседка по связке, значит, она приползла следом за ним. По-видимому, она поняла его затруднение, потому что прошептала:
     - Давай подержу.
     Вручив ей повод, Потап хотел было уже нырнуть под лошадь, но потом повернулся к женщине и шепотом спросил:
     - Ты верхом умеешь?
     - Да, - ответ он скорее угадал, чем услышал.

     Оседлав и зауздав второго коня, Потап вручил женщине повод от второй лошади, а сам быстро растреножил коней. Затем повернулся к женщине:
     - Сначала и довольно долго тихим – тихим шагом. Поняла?
     Ответ опять он поймал, как слабое дуновение ветерка. Помог женщине сесть на коня, затем без резких движений забрался в седло сам. Потихоньку тронул коня и поехал шагом, чтобы не было слышно топота, прислушиваясь, не раздадутся ли крики охрвны. Но все было тихо. Они довольно долго ехали шагом, пока Потап решил, что можно теперь и вскачь. Однако через некоторое время снова поехали шагом – Потап боялся заблудиться и решил дождаться рассвета, чтобы определиться с маршрутом.
Рассвет не заставил себя ждать, и Потап начал искать вчерашние следы, которые не могла не оставить такая толпа народа. Вскоре взошло солнце, но у них ушло довольно много времени, когда они, наконец, увидели свои вчерашние, а, может, уже и позавчерашние следы. Пустив коней вскачь, они к концу дня добрались до селения Потапа.

     Мать увидела Потапа в окно и тут же выбежала на крыльцо. Обняв соскочившего с коня Потапа, она прижалась к нему. По ее щекам катились слезы.

     Показался отец, тоже обнял сына:
     - А мы уже и не чаяли тебя увидеть. 
     Подошел к коню, потрепал по холке:
     - Красивую лошадку ты добыл, община обрадуется.

     Тут он увидел скромно стоявшую, держа повод в руке, женщину:
     - О, да ты, я вижу, и невесту себе добыл. Ты смотри, мать, какая красавица!
   
     Тут только Потап внимательно посмотрел на свою попутчицу. До этого, озабоченный, как бы не сбиться с дороги, - с течением времени и чем ближе к дому она все хуже просматривалась, помятая трава выпрямлялась, скрывая недавние следы, – он не обращал внимания на попутчицу. Теперь он увидел, что женщина была сосем еще юной и невероятно красивой.  У Потапа даже дыхание перехватило.

     Мать подошла к девочке, с состраданием посмотрела на нее:
     - Откуда же ты будешь, милая?
     Девочка всхлипнула и закрыла лицо руками, сквозь слезы проговорила:
     - Я не знаю, Наше селение сожгли, братья, наверное, убежали в лес, а маму с отцом половцы убили, - слезы перешли в рыдание.
     Мать прижала девочку к себе:
     - Не плач, голубушка. Оставайся у нас. Не знаю, что будет дальше, а сейчас горе нас обошло. У тебя тут будет много подружек, хотя твою беду ничем не скрасить. Пойдем в избу, найдем для тебя местечко.