На помойке

                На помойке

Василий Петрович Плющихин проснулся раньше обыч-ного, включил ночник и посмотрел на часы. До звонка будиль-ника оставалось еще полчаса. Василий Петрович выключил свет и попытался заснуть, но, поворочавшись немного, понял, что сна уже не будет, снова включил свет, сел на край кровати, подумал немного о чем-то и начал одеваться.
В доме все еще спали, поэтому он старался не шуметь. Тихо умылся, позавтракал и, уходя на работу, тихо закрыл за собой дверь, прихватив пакет с мусором, который жена еще с вечера поставила у выхода.
Сегодня, по причине раннего пробуждения, Василий Пет-рович имел в запасе несколько лишних минут, поэтому решил не ждать автобуса, тем более что результат такого ожидания был ему известен заранее: простояв на остановке 10-15 минут, он, нервничая и поминая недобрым словом водителя автобуса, директора автобусного парка и весь городской транспорт, все равно отправится до метро пешком.
…В метро, как всегда в это время дня, было много народу. Хотя станция Василия Петровича была второй от начала ли-нии, но когда он входил в вагон, все сидячие места, как прави-ло, были уже заняты. Это наводило его на мысль, что, возмож-но, люди начинают садиться не на конечной станции, а еще в депо. Но у него такой возможности не было, поэтому он почти всегда, несмотря на свой немолодой возраст и седины, стоял.
Чтобы скоротать время в пути, он обычно занимал себя тем, что наблюдал за сидящими пассажирами или изучал рекламные плакаты. Большинство из рекламных текстов было ему непо-нятно. Василий Петрович относил это на счет своей неразвито-сти и тугодумства, и это его огорчало. В рекламных текстах был, конечно же, какой-то смысл, ведь их, он уверен, составля-ли грамотные люди, профессионалы своего дела. И рекламиро-вали они простые и понятные вещи: сигареты, кока-колу, пиво или мобильные телефоны.
Он не понимал, например, смысла рекламы «Би-Лайн» «Получать подарки всегда приятно! Особенно, если для этого не надо делать ничего необычного». Если для получения по-дарка нужно сделать что-то необычное, рассуждал он, то какой же тогда это подарок? Тогда это - поощрение, вознаграждение, знак благодарности, а не подарок. Или реклама сигарет: «Когда знаешь чего достоин». Василий Петрович не пробовал этих си-гарет, поэтому не мог сказать определенно, достоин он их или нет. Если не достоин, тогда ему такие сигареты нельзя поку-пать, и для него и для всех, кто не достоин, это – антиреклама.
Смущало еще одно обстоятельство: в первой рекламе после слова «приятно» стоял восклицательный знак, а во второй не было запятой. Василий Петрович считал себя грамотным чело-веком. По крайней мере, на работе он слыл знатоком русского языка. К нему часто обращались сотрудники за консультация-ми, когда при написании отчета или какого-нибудь другого важного документа у них возникали трудности с правописани-ем. Неужели в русском языке изменились правила, а он по сво-ей занятости проглядел этот момент?
Он выбрал время в выходной день и сходил в библиотеку. Посмотрев самое последнее издание учебника русского языка, он не нашел там ничего ни об упразднении запятых, ни о новых правилах применения восклицательного знака и немного успо-коился. Однако окончательное выяснение этого вопроса все же решил поручить дочери-учительнице. Ведь эти правила могли быть введены уже после выхода учебника в свет. Дочь, правда, преподавала физику, но могла проконсультироваться у учите-лей-словесников.
Но особенно Василий Петрович расстроился, когда прочи-тал рекламу «Невского» пива «Испытание вкусом». Всего два слова. Как можно не понять фразы, состоящей из двух слов? Но он не понимал. Ему казалось, что вкусом можно испытывать, только если пиво не первой свежести. Но тогда это будет уже пытка вкусом, а тут…
…Что-то сегодня в вагоне особенно душно. И еще неприят-но пахнет от кого-то. Такой запах обычно исходит от бомжей, которые отсыпаются в метро после бурно проведенной ночи. Оглядев соседей, Василий Петрович не обнаружил никого, кто мог бы быть источником неприятного запаха, однако все же решил перейти в другой конец вагона, как он всегда делал в таких случаях. Но тут сидевшая перед ним женщина стала по-правлять лежащие у нее на коленях сумки. По своему опыту Василий Петрович знал: это было верным признаком, что чело-век собирается выходить. И действительно, через некоторое время женщина поднялась и направилась к выходу. Василий Петрович вежливо отстранился, чтобы пропустить ее, и сел на освободившееся место, положив на колени пакет, с которым он обычно ездил на работу и в котором лежали его нехитрые по-житки и скромный обед.
Запах усилился и стал нестерпимым. Похоже, пассажиры это тоже заметили. Они вели себя неспокойно: переглядыва-лись, шептались и морщили носы и при этом, как ему казалось, все смотрели на него. Василий Петрович уже пожалел, что сел, а не ушел, как хотел, в другой конец вагона.
Чтобы отвлечься, он принялся изучать сидящих пассажи-ров. Одни разгадывали сканворды, другие читали книжки или рассматривали картинки в глянцевых журналах. Василий Пет-рович всегда с интересом наблюдал за читающими, за тем, как они переворачивают страницы. У него даже была придумана своя классификация читателей по способу переворачивания страниц.
Учителя и работники библиотек, переворачивая лист, ста-раются аккуратно подцепить пальцем уголок. С первого раза это не всегда удается, поэтому такое перелистывание, как пра-вило, сопряжено с некоторой потерей времени.
 Бухгалтеры, кассиры и продавцы переворачивают лист смоченным во рту пальцем. У них это - профессиональная при-вычка от постоянного общения с большим количеством бумаг и денежных купюр.
Врачи и работники санэпидстанций тоже переворачивают лист не сухим пальцем. Но так как им лучше других известно, сколько на руках у людей тысяч и миллионов вредных микро-организмов, они не берут палец в рот, а поплевывают на него.
Профессиональные книгочеи, к которым он относил крити-ков, завлитов, продюссеров и режиссеров, заламывают уголок книги сразу на всю ее толщину. После этого книга становится похожей на китайский фонарик, и подцепить очередной лист, не отрываясь от чтения, не составляет труда.
Есть еще читатели, которых Василий Петрович называл маргиналами, но род занятий определить затруднялся. Они бы-ли очень разные по внешнему виду и по возрасту. В этой груп-пе могли быть и водители троллейбусов, и председатели га-ражных кооперативов, и старшие по подъезду, и просто люди без определенных занятий. Но всех их объединяло одно: пере-ворачивая лист, они с силой давили на него пальцами и одно-временно сдвигали его. Листы после этого оказывались смяты-ми, и текст на них смазывался, что придавало книге неопрят-ный вид уже после первого прочтения.
Тут Василий Петрович вспомнил, что у него тоже есть кни-га, которую он давно возит с собой, но никак не может дочи-тать до конца. Он полез было в пакет, чтобы достать ее, и вдруг с ужасом обнаружил, что вместо пакета, с которым он обычно ездил на работу и в котором должна находиться книга, у него на коленях лежит заботливо приготовленный женой с вечера пакет с мусором.
Содержимое пакета источало тошнотворный запах…
Василий Петрович мгновенно покрылся испариной, резкая тупая боль вонзилась в затылок. Выходит, он выбросил в му-сорный контейнер свои документы, обед и мобильный теле-фон! Но самое страшное – он отправил туда еще и черновики научного отчета, который редактировал дома по вечерам, а се-годня должен был сдать в печать!
Кое-как дождавшись остановки, Василий Петрович выско-чил из вагона и бросился к стоявшему на противоположной стороне платформы уже готовому отправиться поезду. Едва он заскочил в вагон, как двери захлопнулись, и поезд тронулся. Однако его пакет оказался зажатым створками двери. Василий Петрович с силой потянул его на себя. Не рассчитанные на та-кую нагрузку ручки не выдержали, оторвались от пакета, и его содержимое стало вываливаться на пол.
Сгорая от стыда и проклиная все на свете, Василий Петро-вич стал собирать и судорожно запихивать обратно в пакет пустые упаковки из-под молока, соков, пластиковые бутылки из-под газировки, очистки от овощей, кости и другие пищевые отходы. При каждом толчке поезда все вываливалось назад, и ему приходилось повторять свои попытки снова и снова. Нако-нец, поезд остановился, двери открылись, и Василию Петрови-чу удалось кое-как справиться с содержимым пакета. Он пере-вел дух и попытался привести в порядок свои мысли. Пассажи-ры вокруг опять переглядывались, морщили носы и бросали в его сторону презрительные взгляды, но ему было теперь все равно.
Прежде всего, нужно было срочно вернуться к той помойке, где лежали его документы, мобильник и отчет. И сделать это нужно до того, как мусоровоз увезет контейнеры на свалку.
По закону подлости поезд двигался сегодня особенно мед-ленно, несколько раз останавливался и подолгу стоял, и Васи-лию Петровичу казалось, что этой поездке не будет конца. Едва дождавшись своей станции, он, расталкивая пассажиров, бро-сился к выходу.
Около метро в ожидании автобуса толпился народ, но Ва-силию Петровичу сейчас было не до автобуса. Дорог; была ка-ждая минута. Он обогнул остановку и трусцой заспешил к по-мойке.
…Возле помойки, внимательно вглядываясь в недра  кон-тейнера, стоял мужчина. В руке у него была палка, напоми-нающая жокейский стек. Время от времени он ворошил этой палкой мусор, после чего запускал в контейнер руку и извлекал на поверхность то недопитую бутылку пепси-колы, то банку из-под пива. Василий Петрович не запомнил, в какой контей-нер выбросил свои вещи. Не зная, как быть, он встал рядом с мужчиной в надежде разглядеть свой пакет среди мусора, ко-торый тот ворошил своей палкой. Мужчина покосился на него и недружелюбно произнес:
 - Ну, чего встал? Больше места нет, что ли?
 Он в очередной раз пошевелил палкой мусор и достал из контейнера коробку с остатками торта. Поставив коробку на угол контейнера, он начал есть торт.
Василий Петрович присмотрелся к надписи на коробке. Су-дя по ней, срок годности торта истек еще три дня назад.
 - Вы едите просроченный торт, - сказал он мужчине.
Тот, не отрываясь от десерта, криво усмехнулся и снисхо-дительно произнес:
- Сразу видно – новенький. Да у этого торта срок годности не ограничен! Знаешь, сколько в него консерванта напихали?.. Будешь?
 - Нет, спасибо, - поблагодарил мужчину Василий Петро-вич.
 - Ну, как хочешь, - сказал мужчина. - Тогда чего пришел?
 - У меня…- Василий Петрович не знал, как начать. – У ме-ня большая неприятность.
 - Да уж понятно, что большая, – сочувственно произнес  мужчина. - Сюда с маленькими не попадают.
- Я не в том смысле, - продолжал Василий Петрович сму-щенно. - Вы не знаете, мусор еще не вывозили?
 - Машина в десять двадцать будет. Сейчас сколько? – спро-сил мужчина.
- Девять десять, - ответил Василий Петрович, посмотрев на часы.
 - Ну, так еще больше часа, - успокоил его мужчина. - Еще можно много чего намыть, если постараться. Ну, раз уж при-шел, так приступай. Чего так стоять? Только ты иди в другой контейнер. Да указку себе где-нибудь раздобудь.
 - Какую указку? – недоуменно спросил Василий Петрович.
 - «Какую, какую», - передразнил мужчина. - Деревянную! От железной-то рука к вечеру онемеет.
 - А для чего указка? – продолжал недоумевать Василий Петрович.
 - А как же без указки?! – мужчина был искренне удивлен и раздосадован его непонятливостью. - Без указки много не на-моешь. Да ты что - вообще первый раз, что ли, мыть пришел?
 - Я не мыть. Я по другому делу, - ответил Василий Петро-вич. Я сегодня утром по ошибке вместо пакета с мусором вы-бросил пакет со своими вещами… По-моему, вот в этот кон-тейнер, - неуверенно добавил он.
 - И много вещей? – спросил мужчина, смягчаясь.
 - Да не очень много, - ответил Василий Петрович. - Но там лежала одна очень ценная вещь.
 - Если ценная, тогда плохо твое дело, - сочувственно про-изнес мужчина. - Здесь ценные не залеживаются. Знаешь, какие асы промышляют? А что там у тебя ценное-то, конкретно, бы-ло?
 - Отчет был… научный, - ответил Василий Петрович.
 - Ну, нашел ценность! – усмехнулся мужчина. - На это ни-кто не позарится, можешь быть спокойным. А деньги, доку-менты были? – спросил он.
 - Документы были, денег не было, - ответил Василий Пет-рович.
 - Может, мобильник был? – продолжал допытываться муж-чина.
- Мобильник был, - без энтузиазма произнес Василий Пет-рович.
 - Так что ж ты молчишь? – живо отреагировал мужчина. - Тогда можно по мобильнику попробовать поискать.
 - Это как? – поинтересовался Василий Петрович.
 - Как, как… Ты прямо как из каменного века явился!
Мужчина достал из кармана мобильный телефон.
 - На, - сказал он, протягивая Василию Петровичу трубку. - Не забыл свой номер-то? И слушай, из какого контейнера по-звонит.
Василий Петрович набрал номер своего мобильного теле-фона и весь напрягся в ожидании звонка. Но вместо звонка ус-лышал в трубке приятный женский голос, сообщивший, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Он сделал еще одну попытку – и снова безуспешно.
- Выходит, эти контейнеры уже кто-то промыл, – удрученно произнес он.
 - Выходит, - согласился мужчина. – Сейчас, дай подумаю, кто же это мог быть. Есть тут один, - продолжал он, немного помолчав, - Петухом звать. Видит контейнер насквозь. Как рентгеном всю внутренность просвечивает. Равных нет по ню-ху на ст;ящие вещи. Старатель с большой буквы.
 - А вы не знаете, как его найти? – с надеждой в голосе спросил Василий Петрович.
 - Можно попробовать, - сказал мужчина. - Дай-ка телефон.
Он набрал номер телефона и нажал на ввод.
- Недоступен, - сказал он после некоторой паузы. - Где же это он может быть? Вообще-то его место сейчас на блошином рынке. Там сейчас самый пик: народ на работу идет… пока еще при деньгах. Ну-ка, дай еще попробую.
Мужчина снова набрал номер и стал ждать.
- О! Длинные гудки! - воскликнул он. - Ал;! Петух, здоро-во! Ты это… того, мыл сегодня в седьмом РЭП четвертый гэ участок? Нет? А не знаешь, кто здесь прошелся? - продолжал допытываться мужчина. - Не знает, - посмотрев на Василия Петровича с виноватой улыбкой, словно извиняясь за неосве-домленность Петуха, произнес он и после некоторого раздумья добавил: - Подозреваю я еще одного.
Он снова набрал номер, но, не дождавшись ответа, в серд-цах произнес:
- Да с этим разве по телефону поговоришь! Сидит, навер-ное, в бункере. А у него телефон не то что в бункере – в па-нельном доме не берет. Не может себе нормальный аппарат ку-пить, жмот. Зато книжки собирает. Уж столько насобирал! Скоро бункер в ленинку превратит. Он и отчет твой мог туда утащить… Придется ехать.
Василий Петрович насторожился: забрезжила надежда спа-сти хотя бы отчет.
 - Тебя как звать-то? – спросил мужчина Василия Петрови-ча.
Василий Петрович ответил.
– А меня - Сан;к. Ты вот что, Петрович: бери одну сумку, а я другую и - айда на автобус.
Сбоку контейнера стояли две вконец замызганные сумки, доверху набитые - одна - пустыми бутылками, другая - сплю-щенными пивными банками. Василию Петровичу досталась с бутылками. Он поднял ее - бутылки жалобно крякнули. Васи-лий Петрович и Сан;к направились к автобусной остановке.
Ехали недолго. Остановок через пять вышли и направились мимо домов в сторону леса.
То, что Сан;к назвал бункером, оказалось одним из отсеков заброшенного бомбоубежища. Такие строили в эпоху холодной войны в новых микрорайонах. Вход в бункер представлял со-бой узкий лаз под бетонной плитой, положенной на два мас-сивных бетонных блока. Когда-то это был один из входов в бомбоубежище, но со временем его завалили хламом и он зарос травой. Василий Петрович с трудом протиснулся через этот лаз и оказался внутри помещения, показавшимся ему сначала аб-солютно темным. Постепенно его глаза стали привыкать к по-лумраку бункера, и он стал различать отдельные предметы.
Посреди бункера стоял импровизированный стол, сбитый из принесенной со свалки мебели. Освещение бункера состояло из подвешенной к потолку лампочки от автомобильной фары. От лампочки тянулись провода к автомобильному аккумулято-ру. Аккумулятор, похоже, доживал последние часы, так как света лампочки едва хватало, чтобы осветить небольшое про-странство около стола. За столом сидел мужчина и читал кни-гу.
 - О! А вот и он! – радостно воскликнул Сан;к. – Это - наш философ, - сказал он, обращаясь к Василию Петровичу. - Не в смысле там чего-нибудь, а в смысле - зовут Философ.
 - Ты что это – новенького привел? - спросил Философ Саньк;. - Деньги есть? – этот вопрос был адресован уже Васи-лию Петровичу.
 - Да погоди ты с деньгами! – остановил его Сан;к. - Ты лучше скажи: сегодня в седьмом четвертый гэ мыл?
 - Ну, мыл, - сказал Философ.
 - Пакет с папкой и документами находил? – продолжал до-пытываться Сан;к.
 - Никакого пакета я не видел и знать ничего не знаю, - с деланным безразличием произнес Философ.
 - Ты вот что, Философ, - строго осадил его Сан;к, - слушай внимательно. Этот человек – из первого управления ФСБ. Ни-когда там не был?
 - Чего я там забыл? – Философ испуганно посмотрел на Ва-силия Петровича.
- И не ходи. Так вот! Сегодня утром на объекте семь четыре гэ через заложенный в мусорный контейнер пакет должна была состояться передача шпионской информации. А чтобы инфор-мация попала куда надо, в пакет положили мобильник. На этот мобильник должен позвонить агент, чтобы узнать, в какой кон-тейнер она, эта самая информация, заложена.
Василий Петрович и Философ на мгновение опешили от та-ких слов Саньк;. Василий Петрович – потому что не готов был к такой неожиданной импровизации. Что касается Философа, то он никогда не имел дело с первым управлением ФСБ и не знал, как в таких случаях надо себя вести. Но на всякий случай он решил взять независимый тон и стоять на своем до конца.
 - Ну а я-то здесь при чем? Тоже мне, нашли агента! – как можно развязнее произнес он.
 - Если пакет у тебя, - гнул свое Сан;к, - а ты упираешься, то когда его находят у тебя, получается, что ты агент.
 - А чего мне упираться? Я… - начал было Философ. Но Сан;к перебил его:
 - Если не упираешься, а чистосердечно признаешься, то те-бе может быть снисхождение вплоть до замены смертной казни на пожизненное заключение.
 - Какое пожизненное заключение? Ну, вы даете! – возму-тился Философ. - Какой-то пакет, какие-то документы!
 - И еще, - добавил Сан;к, - там находилась большая сумма денег в иностранной валюте.
Он вопросительно посмотрел на Василия Петровича, но не получив от него никакой подсказки насчет размера суммы, по-думал немного и сказал:
 - Сто пятьдесят долларов.
- Да не было там никакой валюты! – взвинтился Философ.
 - Ага, значит, пакет-то все-таки был! – гордый результатом своего расследования торжествующе произнес Сан;к. - Только валюты не было!
 - Да возьмите вы свой пакет, нужен он мне! – с чувством произнес Философ. - Я и так хотел его подкинуть по адресу, который в паспорте…
Он нагнулся и достал из-под стола пакет.
Что в этот момент делалось у Василия Петровича в душе, не передать никакими словами. Это был тот самый пакет, который он так неудачно отправил сегодня в контейнер с мусором. Он с нетерпением стал выкладывать его содержимое на стол. Слава Богу, папка с черновиками отчета была на месте. Все остальное тоже было на месте, за исключением телефона, книги и его обеда. Но Василий Петрович был так рад нашедшемуся отчету, что остальное сейчас волновало его меньше всего. Однако Сан;к заметил отсутствие телефона.
 - Я тебе для чего так длинно все рассказывал? – строго про-изнес он, обращаясь к Философу. - Говорил я тебе, что там еще мобильник был?
 - Не знаю я никакого мобильника, - огрызнулся Философ, - у меня вот свой есть.
Он достал из кармана видавшую виды трубку размером с кирпич. Такие завозили в Россию лет семь-восемь назад, а пе-ред этим они несколько лет пролежали на каком-нибудь китай-ском складе, ожидая отправки на свалку.
 - Посмотри - остальное на месте или нет, - сказал Сан;к, обращаясь к Василию Петровичу. Тот еще раз осмотрел содер-жимое пакета.
 - Книжки нет.
 - Я же тебе говорил, что он у нас книжник. Уже, наверное, в свою библиотеку пристроил. Пошли посмотрим.
Сан;к шагнул в глубину бункера и на минуту пропал из ви-ду. Потом в той стороне зажегся свет, и Василий Петрович увидел множество самодельных, сбитых из старой мебели стеллажей с книгами. Часть книг была аккуратно расставлена, другие - лежали навалом, в полном беспорядке. Книг было много. Общее их число назвать было трудно, так как сваленные в беспорядке плохо поддавались количественной оценке. Од-нако расставленных было не меньше тысячи.
Василий Петрович понял: искать здесь свою - бесполезное занятие. Легче иголку найти в стоге сена. Но тут подошел Фи-лософ, уверенным движением руки снял с полки книгу и про-тянул ее Василию Петровичу.
 - Эта, что ли? – спросил он.
 - Да, она, - ответил Василий Петрович.
Сан;к тем временем снова куда-то пропал. Через некоторое время в кармане у Философа зазвонил телефон. Тот сделал вид, что ничего не слышит. Телефон продолжал звонить.
- Философ! Ты оглох, что ли? – раздался из глубины бунке-ра голос Саньк;. - У тебя телефон звонит.
 - Да? – удивился Философ. - А я не слышу.
 - «Не слышу»! – передразнил Сан;к, выныривая из темно-ты. - Я вон откуда услышал, а он - под ухом звонит не слышит.
 - Ты же знаешь, - оправдывался Философ, - я зимой заснул на скамейке. Ночью снег пошел, мне в ухо и намело снегу. С тех пор плохо слышу.
 - Ну, если не слышишь, дай я поговорю, - потребовал Сан;к.
 - Да нет! Это я не слышу, когда звонит, а говорить-то я слышу.
 - Давай, давай! - прикрикнул на него Сан;к.
Философ нехотя достал телефон.
- Твой? – спросил Сан;к Василия Петровича.
 - Вроде мой, - ответил Василий Петрович. - Только почему же он раньше был недоступен?
- Так этот умник в твою трубку свою симку вставил. Где симка от этого телефона? – строго спросил Сан;к Философа. – Уже выкинул? Нет еще? Тогда вставь обратно, а свою забери.
Философ покопался в кармане, достал сим-карту и вставил ее в телефон Василия Петровича.
 - А чтобы не было лишних улик против тебя, - продолжал Сан;к, - отпечатки пальцев свои на трубке сотри. Понял? Да не своим носовым платком! Найди какую-нибудь тряпку почище.
 - Что же ты не послушал, кто звонил? – упрекнул Философ Саньк;, возвращая телефон Василию Петровичу. - Сразу – от-ключать! Может, по делу звонили.
- Конечно по делу, - сказал Сан;к, доставая из кармана свой телефон и нажимая на «сброс». - Это я тебе звонил. А я без де-ла не звоню. Книжку он тебе отдал? - обратился он к Василию Петровичу.
 - Отдал, - ответил Василий Петрович.
 - Хорошая книжка, - сказал Философ. - Хотел почитать, да только мне сначала надо было эту закончить, - он мотнул голо-вой в сторону стола, где лежала раскрытая книга.
 - Я могу вам оставить ее на некоторое время, - предложил Василий Петрович. - Только попрошу: поаккуратнее. Книга редкая.
 - Ну, а ты можешь себе тоже чего-нибудь выбрать почи-тать, - великодушно разрешил Философ.
Василий Петрович подошел поближе к стеллажам и стал разглядывать книги. Его удивил странный порядок их расста-новки: редкие издания, какие многие заядлые коллекционеры мечтали бы иметь в своей библиотеке, книги с различной тема-тической и жанровой направленностью, совершенно бесполез-ные, бросовые книги, не имеющие никакой ценности – все это стояло вперемешку. Плутарх стоял рядом с братьями Вайнера-ми, Мопассан – с дореволюционным изданием романсов Рах-манинова, «Очерки по истории языков Испании» - с прижиз-ненным изданием полного собрания сочинений Плеханова… Достоевский, Пикуль, «500 праздничных салатов», Пастетнак, «Капитал» Маркса, «Сто великих любовниц», «Рыбные блю-да», Пушкин, Мандельштам, Горький, Ж.Санд, Козьма Прут-ков, Есенин, Брет Гарт, Чехов, Теккерей, Салтыков-Щедрин…
Были здесь и совершенно новые, еще пахнущие типограф-ской краской книги и даже собрания сочинений. Правда, в ка-ждом из собраний почему-то не хватало нескольких томов. Не-которые же книги, напротив, были в двух и даже в нескольких экземплярах.
Отдельно стояли два тома из Словаря Брокгауза и Эфрона, вся Советская Энциклопедия издания 70-х годов, Словарь ино-странных слов, Краткий политехнический словарь, Толковый словарь Ожегова, два тома из четырехтомного Толкового сло-варя Даля, Археологический словарь, Карнеги, много других словарей и справочной литературы. Эти книги могли бы быть настольными для человека, занимающегося серьезной наукой. Но зачем все это Философу, недоумевал Василий Петрович?
- Как же вам удалось собрать такую богатую библиотеку? – поинтересовался Василий Петрович. - Это ведь, наверное, сто-ит немалых денег?
- Да ты что думаешь, он эти книги покупал, что ли? - ус-мехнулся Сан;к. – Откуда у него деньги, если он целыми дня-ми из бункера не выходит? Все читает! А книги он берет на помойке.
- Сам ты «на помойке», - огрызнулся Философ. - Не слушай ты его, - эти слова были обращены уже к Василию Петровичу. - Тут недалеко – типография, так они часто некондицию выки-дывают. Иногда - целыми мешками. А там и браку-то всего: уголок не обрезан или одна страница два раза напечатана.
 - Ну, а старые – тоже из типографии? – подтрунивал Сан;к.
 - Старые?.. А что старые? Они хоть и старые, да многим цены нет, кто понимает. Люди совсем перестали читать, - воз-мущенно гудел Философ. - Книжки уже стали не нужны. Их на помойку выбрасывают. Отцы и деды всю жизнь собирали, а молодежь…ей что? Только и знают: компьютеры да видаки.
 - Философ у нас как тот ученый пес из мультфильма «До свидания, овраг», - произнес с усмешкой Сан;к. – Все собаки тащили со свалки жизненно важные кости, а он волок в свой закуток книги.
- Посмотри, может что понравится, – не обращая внимания на подтрунивания Саньк;, сказал Философ Василию Петрови-чу. - Только эти, - он показал на аккуратно расставленные кни-ги, - я еще не читал. Могу дать, но не насовсем. А эти, - он мотнул рукой в сторону сваленных в беспорядке книг, - мо-жешь хоть совсем забрать.
 - Это как это – «совсем забрать»? - раздался из темноты хриплый голос, и на свет вынырнул еще один обитатель бунке-ра. Его взъерошенная, давно не мытая и не чесаная шевелюра в прошлой его жизни, похоже, имела рыжий цвет, а сейчас напо-минала охапку прошлогодней соломы. Опухшая физиономия со следами регулярных пьяных разборок, хмурый вид и грубый голос говорили о неуравновешенности характера и не обещали душевной беседы.
- А ты, Ржавый, чего так встрепенулся? – осадил подошед-шего Сан;к. - Или почувствовал, что гешефтом запахло? Шел бы ты лучше досыпать. До твоего ночного дозора еще долго.
- Как это ты, Философ, легко распорядился общим достоянием! – продолжал возмущаться тот, кого Сан;к назвал Ржавым. - Мои книги, между прочим, тоже здесь есть. И они, между прочим, денег стоят.
- Молчал бы лучше, - пытался приструнить его Философ. - Принес один раз мешок макулатуры, «Экономику переходного периода» Хайдара, так сразу: «И мы пахали». - И, обращаясь уже к Василию Петровичу: - Он этот мешок потом неделю таскал на блошиный рынок, да так ни одной книжки и не продал. А кому она нужна? Ее за бестолковостью, наверное, из типографии прямо на свалку и отвезли. Не слушай ты его, - успокоил он Василия Петровича.
Василий Петрович порылся в куче книг и выбрал две: Бердяева и воспоминания А.Г. Достоевской.
 Неожиданно зазвонил телефон Василия Петровича. В трубке послышался знакомый голос секретарши отдела Любочки:
 - Василий Петрович! Добрый день. Станислав Михайлович вас разыскивает. Сказал, что вам сегодня отчет в печать сдавать. Я вам звонила на мобильный, но сначала были длинные гудки, а потом вы были недоступны. По домашнему тоже вас не нашла. У вас все в порядке?
 -Да, Любочка, не беспокойтесь, у меня все хорошо. Вышла маленькая задержка… Через часок я буду.
 Он посмотрел на часы, засуетился и стал собираться. Почувствовав, что может остаться ни с чем, Ржавый резко переменил тон.
 - Ну, на бутылку-то хотя бы отстегнул, - проканючил он, изображая на лице улыбку, больше похожую на страдальческую гримасу.
Василий Петрович порылся в кошельке, достал несколько десятирублевых бумажек и протянул Ржавому. Тот пересчитал купюры, однако продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.
- Маловато будет. Добавь хоть сколько.
 - Больше нет, - с виноватой улыбкой произнес Василий Петрович.
В дальнем отделении кошелька у него, правда, были припрятаны деньги покрупнее. Но он не мог их отдать Ржавому: это был неприкосновенный запас на случай покупки какой-нибудь редкой книги, если такую случится встретить по пути на книжных развалах.
- Ты как будто «Абсолют» собрался покупать, – пытался урезонить Ржавого Сан;к. - Тебя же хорошая водка не берет. Сейчас купишь какой-нибудь гадости, розлитой в соседнем подвале, чтобы потом сутки прийти в себя не мог – вот это тебе в кайф!
- Ну, ладно, деньги будут – заходи, - сказал Ржавый Василию Петровичу, окончательно смирившись с провалом очередной своей попытки утвердиться в книжном бизнесе и убирая деньги в карман.
Попрощавшись с обитателями бункера, Василий Петрович выбрался наружу и легкой походкой зашагал к автобусной остановке. Душа и тело его испытывали состояние невесомости. День, так неудачно начавшийся, имел не такое уж плохое продолжение: вещи его были спасены, он приобрел две ценные книги, отчет будет сдан в срок. Хотя ему и пришлось пережить несколько неприятных часов, но, слава Богу, все закончилось благополучно. И Василий Петрович был счастлив.
Как мало иногда бывает нужно человеку для счастья! Всего лишь – чтобы закончилось несчастье.