Чем питаются скауты

Чем питаются скауты


   В восьмидесяти километрах от дома есть городок Варенторф, а в нём заводик приготавливающий завтраки и обеды для английских скаутов. В прежние времена был Ганновер с окрестностями вотчиной Британии. В те поры, когда она прозывалась великой. Потом захирела и потеряла эту землю. Но фабрика осталась и ляйка меня туда кинула «на прорыв». Начало работы в три часа дня, а конец в час ночи. Десять часов множим на пять, получаем пятьдесят евро. Да плюс денежки на бензин обещали! Жирно будем питаться.

   Поехали мы с напарником на моей машине и условились, что будем эту неделю на ней ездить, а следующую на его авто. За две недели в месяц наездит каждый по полторы тысячи километров. Бензин оплатят и разбогатеем. Ага! Разбогатели – шестьдесят евро дали мне в итоге. Но это потом, а сейчас нас нарядили в колпаки, намордники, китель и брюки с белоснежными же башмаками. И повели в цех через вертушки. Вертушек две. Меж ними стерилизуют башмаки и руки спиртом. Тут же надели резиновые перчатки. И наша толпа ринулась вниз в руки мастерам. Расставили по рабочим местам. Мне с напарником повезло – мы будем пластмассовые тарелочки раскладывать на ленту конвейера.
   И вот заработало! Лента побежала, и мы сразу оба уронили наши стопки под ноги. Подобрали и включились в процесс до самого конца рабочего дня. Паузы и перекус принесёнными из дома бутербродами не снимали усталость. Ну, вот отчего уставать? Работа легче лёгкого, а спина опять ноет как всегда на конвейере. Хотя  после работы на Балде я покидал плиты на мебельной фабрике и на автобане передвигал «бакены» - светоотражающие ограждения на тяжеленных плитах. Казалось бы все группы мышц работали, а вот тарелочные мышцы оказались не тренированными….
   Но когда мы научились  быстро и качественно раскладывать по ленте тарелки, нас передвинули на раскладку лапши в эти же тарелочки. За неделю работы  я научился отделять из огромной груды вареной лапши малую толику, а именно сто тридцать граммов. Плюс минус один грамм вначале карьеры, и точно сто тридцать через неделю.
   Вскоре я уже освоил перегрузку котлет из полуторатонного контейнера на ленту подачи в огромную мясорубку.  Котлеты дробили и сдабривали этим фаршем гороховые супы. Работали мы бригадами попарно. Я выбирал себе напарника по росту. Не потому что надеялся на него перегрузить большую часть работы. А вовсе по расовому признаку. Среди нас работали вьетнамцы – курсанты школы водителей автобусов из Ганновера. По-немецки ни в зуб. В наморднике и униформе пищевика издали не отличишь. А  по росту запросто. Кормили, видимо, в школе не важно, и они постоянно сдвигали намордники и что-то жевали. Я тоже попробовал. Но еда скаутов мне категорически не понравилась. И даже котлеты. Без лука и чеснока, да и холодные.
   Через месяц работы меня вызвали в ляйку и провели медосмотр. Два компьютера и глазнюк. Никаких анализов и мазков. Дали бумагу подписать. Интересно – а черномазые водилы с другого конца света проходили хотя бы поверхностно осмотр. У них там, на «Востоке» заразы немеряно! Но спросить некого. Явного вредительства с их стороны не заметил. Слышал, что турки и монголаи продавая нам еду, плюют в тарелки. Этим, видимо, намордники мешали.
   Запомнилась уборка цеха в конце смены. Горы лапши, чаны супа, гекалитры кетчупа – в канализацию. Сдвигали щётками, а потом все оборудование, пол и стены обдавались горячей водой.
   Бегом в душ, переодеваться и в проходную. Там свою карточку заполнить и сунуть в ячейку. Уф! Ровно 1-00. Бегом в машину и через час я, по пустому автобану пролетев восемьдесят километров, уже «у койке». Восемь часов поспать и вскоре опять заготавливать корма для аглицких пионеров.