Пересказки, часть 16-ая, о Дневнике авантюриста

С.-ПЕТЕРБУРГ, 26 янв - РИА Новости. Губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов выразил соболезнования в связи с кончиной народного артиста России, основателя и главного режиссера Санкт-Петербургского государственного музыкально-драматического театра "Буфф" Исаака Штокбанта и назвал его выдающимся режиссером и талантливым педагогом. 

Исаак Романович – фронтовик, выдающийся деятель культуры России, чья жизнь была неразрывно связана со служением Отечеству. Исаак Романович служил на фронтах Великой Отечественной войны артиллеристом, остался в рядах Советской армии и после завершения войны окончил театральный институт в родном Ленинграде. ... Штокбант – лауреат премии правительства Санкт-Петербурга за выдающийся вклад в развитие петербургской культуры, лауреат Российской национальной театральной премии «Золотая маска», дважды лауреат XI Высшей театральной премии «Золотой софит». 

Памяти великого современника посвящается: 
"Пересказки, часть 16-ая, о Дневнике авантюриста"

     «…мы не должны закрываться от всех философских теорий мира ширмами собственных взглядов… возражая и «отругиваясь», мы многого себя лишаем» (Д. С. Лихачев, «Мои мысли, воспоминания»).
     Да-да, повторяюсь! 
     Но как не повторить мысль великого современника (мы, рожденные в шестидесятые, много видели и слышали его в нашем детстве и юности), если в двух последних Пересказках так раздосадовался на все испепеляющую сатиру и критику сегодняшних великих современников, что чуть не «закрыл дверь» перед их «навязчивыми» нравоучениями, творчеством. Но так уж вышло «…весь наш Путь усеян знаками Всевышнего, достаточно только захотеть их заметить…» (по памяти из Элизабет Гилберт), не успел поставить точку в их бестселлерах, как мы оказались на спектакле Исаака Штокбанта «Дневник авантюриста» по мотивам сатирической пьесы Александра Островского «На всякого мудреца довольно простоты». 
     И что? Как спектакль? 
     Нет-нет, ни каких отзывов, никакого мнения, это записка всего лишь Пересказка удивлений наших, моих, к тому же повторюсь: «…мы не должны закрываться от всех философских теорий мира ширмами собственных взглядов…», а значит, моё суждение не должно мешать никому составить собственное. Не стану комментировать, описывать, повторять, вполне достаточно осмыслить свои ощущения и… всё. А они, эти ощущения неподражаемы, их впервые оказалось так много, что невозможно собрать в одно, целое, итоговое, они как хамелеоны, как весенняя радуга, меняются во времени, они… разные! 
     Как-то так повелось, давно, внутри «своих» мы обычно сразу выражаем свои ощущения к произведению любого жанра творчества одним определением: зовёт или нет, но по отношению к этому спектаклю сказать сразу не получилось, для ответа понадобилась целая Пересказка… эта. Ну, разные ощущения, сложные!
     Во-первых, оказалось, что есть-таки и во мне капля чувства юмора, не знал. Было смешно, очень. А, во-вторых, в этой постановке нельзя не заметить долгий кропотливый поиск автора смысла современного бытия, его сомненье (что не часто встречается в сатире) в собственной правоте и наличие мечты в стремлении к совершенству, что вообще немыслимо, в моем понимании, для сатиры (не люблю сатириков и критиков). 
     Почему немыслимо?
     Да потому как в ней, в сатире по классике жанра нет, и не может быть положительного героя, все образы комичны! А без оного, какая, скажи на милость, может быть мечта? К чему стремиться? Кто выразит публике главную идею? Обычно автор сатиры по классике жанра ни к чему, кроме отрицания всего и вся вокруг не зовет, да и вообще – звать и созидать это не отсюда, не из сатиры, она-то просто смеётся, не до «ерунды» ей, да и не просто это, звать. Ну, ведь «ломать, не строить»!!!
     Но здесь, у Исаака Романовича всё не совсем так! 
     Ну, для начала, здесь, на мой взгляд, несмотря на жанр, всё-таки есть положительный герой, даже два, хотя это и непонятно сразу. К тому же при детальном разборе инсценировки вдруг понимаешь, что здесь, пожалуй, вообще нет явного отрицательного героя, ни одного, потому как нет и полного отрицания существующей действительности, что очень близко и понятно, не люблю принцип «…до основанья, а затем», что по возрасту своему наблюдал в девяностые, а не в двадцатые.
     Интересно и то, что действие спектакля, повествующее о событиях девятнадцатого века, поразительно легко и актуально входит в проблематику сегодняшнего дня. Трудно, знаешь ли, в героях его не узнать окружающих нас людей и даже… себя самого (не кипятись, все мы очень похожи на самом деле, лишь внешние обстоятельства, к примеру, «квартирный вопрос» делают нас слегка различными), что превращает эту сатиру в настоящую «добрую критику» истинного друга. Эта критика не убийственно жестка, не уничтожающе беспощадна, а достаточно доброжелательна, не бескомпромиссна, адекватна, без «бредоносных» образов и обобщений.
     В каждом герое, точнее во всепонимающем отношении автора к ним, в его личном прощении им их мелких и не очень… «недоразумений» есть что-то трогательное, настоящее, мудрое. Может потому и он, автор, свое произведение в Программке вовсе и не называет сатирическая комедия или злободневная критика, а лишь просто замечает: музыкальный спектакль в двух актах.
     Теперь, о главном, – о мечте!
     Какой?
     О стремлении автора к… совершенству, да так, чтоб это стремление звало и всех нас, зрителей!
     Вот для этого, на мой взгляд, двум главным замечательным героям-антиподам пьесы Александра Островского молодому Глумову и старику Крутицкому автор инсценировки как бы ненавязчиво придает, при детальном рассмотрении общие черты, ведь, в сущности, в спектакле антиподами-то они и не являются, разница, лишь в возрасте. Их монологи, вырывающиеся из ритма жесткой сатиры спектакля, заставляют не судить их, а сопереживать им, их порокам, потому как они мучаются ими и сами: один трогательно всеми своими конечностями держится за старое, даже пишет «маразматический трактат»; другой корыстно пользуется сентиментальностью старика, но при этом неосмотрительно записывает свои мысли в дневник. А раз записывает, значит, тоже мучается, пытаясь оправдать себя перед… собой, а то перед кем ещё может оправдываться молодой гениальный «прохвост», понимая, что правду писать хоть и «…легко и приятно…», но небезопасно.
     В общем, чтоб не свалиться в оценку, скажу лишь, что этот «музыкальный спектакль в двух действиях», правильней, назвать «философским поиском в стиле театра Буфф». 
     И ещё, в завершение, поведаю, что нам посчастливилось перед спектаклем познакомиться с её автором, а было это примерно так:
          Вчера были в театре Буфф,
          смотрели чудо-пьесу.
          У нас перехватило дух,
          когда на эту сцену
          вдруг вышел главный режиссер
          и пошутил душевно.
          Вот мастер, всем актер, актер,
          за семьдесят наверно, – 
          подумалось нам всем тогда,
          а дома прочитали – 
          ему аж девяноста два!..
          Дай, Бог, Вам, - пожелали!
11.03.2017г.

Автор благодарит своего критика (ЕМЮ) за оказанную помощь и участие в просмотре спектакля, его осмыслении, поиске. Отдельное спасибо любимому актеру-ровеснику, старому знакомому по замечательной программе восьмидесятых «Кружатся диски» заслуженному артисту Евгению Александрову, нашему новому открытию заслуженному артисту Мураду Султаниязову (Крутицкий – «…куда идем, кто ведет, мальчишки…») и Евгению Семенову (Глумов, а ещё Дикарь).