Пассажир
Через минуту-другую автомобиль тронулся с места, но разогнаться не успел. Наперерез ему от придорожного кафе бросился молодой человек с большой сумкой. На нем было пальто с поднятым воротником и шапка, опущенная на уши и чуть ли не на глаза. Он правой ногой соскользнул с тротуара на проезжую часть, а вытянутой правой рукой, как шлагбаумом, пытался преградить проезд. По всей видимости, для него это была последняя надежда, и он никак не хотел ее терять. Священник остановил машину.
– Здравствуйте. Подвезите, пожалуйста, до Фировки, если туда едете, – открыв дверь, взмолился незнакомец, весь дрожа. – А то автобус сегодня отменили…
– Здравствуйте! Конечно, подвезу, садитесь, пожалуйста, – сказал отец Николай, довольный, что не один-одинешенек будет преодолевать десятки километров в такую погоду.
Он, улыбнувшись, указал незнакомцу на сиденье рядом. Молодой человек тут же уселся, не разлучаясь со своим, видимо, нелегким багажом.
– Да вы положите сумку на заднее сиденье, ведь не удобно с ней… – предложил священник.
– Нет, нет… Все нормально… Пусть будет здесь… – встревожился пассажир и прижал руками сумку к себе.
«Золото везет, что ли?» – подумал отец Николай, нажимая ногой на газ. Вскоре город, утопающий в ярком свете, остался позади. Теперь автомобиль, прорезая светом фар тьму, двигался извилистой дорогой между высоких сосен, как по пустынному огромному коридору. В небе красовалась полная луна, блистали, напоминая жемчужины и бриллианты, звезды. Но священника начали одолевать далеко не лирические размышления. А думать было о чем. Он, молодой священник, после окончания семинарии, был направлен на приход небольшого районного центра. Там он принял заброшенный храм, точнее то, что от него осталось. В сороковые годы, по указанию безбожной власти, были разрушены колокольня, купола церкви. Затем в оскверненной святыне чего только не размещали: и архив, и водочный магазин, и баню, и склад. Только в начале 90-х годов, когда здание стало непригодным даже для хранения товаров, его передали вновь открытому приходу. За год пребывания в Фировке отцу Николаю удалось отремонтировать крышу здания, водрузить на ней временный деревянный крест, построить три печки. Главные же ремонтные работы были впереди. А тут еще не давали покоя сектанты. Вероотступники время от времени заявляли о себе в поселке. Они с успехом распространяли среди не воцерковленных или только делавших первые шаги к Богу людей свою лживую литературу. Приходилось писать и публиковать в газете разъяснительные материалы, предупреждать о пагубности насаждаемых лжеучений с амвона, при встречах с жителями. А на завтра сектанты вообще собрались в здании местного Дома культуры принимать всех желающих в свою группировку. Так, во власти раздумий, отец Николай проехал добрую треть пути.
– Я вам бесконечно благодарен, – нарушил молчание пассажир. – Вы сделали воистину Божье дело, что не отказались подвезти меня.
– Как же иначе… На чем бы вы домой добрались, да еще в такой дикий холод, – сказал священник и мысленно заключил: «Раз он Бога вспомнил, значит, узнал меня – своего батюшку».
– Нет, я не живу в вашем поселке, – объяснил молодой человек. – Я из церкви евангельских христиан и направляюсь туда со святой миссией. – Отец Николай чуть не выпустил из рук руль… А пассажир продолжал откровенничать: – Недалеко от Фировки, в деревне Коренищи, живет христианка, сестра Анна. Вот я у нее переночую, а утречком отправлюсь в ваш Дом культуры. Там в девять часов моя проповедь для всех, кто хочет услышать слово от Бога. И вас приглашаю. Да вы, наверное, сами читали объявление?
– Д…да… чи… читал… – еле произнес отец Николай.
Он все мог себе представить. Понимал, что по неопытности может в чем-то ошибиться, допустить просчет. Но чтобы на своей машине доставить на свой приход вероотступника для антицерковной проповеди… Сердце священника чуть ли не разрывало грудную клетку, голова трещала от мысленного напряжения. А сектант, отогревшись, и, видимо, тренируясь перед завтрашним выступлением, продолжал говорить. Он красивым голосом излагал свое богопротивное учение: как легко без Церкви, без священства, благодаря лишь «вере», соединиться с Иисусом Христом, стать святым и т. д.
«Что делать, что предпринять?», – искал выход отец Николай. Высадить сектанта было нельзя – мороз уж слишком опасный. К тому же он, его собеседник, в первую очередь человек, человек, который лишь ошибся дверью, когда дали свободу вероисповедания. Он вместо православного храма попал в секту. И в этом не столько его вина, сколько беда. Господь учит любить своего врага. Но с другой стороны, Спаситель призывает пастырей защищать пасомых от «волков в овечьих шкурах». «Как быть, как быть?», – спрашивал отец Николай единственных советчиков – свои сердце и разум. Он понимал, что если представиться попутчику священником, то не известно, как тот себя поведет. В панике он уж точно потребует выпустить его или, не приведи, Господь, выпрыгнет на ходу. И отец Николай, как ни в чем не бывало, по-прежнему продолжал вести автомобиль. А сектант тем временем перешел от «вероучений» к вопросам практическим, касающимся напрямую священника:
– У вас там, в церкви, служит некий Николай, – сказал он. – Вы знаете его?
– Да так… пришлось несколько раз видеть… – подавляя в себе чувства неприязни и возмущения, ответил священник.
– Я слышал, этот Николай молодой и очень гордый. Никак не хочет общаться с нашими миссионерами, не желает учиться у них. Впрочем, как и все эти бородатые настоятели РПЦ.
– Вот, оказывается, какой он…
– Да, представьте себе. Это мы знакомим людей с Библией, с литературой нашей церкви. Он же только себя превозносит, а научить ничему не может. Еще стало известно, что этот Николай купил дорогую машину, и каждый день катается на ней по приходу.
– Да… он приобрел новый «Мерседес»... А еще, – добавил священник, – он себе новый двухэтажный дом построил.
– Какие хор… какие удручающие факты. Их вообще, этих Николаев, нужно увольнять... Ведь от них никакой пользы. Они только мешают нам проповедовать. Вот и директор Дома культуры жаловалась мне на него. Сказала, что он обозвал ее вероотступницей.
– Как это можно… такую «милую» женщину… – продолжая играть противную роль сектантского приятеля, говорил священник и вспоминал директора ДК, которая ему сказала, что не верит ни в Бога, ни в черта и предоставит помещение кому угодно за деньги.
– Видите сами: такую прекрасную женщину он обидел.
– Вот грубиян… Что с него взять...
– Однозначно… Я боюсь, как бы завтра этот Николай мне все не испортил…
– Да куда ему с вами тягаться. Вы ведь такой образованный, представительный. А он кто? Пустой звук.
– Спасибо вам, спасибо вам за поддержку. Вы, я вижу, человек очень умный. Вы достойны быть в нашей церкви. Мы вас с радостью примем…
– Я подумаю и завтра вам сообщу свое решение.
– Прекрасно, прекрасно… Извините, что я вас отвлекаю от дороги.
– Ничего, я не расслабляюсь, – двухзначно молвил священник, и на этом диалог прервался.
А через минут пять сектант, уставший от «проповеди», сладко уснул. Теперь отец Николай имел время спокойно обдумать дальнейшие действия. И он вскоре принял решение: «Пока попутчик меня не «разоблачил», привезу сектанта к себе домой на ночевку. Так он будет под присмотром, а там с Божьей помощью что-то придумаю».
Автомобиль подъезжал к хорошо освещаемому столбовым фонарем дому, который напоминал больше лачугу, предназначенную для сноса. Рубероидная, слегка лишь припудренная снегом кровля, черный, перекошенный вместе с дверью и окнами сруб. Это было жилище отца Николая, в котором он ютился с матушкой и двумя маленькими детьми. Но священник благодарил Бога и был рад такому «особняку», выделенному местной властью поселка в это нелегкое время. «Жигули» остановились. Попутчик отца Николая открыл глаза.
– Что, уже приехали? – спохватился он и тут же оставил салон. – Огромное вам спасибо, что подвезли. Скажите, пожалуйста, – поднимая воротник пальто, обратился он к священнику, – как мне попасть в деревню Коренищи?
– Что вы, какая деревня! Полдвенадцатого ночи, – сказал отец Николай. – В пути могут встретиться волки. Я предлагаю вам у меня переночевать. Хоть домик старенький, маленький, но уютный. Я вам приготовлю раскладушку на кухне…
– Даже не знаю… Вы и так для меня столько сделали, подвезли… – начал, скорее для приличия, отказываться сектант. – Я еще и за поездку не рассчитался… Сколько я вам должен?..
– Ничего не нужно, идем в дом, а то замерзнем.
Вскоре отец Николай уложил нежеланного гостя на кухне. А сам тихо прошел в комнату, которая служила и гостиной, и общей спальней для семьи.
Всю ночь священнику снились кошмары: то по центральной улице Фировки шли как на параде строем сектанты, разбрасывая направо и налево народу, толпившемуся на тротуарах, разноцветные книги, то привезенный вероотступник выступал в переполненном ротозеями зале Дома культуры… Отец Николай часто просыпался и снова засыпал. А утром он пробудился от еле слышного шороха за стеной. В теле была такая тяжесть, что даже пальцем не хотелось шевелить. «Он собирается, нужно подниматься», – приказал себе священник и сел, свесив ноги с кровати.
– Батюшка, ты так поздно приехал и лег, что я и не слышала. Ты даже отдохнуть не успел, – проснувшись, забеспокоилась супруга. – Опять кого-то причащать идешь?
– Нет, я не на требы... Там у нас один человек ночевал и мне с ним нужно сейчас побеседовать… Я тебе потом все объясню…
Отец Николай, не включая света, стал одеваться. Он впервые облачился в новый, только что пошитый подрясник, надел крест. Каким-то набатным звоном до слуха доносился лязг от складываемой раскладушки. Священник немного подождал, перекрестился и побрел в сторону кухни. Он открыл дверь и увидел «гостя», который уже собирался уходить, держа сумку в руках. Впрочем, сумка сразу упала на пол. Сектант меньше удивился б привидению, чем обычному для него жителю поселка, «превратившемуся» в священника.
– Здравствуйте, – сказал отец Николай.
– Здра… здравствуйте, – еле прошептал молодой человек, округлившимися глазами глядя на священника. – Я… я… же вроде проснулся… или еще…
– Да, вы проснулись, не сомневайтесь. Это не сон.
– Ка-ак, а вы же, а борода, а… а «Мерседес», а дом?.. – продолжал недоумевать собеседник.
– Борода у меня, к сожалению, не растет по чисто физиологическим причинам, а что касается иномарки и дома, то об этом сейчас… – в контраст бодрым и уверенным голосом проговорил отец Николай. – Вы, пожалуйста, присядьте, уделите мне всего несколько минут. Я ведь вас вчера слушал, и слушал очень долго.
Сектант в ответ кивнул головой и медленно опустился на стул.
– Я вчера вас посадил в машину, не зная, кто вы, – сказал священник, включая плитку, на которой стоял чайник. – Когда же все выяснилось, мы были уже далеко от города. По логике я должен был вас высадить – как же везти на православный приход его явного врага и разрушителя?! Но по-человечески я не мог этого сделать в такой мороз. Представиться вам также не решился – боялся, что в панике сами убежите. Поэтому слушал вас почти всю дорогу, подражал вам, иногда даже слишком. Тяжело мне, закончившему почти с отличием семинарию и хорошо изучившему Святую Библию, было слушать цитаты, вырванные из контекста и комментируемые совершенно неправильно. Например, не признавая священства, т. е. богоустановленной иерархии, вы приводили как бы подтверждающие вашу точку зрения слова ап. Петра: «Вы царственное священство». Но ведь апостол повторяет лишь слова, сказанные еще в ветхо-заветное время, когда было священство, как существует оно, установленное Богом, в Завете Новом. Прочитайте внимательно книгу «Второзаконие», деяния и послания апостольские, откровение Иоанна Богослова. «Царственным же священством» именуются все люди, достойные Царства Божьего, истинные православные христиане, т. е. святые, что вовсе не исключает иерархии. Подобное можно сказать и об «отцах». Но я не буду сейчас об этом, разве что вы сами пожелаете послушать правильные толкования подобных изречений… Относительно «Мерседеса» и дома, то я сказал это для того, чтобы вам легче было увидеть, насколько вы доверчивы к подобным сплетням, особенно распускаемым вашими так называемыми братьями о священнослужителях…
– Вы… я… это не так… – приходя в себя, возразил сектант и поднялся со стула.
– Подождите, хоть чайку попейте…
– Спасибо, я не хочу… спасибо за ночлег… спасибо… – сказал вероотступник и быстро вышел на улицу.
Донесся скрип снега. Отец Николай поспешил в комнату, где уже одетая матушка смотрела в окно, лишь наполовину затянутое изморозью. Священник присоединился к ней и стал провожать глазами удаляющегося в сторону Дома культуры человека. Тот, чернея на фоне снежного покрова, невольно напоминал отцу Николаю грязное пятно на чистой территории прихода.
– Батюшка, что это за молодой человек у нас ночевал? – шепотом, чтобы не разбудить детей, спросила супруга. – Ты хоть его чаем напоил?
– Это, матушка, был сектант, а чай он не захотел пить.
– Ты, ты… что говоришь? – заволновалась супруга. – Ты же, батюшка, столько с ними боролся. Как? Ничего не понимаю…
– Я боролся, в первую очередь, с ложными учениями этих волков в овечьих шкурах, а не с самими обманщиками людей. Это уже прерогатива правоохранительных органов.
– А куда он пошел?
– В Дом культуры. Там в девять часов у него выступление…
– А ты, батюшка, ты что будешь делать? Ведь…
– Я пойду на кухню помолюсь, – ответил священник и, не медля, уединился.
На старинных часах как раз пробило восемь часов. «В Дом культуры отправлюсь около девяти, время еще есть», – подумал отец Николай, становясь на колени перед иконой Спасителя. Священник начал произносить молитву, подсказываемую ему сердцем: «Господи, прости и помилуй меня, недостойного священника Николая. Помоги мне, Господи, дай мне сил и премудрости предотвратить сектантское бесчинство на этом святом приходе. Вразуми и прости заблудшего человека, который сейчас направляется к месту своего лжепроповедания и не ведает, что творит. Вразуми его, Боже, и направь на путь истинный…».
После молитвы священник спешно оделся и вышел из дома. Мороз заметно ослаб, и это впервые не радовало священника. Он вчера еще надеялся, что люди, не боящиеся Бога, хоть холода испугаются. Но погода изменилась, и теперь на улице было людно. Отцу Николаю казалось, что все горожане, шагающие с ним в одном направлении, идут непременно в Дом культуры. Он начал некоторых даже обгонять. Только у церкви, с дымоходов которой струился густой дым, отец Николай приостановился и осенил себя крестным знамением. «Параскева молодец, хорошо топит», – похвалил он мысленно истопницу храма и снова ускорил шаг. У Дома культуры никого не было. Однако священник увидел на снегу множество следов. «Вдруг все сегодняшние», – с тревогой подумал он, проходя в здание. Его обдало приятным теплом, но где-то глубоко внутри продолжал оставаться холодок... Отец Николай нетерпеливо открыл дверь в зал. На стульях первого ряда сидели всего три человека: нарядно одетая пожилая директор ДК, старая уборщица в рабочем протертом халате и хорошо известный священнику местный пьяница, а на сцене перед ними вместо сектанта лишь стоял на высокой подставке микрофон. Увидев отца Николая, они, как по команде, вскочили с мест.
– Здравствуйте! – сказал отец Николай.
– Здравствуйте, – протяжно и неприветливо ответила главная виновница суеты. – Так должен ведь был выступать и раздавать бесплатно книги товарищ из этих, как их, евангелистов, кажись… За аренду Дома культуры деньги хорошие обещал…Звонила на автовокзал… Там сказали, что автобус был из области, а этого агитатора почему-то все нет. Уже почти девять… – будто жалуясь священнику, закончила она.
«Значит, Господь вразумил, значит, сектант или уже нет… уехал в 8.30», – мысленно проанализировал ситуацию отец Николай и уже в голос сказал:
– Никакой товарищ к вам сегодня не придет, а если какой-нибудь вероотступник и появится когда-либо здесь, то я ему все равно не позволю обманывать вверенных мне прихожан. Неужели вы Бога не боитесь, ожидая здесь врага Церкви Христовой?!
– А… а… он что, враг, Зинаида Антоновна? – спросила с детской наивностью уборщица свою начальницу, считая ее более компетентной.
– Конечно враг, – вместо директора Дома культуры ответил со злостью мужчина. – Говорила Зина, что он придет, даст денег мне на бутылку. А он так подвел... Батюшка правду говорил… он обманщик и враг… Конечно, враг…
Недовольный мужчина, «излив душу», удалился из зала.
– Да ничего я такого не говорила… – несмело произнесла директор, покраснев то ли от стыда, то ли от злости. – А ты, баба Клава, иди, иди, работай… Нечего здесь стоять…
– Так я хотела коридор мыть, а вы мне: иди, Клава, в зал, выручи, там человек будет разные вещи раздавать бесплатно, – возмущаясь, старая женщина последовала за мужчиной.
– Ну что ж, пойду и я, мне в доме такой «культуры» делать больше нечего, – сказал священник. – А вы, Зинаида Антоновна, не печальтесь о том, что вам не дали пошлых тридцать сребреников, о предательстве жалеть не стоит…
– Я… я… вы… вы… – не могла ничего вразумительного выговорить собеседница.
Но это было и не важно отцу Николаю. Он, благодаря Бога, поспешно покидал здание. На улице священник с облегчением вздохнул и с давно не испытанной легкостью на сердце пошел обратно. Вскоре он свернул с тротуара к храму. Из центральной двери церкви ему навстречу выбежала старая истопница.
– Здравствуйте, батюшка, – взволновано и чуть ли не шепотом сказала она. – Я увидела вас в окно и решила сообщить, прежде чем…
– Не пугайте меня, Параскева, а то я только что с Божьей помощью такую проблему решил … Что еще произошло?
– Там… там… где-то час назад пришел молодой человек с большой сумкой, там еще некоторые прихожане зашли поставить свечи и не уходят. Да и как уйдешь, если он книги… Ой, батюшка!
– Что! Книги?! – схватившись за сердце, воскликнул отец Николай. – Это он, коварный, меня перехитрил и раздает книги в самой церкви всем, кто приходит ставить свечи…
Священник, не медля и больше не слушая старушку, вбежал в храм. Там, действительно, был знакомый ему до боли, в прямом и переносном смысле, сектант и не-сколько прихожан. Только молодой человек вовсе не раздавал книги. Он стоял возле открытой печки с пустой сумкой в руке и слушал одну из женщин. Увидев настоятеля, сектант подошел к нему.
– Никол… отец Николай, – дрожащими от волнения губами молвил он. – Вот так… Пока я шел к Дому культуры, в моей душе что-то перевернулось. Я вдруг как бы про-трезвел. Я понял, что не может такой человек как вы фальшивить и быть не от Бога, человек, который имеет такую любовь и смирение… И, наоборот, не может быть правды у тех, к кому я по незнанию и заблуждению попал, которые так ложно и гадко мне описали вас – священника и, вообще, всех… Так рассуждая, я увидел свет в окнах вашего храма… Он был для меня необычный, этот свет… Ноги сами повели меня сюда, в церковь. Это состояние души мне трудно объяснить… Там я увидел женщину, которая топила печки, а также встретил других ваших прихожан, – он кивнул в сторону богомолок. – В разговоре с ними я узнал, с какими трудностями вы восстанавливаете храм, как приводите людей к Богу. В общем все это время я находился здесь… Я бросал в печку книжки… Вот, ни одной брошюры не осталось, – помахал он пустой сумкой. – Как будто избавился от груды мусора и не только... Я окончательно понял, что моя дальнейшая дорога – сюда, в истинную Церковь…
««Блудный сын» вернулся», – подумал отец Николай, и чуть не расплакался от счастья.
– Слава Богу! Слава Богу! – перекрестившись, сказал он.
– Слава Богу! – повторил молодой человек и также, повернувшись к алтарю, пере-крестился.
– Теперь, мой дорогой… не знаю даже, как вас зовут…
– Роман.
– Теперь, мой дорогой Роман, идем ко мне домой. Автобус ваш только в двенадцать. Нам есть о чем поговорить.
– Я… я… хорошо, батюшка… я с радостью….
И они пошли.
– Матушка! – переступив порог дома, позвал священник супругу. – Приготовь нам, пожалуйста, чайку!
На встречу пришедшим выбежала в коридор из кухни удивленная матушка.
– Ча… чаю…
– Да, да, матушка, чаю. Чайку нам приготовь. Да и вообще, приготовь нам завтрак.
Пожав плечами, матушка в полном недоумении пошла на кухню, а за ней прошли радостные отец Николай и уже бывший вероотступник…
2008 г.
Свидетельство о публикации №217051200654
Александр Владимирович Новиков 29.12.2018 17:45 Заявить о нарушении