Возрождение

На сельский новооткрытый приход приезжает молодой
священник с семьей. Храм в плачевном состоянии,
пугает своим видом. Еще больше разрушена вера
в людских душах. На пути возрождения прихода
пастырю встречаются "лжехристы и лжепророки",
атеисты, человек с ружьем... Об этих и других
событиях говорится в повести "Возрождение".
Ее содержание основано как на личном опыте автора,
так и на обобщенных фактах восстановления
приходов в начале непростых 90-х годов.


1

Молодой человек успел изъездить немало дорог. Незабываемые поездки из родного украинского села в училище, на службу в военно-морской флот, в университет... Но этот путь, в который он отправился на автобусе с супругой Ириной и трехлетним сыном Николаем, был особым - длиною в жизнь. Ибо отсюда начиналось его непреходящее в земном мире служение в сане священника Святой Христовой Церкви.
Отец Владимир, получив указ и благословение правящего архиерея, направлялся в незнакомое село центральной России с очень распространенным названием «Иваново». А в нем ждал священника не менее типичный в это время - конец 1991 года - полуразрушенный храм.
Осенняя природа тревожно замерла в ожидании зимы и каким-то невидимым отпечатком ложилась на душу отца Владимира. «Что ждет?.. Как будет?.. - неотвязно клубились, как мрачные тучи за окном автобуса, мысли. «Помоги нам, Господи. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного, - отгоняя молитвой тень уныния, прошептал священник. - Господи, дай мне сил». А их - этих сил - так много требовалось впереди.
Вдали на темном фоне растительности замаячил белый дорожный знак «Иваново». Автобус остановили два чрезмерно веселых, уже не молодого возраста, одетых в изношенные до дыр фуфайки, человека. Они ввалились в салон, который стремительно наполнился перегаром.
- Спасибо, друг! - прокричал один из них шоферу, будто тот находился за метров пятьдесят, и перевел взгляд на отца Владимира, который с семьей сидел рядом. - Колян, смотри, к нам батюшка едет! Батюшка, исповедуй нас!
- Обязательно исповедаю, в первую очередь исповедаю вас.
Подобный диалог мог продолжаться бесконечно, так на него были настроены «первые прихожане» пастыря, но автобус остановился в центре села у церкви.
Священник поблагодарил водителя, вышел с семьей на улицу.
- Вот мы, матушка, и на месте, - многозначно произнес отец Владимир, улыбкой стараясь подбодрить супругу. Но когда из-за отъехавшего автобуса, как из-за ширмы, во всей полноте показался храм, то священник, одолеваемый чисто человеческими чувствами, и сам загрустил. Когда случайно смотришь в пути на поруганные, разрушенные храмы, то проскальзывает по сердцу боль. Но когда приближаешься к подобной церкви в качестве ее будущего настоятеля, то тяжесть ложится на душу неотвязно и снимается только, как потом показала жизнь, по мере возрождения святыни.
Храм, закрытый в 1937 году, до настоящего времени сохранил только в общих контурах свое былое величие. Он имел вид двухмачтового корабля. Отцу Владимиру тут же вспомнилась служба в военно-морском флоте. Вспомнилось, как, разрезая волны, шел заданным курсом и выполнял свою благую миссию защиты Отечества корабль. На его мачте всегда развевался флаг, без которого не мог состоятся выход в море... Над церковью также, напоминая главную мачту, возвышалась колокольня, примыкая к зимней части церкви, и, как вторая мачта, возвышалась надстройка над летней частью святыни. Только на темных и потрепанных куполах не было главных знамен Православия - святых крестов. Храм, истерзанный временем, а точнее - людскими безразличием и неверием, не мог выйти в зовущий простор житейского моря.
Крышу церкви во многих местах проела ржавчина. На серых стенах храма краснели большие и малые кирпичные пятна, напоминавшие кровоточащие раны на живом теле. Вокруг храма, словно бывшие его прихожане, замерли березы. Их густые ветки очень напоминали черные траурные
платки... «Нет, такого больше не будет, все должно измениться», - не столько размышляя, сколько указывая себе, отец Владимир вошел в открытую боковую дверь летнего придела храма. Он, переступив порог, перекрестился и увидел, что крестится не на пустые стены, что на многих поверхностях сохранились фрески. Вот целый фрагмент «Входа Господнего во Иерусалим», а вот, хотя исцарапанное, но никак не потерявшее из-за этого своего величия, «Воскресение Христово»... Священник не мог налюбоваться на святые изображения. Они умиляли сердце и очищали его от прежних впечатлений. Но в последующий миг он убедился, как близко соседствуют на его поприще радость и печаль, уверенность и разочарование. Отец Владимир увидел двух пожилых мужчин, которые в углу меняли прогнившие доски потолка. Вернее, один работал, а другой, даже не мог поверить своим глазам священник, курил сигарету.
- Вы что делаете!? Это же храм Божий! Как вы можете здесь курить!? - возмущенно прикрикнул на него священник и, не находя больше слов, указал ему дрожащей от нахлынувшего волнения рукой на выход.
Куривший человек то ли послушал отца Владимира, то ли от испуга уронил сигарету на пол и непроизвольно затушил ее сапогом.
- Батюшка? Зд-рав-ствуйте, - еле слышно молвил он. Его увеличенные глаза смотрели на священника так, будто «батюшка» в церковь опустился с неба, а не в дверь вошел. Второй работник оцепенел с доской в руке.
- Здравствуйте, - не сразу ответил отец Владимир, ибо с трудом повернулся язык пожелать здоровья курильщику, да еще в храме Божьем.
- Извините, мы не знали, что здесь нельзя курить. Ведь в этом помещении, сколько помню, размещался колхозный склад. А в нем всегда курили. Да и сейчас это не совсем церковь. В ней нет настоящей святости...
- Все не так, - оборвал невыносимую речь отец Владимир и не заметил, как начал произносить свою первую на приходе проповедь. - Церковь, однажды освященная по специальному чину, никогда не теряет своей святости, как бы над ней не глумились. Даже когда не остается камня на камне, место такое не потеряет святости. Если, скажем, праведного, прекрасного человека избили, изранили, выпачкали грязью, то разве это изменит его святую сущность? Нет. Вот так и храм ваш, то есть наш, и сейчас свят... Поэтому я прошу вас соберите вот это под вашими ногами и вынесите из храма.
- Да, но... - что-то еще хотел возразить или высказать сомнение собеседник, но его одернул приятель - престарелый мужчина невысокого роста с рыжеватой, редкой, будто общипанной бородой.
- Батюшка, вы не серчайте. Он больше не будет. Сейчас Василий все уберет. Правда, Вася? - и, чтобы не услышать отказ или что-нибудь неприятное, обратился тут же к отцу Владимиру: - А вас я сейчас провожу в дом, в котором вы будете жить. Там вас уже ждут староста и казначей.
Михаил, так звали причудливого человека, сопровождал священника с семьей к церковному дому и ни на секунду не умолкал. Он вел интересный рассказ о приходе так, будто был единственным очевидцем всего происходящего и если не успеет за эти каких-то двести метров, отделяющие церковь от жилья, поведать о жизни селения, то священник так никогда ничего не узнает. И, действительно, отец Владимир узнал от Михаила много интересного. Он с энциклопедической сжатостью и в то же время насыщенностью рассказал, что баба Анастасия из соседней деревни добивалась открытия этого прихода. Именно она организовала двадцатку, в которую ее не включили, объяснив, что Приходской совет должен состоять из молодых и энергичных людей. На церковном банковском счету сегодня лежит где-то шестьдесят тысяч рублей, на которые не то, что восстановить, но и озолотить можно храм. Их пожертвовали организации района. Денег вообще то было больше, да казначей, она же главный бухгалтер колхоза «Большевик», Октябрина Максимовна Соколова ими, видимо, не правильно распорядилась. У нее в этом году очень быстро начал строится дом. Им же, плотникам, производящим мелкий ремонт в церкви, Октябрина платит жалкие копейки ... Староста Анна Сидоровна Мальцева работает учительницей математики в школе, но сосчитать правильно деньги, сколько их и куда они расходуются, она не успевает. Очень уж быстро их количество меняет Октябрина. Глава сельской администрации Иван Иванович Галкин уже заказал на деревообрабатывающем предприятии оконные рамы для храма... В селе проживает полтысячи человек. Многие из них Бога в душе имеют... Для совершения служб, пока храм не готов, отведено помещение бывшего сельсовета. Туда Октябрина с Анной уже завезли разные принадлежности для службы...
На последнем, особенно важном для отца Владимира, сообщении Михаил, взмахнув рукой от недовольства, прервал свои набравший максимальные обороты рассказ.
- Вот здесь вы будете жить, - сказал он, открыл ветхую калитку и пропустил священника с семьей вперед.
Это был небольшой дом с рубероидной крышей, с бревенчатыми и черными, как смола, стенами, с перекошенными окнами. Над ним кружился печной дым, распространяя вовсе не чужой, а привычный и родной запах уюта и тепла. Сразу за порогом - в сенях - чувство гостеприимства усиливал приятный аромат, источником которого могла быть только кухня.
- Знать, и щи готовы! — с мальчишеским восторгом воскликнул Михаил. Он проскользнул боком мимо всех и открыл дверь в прохожую.
- О, здравствуйте, проходите, проходите в комнату, - певуче заговорила, выйдя навстречу, тучная невысокая женщина. Острые ее глаза поочередно впивались то в священника, то в матушку, то в сына... Ее большие губы беззвучно шевелились и не могли подобрать нужные слова.
Ей помог Михаил.
- Это Октябрина Максимовна, - представил он отцу Владимиру казначея. - А вот Анна Сидоровна.
Октябрина немного подвинулась в сторону, открыв взору всех председателя Приходского совета - старосту, которой только голова до этого виднелась из-за спины казначея. Анна лишь одним уподоблялась Октябрине - возрастом. Все остальное - абсолютная противоположность. Она была женщиной высокого роста, худощавой или скорее тощей. Ее неподвижные глаза и губы не выражали никакого любопытства. По крайней мере, таким было первое впечатление. Оно не всегда объективное. Но не вызывало сомнения другое и очевидное: встречать священника - обязанность старосты прихода, а не казначея. Однако Анну снова заслонила первенствующая Октябрина.
- Здравствуйте, спасибо за теплый прием, - ответил на приветствие священник и поставил на пол большую сумку. Ее со всех сторон начала рассматривать Октябрина.
- А мебель ваша? Ее потом доставят?.. - не отрывая глаз от скудного имущества семейства, спросила она.
- К сожалению, мебель мы еще не нажили, а некоторые вещи свои мы доставим со временем из города.
- Так ведь епархия должна была вас всем обеспечить...
- Епархия сама существует на приходские, далеко не крупные пожертвования, - с заметно возрастающей строгостью в голосе говорил отец Владимир. - Наоборот, священника всем необходимым должны обеспечить на приходе и, насколько я информирован, это и было обещано вашей двадцаткой.
- Ах... Да... И что это мы все о мебели, - защебетала женщина и заботливо засуетилась возле матушки и сына священника. - Вы раздевайтесь, проходите на кухню.
- Пожалуйста, проходите, - с заметной контрастностью - тихо и робко - добавила Анна.
- Благодарим вас, - сказал священник и перед тем, как пойти с семьей за стол, заглянул в две не осмотренные комнаты. В одной из них - маленькой - он увидел старую кровать и тумбочку, в другой - круглый исцарапанный стол, деревянную, видимо, ровесницу дома, кровать и еще одну узкую металлическую, покрытую ржавчиной. «Слава Богу, что это есть», - поблагодарил мысленно Господа священник.
- Это все - дело наживное, - идя по пятам отца Владимира, подбадривала его Октябрина. - Вы, батюшка, и все проходите, проходите на кухню.
Все, наконец, последовали приглашению. На небольшом столике парила кастрюля со щами, из- за которой выглядывало горлышко бутылки. Отец Владимир уже хотел начать молитву, но не находил иконки. Он достал из сумки образ Божьей Матери, поставил его на небольшое кухонное окошко и только теперь перекрестился. Вместе с и им осенили себя крестным знамением матушка Ирина и сын. Поднял за ними руку и Михаил, но вскоре ее опустил, не успев сориентироваться, на какое плечо сначала возлагать десницу. Октябрина и Анна лишь смотрели любопытно на священника, на его семью и рты их вовсе не от голода приоткрылись.
Отец Владимир благословил стол. Октябрина тут же взялась за бутылку, как оказалось, самогона и налила стопку священнику.
- Вам ведь не запрещено выпить? - спросила она.
- Стопочку выпью с вами, - сказал священник, - а далее воздержусь, пока не до этого.
- Да почему не до этого? Вы приехали, вот и праздник у нас.
- Когда храм восстановим, тогда и будет праздник.
- Да восстановим, не переживайте, - весело воскликнула Октябрина. — Все сделаем. Правда, Михаил Иванович?
- Да, Октябрина Максимовна, восстановим, - ответил Михаил, больше думая о том, что наливала казначей из бутылки в его стопку. - Непременно восстановим.
Подобные оптимистические разговоры о будущем храма как начались, так и закончились: быстро, вместе с содержимым бутылки.
Священник произнес молитву после трапезы и обратился к старосте:
- Завтра в девять утра я приду в дом, отведенный для богослужений. Пожалуйста, пригласите к этому времени всех членов двадцатки.
- Мы вообще-то планировали собраться на следующей неделе, - встряла в разговор Октябрина, опять выступая в роли старосты...
- Во-первых, - прервал ее священник, - собрать двадцатку обязанность Анны Сидоровны, а во-вторых, мы завтра и выясним, чем кто должен заниматься, у кого какие обязанности и когда проводить заседания по решению проблем. Возможно, придется собираться и ежедневно.
- Я сейчас же обойду всех и приглашу на завтра в домовую церковь, - поглядывая с укором на Октябрину, сказала староста Анна.
- Да, да, завтра со... соберемся, - начала оговариваться Октябрина.
Она смотрела на священника и старосту так, как будто те у нее только что начали забирать землю из-под ног.
- Тогда до завтра, - сказал священник уже одетым старосте и казначею и по привычке хотел благословить их, но те быстрее ушли, чем отец Владимир поднял руку...
После их ухода отец Владимир с матушкой взялись приводить жилье в порядок. Они вовсе не расстраивались при виде скудного имущества. Наоборот, радовались, что имеют свой отдельный дом, ибо в миру жили в маленькой квартире, где и ложку без разрешения хозяйки нельзя было подвинуть. Поэтому они чувствовали себя уютно и хорошо, как только может чувствовать себя православная молодая семья. Лишь одно волновало их и не могло не волновать: что принесет завтрашний, первый день их жизни на приходе, каким будет первый шаг на пути возрождения его?

2

Утро встретило отца Владимира пушистой пеленой первого снега и, серебрящим ее, солнцем. Священник, выйдя из дому, радовался этой свежей, посланной Господом с неба, белизне, напоминавшей белый, чистый лист бумаги, с которого начиналась жизнь на приходе. У церкви он перекрестился и быстрым шагом, чтобы не терять времени, устремился к бывшему сельсовету. Его здание пугало своим серым и убогим видом. «Как же в нем совершать богослужения?» - невольно возникла мысль. Но когда отец Владимир вошел в дом, то убедился, насколько ошибочно иногда суждение по внешности. Внутри здание было довольно подходящим: до блеска вымыто, убрано, отоплено и, что немаловажно, просторное.
- Здравствуйте, - сказал священник собравшимся в большой комнате членам двадцатки. Прихожане, как по команде, встали с четырехместных казенных скамеек, расставленных вдоль противоположной стены.
- Здравствуйте, батюшка! - почти хором ответили они и чуть ли не толкнули священника напором своих любопытных взглядов.
Это были, действительно, энергичные, молодые, в среднем лет 30-40, люди.
- Молодцы! Отлично подготовили дом для богослужений! - не смог удержаться от похвалы отец Владимир.
- Да. Нет. Отец Владимир, - начала путано и не смело говорить Октябрина. - Это не мы убрали, а баба Ольга. Она оформлена здесь штатной уборщицей.
- Вот как, - разочарованно произнес священник, глядя поочередно в глаза своих помощников.
Так, может, баба Ольга и остальное за нас будет делать? Простите меня, но ведь двадцатка - это не двадцать руководителей одной бабушкой или двумя работниками, которых я встретил в церкви. Мы, как христиане, члены Приходского совета церкви, не должны гнушаться никакой работы во благо прихода, к чему вас всех и призываю, - завершил священник объяснение исключительной важности миссии собравшихся.
- Так ведь денег достаточно, чтобы позволить содержание уборщицы и других работников церкви, - сказала молодая женщина.
Последовала длинная пауза. Все то опуская глаза, то поднимая их, ждали от священника ответа. А он, с печалью осознавая, как далеки еще эти люди от понятий «христианство», «церковь», «жертвенность», обратился к казначею:
- Да, кстати, сколько денег у нас на счету?
- Пятьдесят две тысячи, - тут же отчеканила Октябрина.
- Действительно, сумма большая, - сказал отец Владимир, - но вместе с тем и объем работ огромен, поэтому будем беречь каждую копейку.
- Вы говорите, батюшка, копейку, - тут же встряла в разговор другая женщина в летах. Она осматривала всех вокруг и искала поддержки. - А куда девались пять тысяч? Ведь было - 57.
Со всех сторон послышалось общее возмущение, адресованное Октябрине...
- Октябрина Максимовна, раз у вас все документы под рукой, то, пожалуйста, зачитайте графу расходов, - попросил священник.
- Да. Да. Конечно. Я же их себе не забрала, - бросая недружелюбный взгляд в сторону обвинительницы, раскрыла папку казначей.
Она медленно переворачивала бумаги, бумажки и громко называла все, даже копеечные суммы, потраченные на церковный инвентарь, на зарплату работникам, на дрова, на гвозди, на канцелярские кнопки... Озвученные цифры больше раздражали, чем успокаивали женщин, окруживших Октябрину.
- На бумаге все можно написать.
- Она все выдержит.
- Да этими кнопками можно дорогу до соседней деревни выложить...
- Братья и сестры! — громким голосом остановил цепную реакцию негодования отец Владимир. - У нас есть ревизионная комиссия, которую вы избрали. Она подробно разберется во всем и нам сообщит. К тому же, Октябрина Максимовна, я прошу вас впредь все денежные вопросы согласовывать со мной и, конечно же, с председателем Приходского совета Анной Сидоровной.
- Что же, что же мне теперь не доверяют... я же ничего лишнего... - сквозь слезы говорила Октябрина.
- Успокойтесь. Если ничего лишнего, то и беспокоится вам нечего, - сказал священник и обратился к казначею с вопросом, который, как заноза, не давал ему покоя с самой первой встречи с Октябриной: - Извините, но мне все не терпится узнать, почему у вас не христианское имя? Вы, что не крещенная? Я еще не успел посмотреть регистрационные документы, но уверен, что в них это имя не значится. Иначе епископ не благословил бы.
- Я!? - воскликнула вдруг просиявшая Октябрина, радуясь, что прежняя тема закрыта. - Я крещенная. Меня бабушка возила в далекую деревню Покровскую. Там, в храме, и крестили меня, дав имя «Мария». Но родители, - люди партийные, нарекшие меня Октябриной, так и продолжали называть, и всегда гордились этим...
- Прекрасное имя «Мария», его носит Божья Матерь, - сказал отец Владимир, - поэтому это
безбожное не нужно больше употреблять в православной церковной общине и вообще...
- Конечно, батюшка, не следует. Только вот привычка...
На последнем слове хранительница церковных денег посмотрела куда-то вверх и увлекла за собой взгляды всех присутствующих. Там на печке стоял портрет Ленина.
- Я вижу, насколько сильна привычка, если в помещении, которое готовилось для совершения богослужений, вы на печке пригрели портрет врага Христовой Церкви, портрет того, по чьему указанию уничтожались храмы и священнослужители. Это по его заветам расправились и, как мне стало известно, со священником нашего храма в тридцать седьмом году и сама церковь доведена до гибельного состояния. Возьмите крест. Для христиан он величайшая святыня, на нем был распят Иисус Христос ради того, чтобы каждый его последователь имел в будущем жизнь вечную - райскую. Ленин же крестик христианский - величайшую святыню — еще в юные годы снял с груди и сказал, что пойдет другим путем, то есть дорогой без креста, дорогой, на которой также будут сниматься и уничтожаться святые кресты. Посмотрите на наш храм, — указал священник на окно, за которым виднелась Воскресенская церковь без крестов. - Здесь очень явно пролегал ленинский путь безбожия и воинствующего атеизма...
Негромкие слова священника прозвучали для членов двадцатки, как гром среди ясного неба, они будто оглушили их. Все смотрели то на Владимира Ленина, то на отца Владимира, болезненно преодолевая грань двух реальностей - прошлого и будущего.
- Знаю, что нелегко вам воспринимать правду и истину Божьи, - продолжил разговор священник. - Много лет они были сокрыты от вас. Много лет вас воспитывали на прекрасных примерах, даже в какой-то мере - на святых заповедях Божьих. Только в изоляции от самого Господа. Другими словами, нас поили водой, которая осталась от перекрытого источника. И вот она закончилась, еe нет, ибо нет источника. Это не могло рано или поздно не вызвать духовной жажды. Вы, слава Богу, первыми в селе ощутили ее, начали святое дело по возвращению источника - взялись за восстановление храма Божьего. Но материальное возрождение святыни должно, что особенно важно, осуществляться одновременно с возрождением разрушенной веры в людских душах. Поэтому безотлагательно следует готовить это помещение под домовую церковь, чтобы здесь, во время ремонта храма, совершались богослужения и люди приобщались к молитве.
- Батюшка, а с чего начнем? - спросила староста Анна.
- Сначала уберите отсюда этот портрет, а тогда приступим к осмотру и расстановке церковного инвентаря, - сказал священник.
Однако снять портрет, который находился совсем близко, на доступной высоте, оказалось не просто. Все неподвижно стояли перед ним и не решались исполнить повеление священника.
- Мне думается, - обратился опять ко всем отец Владимир, - когда поручали свергнуть из церкви кресты вашим односельчанам, а возможно, отцам и дедам, то они быстрее исполнили указание безбожной власти, чем вы мою просьбу - снять позорный портрет главного «снимателя» крестов.
Образ снимателей крестов протрезвил сознание присутствующих, развеял мифический туман ленинской непорочности. Сразу много рук потянулось к портрету, который с такой же быстротой был удален из помещения неизвестно куда. Да это было уже и не важно. Главным стало теперь под-готовить помещение к богослужениям.
Вскоре вместе с сыном подошла матушка Ирина. Отец Владимир давал распоряжения. Все, на радость пастыря, дружно исполняли его указания: обтягивали светлым материалом большой и малый столы, приспособленные под престол и жертвенник, расставляли подсвечники, распаковывали ящики с церковными книгами, иконами... Когда почти все было сделано, все расположилось на нужных местах, в помещение вошла старая женщина.
- Здравствуйте, родные мои, - сказала она и направилась тут же к отцу Владимиру. - Батюшка, благословите. Как я рада, как я рада, какое счастье, что у нас открывается церковь, будет служба...
Она скрестила дрожащие руки. Священник, благословил ее и почувствовал, как еще раньше поцелуя упали на его десницу капли горячих слез. Отец Владимир и сам еле сдержал слезы, увидев на новооткрытом приходе женщину, которая в атмосфере атеистической пропаганды сохранила такую искреннюю любовь к Церкви и веру в Господа.
- Спасибо вам, батюшка, спасибо... - сияя лицом, говорила старушка.
- И вам моя... наша благодарность, - сказал отец Владимир и тут же, хотя уже и не сомневался в этом, спросил: - Вы Анастасия?
- Да, я Настя, Анастасия, - с удивлением ответила женщина.
- Мне про вас рассказывал ремонтник храма Михаил. Он говорил, что вы много сделали для открытия данного прихода...
- А как же... Как же иначе... - погружаясь в воспоминания, сказала Анастасия. - Когда пришел Горбачев и дал свободу верующим, то я не стала больше ждать. Сколько можно жить без Бога? Ведь ждала и надеялась всю жизнь, что придет такое время. Я обратилась к молодым. Они сами уже потянулись к Богу... Они собрались и начали сбор денег на храм... Я лишь просила их скорее зарегистрировать двадцатку, чтобы к нам направили батюшку... И вот вы все, родные мои, здесь собрались...
- Дай вам, Бог, здоровья, спаси вас, Господи, за наставления, за все... - с теплотой и благодарностью сказал священник.
- И вам... и вам, батюшка, пошли, Господи, здоровья и терпения, - говорила она, вытирая слезы.
- Мне главное, - обратился отец Владимир ко всем, - чтобы была поддержка. А она есть. Вот сегодня мы все дружно подготовили помещение для совершения богослужений. Если так станем и в дальнейшем трудиться
единой семьей, то все у нас получится…
- Батюшка, а когда служба будет? - спросила Анастасия.
В воскресенье, через два дня, - с усладой в голосе ответил священник.
Услышав такую весть, Анастасия перекрестилась.
Вот хорошо, вот хорошо, - сказала она и вдруг забеспокоилась: - А как же с хором? Кто будет петь?
- Мы с матушкой, больше некому, - ответил отец Владимир.
- Ох... Это трудно и служить, и петь. А раньше, помню, какой в нашем храме хор был, певчих не счесть...
- Ничего, ничего. Еще и хор большой у нас будет, все еще образуется... А вы священника бывшего помните? Что конкретно с ним произошло? При каких обстоятельствах его арестовали? Как храм закрыли?
- Вам лучше всего обратиться к дочери священника, - посоветовала Анастасия. - Она здесь живет, в Иваново, работает учительницей в школе. - А я знаю только то, что батюшку в тридцать седьмом расстреляли.
Отец Владимир решил незамедлительно на следующий день встретиться с дочерью священномученика, узнать о пастыре, пострадавшем за
Христа. Но это будет завтра. А сегодня он еще раз осмотрел домовую церковь и после этого решил не задерживать больше членов двадцатки, не злоупотреблять их рабочим временем...
- Я лишь прошу вас всех, - сказал священник, - объявить населению, что в воскресенье, в восемь утра, - богослужение. Его начать - сейчас наша главная задача. А там, в рабочем порядке будем решать и другие первоочередные вопросы.
Все члены двадцатки вскоре разошлись, лишь осталась Анастасия. Она еще долго беседовала с отцом Владимиром, матушкой Ириной, а также не забыла уделить внимание и сыну Николаю, много-много раз погладив его по голове...

3

Светало. Отец Владимир шел к дочери священника Михаила, погибшего от рук нечестивцев в 1937 году. Среди длинной вереницы однотипных двухквартирных домов настоятель прихода сразу нашел зеленый. Да и в любой окраске он выделялся среди других, по роковому совпадению, огромной черной цифрой «37». Как будто само ужасное время - 1937 год - замерло на жилище... Священник не успел нажать кнопку звонка, как из дома вышла седая, с наброшенным поверх халата, теплым платком женщина.
- Доброе утро, Нина Васильевна, - поздоровался отец Владимир. - Это я вам вчера звонил, договаривался о встрече...
- Здравствуйте... батюшка... - еле смогла произнести она, соединив руки на груди. - Я вас уже давно у окна дожидаюсь... Проходите, пожалуйста, в дом... Проходите.
А когда священник переступил порог, то услышал за спиной шепот: «Будто отец, будто отец пришел, будто вернулся»...
Хозяйка дома заботливо помогла снять священнику пальто, повесила его на крючок вешалки.
- Батюшка, присаживайтесь к столу, - сказала она, указав рукой на старенький стул.
Отец Владимир последовал приглашению. Женщина принесла с соседней комнаты черную папку и, присев рядом, дрожащими руками поло¬жила ее на стол.
- Как долго, как долго я ждала приезда священника на наш приход и верила, что доживу до того дня, когда будет продолжено то, за что погиб...
Вся, накопленная годами, тяжесть в душе женщины стала изливаться горечью слез. Священник
не стал успокаивать ее, ибо понимал, что главное утешение для нее сейчас - это больше рассказать об отце, открыть правду о нем самому дорогому собеседнику, через которого узнают и другие истину, а не ложь...
Женщина, боясь потерять лишнюю секунду, сразу принялась показывать отцу Владимиру одну из самых сокровенных своих реликвий - полную папку, в которой хранились бесценные, давно пожелтевшие и совсем свежие, с разными текстами и почерками документы. Они собирались годами, как в Иваново, так и в разных государственных инстанциях. Она первым показала «Свидетельство о смерти». На белой, цвета чистоты, невинности, бумаге черные строчки трагического содержания: «Серпухов Михаил Павлович умер 03.11. 37 г. в возрасте 45 лет. Причина смерти - расстрел. Дата выдачи: 06 сент. 89 г.».
Положив страшный документ в центре стола, почти не отрывая влажных глаз от бумаг, бывшая учительница русского языка и литературы начала самый тяжкий в своей жизни рассказ.
Из него отец Владимир узнал, что родом отец Михаил из старинного города Новгорода. В 1914 году, после учебы в местной Духовной семинарии, он с супругой приехал в село Иваново. Здесь, начав свою деятельность в Воскресенской
церкви псаломщиком, он стал на бесповоротный путь служения Богу. Имея отменный музыкальный слух, красивый голос, псаломщик Михаил содействует высокому уровню богослужений. Проходят 6 лет. Все более в послереволюционное время ожесточаются гонения на священников, преследования людей за веру в Бога. Псаломщика Михаила рукополагают в сан диакона. Его, как и многих других церковнослужителей, не минует горькая участь. Время от времени работники ОГПУ без всяких на то причин берут диакона Михаила на принудительные работы. «Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет...» (Ин. 8. 20). Призывают священно-служителя отступить от веры. Но отец Михаил непоколебим - другой дороги нет и не будет. В 1932 году на квартире диакона производится повальный обыск. Как вещи связанные с «контрреволюционной деятельностью», конфискуют... фисгармонию, личную Библию с красивыми иллюстрациями, коллекционируемые монеты. Неизвестно, какое впечатление на работников ОГПУ произвело изъятое, но через некоторое время отца Михаила арестовывают. Трехлетнее заключение. После которого... Впрочем, об этом лучше всего расскажет цитата из отзыва верующих той поры: «Человек, перенесший столько несчастий, притеснений и гонений за исповедание православной веры, и в настоящее время вернувшийся из трехлетнего заключения, не взирая ни на какие притеснения и насмешки, вновь служит и желает послужить святой Православной Церкви. Этим он поднимает дух и возбуждает чувства даже у пошатнувшихся в истинной вере людей.. При том диакон Михаил Серпухов, обладающий голосом и как знаток и любитель пения, сумел привлечь любителей пения и своим опытным руководством и старанием вновь поставил на должную высоту церковное пение в своем храме, ослабевшее в его отсутствие. Благодаря чему значительно увеличился приток верующих в церковь».
11 июня 1935 года отца Михаила рукополагают в сан священника. Эта еще одна высшая ступень Божьего благословения для земной жизни священника стала трагической... Но, не опережая событий, нужно сказать о самой семье иерея.
Священник Михаил со своей супругой Любовью растили четырех детей. Кроме ласки матери они были всегда окружены теплотой отцовской. Кроме иных забот, отец Михаил всегда выписывал много журналов, все лучшее передавал им. Однако внутреннее семейное благополучие все чаще окружали черные тучи преследований. Семья поменяла в селе пять квартир, так как из-за ее со-держания не в благонадежном положении оказывались хозяева. Старший сын священника Михаила Серафим, поступая в Свердловский строительный техникум, вынужден был сменить фамилию, чтобы его приняли на учебу.
Не слаще пришлось и остальным детям... Дорогими, родными, любимыми людьми пришлось жертвовать пастырю ради спасения веры. Ради того, чтобы в храме звучало слово Божье, и людям открывался путь спасения. Иерей Михаил Серпухов разделил участь многих священников того времени. «Был взят 12.10.37 г., а 1 ноября 37, его судила тройка. Приговорен к расстрелу. Дело краткое, архивы не сохранились, место захоронения неизвестно». Так говорит о трагическом, горестном до бесконечности событии скудный документ.
Только в 1989 году узнала страшную правду об отце его дочь. И одновременно ей сообщили о реабилитации отца, священника, который по тексту наивной фальсификации был «осужден за контрреволюционную деятельность, направленную на назвал колхозов».
О таких, как отец Михаил, Иисус Христос сказал: «Кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Лук. 8, 35).
После расправы со священником, люди, ослепленные бесовским атеизмом, принялись за церковь. Они, озверевши, срывали кресты, колокола, уничтожали святыни храма. Алтарную половину церкви отвели под склад, другую - под магазин...
Тяжким вздохом закончила печальное повествование дочь священномученика В комнате воцарилась тишина...
- Спасибо вам, Нина Васильевна, спасибо за рассказ, - нарушил молчание отец Владимир, намереваясь подняться из-за стола.
- Вы еще посидите, я сейчас чайку приготовлю.
- Я бы с радостью, да очень много дел.
- Спасибо вам, отец Владимир, что навестили меня, что выслушали, - сказала она, собирая осторожно и бережно обратно в папку документы - все, что осталось от отца... - Может, вам помочь деньгами? У меня немного есть - вчера пенсию принесли.
- Благодарю вас, Нина Васильевна, не нужно последнее отдавать. Вы мне сейчас оказали помощь, не сравнимую ни с какими финансами. Ведь то, что я услышал от вас о вашем отце священнике
Михаиле, для меня самое ценное. Он теперь для меня - невидимый наставник, его подвиг не останется в забвении...
- Помоги вам, Господи, - с таким молитвенным и благодарным пожеланием проводила отца Владимира дочь священномученика.
Помня ее слова, ее рассказ, священник шел улицей, смотрел на, выплывшую из верхушек деревьев, колокольню храма и ему еще сильнее хотелось восстановить церковь ради приходской жизни, за которую пролил свою честную кровь священник Михаил.

4

До начала первого богослужения оставалось ка- ких-то полчаса. Окна молитвенного дома в это предрассветное время закрывала черной сплошной завесой кромешная тьма. Будто родившись в этой жуткой, непроглядной темени, неприязненно завывала метель.
В домовом храме кроме священника и его матушки пребывала баба Ольга. Она закрывала засовы печных дымоходов.
 
- И все же церковь не без прихожан, - сказал отец Владимир матушке Ирине, кивнув в сторону уборщицы и истопницы.
Не успел священник это произнести, как баба Ольга потянулась к высокой вешалке, что у выхода, за фуфайкой.
- Баба Ольга, а вы что не останетесь на службу? - спросил удивленный отец Владимир.
- Нет, батюшка, я уже отслужила, - сказала женщина, указав рукой на одну и другую печки, - теперь ваш черед служить.
Радуясь своей «удачной» шутке, она оделась и, сказав весело «До свидания», вышла... Батюшка и матушка уже начали привыкать на приходе к неожиданностям, но от такой «шутки», а другими словами сказать, не шуточного неверия бабы Ольги, им стало не по себе. У матушки Ирины в глазах заблестели слезы.
- Ничего, матушка, ничего, не расстраивайся так, все будет хорошо, - старался успокоить ее отец Владимир, перекрестившись в сторону приспособленного престола. - Господи помоги нам...
Тут в коридоре послышались шаги. Они неповторимой радостью отозвались в душах священника и матушки. В помещение вошла вся запорошенная снегом, опираясь на палицу, Анастасия.
- Здравствуйте, мои дорогие, - тяжело дыша, сказала она еще с порога. - Батюшка, благословите.
Говоря в духе евангельской притчи, отец Владимир меньше радовался б сотне человек, зашедших лишь из пустого любопытства, чем этой одной ста-рой прихожанке, которая пришла на богослужение помолиться, преодолевая четыре километра, занесенной снегом, лесной дороги.
Священник ответил на приветствие, перекрестил старушку. Вслед за ней вошла дочь священномученика Михаила и также подошла по благословение.
- А что, кроме нас, еще никто не пришел? - спросила тут же Анастасия и так пристально стала смотреть вокруг, что, казалось, не выдержат ее взгляда старые стены дома.
- Пока никого. Им ведь дальше добираться, чем вам...
- Да... да... - поддержала горькую иронию священника старушка, - им очень далеко, да и в самом деле они еще далеки от ... Бога. Но они должны, должны прийти, хотя бы из уважения к вам, батюшка.
Вскоре переступили почти одновременно порог староста Анна и казначей Мария. Они также одновременно начали извиняться:
- Немного заспали.
- А все другие члены двадцатки тоже...
- Они придут, все обещали прийти, - сказала Анна.
- Хорошо, - многозначно произнес отец Владимир и принялся объяснять старосте и казначею их обязанности во время богослужения, которое вот- вот должно было начаться. Во время этих последних пастырских наставлений в домовую церковь стали прибывать все новые прихожане. Пока это были только женщины. Но вот в помещение вошел уже хорошо знакомый отцу Владимиру работник церкви Михаил. Священник сразу же попросил его исполнять обязанности алтарника, разжигать и подавать кадило, выносить подсвечник. Михаил согласился и даже кивнул собравшимся: мол, видите, как меня батюшка уважил...
- А вот, Михаил Иванович, и помощник вам, - указал отец Владимир на сына, которого привела на богослужение соседка священнического семейства.
- Справимся, батюшка, не вперв... — на последнем слове Михаил запнулся, вспомнив, что в церкви обманывать нельзя...
Священник улыбнулся Михаилу и подошел к высокому столику-аналою с богослужебными книгами, где, разложив литературу, стояла матушка Ирина. Она - дочь штатной певчей церковного хора - вспомнила теперь, как ее мать учила пению тропарей и стихир на восемь гласов, говоря: «В жизни все пригодится». Не думала тогда ученица советской школы, комсомолка, что станет матушкой, даже такой мысли не допускала. И вот она здесь, и вот «все пригодилось»... Рядом с матушкой Ириной стояла Нина, протирая очки. Дочь бывшего священника, как она объяснила, умела читать по церковно-славянскому и даже знала пару гласов церковного пения.
- Помоги нам, Господи, — благословив матушку и Нину, взмолился отец Владимир и занял свое место перед престолом.
- Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков, — возгласил он, начав свое первое и не забываемое потом богослужение.
В помещении заблагоухало ладаном, на подсвечниках заполыхали молитвенные свечи, затеплились лампадки. Двери домовой церкви начали открываться все чаще. Порог переступали, что радовало пастырское сердце, не только пожилые, но и молодые, и даже совсем юные. Конечно же, большинство их нельзя было назвать прихожанами. Они являлись пока захожанами из любопытства. Для них домовой храм представлялся чем-то вроде театра... Но в процессе богослужения последние, смотря на тех, которые искренне крестились в сторону алтаря, начинали и сами осенять себя крестным знамением.
А ведь это уже делались ими не маловажные шаги к Богу.
В конце утрени сообщили отцу Владимиру, что есть среди богомольцев исповедники - пять человек. Священник тут же, взяв крест, Евангелие и требник, направился к приготовленному для этой цели аналою. Чем служит баня для тела, тем является Таинство Покаяния для души человеческой. Только, как убедился молодой священник на ново- открытом приходе, если грязь из тела легко удалить, отпарив ее в парилке и смыв водой, то, по словам Евангелия, в «бане пакибытия» - духовной - все гораздо сложнее. Если для тела парилка и вода - это внешние, не зависимые от человека, средства, то для души необходимы усилия воли, жар мучимой совести, духовные, омывающие грязь порочную, слезы. Без этого не возможно избавиться от скверны. Этого то и не знали те, кто пришел впервые на исповедь. Например, старушка сказала отцу Владимиру, что за семьдесят лет жизни ничем не согрешила. Молодая женщина все свои грехи «при-писывала» соседке, которая ее «хорошую» злит и раздражает...
Священник не стал совершать исповедь. Он кратко, ссылаясь на слова Священного Писания и Священного Предания, насколько смог, объяснил исповедникам и одновременно всем, что такое грех, как называл себя первым грешником апостол Павел... что только один Господь без греха... После наставления отец Владимир благополучно совершил таинство.
Затем священник начал очередное каждение, еле пробираясь вдоль стен из-за большого скопления людей. Многие из них, открыв широко глаза, удив-ленно рассматривали его, как человека не от мира сего.
Закончилось чтение часов - особых молитв. Отец Владимир, начертав крест Евангелием над престолом, с особой торжественностью произнес:
- Благословенно Царство Отца и Сына, и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков.
Началась Божественная литургия - центр христианской жизни, то главное богослужение, на котором и Ангелы сослужат священнослужителям. Именно на этом служении совершается великое Таинство Причащения или Евхаристии, когда по молитве священника Бог-Дух Святой снисходит на хлеб и вино, преосуществляя их в Тело и Кровь Господню. Здесь и только здесь в первую очередь осуществляются те заповеди и призывы Господни, которые содержатся в Священном Писании и Священном Предании.
Отрадно, что уже среди первопришедших на служение были исповедники, причастники, которые
соединили через великое таинство сердца с Богом...
Закончилось первое богослужение. Отец Владимир свою проповедь основал на объяснении главных истин Православия, которые и сам не так давно изучал самостоятельно. Через минут десять беседы он заметил, что внимание прихожан рассеивается - сказалась непривычность продолжительного стояния в храме - и постарался переменить тему:
- Дорогие братья и сестры, может, у кого есть вопросы ко мне?
- Батюшка, а почему служба такая длинная, нельзя ли ее сократить? - спросила молодая и далеко не хилая женщина, - а то не выстоять.
- А что вы скажете? - спросил священник вместо ответа стоящую рядом Анастасию. - Богослужение утомительное?
- Почему утомительное... Когда приходишь к Боженьке и молишься Ему, то Он, наоборот, наоборот, дает силы, - с радостью на лице, не столько отцу Владимиру, сколько уставшей женщине, отвечала Анастасия. - Это ж будто на Небе находишься, когда молишься в храме. Ты, Зоя, приходи чаще сюда и не будет тебе трудно, не будет... А сокращать нельзя... Грех... Грех это...
- Вот вам и ответ, - сказал священник, озирая всех присутствующих. - Я только добавлю, что все установленное Святой Церковью для нашего блага мы должны свято исполнять и не нарушать чин. Давайте представим себе, что вы пришли на встречу с родным, дорогим вам человеком, - перешел священник на более доступный язык, подобно тому, как Иисус Христос в таких случаях переходил на язык иносказательный - язык притч. - Неужели вы скажете ему, что, мол, встреча с тобой утомительна, давай, ее сократим, чем меньше времени мы с тобой будем общаться, тем лучше. Думаю, никто даже мысли такой не допустит. А ведь в храме происходит встреча с самым родным, роднее быть не может, с нашим Отцом небесным, нашим Создателем, с Тем, Кто нам дарит свое вечное, блаженное Царство - рай.
- Да, но, - подключилась к разговору другая прихожанка, а точнее, захожанка, - мне говорила святая женщина, она тут у нас часто бывает в селе, что в храм не обязательно ходить, что с Богом можно и так разговаривать - на улице, дома.
Отец Владимир знал о многочисленных сектах, которые зловонным потоком вторглись из-за рубежа в Россию, воспитывая на ее территории своих последователей. Только не думал, что к его жизненному кресту прибавится и эта тяжесть.
- Во-первых, — сказал отец Владимир, - наш Спаситель Сам, подавая нам пример, постоянно посещал храм, даже однажды торговцев выгнал из него, и сказал, что Его Дом (церковь) «домом молитвы наречется для всех народов» (Мк. 11, 17). Ибо только через святые таинства, совершаемые в церкви священнослужителями, поставленными Господом, как совершались сегодня Таинства Исповеди и Причащения, мы можем соединиться с Богом. Что касается молитв дома и на улице, то, во-первых, они совершаются только в дополнение к молитве церковной, и уж никак не могут ее заменить. Во- вторых, с вами общалась вовсе не святая женщина, а сектантка, которая приняла сторону врага Бога и Его Церкви - диавола. От таких нас Господь предостерегал, говоря, что «восстанут лжехристы и лжепророки» и соблазнят многих.
- Как же, как же не святая, - не удовлетворенная до конца доводами священника, сказала собеседница, — ведь она ходит с Библией, читает кое-что из нее при встрече и даже книжечки хорошие просто так раздает.
- Диавол вообще Библию наизусть знает, но от этого он не перестает быть воплощением зла. Так и ваша знакомая только прикрывается Библией, чтобы легшее было увлечь в свою секту. Это для нее лишь ширма. Поймите, что даже чтение Библии в отрыве от Церкви, а следовательно, и от Бога - пустой звук. Только в православном богослужении оживает эта Святая Книга, только православные христиане всецело живут по ней. Сектанты же создают лишь видимость жизни по Библии.
- Не правда! - вдруг из-за спин прихожан раздался визг женщины, которую будто кто-то уколол. - Я святая, а ты, Владимир, грешник! Ты не веришь в Иегову! Не слушайте его!
Все присутствующие тут же повернулись на звук и увидели у выхода некую особу средних лет, очень прилично одетую. Она, блеснув глазами, схватилась за ручку двери и выбежала из здания.
- Это та самая свя... та, что с Библией... - начала объяснять отцу Владимиру его предыдущая собеседница.
- Вот вы сейчас услышали и увидели ее «святость», - не давая воли волнению, сказал священник. - Я вас, дорогие братья и сестры, прошу не губить свои души, не вступать ни в какое общение с этой сектанткой...
-Нет!
- Мы не будем!
- Мы не знали, батюшка!.. - послышались голоса прихожан, как хороший знак послушания своему пастырю.
- А когда планируется Воскресенский храм отремонтировать, когда в нем будем молиться? До-
живу ли я до этого времени? - спросила, низко согнувшись над палицей, старушка.
- Если пойдет все хорошо, если мы будем вместе, если вы будете меня - настоятеля - слушать, как сегодня, то весной сможем начать в церкви богослужения, - сказал отец Владимир, давно уже ответив для себя уверенно на этот главный вопрос. - Я прямо сейчас собираюсь к главе сельской администрации, который, как мне сказали, заказал оконные рамы для Воскресенского храма.
Больше вопросов не последовало, и священник, дав всем крест, завершил свое первое богослужение.

5

У входа в сельскую администрацию отец Владимир отряхнул снег с одежды и поспешно открыл дверь. Непогода тут же сменилась приятным теплом прихожей. В комнате что-то печатала секретарь, а возле нее на стульях сидели пожилые мужчины.
- Здравствуйте! - сказал священник, подходя поближе.
- Здравствуйте, - убрав руки с клавиатуры машинки, ответила на приветствие секретарь и тут же поинтересовалась: - Вы к главе?
- Да, я к нему. Хотел бы познакомиться, а также поговорить насчет церковных рам, которые он заказывал на деревообрабатывающем предприятии.
- У него сейчас, - вдруг смутилась работница администрации, - очень важная женщина на приеме - с Петербурга. Да еще вот один человек к главе. - Секретарь посмотрела на пожилого мужчину.
- Ладно, я пропущу его, - обходясь почему-то местоимением, как-то грубовато сказал тот. - Мне не спешно.
- Спаси вас, Господи, - поблагодарил мужчину отец Владимир.
- Да не надо меня спасать и говорить о Боге, я коммунист и в Него не верю, - и, посмотрев на всех сидящих с ним и как бы от имени их, продолжил поучительно: - У нас говорят «Спасибо».
- Тогда спасибо вам, - сказал священник.
- Пожалуйста, пожалуйста, совсем другое дело, - улыбнулся не столько отцу Владимиру, сколько своим знакомым собеседник, подчеркивая этим, как он поставил на место попа.
- Так ведь это одно и тоже, - произнес священник, согнав улыбку с лица мужчины.
- Ка-ак одно и тоже? - опять перешел на недружелюбный тон собеседник.
- «Спасибо», - объяснил отец Владимир, - это сокращенная форма «Спаси Бог или Господь».
- Так... Постойте, постойте, - только и смог произнести коммунист и было заметно, как он погружается куда-то в прошлое, как он вспоминает, сколько раз в своей жизни «согрешил» перед партией, произнося, по неведению, эти слова - молитву по сути.
- Я сейчас сообщу Ивану Ивановичу о вас... пусть вас примет... а то ее, как всегда, не переждать. .. - нарушила воцарившуюся тишину секретарь и шагнула в кабинет главы.
Через какие-то секунды времени она вышла и попросила пройти в кабинет отца Владимира.
Переступив порог кабинета, священник, приноровившийся к неожиданностям, здесь был ошарашен. Рядом с главой администрации сидела сектантка, которая несколько минут назад чуть ли не обзывала его в домовой церкви. Она с видом высокого начальника смотрела на отца Владимира. Мол, заходи, сейчас мы с тобой разберемся. Сам глава поднялся из-за стола и вышел навстречу пастырю.
- Здравствуйте, - произнес священник.
- Здравствуйте, Владимир Николаевич, - ответил глава и протянул руку для приветствия отцу Владимиру, - или как правильно к вам обращаться?
- Принято называть «священник Владимир» или «отец Владимир», - сказал священник и направился к стулу в противоположной стороне от сектантки, на который ему указан Иван Иванович.
- Господь сказал: «Отцом себе не называйте никого» (Мф. 23, 9), - тут же, упрекнув священника, начала демонстрировать свои познания, держа в руках толстую Библию, женщина.
- Да, вот Любовь Петровна - православный миссионер у нас. Она заботится о духовно-нравственном воспитании населения, она очень хорошо знает Библию, может и вам помочь, - вторил сектантке глава администрации, представляя ее. - А то сообщила мне, что вы после служения говорили не по Библии, да и вот насчет «отца»...
Отец Владимир понял, что в сознании главы, затуманенном ересью сектантки, он, священник Церкви Христовой, предстал несмышленым мальчиком, которому нужна опека ее - вероотступницы. Также осознавал священник, что в этом кабинете решается, как никогда, судьба прихода, судьба прихожан. Нужно было мобилизовать все знания, напрячь силы, молясь Богу, чтобы победить зло, замаскированное мнимыми благодетельностью и интеллигентностью этой женщины. Попросив мысленно у Бога сил, отец Владимир обратился к главе сельсовета:
- Иван Иванович, я пришел сегодня на встречу с вами, как с представителем местной власти, как с человеком, которому, по рассказам прихожан, не безразлично будущее Воскресенского храма, за который пролил свою честную кровь в 1937 году священник Михаил...
- Конечно, конечно мне не безразлично, — перебил пастыря, услышав лестные слова, глава. - Вот и Любовь Петровна обещала подсобить.
Иван Иванович посмотрел на женщину, ожидая подтверждения, но Любовь Петровна в ответ только двухзначно закивала головой и притворно улыбнулась.
- Я в основном говорила о нерукотворном храме, - начала изворачиваться сектантка.
- Вот, Иван Иванович, - сказал священник, глядя в упор на женщину, - открылся первый обман и начинает проясняться, кто есть кто.
- Что он себе позволяет, - начала жаловаться главе сектантка.
Но Иван Иванович только молча почесал лысину.
- Я, - продолжил священник, - хочу сказать о себе, кто я есть на самом деле и буду просить, чтобы это сделала и Любовь Петровна.
- Да я уже не раз...
- Ладно, ладно, Любовь Петровна, пусть от... Владимир Николаевич скажет о себе.
- Итак, - начал отец Владимир, - я священник Православной Церкви, Которую основал Господь две тысячи лет назад и в этой Церкви поставил для управления христианами сначала апостолов, затем, как преемство от учеников Господних через рукоположение, епископов, священников и диаконов. Это все изложено в Библии, - и отец Владимир посмотрел на книгу Священного Писания, которая вдруг задрожала в руках женщины.
- Там это не написано! - вскрикнула сектантка.
- Чтобы не быть голословным, я сейчас зачитаю соответствующие места из Священного Писания, - сказал священник. — Дайте мне, пожалуйста, Любовь Петровна, Библию.
Взяв, с неохотой переданную ему святую книгу, отец Владимир зачитал в главе 16 Евангелия от Матфея о создании Церкви Богом, процитировал некоторые другие конкретные места с того же Евангелия, Деяний и Посланий апостольских, подтверждающие истину, что церковная иерархия - это установление Божие. Затем он объяснил, что слово
«отец» вовсе не запрещает Св. Писание, что цитируемый стих Любовью Петровной - это лишь обличение фарисеев и книжников в чванстве. Ибо в той же Библии говорится: «Почитай отца твоего» (Исх. 20, 12), «У вас тысячи наставников, но не много отцов» (1 Кор. 4,15) и др.
- Поэтому, Иван Иванович, - заканчивая разговор о Православии, сказал отец Владимир, - в Церкви «батюшкой» или «отцом» вполне обоснованно называют священников — совершителей Святых Таинств. И как своего родителя мы называем «отцом», так и священника, как духовного родителя, мы уважительно называем тем же словом.
Рассказывая, священник краем глаза наблюдал за сектанткой и видел, что она делается все более неусидчивой. Наконец она не выдержала:
- Вы не так читаете Библию, вы не умеете с ней обращаться, - с этими словами женщина подбежала и вырвала Священное Писание из рук священника.
- Да. Я не так читаю как вы. Это правда. Я не вырываю из текста только некоторые бессвязные фразы и не строю на них свое лжеучение, подобно вашему.
- От... отец Владимир, - обратился, наконец, глава администрации к священнику должным образом, - зачем сориться, ведь Любовь Петровна также православная, христианка
—Я вынужден вас, Иван Иванович, разочаровать, ибо Любовь Петровна не имеет никакого отношения ни к Церкви, ни к христианству, - уверенным голосом молвил священник. - Более того, она принадлежит к, созданной человеком вероотступником в конце 19 столетия, тоталитарной группировке «Свидетелей Иеговы», где называют Церковь Христову «порождением диавола», а христиан - «слугами диавола». О каком христианском и духовном просвещении жителей села здесь можно говорить и тем более о материальной помощи нашему храму, когда перед вами, Иван Иванович, вероотступница и сектантка Покайтесь пока не поздно в своих заблуждениях, Любовь Петровна
- Иван Иванович! - заголосила женщина, - Вы его не слушайте! С ним не возможно разговаривать! Я сейчас уйду! - последние слова Любовь Петровна произнесла так, будто с ее уходом будет нанесен сельской администрации непоправимый урон. - Это все обман!
- Так, я не пойму, вы, Любовь Петровна, православная, вы христианка или нет? - вместо сочувствия спросил Иван Иванович.
- Я верю в Иегову, только, кто верит в Иегову, спасется.
- Любовь Петровна, - с* настойчивостью еще раз спросил глава, - вы православная, вы христианка или нет? Отец Владимир сказал правду?
- Я с Иеговой, я его последовательница, - опять увильнула от прямого ответа вероотступница.
- Значит, вы меня обманули? - спросил сердито Иван Иванович.
- Так на этом, на обмане, они и строят свою деятельность, - сказал отец Владимир. - Иначе б как они уводили в свою секту православных и других людей, живущих на исконно православной территории.
- Я этого так не оставлю, - будто не слыша вопроса, пригрозила сектантка, - сейчас свобода вероисповедания.
- Вот и отправляйтесь в свою группировку и там совершайте свое вероисповедание, а здесь на православном приходе вам делать нечего, - сказал отец Владимир.
- Да, да, отправляйтесь, - поддержал священника глава администрации. - У нас обманщиков и своих хватает...
- Вы еще, вы еще... - зашипела женщина и выбежала.
Иван Иванович, окаменев от разочарования, стоял среди кабинета. Он бы еще долго напоминал статую, если бы к нему не обратился отец Владимир:
- Иван Иванович, не расстраивайтесь, слава Богу, что она не успела натворить бед, войдя в ваше доверие.
- Да, батюшка. Вот как они умеют. Как будто меня загипнотизировала. Вся такая ласковая была, красноречивая, просто Ангел. А ушла - настоящий бес. — Немного призадумавшись, Иван Иванович качнул головой, будто вытряхивая туман с нее. - Насчет оконных рам, батюшка, давайте завтра решим вопрос. Подходите с утра. Съездим, посмотрим как там и что.
На том и остановились. Отец Владимир отправился домой. Ему в лицо хлестал снег, а он этого и не замечал, радуясь победе над сектанткой и предаваясь раздумьям: «Слава Богу, что так все устроилось, а то, чтобы с приходом сотворила вероотступница»... Но это был бы не его священнический крест, если бы все так просто и окончательно разрешалось в земном мире. Когда он проходил мимо почты, его внимание привлек красочный плакат. Приблизившись к нему, священник понял, что не дремлют бесовские силы. На нем было написано: «Предлагаются все виды магических услуг. Приезжает в район и по первому зову поспешит вам на помощь святая матушка Валентина Демонская, долго и плодотворно работавшая за рубежем (Египет,
Мальта, Париж, США и др. страны), обладающая сверхмагической силой.
Снимет порчу, сглаз, излечит любую болезнь и сотворит любое чудо, в зависимости от платы.
Гарантирует 150 % результат».
«О, Господи, дай мне сил», - взмолился отец Владимир и поспешил домой, зная, что отдохнуть ему не придется, что, перекусив, он сядет за письменный стол и напишет в районную газету «Новая жизнь» две статьи, назвав их «Правдивые свидетельства о ложных «Свидетелях Иеговы»» и «Суеверия - грех против Бога и Церкви». Так и случилось. Только поздно вечером отец Владимир, окончательно отредактировав тексты, вложил рукописи в конверты, чтобы на следующий день их отправить и предостеречь не только жителей села, но и района от «сверх»обманщиков разных мастей, которые начали появляться повсюду, как ядовитые грибы после дождя.

6

Наступил 1992 год. Как его прекрасное начало, в Воскресенскую церковь привезли оконные рамы. После их разгрузки к отцу Владимиру подошла казначей Мария.
- Отец Владимир, - сказала она, - год начинается как нельзя лучше. Деньги есть, рамы застеклим, вставим, подремонтируем пол, а начнется весна, перекроем крышу и можно будет служить.
- Хочется верить, что слова ваши подтвердятся делом, - ответил священник и подозвал к себе председателя Приходского совета: - Анна Сидоровна, вы, пожалуйста, не откладывая, найдите специалистов и пусть завтра-послезавтра приступают к работе.
- Постараюсь, батюшка, но сами слышите.
За окном храма где-то вдали было слышно, как галдят пьяные мужики. «Это же последняя неделя Рождественского поста», - проговорил про себя священник, вздохнул и, обращаясь одновременно к председателю Приходского совета и казначею, умоляюще произнес:
- Вы, все-таки постарайтесь, время не ждет. Хотя бы Михаила Ивановича попросите. На худой конец мы с ним вместе будем работать, а остальные уже потом присоединятся. Вы же лучше меня знаете людей.
- Ой, знаем, отец Владимир, знаем, - сказала Мария. - Да и Михаил далеко не святой - любит праздники. И так не известно, чего от него ждать. Он ведь человек с причудами.
- А вам, батюшка, не нужно работать, мужикам заплатим и они все сделают, - присоединилась к разговору Анна. - До Пасхи еще далеко, успеем.
- Хорошо, посмотрим, как пойдут дела, - сказал отец Владимир. - До завтра...
На следующий день в девять утра отец Владимир подходил к церкви. С трубы, что коленом выходила из оконной решетки храма, столбом поднимался дым. Это Анна топила буржуйку.
- Здравствуйте, Анна Сидоровна, — сказал отец Владимир, переступив порог. - А нужно ли топить, будет ли кто сегодня?
- Здравствуйте, отец Владимир, - стоя с поленом в руке, ответила староста - Обещали прийти Мхаил и еще три мужика.
Анна начала уже опасаться, что подвела священника, то и дело поглядывая виновато на дверь. Неожиданно, а точнее, даже очень ожидаемо дверь от-крылась и в церковь вошли, к удивлению отца Владимира, Михаил с Василием, курившим когда-то в храме, и еще двое мужчин, небезызвестных священнику. Это они остановили автобус при въезде в Иваново. Поздоровавшись почти хором, один из тех двоих, смотря на Анну, сказал:
- Морозище сегодня... Анна, ты бы нам поллитровочку принесла согреться?..
- Вот буржуйка, подходите, грейтесь. Сейчас и чайник закипит, - ответил вместо Анны священник.
- Да, Федя...' Мы же пришли работать в храм, перестань... - помог угомонить мужчину Михаил.
- Я ничего, я пошутил, - ответил тот, не найдя поддержки.
- Что ж приступим, - произнес, осеняя себя крестным знамением, отец Владимир.
- А вы, что... Что тоже с нами? - удивился Михаил, выкладывая из потрепанного рюкзака инструменты.
- Так ведь и у меня руки есть, - сказал священник и уже хотел одеть рабочий халат, как в дверь кто-то постучал. В храм вошла заплаканная молодая женщина и обратилась к отцу Владимиру.
- Здравствуйте, батюшка, у меня мама умирает, хочет исповедаться. Это в деревне Рябино.
Отец Владимир, отдав некоторые распоряжения, пошел собираться к болящей.
Вскоре «УАЗ» вез священника по лесной дороге.
- Что с вашей мамой, от чего она заболела? - спросил отец Владимир женщину.
Та ответила не сразу. Было заметно, как ее давят слезы.
- Это случилось после жуткого поступка мамы... Я даже не знаю, как и сказать...
- Вы не волнуйтесь, - старался успокоить ее священник, - говорите, как есть.
- Это произошло еще до вашего приезда и до ваших разъяснительных публикаций в районной газете. К нам в дом как-то утром пришла женщина. Она была с виду очень милая, ласковая. Женщина представилась истинной посланницей, свидетелем Бога, Которого она называла Иеговой. Говорила, что только тот, кто верит в Иегову и вступит в их общество, спасется.
- А как звали эту женщину? - спросил отец Владимир.
- Кажется, Любовью.
«Это она, та самая иеговистка», - заключил мысленно священник и продолжал слушать рассказчицу.
- Непрошенная гостья стала знакомить нас со своим, как она выразилась, единственно правильным учением. Раскладывала на столе разноцветные книги о том, какое блаженство райское ожидает тех, кто поступает по изложенному в этой литературе. Я чувствовала, что здесь что-то не так, но полагалась на маму, которая часто ездила на служение в церковь, что в соседнем районе... думала, она знает, кого слушает и что делает. Считала, что она не может ошибаться. С такой уверенностью я ушла работать на деревообрабатывающее предприятие. Это,
кстати, на нем делали оконные рамы для вашего храма. Я всегда обедала там, но в этот рабочий перерыв вдруг пожелала пойти домой. С каким-то непонятным волнением в душе я почти вбежала в дом и оторопела Моя мама держала в руках икону Божьей Матери и собиралась ее сунуть в растопленную печку. Я вырвала святой образ из дрожащих рук матери и ужаснулась... На меня смотрели страшные и безумные глаза. «Что ты творишь, мама?!» - вскричала я. А она в ответ только твердила: «Идолы... идолы... идолы... не нужны они, не нужны». С этими словами мама ушла в свою комнату и затворилась там. Через какое-то время она позвала меня. Войдя в комнату, я увидела, как она корчится от боли на койке. Я вызвала скорую. В больнице ей врачи не смогли помочь, сказали, что болезнь не излечима. Выписали ей обезболивающие лекарства и отправили домой, где ей с каждым днем становилось все хуже. А сегодня она, крестясь и что-то про себя говоря, просила подать ей икону, которую чуть не сожгла и просила меня позвать вас...
Женщину опять сдавили слезы, и она молчала до самой остановки. Выйдя из машины, она сопроводила священника в дом.
Отец Владимир прошел в большую комнату. Там в кровати недвижимо лежала женщина. На белой
подушке выделялось почерневшее, мумиеподобное, истощенное болезнью, лицо. Лишь в одних, жадно смотрящих, глазах виднелась жизнь.
- Здравствуйте, - поздоровался священник.
- Здравствуйте, спасибо вам, - еле шевельнулись губы болящей.
Она из последних сил исповедалась отцу Владимиру в грехах, причастилась.
- Спасибо. Спасибо, - все тише говорила она, крестясь перед иконой, поставленной на стульчике и, завершив крестное знамение, закрыла глаза, закрыла их навсегда.
- Слава Богу, что успела исповедаться и причаститься, - сказал в утешение рыдающей дочери усопшей отец Владимир. - Это самое главное.
- Слава Богу, слава Богу, - повторяла дочь и смотрела на мать, ожидая, что она еще откроет глаза, но они не открывались.
Превозмогая скорбь и заставляя себя считаться с реальностью, дочь договорилась сразу со священником об отпевании матери и проводила отца Владимира к машине.
...Часы показывали полдень, когда священник подъехал к своему дому. Он наспех пообедал и отправился в храм.
По дороге отец Владимир встретил одного из новых работников храма - «Федю». От него за версту несло самогоном.
- Ус...Устал я сегодня.... Отец... Ис- по...исповедай меня, - шагая вперед-взад, то в стороны, лепетал он, как когда-то в автобусе.
Священник, отвернув голову, чтобы не закружилась, поспешил к храму. Там обстановка от утренней отличалась лишь тем, что у буржуйки «дежурила» казначей Мария и была застеклена одна рама.
- Это все, что они сделали? - не веря своим глазам, спросил отец Владимир.
Да нет, они еще вот несколько стекол вырезали, - сказала Мария. - Часто пили чай, ведь холодно.
- А где они сами наши работники?
- Пошли на обед. Правда эти двое - Федор и его друг Николай - попросили небольшой аванс, чтобы хлеба купить, - высказала не маловажные подробности казначей.
- Одного из них я видел... - сказал отец Владимир, - ему вашего аванса хватило еще и на самогон, даже очень хватило. Не знаю, как второй, но не думаю, что он сегодня станет стеклить рамы.
Сомнения не подвели священника. Через мину- ту-другую в храм ворвалась полная женщина с подбитым глазом и чуть ли не в прямом смысле набросилась на отца Владимира:
- Что это за церковь такая! Накачали моего Колю самогоном, еле его от Дуни домой приволокла! Вот полюбуйтесь! - указала она пальцем на ссадину.
- Простите, но я ни у какой Дуни с ним не был и уж никак не мог его напоить... - ответил отец Владимир. - Он обманул Марию Максимовну. Попросил у нее аванс на хлеб, а вместо него купил спиртное.
- Что вы делаете моего Колю обманщиком! Сам вы обманщик! Приехали у людей деньги выманивать!
- Ольга Андреевна, что вы говорите, ведь перед вами священник, - попробовала призвать женщину к благоразумию Мария.
- А мне все равно! Лучше б он вообще не приезжал! Жили без попов, и было все хорошо! А то снова появились буржуи разные, попы, скоро уже по талонам в туалет будем ходить!
И с гордо поднятой головой женщина вышла из церкви, громко хлопнув дверью.
- Как сатана прошел сквозь меня, - вздрогнув хуже, чем от окружающего холода, сказал священник.
- Вы, отец Владимир, простите меня, что ослушалась и выдала деньги без вашего разрешения, то есть благословения, - еле слышно заговорила Мария. - А эта женщина, действительно, недалеко убежала от сатаны. Ее отец был одним из тех, которые снимали кресты с нашего храма. Так и дочь воспитал, в безбожии и атеизме... Вы не огорчайтесь.
- Да. Я огорчаюсь, только не за себя, а за них - вот таких духовных уродов, порожденных воинствующим атеизмом. Они - жалкие мечтатели - всю жизнь верили в сказку, утопию земного рая - коммунизм, - не отрывая глаз от двери, говорил отец Владимир. - И вот это все не сбылось. Красивый мираж атеистической идеологии был развеян истиной. Но туман ее в сознании и в душах вот таких людей еще остался. Ох, как остался... Вразуми и спаси их, Господи. Господи, помоги мне... - с эти¬ми словами священник перекрестился.
Он начал переодеваться в рабочую одежду. Мария намерилась отговорить священника пачкать руки работой, но, посмотрев на единственно застекленную раму, промолчала Да и на часах стрелка перевалила далеко за четырнадцать, показывая, что и оставшиеся работники подозрительно опаздывают. Священник тем временем ловко, как будто выполнял такую работу ежедневно, вложил стекло в пролет рамы и начал оббивать штапиком.
- А у вас неплохо получается, - сказала Мария.
- Мой дед был столяром и кое-чему меня научил, - впервые после утра улыбнувшись, сказал отец Владимир, забивая молотком гвоздик.
За дверью послышались шаги. Отец Владимир, оторвавшись от дела, глядел на дверь, не ведая, кто ее откроет на этот раз. Но к его радости вошли Михаил с Василием.
- А вот и мы! - воскликнул Михаил.
- Слава Богу, что вы, а не жены, - сказал отец Владимир.
- Какие жены? - удивился Михаил.
- Да тут прибегала жена Николая, - объяснила Мария, - и набросилась на батюшку за то, что ее муж взял у меня аванс и у этой самогонщицы Дуни напился.
- Его вообще не нужно было приглашать, как и его друга. От них никакого толку. Мы сами справимся, - высказался Михаил и, уже обращаясь к священнику, добавил: - А вы, отец Владимир, идите домой. Все будет нормально.
- Нет, Михаил Иванович, что-то не сидится мне дома, когда столько дел, - сказал священник и продолжил работу, задавая в ней тон.
Поздно вечером, вытерши со лба пот, Михаил похлопал своего коллегу по плечу:
- Когда, Вася, нами руководит батюшка, то и буржуйка не нужна...
- Что ж пора заканчивать, - улыбнувшись, сказал отец Владимир и посмотрел на часы. Было около девяти часов вечера.
- Вот видите, - обратилась с усмешкой Мария к Михаилу и Василию, - до обеда вы, четыре человека, застеклили одну раму, а после обеда втроем с батюшкой - семь.
- Так это мы работали без бригадира, а теперь с бригадиром, - пошутил Василий.
На этой веселой ноте, договорившись завтра начать работу в девять утра, все разошлись.
Придя домой, отец Владимир поужинал и собирался отдохнуть в кругу семьи. Но оказалось, что он рано расслабился. Послышался стук в дверь, и ее открыл довольно пожилой человек.
- Батюшка, здравствуйте, простите, что так поздно вас беспокою, - робко сказал он. - Беда меня привела к вам. Моей старухе совсем худо...
Отец Владимир тут же оделся, взял требную сумку и пошел со стариком к его болящей жене. По дороге священник спросил своего спутника, что произошло с его супругой.
- У нее где-то в октябре заболела спина - протянуло, видимо, - рассказывал старик. - В прошлое воскресенье она собиралась к вам в молит-венный дом... Говорила: «Может мне Бог поможет и легче станет». Но тут появилась эта целительница. Вы писали, предупреждали. Я также просил старуху не рисковать, послушаться вашего совета, но ее как черт попутал. И вместо того, чтобы пойти в церковь, жена позвала эту... этого беса в юбке к нам. Мы ей заплатили большие деньги. Четыре пенсии отдали... Она, что-то шепча, начала сильно, даже кулаками, массажировать ей спину. Старуха моя очень кричала, а та продолжала свое и все приказывала терпеть. И вот дотерпелась... Как сказал врач, у нее поврежден позвоночник и вряд ли она теперь уже поднимется с постели. Вот так вылечила... Старуха плачет и боится, что умрет во сне с этим ужасным грехом.
Лишь переступил отец Владимир порог дома, как тут же услышал плач и стон, доносившийся из ближайшей комнаты. Пройдя в нее, он увидел в постели тучную женщину, у которой не только глаза, но и все лицо было залито слезами.
- Батюшка, я великая грешница, я хочу покаяться, хочу покаяться, пожалуйста, помогите мне, - захлебываясь слезами, еле говорила она.
Священник исповедал, причастил и соборовал болящую. После этого она, поблагодарив отца Владимира за совершение таинств, сказала: «Я тогда могла пойти в церковь, но, послушав шарлатанку, не пошла, не захотела. Теперь я очень хочу пойти в храм, но не могу и уже не смогу».
- Я за вас буду молиться, помоги вам, Господи, - с этими словами священник оставил болящую.
В одиннадцать часов вечера отец Владимир пришел домой. Но кроме матушки его встретили молодые мужчина и женщина. Сначала священнику пробовала объяснить цель прихода женщина, но только расплакалась...
- У нашего двухлетнего сына раковое заболевание, - сказал не без труда отец. - Мы его отпросили на завтра из больницы. Хотим крестить. А то, по советам односельчан, были и у бабушек разных, и магов, но они ничем не помогли. Наоборот, состояние его ухудшилось...
- Те, к кому вы обращались, еще никому не помогли, ибо посредством их вы обращались к бесам, - сказал отец Владимир. - Поэтому ваше решение обратиться к Богу - единственно правильное. Приносите ребенка в нашу домовую церковь завтра утром, к 9 часам, и я совершу над ним Таинство Крещения.
Поблагодарив священника, молодое семейство ушло. Отец Владимир, смертельно усталый, стал готовиться ко сну...
 
7

Воскресенский приход все заметнее возрождался. Отец Владимир плодотворно чередовал богослужения с работой по храму. Важнейшим событием на этом нелегком поприще стало выздоровление от неизлечимой болезни двухлетнего мальчика после крещения. Это чудо убедило многих в существовании Бога и необходимости святого таинства. Почти после каждого богослужения отец Владимир совершал два-три крещения. Лучшего и желать не мог настоятель прихода. Но тут пронеслось по России огромное материальное бедствие. Распад бывшей огромной страны - СССР - повлек за собой все более ощутимые разрушения экономики. Церковные деньги, на которые в прошлом году собирались восстановить чуть ли не весь храм, начали катастрофически обесцениваться. Это привело к тому, что по новой смете сбережений не хватало даже на перекрытие крыши. Доходы же от богослужений и треб никак не могли решить эту проблему.
Отец Владимир, чтобы спасти положение, в конце зимы созвал членов двадцатки. Собрал их в Воскресенском храме, где ремонтировали пол Михаил и Василий, в надежде, что здесь легче будет призвать прихожан к активным действиям.
- Дорогие братья и сестры! - обратился он к двадцатке. - Как единственный выход из создавшегося положения, нам необходимо, не ожидая тепла, которое может хуже всякого холода заморозить дальнейший ремонт церкви, искать мастеров-кровелыциков и приступать к перекрытию крыши. Иначе все пропадет. В то же время нам придется безотлагательно собирать пожертвования по селам и деревням. Такой наш христианский крест. Может это попускается Богом, чтобы не думали, что с такой же легкостью, как разрушали святыни, их можно восстановить. Мы должны выдержать это новое испытание. За нас этого никто не исполнит. Помоги нам, Господи! - произнеся слова молитвы, отец Владимир перекрестился, а вместе с ним и все присутствующие осенили себя крестным знамением.
- Вот мы и вознесли вместе, вознесли первую общую молитву в Воскресенской церкви, - уверенным голосом, подбадривая прихожан, молвил священник. - Теперь с Божьей помощью давайте начнем это святое дело, начнем распределять, кто в какое селение отправится.
- Отец Владимир, - обратилась к настоятелю молодая худенькая женщина, чуть ли не вплотную прижимаясь к буржуйке, - мы сейчас можем обойти только Иваново и все деревни, находящиеся рядом. А в село Волчье трудно... холодно туда добираться.. . До него километров пятнадцать будет.
Ей в унисон стали шептаться другие члены двадцатки.
- В это селение пойду я сам, - сказал отец Владимир, что подействовало сильнее всяких уговоров. Все начали опускать глаза... Не выдержав создавшейся паузы, нарушила молчание председатель Приходского совета Анна:
- Что вы, батюшка... Зачем вам ходить... Мы сами...
Но даже шороха не вызвали ее слова. Это убедило священника, что лишь собственным примером можно активизировать двадцатку.
- Я пойду в Волчье, и это мое окончательное решение, - сказал отец Владимир. - Вы же, Анна Сидоровна, сейчас распределите, кто в каких на-селенных пунктах будет собирать пожертвования и займитесь с Марией Максимовной, не медля, поиском надежных кровельщиков.
Все присутствующие оживились, сознавая, что их миновал жребий собирать деньги в самом дальнем селении, и с удовольствием принимали поручения старосты.
- Вы, меня простите, - подошел к отцу Владимиру Михаил. - Я краем уха слышал ваш разговор и прошу вас, батюшка, взять меня с собой в это село. Я знаю эти места. Там ходить опасно одному. .. могут встретиться волки... Да и люди, знаете, не всегда встречаются добрые.
Такой инициативы от Михаила священник никак не ожидал и очень обрадовался, что Господь послал ему спутника и проводника в неизвестную лесистую местность.
- Я, Михаил Иванович, - сказал отец Владимир, - с огромной благодарностью принимаю вашу помощь. Спасибо вам. Завтра в семь часов утра заходите за мной.
Михаил, в свою очередь, начал благодарить отца Владимира и с такой удовлетворенностью пошел продолжать работу, будто ему пообещали не трудный путь, а занимательную прогулку.
...Будильник в спальной комнате отца Владимира и матушки в это утро позвонить не успел. Его значительно - на целый час - опередил стук в окно.
- Скорее всего, кто-то умирает и пришли за мной... - сказал тихо священник матушке Ирине, подходя к окну.
Но, к удивлению, он увидел, освещаемого столбовым фонарем, Михаила с топором за поясом.
- Я решил пораньше прийти! Ведь путь не близкий! - объяснял он.
- Сейчас я вам открою, - не столько сказал, сколько показал жестами священник, чтобы не разбудить сына, который спал в соседней комнате и вовсе не подозревал, чем озабочены взрослые.
Отец Владимир впустил Михаила в дом, быстро собрался. Поцеловав матушку, которая тревожно смотрела на него, он отправился с Михаилом в дорогу.
Только скрип снега под ногами и где-то лай собаки, переходящий в вой, нарушали тишину раннего утра. Все вокруг освещала яркая луна, блистали, будто примерзшие к небосводу, звезды.
- Видно, как днем, - сказал Михаил.
- Сама природа, Михаил Иванович, нам сегодня благоприятствует, - продолжил разговор отец Владимир.
Вскоре узкая сельская улица перешла в такую же неширокую двухколейную, но глубоко разбитую лесовозами, лесную дорогу. С двух сторон, закрыв почти все небо, возвышались заснеженные сосны и ели. Этого, может быть, и не заметил Михаил, проживший множество лет в данном крае. Но у отца Владимира после украинских полей и просторов было ощущение, что он попал в темный туннель. Однако, когда, по прошествии некоторого времени, верхушки деревьев начало золотить солнце, прежнее впечатление развеялось вместе с тьмой. Красота леса открывалась взору во всей полноте. Невидимые руки Великого Творца соединили сказку с былью. Каждое дерево было по-своему приукрашено ослепительнобелыми снежными гирляндами. Даже поваленные кое-где, иссохшие сосны и ели приобретали здесь свои прекрасные очертания. Хотелось даже к этому всему прикоснуться руками.
Михаил же в отличие от священника смотрел на лес намного прозаичнее и практичнее.
- Здесь много грибов было в прошлом году, - кивая вправо, сказал он.
- Вот и сходим с вами в следующем году, - поймал на слове своего спутника отец Владимир.
- А вы не побоитесь, батюшка, ведь глубоко в лесу встречаются медведи, волки, - сказал Михаил.
- Так вы же ходите, не боитесь...
- Да. Не боюсь, - смело сказал Михаил. - Они, так сказать, меня уже знают... А вы человек новый.
- Так возьмите меня с собой и познакомьте с ними.
- Хорошо, хорошо, возьму, познакомлю, - тоном царя зверей молвил Михаил.
В это самое время раздался вблизи негромкий стук. Михаил от страха заметался по колее и чуть не сбил с ног священника.
- Ой! - вскрикнул он и поднял руки, будто защищаясь.
- Михаил Иванович, - сдержал его отец Владимир. - Что с вами? С медведем и с волком на «ты», а дятла какого-то испугались.
- Так... так.- то ли от мороза, то ли от стыда покраснев, стал оправдываться Михаил, - он неожиданно начал стучать... Нехорошая птичка...
Чтобы как-то сгладить неловкость своего чудного путника, священник перевел разговор на другую тему:
- Михаил Иванович, а от чего пошло название села «Волчье»?
- Так это от волков, — рад, что священник его больше не стыдит, начал задорно рассказывать Михаил.
Из этого повествования отец Владимир узнал, что на месте селения был непроходимый лес, где водилось чуть ли не тысяча волков - злых, страшных, огромных, кровожадных... Рассказывая, Михаил то и дело заглядывал в глаза священнику - внимательно ли и серьезно ли тот воспринимает то, о чем он с таким старанием говорит. Видя, что священник его слушает и постоянно повторяет: «Да, да, интересно», Михаил все живописнее изображал историю села, позаимствовав некоторые элементы из русских народных сказок. Скажем, то, как волчица разговаривала о житье-бытье с его прабабушкой, которая жила в этом селении...
Лишь когда вдали зачернели дома Волчьего, Михаил закончил свой, казалось, бесконечный рассказ.
- Я вам доскажу на обратном пути.
- Хорошо доскажите, только я вижу впереди высокий мост через речку.
- Да, мост, а что? - недоумевал Михаил.
- Ничего особенного. Только я слышал, что мосты ломаются под людьми, которые говорят неправду, - глядя прямо на мост, серьезно, на-сколько это ему удавалось, сказал священник.
- Да? - замедляя шаг, взволновано спросил Михаил, не зная, то ли пошутил, то ли нет батюшка. И все же он решил перестраховаться:
- Может быть, я что-то забыл, что-то не так вам рассказал, - не отрывая глаз от искусственного перехода через речку, говорил Михаил, а приблизившись к самому мосту, остановился и сказал:
- Я про волчицу сказал не совсем правду, да и про... Вот послушайте, как все было.
С этими словами он остановился. Отец Владимир, испугался, что Михаил начнет пересказывать
сначала весь свой бесконечный, надуманный рассказ. Он, еле сдерживая смех, сказал:
- Раз вы признались, что говорили не всю правду, то уже можете проходить, он не провалится.
Михаил просиял лицом, перекрестился и пошел через мост, но одновременно со священником - нога в ногу. А перейдя опасное препятствие, повернулся:
- Вот какая беда еще может быть, а я этого и не знал, - сказал он, благодаря Бога, что ни разу не упал в речку. А ведь сколько раз мог...
Так путники подошли к первому дому Волчьего, которое простилалось, разделенное дорогой, в непроглядную даль.
- Это дом моей дальней родственницы Веры, - сказал Михаил и первым открыл калитку. Во дворе раздался лай собаки, очень похожей на волка. Она так рвалась, что, казалось, натянутая, как струна, цепь вот-вот оборвется. Одновременно с этим раздался женский голос:
- Кого там черт несет!
Затем отворилась дверь на улицу и на пороге появилась пожилая женщина.
- Ты, Миша?.. А там кто с тобой? - стараясь заглянуть за спину Михаила, спросила она уже более мягким голосом.
- Со мной наш батюшка, отец Владимир, - ответил Михаил и отошел немного в сторону.
Женщина, открыв рот, тут же превратилась в каменную статую.
- Здравствуйте! - обратился к ней священник.
- Здрав... здравствуйте, - еле зашевелились губы хозяйки дома и к ней, казалось, начало возвращаться дыхание жизни. Женщина то, смотря на священника, то, пряча глаза, голосила: - Ой, простите меня, как мне не удобно, как не удобно! Это меня мой сын разозлил! Лежит на печке, ни-чего делать не хочет, только деньги у меня клянчит на водку, а я не даю! Простите меня, простите! Что же это мы стоим, проходите в дом, батюшка, проходите. Проходи, Миша...
Переступив порог, отец Владимир невольно посмотрел на печку. На ней лежал заросший мужчина. На приветствие священника он лишь качнул неприветливо головой.
- Вы проходите, садитесь за стол, сейчас я самовар разогрею, - засуетилась женщина.
- Спаси, Господи, вас, только мы очень торопимся, - остановил ее отец Владимир.
Он объяснил вкратце ей цель их прихода в село и начал выкладывать из большой черной сумки иконки, крестики, книги, а также вынул ведомость для записи в случае пожертвования.
— Такие же и у нас всех проблемы, - сказала она. - Деньги обесценились, ничего на них не купить, да и нет ничего в магазинах. Что будет дальше, что будет... Только одна надежда на Бога, только на Него и надеемся...
С этими словами она начала рассматривать церковный товар.
— Мне вот эту Боженьку, — указывала она пальцем на иконку Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих радость». - А от болезней, от пожаров у вас есть?
Священник ей в ответ отложил иконки великомученика Пантелеймона и Божией Матери «Неопалимая купина». Также женщина взяла крестик и молитвослов.
— Посчитайте, батюшка, сколько это все стоит, я с вами рассчитаюсь и еще на храм пожертвую, - сказала женщина и достала с кармана свернутые денежные купюры. - А ты, Николай, не смотри, нечего смотреть, все равно пропьешь, а так на святое дело пойдут, - считая деньги, молвила она сыну.
Ее сорокалетний отпрыск облокотился на руку и почесывал пальцами бороду. Глаза его жадно сверлили деньги, сопровождая их до сумки священника.
Было около одиннадцати часов утра и следовало поторапливаться.
- Спасибо вам, - поблагодарил отец Владимир хозяйку. - Мы пойдем, а то не успеем обойти все дома. До свидания! И вам до свидания, - обратился священник к сыну женщины.
«Печной» человек только улыбнулся, мол, не хочу я никакого свидания, и закрылся занавеской.
- Это бесполезно, - махнула рукой женщина и вздохнула. Затем она сняла с вешалки пальто и сказала:
- Батюшка, я пойду с вами. Так будет быстрее. Я всех знаю. Все знают меня. Меньше будет расспросов, удивлений. Ведь чего греха таить, здесь почти никто ни разу не видел священника.
- Это для нас будет огромнейшая помощь, вы сделаете великое Божье дело, - высказал слова благодарности спутнице отец Владимир.
И, действительно, Вера подходила к домам, зная, где у кого привязана собака, где она спущена с цепи, как кому в дверь или в окошко постучать. При появлении хозяев женщина тут же четко объясняла им, что она сопровождает священника, который собирает пожертвования на возрождающуюся церковь села Иваново, а также имеет с собой для продажи церковный товар... В домах, кроме пожертвований, священник собирал не менее ценное - он знакомился с самыми отдаленными прихожанами, через беседы стараясь их приблизить к Богу. Несколько человек разного возраста изъявили желание принять крещение и купили необходимую литературу о таинстве. Были и те, слава Богу, немногие, которые и на порог не захотели пустить священника, верные заветам Ленина.
Далеко за полдень в одном из последних домов Волчьего отца Владимира и Михаила хозяева пригласили к столу и накормили вкусным обедом. Поблагодарив хозяев и сопровождавшую их Веру за помощь, отец Владимир и Михаил отправились в обратный путь с приличной суммой денег и с такой же полной сумкой, только уже не церковного товара, а гостинцев от жителей Волчьего.
Обратная дорога всегда кажется короче, потому что ведет к дому, потому что, как в этом случае, она знакомая. Быстро путники проходили поворот за поворотом. Сколько их таких изгибов, ходи хоть каждый день не узнаешь, разве что считать их.
- Михаил Иванович, - обратился отец Владимир к своему теперь на удивление молчаливому путнику, чтобы его после истории с мостом успокоить и взбодрить, - а почему это дорога такая кривая, да и не только эта. Ее что изначально пьяные прокладывали?
- Конечно пьяные, - забыв о мосте, снова вошел в свой репертуар Михаил, — ведь представьте себе, батюшка, дремучий лес и в нем нужно протоптать дорогу. Разве трезвый человек мог пойти в то далекое время в чащи, когда там было медведей и волков видимо-невидимо. А эти волки и медведи...
- Да я понял, - прервал отец Владимир рассказ Михаила и спросил не без намека: - А мосты через речки, которые мы проходим, кто строил?..
- Мосты? Этого, этого я не знаю... Да и дорогу строили может не совсем пьяные, может и трезвые.
- Нет, Михаил Иванович, здесь вы правы, все- таки, эту дорогу строили пьяные, - заключил священник, проходя очередной поворот в девяносто градусов.
- Так я же знаю... - повеселел Михаил.
Он хотел еще о чем-то поведать, но вдруг позади путников, совсем рядом, раздался, больше похожий на звериный, голос:
- Стойте! Сумку на снег! Быстро!
Оглянувшись, отец Владимир и Михаил увидели на обочине между двух невысоких елей мужчину, наставившего на них ружье. Он был в валенках, в длинном, закрывающем их до половины, тулупе, в шапке, опущенной на уши. Лицо его закрывала повязка. Только глаза, часть чела со шрамом были открыты и руки, держащие оружие. Левая рука то и дело отрывалась от цевья и указывала под ноги отцу Владимиру, куда следовало поставить сумку. На ней священник разглядел татуировку «Коля». По этим приметам священник тут же узнал сына Веры, который лежал на печке. Но решил молчать и исполнить указание грабителя, чтобы не спровоцировать худшего.
- Хорошо, хорошо, - сказал отец Владимир и поставил сумку на снег.
- А теперь быстро идите своей дорогой и не смейте возвращаться, - маскируя рычанием естественный голос, приказал человек с ружьем.
- Идем, - сказал тихо священник остолбеневшему, с лицом почти не отличающимся от снега, Михаилу. И они скоро зашагали. Перед очередным поворотом отец Владимир оглянулся и увидел стремительно удаляющегося в противоположную сторону грабителя, который также оглядывался.
- Что же теперь будет? - сквозь слезы рассуждал и одновременно спрашивал священника Михаил, поправляя за поясом топор, о котором только сейчас вспомнил. - Ведь все деньги, все деньги забрал шакал.
- Михаил Иванович, успокойтесь, - на удивление спокойно сказал, не уменьшая шаг, отец Владимир. - Грабитель забрал только старую сумку с продуктами, а деньги все здесь, - священник похлопал рукой себя по груди, где во внутреннем кармане пальто находились пожертвования.
- Как? Они же были в сумке. Вы же туда их клали.
- Я, Михаил Иванович, в доме, где нас угощали обедом, переложил деньги в карман.
- Слава Богу! Слава Богу!
- Тем не менее, мы должны поторопиться. А то если этот разбойник исследует содержимое сумки сейчас, то может пуститься за нами в погоню.
Услышав о погоне, Михаил обогнал отца Владимира и не собирался уменьшать шаг. Ружье, смотрящее зловеще отверстиями стволов, въелось в его память. Он часто оглядывался, глядя вдаль мимо священника - не догоняет ли бандит. Но вместо шагов грабителя послышался шум тяжелого автомобиля.
- Подождите, Михаил Иванович, кто-то едет, - окликнул его священник.
Тут же из-за поворота показался «лесовоз». Сойдя на обочину, отец Владимир и Михаил начали его останавливать. К радости, особенно перепуганного Михаила, автомобиль остановился.
- Здравствуйте! - открыв дверку, поздоровался отец Владимир с водителем и хотел обратиться к нему с закономерной просьбой, но молодой шофер опередил его:
- Садитесь, батюшка, я как раз еду в Иваново.
Священник запрыгнул в салон, а за ним тут же - Михаил. Он молниеносно закрыл за собой дверь и радостно воскликнул:
- Теперь не догонит!
- Кто не догонит, дядя Миша?
- Грабитель и разбойник с ружьем.
- Дядя Миша у нас непревзойденный фантазер, - адресуя свои слова священнику, с улыбкой говорил водитель.
- Если мне не веришь, Леша, то спроси батюшку, - с обидой в голосе настаивал Михаил.
- Верю, верю, - еще больше смеялся шофер, - ну, дядя Миша, вы даете.
«Кто был обличен в обмане, то если и правду скажет, ему не верят», - подумал отец Владимир. И тут его взгляд наткнулся на перебегающих вдали через дорогу собак. «Откуда они здесь взялись?» - подумал он.
- Вот уже второй раз сегодня вижу волков, - сказал водитель, показывая пальцем на четырех зверей, которые как призраки, появившись, тут же исчезли за елями.
- Вот видели, батюшка, я же вам говорил.
- Да, да, видел, - осчастливив Михаила, утвердительно молвил священник.
После этого разговор прекратился, только был слышен шум мотора. Отец Владимир благодарил в душе Бога, что помог ему, невзирая на испытания, собрать пожертвования. Священник мысленно помолился за человека, только что ограбившего его: «Прости его, Господи, ибо не ведал что творил...».
Он смотрел, как постепенно зажигаются на небе звезды, и после не простого дня вечерний покой передавался ему. Становилось легко... Еще одно дело по восстановлению храма завершено.

8

С первыми рассветными лучами солнца отец Владимир поспешил в храм. Там уже начали собираться члены двадцатки. Вскоре они были в полном составе. Сразу же посчитали собранные пожертвования. Как оказалось, их должно хватить на перекрытие крыши и еще оставался некоторый запас денег.
- Спаси всех, Господи, - поблагодарил настоятель своих первых помощников и тут же обратился к председателю Приходского совета и казначею. - Как у вас дела, удалось договориться с кровельщиками?
- Да, отец Владимир, - ответила Анна. - Мы договорились с двумя мастерами, а подсобников, как они сказали, сами себе найдут. Через два дня они обещали приступить к работе.
- Спасибо вам! Спасибо всем! Спаси, Господи, вас, дорогие мои! - не жалел слов благодарности священник...
Вскоре прихожане с радостным чувством выполненного долга разошлись. Осталась лишь Анна растопить печку и отец Владимир, чтобы вместе с Михаилом и Василием, которые только вошли в церковь, закончить ремонт пола и приступить к сооружению престола, жертвенника, аналоев, одним словом, к устройству храма.
...По истечении двух дней в храм ранним утром прибыла бригада кровельщиков из шести человек. Двое из них, что были заметно старше остальных, тут же подошли к настоятелю, который и без объяснений понял - это главные мастера.
- Вот мы и пришли, и готовы сразу приняться за работу, - сказал один из них, представившись Андреем. — А это наши помощники, познакомьтесь - указал он рукой на выстроившихся рядом подсобников.
Взглянув внимательно на молодых мужчин, отец Владимир пришел в замешательство. Мысли забушевали в его голове: «Этого не может быть...». Но это было. Перед ним стоял, отворачивая глаза, Николай. Тот, кто ограбил его в лесу и, видимо, считал свою конспирацию безупречной.
- А вот с Николаем я уже знаком, - сказал священник.
- Когда же это, ты, родственник, успел с батюшкой познакомиться? - удивился мастер Андрей.
- Так ведь батюшка был в нашем селе и к нам домой заходил, - каким-то детским голосом проговорил, краснея, Николай.
- Нет, Николай, не только в доме мы с вами виделись, - сказал отец Владимир. - Разве вы не помните, как «одолжили» у меня сумку в лесу?
В ответ грабитель вдруг задергался, как будто привязанный к позорному столбу, и, как бы разорвав эти невидимые узы, он бросился к двери, за которой мгновенно скрылся. Только был слышен частый, быстро затихший вдали скрип снега под его сапогами.
- Что это с ним? - неизвестно кого спрашивал мастер Андрей.
- Я тебе говорил, - обратился к Андрею его напарник, - не бери этого пьяницу, а то сбежит через день. И вот не успели приступить к работе, как его смыло. Может у него белая горячка?
- Да, Гриша, я ошибся. Но уж очень Вера просила его взять. Теперь надо кого-то искать.
- Вы не беспокойтесь, - сказал отец Владимир, - я сам вам буду помогать пока, а там посмотрим.
Мастера согласились. Отец Владимир сходил домой, тепло оделся и приступил к работе наравне с кровельщиками. Установили стол, приспособив на нем рейку для загиба листов железа, сколотили и установили из брусьев лестницу для транспортировки листов на крышу, сделали на крыше ограждение... За день все подготовительные работы были завершены.
- Батюшка, откуда начнем крыть завтра? - спросил бригадир.
- Начнем, - ни на секунду не задумываясь, высказал священник план, который с самого начала утвердился в его сознании, а точнее в душе, - начнем с перекрытия алтарного купола и установки на нем креста.
И вот пришел тот день, на диво солнечный, весенний, в который еще и еще раз подтвердилась великая истина, что крест Господень можно свергнуть на время, но его нельзя победить. Это был воистину праздник Торжества Православия на приходе. У входа в храм на подставках был помещен новый, сверкающий на солнце крест, перед которым стоял в облачении отец Владимир. За ним, выходя далеко за ограду, толпился народ. Многие из пришедших к церкви сельчан искренне крестились и радовались и, не тая этой радости, говорили:
- Слава Богу.
- Оживает наша церковь.
- Наконец дождались...
Были и те, которые пришли из любопытства. В самом же конце толпы, склонившись над палицей, стоял худощавый, совсем немощный старик с большим круглым значком Ленина на фуфайке и все ворчал на всех: «Чему радуетесь?! Разве мы для этого их снимали, разве для этого строили светлое будущее, чтобы вы опять пришли к опиуму...».
- Замолчи, Максим, - остановила его полная старуха и, чтобы попросить «агитатора» пойти чем подальше и не согрешить, добавила: - Иди к... своему «светлому» будущему, к своему коммунизму.
- Я то пойду, - пригрозил пальцем старик, - я пойду и приду к нему, а вы, предатели партии, еще пожалеете. И он, повернувшись, пошел, мед-ленно прихрамывая, вниз узким переулком. А в это время освященный крест начал подниматься над землей. Вот его работники подняли на веревках, вознесли на уровень крыши. Вот они его подняли на купол. И, наконец, тот незабываемый и неповторимый миг - крест снова занял свое место, как знак победы над злыми силами ада, как знак того, что Господь снова помиловал народ за его обращение к вере.
К этому времени у храма собралось человек сто разного возраста, которых объединяло одно общее: все они смотрели на крест, выражали глазами восторг и почти все крестились. Священник видел, какой духовный подъем у людей после водружения креста. Затем все обступили отца Владимира и благодарили его, как своего пастыря, как человека, благодаря которому преображается церковь и приход. Священник в свою очередь поблагодарил прихожан:
- Это, братья и сестры, не столько моя, сколько ваша заслуга. Ведь это вы и другие прихожане внесли свои пожертвования, отдавая даже последние гроши на ремонт храма, это вы сегодня пришли без всякого особого приглашения, явив свою заинтересованность и показав тем самым, что здесь образовывается настоящая православная община. Теперь я могу с уверенностью сказать, что уже на Пасху будет совершаться богослужение в нашем храме.
- Отец, Владимир, - обратилась к священнику молодая женщина, - может, мы могли бы чем-то помочь в подготовке церкви, что-то сделать безвозмездно.
- Спасибо, - поблагодарил священник, - я всем сообщу, когда потребуется ваша помощь. Сейчас, как видите, это перекрытие крыши. Вскоре начнем вставлять рамы. А вот когда по настоящему потеплеет, я буду просить всех прийти в храм, произвести в нем покраску и побелку, все вымыть, почистить. Затем мы перенесем из домовой церкви весь необходимый для богослужения инвентарь.
Отец Владимир закончил обращение к прихожанам, но они не спешили расходиться. Не могли люди налюбоваться крестом, который величаво возвышался над храмом, над селом, украшенный золотом солнечных лучей. Казалось, зайди солнце и в этом случае он не перестанет отражать небесный свет.
Дорожа временем, священник направился в храм, чтобы, переодевшись, помочь кровелыцикам. Но его остановили две женщины. Они плакали.
- Батюшка, - сказала одна из них, довольно преклонных лет, - только что умер мой отец на дороге у дома.
- Мы слышали, что нужно что-то сделать в церкви, - добавила другая - молодая.
- Отец Владимир, - вмешалась в разговор тучная старая женщина, что стояла неподалеку, - я не могу не вмешаться, и вот еще многие люди под-твердят, - указала она рукой на женщин.
- Если это по поводу умершего, то говорите, - сказал священник.
- Ваш отец и дед, - обратилась женщина к родственницам усопшего, - один из тех, кто снимал кресты с этого храма. И сегодня он, перед подъемом креста, там, за оградой, хулил Бога, призывал отречься от Господа, а вместо него верить в коммунизм, в рай на земле без ... Бога. Вы сами были при этом и все слышали...
- Это правда? - спросил священник, хотя и сам слышал краем уха атеистическую речь старика.
- Да, батюшка, это так.
- В таком случае я ничем не смогу вам помочь, - сказал отец Владимир родственницам усопшего. - Он заявил, чему есть свидетели, что не верит в
Бога и поэтому его, как вероотступника, отпевать нельзя.
- Как же так!? - не соглашалась дочь усопшего, - он ведь был хорошим человеком.
- Вы, поймите, - сказал священник, - что отпевание - это молитва Господу о даровании усопшему православному христианину Царства Небесного. Следуя вашей логике, я должен сказать: «Господи, я обращаюсь к Тебе с просьбой о хорошем человеке, который кощунственно снял не только со своей груди, но и с Твоего святого храма крест, через который Ты открыл двери рая для всех достойных. Со святыми упокой прекрасного человека, который отрицал всю жизнь Твое существование и проповедовал атеизм, обращая в неверующих, и тем самым погубив, многих людей». ...Вы к этому призываете меня!? Подобное отпевание неверующего было бы невиданным кощунством.
- Все равно, - не унималась женщина, - вы так не можете поступить. Он делал много полезного для людей... Мы вынуждены будем жаловаться в райком...то есть, как он теперь называется...
- Дедушка не заслужил такого отношения, - упрекнула священника внучка ушедшего в мир иной.
И мать с дочерью, грозно посмотрев на тучную женщину и на окружающих, начали быстро удаляться. За ними следом пошли все, кто внимательно следил за беседой и за тем, как лишают сами себя спасения не верующие в Бога и хулящие Его. Наконец и отец Владимир отправился помогать кровельщикам.
IX
После водружения креста ежедневно с утра до вечера на церкви был слышен звон железа и стук молотков. Прошло несколько дней, и на храме засияла новая крыша. Прохожие все чаще останавливались и подолгу смотрели на неповторимую красоту возрождающейся церкви. Вместе с тем в зимней части церкви появились новые рамы.
По простому ли совпадению, но храм преображался вместе с весенней, все более оживающей, природой. Солнце с каждым днем поднималось все выше, топило всем надоевший снег, превращая его в приятно журчащие ручейки. И как весна наступает одновременно с Пасхой, так и богослужебная жизнь в церкви должна была символично начаться в Воскресение Христово. И, действительно, когда вокруг храма зазеленела трава, когда зелеными кудрями закачали на ветру березы, подошел и праздник Воскресения Христова. Каких-то несколько дней оставалось до него. Отец Владимир решил созывать прихожан и начинать то, чего все ждали с нетерпением - открытия Воскресенской церкви.
Богослужение же в молитвенном доме в течение зимы посещали по большим праздникам человек 20, а по воскресеньям - 5. Все громче раз-давались голоса, что это не церковь, а сельсовет, что если начнутся богослужения в настоящей церкви, то все пойдут молиться в нее. Отец Владимир не слишком серьезно воспринимал высказывания «все пойдем», но был уверен, что богомольцев прибавится.
И вот утром долгожданного дня в Воскресенской церкви собрались прихожане. Их было человек сорок. Отец Владимир начал совершать молебен, чтобы Господь помог произвести благоустройство храма. После служения все дружно взялись за работу. Одни красили, другие занимались побелкой. Сам настоятель с Михаилом принялись выполнять наиболее сложную работу - мыть с самого верху деревянные конструкции иконостаса.
Прошло часа три. Летний придел храма обновился до неузнаваемости: стены и колонны были аккуратно покрашены и побелены. Лишь высоко в
куполе и на потолке виднелись красные кирпичные пятна. После работ прихожане отправились в молитвенный дом. Там кто взял подсвечники, кто иконы, кто другие предметы для служения. Затем все также дружно отправились к храму. Со стороны это шел первый Крестный ход.
- Какую хорошую погоду Бог послал, - идя рядом с отцом Владимиром и неся большую икону Спасителя, поделилась радостью, тяжело дыша, Анастасия.
- Да. На небе ни облачка и уже по-настоящему тепло, - сказал священник, неся подсвечник. - Вы бы взяли икону меньших размеров.
- Нет. Икона Боженьки мне не тяжела. Это просто горка очень крутая, - ответила она. — Главное, отец Владимир, что мы перебираемся в храм, что скоро наступит Пасха...
- Да. Слава Богу, - не веря, что все происходящее не сон, сказал священник.
Когда же в храме все было расставлено на свои места, то прихожане не смогли не высказать изумления:
- Разве это не чудо?
- Настоящее чудо.
- Как будет хорошо здесь на Пасху.
- Как будто на небе находишься.
- Быстрее бы праздник...
И вскоре наступил вечер Великой субботы. Он выдался светлым не только электрическим светом, луной и звездами, но, главное, лицами всех, кто прибыл на торжество. Храм все больше и больше наполнялся народом. А к одиннадцати часам подъехали выделенные местными руководителями из отдаленных селений автобусы, с которых так и повалил народ в церковь.
Михаил после исполнения очередного поручения настоятеля вошел в алтарь и обратился к священнику:
- Еле протиснулся к алтарю... Там, батюшка, один мужчина просит его исповедать.
Отец Владимир тут же, взяв крест и Евангелие, направился к исповедному аналою. Каким было его удивление, когда там он увидел Николая - не-давнего своего грабителя. Тот, опустив голову и боясь посмотреть священнику в глаза, только шептал:
- Простите меня, батюшка. Простите меня. Я хочу исповедаться. Мне так тяжко. Душа болит...
- А если бы я вас не разоблачил, вы бы пришли сюда? - спросил его отец Владимир.
- Я не знаю, но после этого случая, когда вы меня узнали и никому ничего не сказали, во мне будто все перевернулось. Я понял, есть надо мной Бог. С той поры не нахожу покоя. Думал, водка
поможет. Да нет - еще хуже делается. Вот пришел. Спасибо вам. Простите меня...
Священнику тут же вспомнились слова Священного Писания: «На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15, 7). И отец Владимир, видя искреннее раскаяние этого одного грешника перед собой, с радостью накрыл его голову епитрахилью и прочитал молитву на отпущение грехов.
Священник впервые в своей небольшой практике увидел, как изменяет таинство человека. Исчез с лица Николая после исповеди темный отпечаток греха, оно просияло...
Со спокойной, ликующей душой пошел священник начинать полунощницу. Когда же это краткое богослужение закончилось и время приближалось к полуночи, отец Владимир поручил алтарнику раздавать фонарь, запрестольные иконы, хоругви и, конечно же, главную икону Воскресения Христова прихожанам. Евангелие священник поднес главе администрации, который стоял у самого амвона.
- Спасибо, отец Владимир. Только это слишком большая честь для меня. Не знаю, достоин ли я? - растерянно проговорил он.
- Достойны, Иван Иванович, вы для храма очень много сделали, - сказал священник и вручил главе Евангелие.
Ровно в полночь священник спел: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех и нас на земли сподоби, чистым сердцем Тебе славити». После троекратного пения этот кондак подхватили певчие и святое шествие с зажженными свечами начало движение. Через какое-то время Крестный ход светящимся венцом окружил храм.
- Христос Воскресе! - у входа в церковь возгласил громко и торжественно настоятель.
- Воистину Воскресе! - громогласно ответил народ и его восклицание, казалось, вознеслось выше самих ярких звезд.
А когда священник вошел в храм, то не смог удержатся... В его глазах заблестели слезы - слезы счастья и радости...
2007 г.