За дверью

               
           Утром все и началось. Кто-то стучал в дверь, громко и настойчиво. Стук заглушила автоматная очередь. Потом долгий стон, дверь дрогнула, будто привалилось тело и с грохотом  скатилось по ступеням.  Выстрел, обрыв, стало тихо. Опять выстрелы, взрывы, крики, стоны.
           До вечера  не включал свет, так и сидел в комнате с зашторенными окнами, сначала в сумерках, потом в темноте, опасаясь выглянуть в окно. Было тихо, сморил сон, я рано лег спать, воткнув в уши затычки.
           Спал тревожно. Утром не выдержал, приоткрыл дверь: на крыльце лежал совсем еще мальчишка, может, студент – первокурсник, тоненький, с длинными,  несоразмерными  короткому туловищу конечностями. Одна нога согнута, как у кузнечика, вторая тянется к моему порогу, голова на земле, рядом бейсболка.  Одет не по сезону, так легко простудиться.
          О чем я? Ведь он мертв.
          Чуть дальше еще один, тоже неподвижный, стреляли в спину, руки тянутся к моему крыльцу. Не добежал.
          На горизонте пыль, блеснуло что-то, очень скоро появились джипы, направляются в мою сторону. Полиция,  колонна машин, много их, лучше переждать за закрытой дверью, не лезть, пока не просят.
           Окно комнаты выходит в степь, полицейских не видно, они с другой стороны дома, я отдернул штору, яркий свет ослепил глаза. Вся степь до горизонта в цветущих маках, а вдоль дороги, в пыли, лежали мертвые тела. Хотели спастись, бежали к моему дому, больше некуда.
         Днем трупы увезли. Ко мне никто не постучал.  Местным властям не рекомендуется лишний раз  тревожить  добропорядочных обывателей.
         Я решил прогуляться вдоль бухты. На море штиль, что редко случается в это время года. Серо-молочная гладь, как помутневшее от времени зеркало,  отражала  небо, затянутое тучами. А ведь утром было солнечно.  Дно, надежно защищенное мутно-серым отражением,  не просматривалось даже у берега, как я ни вглядывался.  Чем тише море, тем непроницаемее глубина. 
         Ритмично покачивая головой, оставляя за собой рябь в форме конуса, плыла черная утка с белыми отметинами на боках. Остановилась, окунув голову, вкруговую разошлись мелкие волны.
         Правильные геометрические фигуры означали, что природа подчиняется строгим законам, не ведая ни стрессов, ни увядания.
    
         Хорошо у моря, отпадает суета, как шелуха, все, что раздражало, кажется ненужным, не стоящим внимания. Здесь на просторе думаешь о том, что смерти нет, а есть переход из одного состояния в другое: в воду, в чайку, в дерево, наконец. Да во что угодно. Но спешить не надо, всегда успеется,  придет время, волны поглотят бренное тело, и душа сольется с вечностью. А пока  наслаждайтесь тем, что есть: яркими красками, пением птиц, прохладным ветром. Иначе, зачем вся эта красота.
         Я шел долго, пока не уткнулся в забор, повернул назад, подул, усиливаясь,  прохладный ветер,  море заволновалось, зеркальную поверхность слизали волны,  и теперь под водой просматривались темные валуны, зеленые водоросли, стаи мелкой рыбешки и желто-песчаные дорожки, - вся глубина как на ладони.
 
        На крыльце моего дома в позе скорби сидела женщина в черном. Там, где раньше лежала голова убитого, трава выпрямилась, скрыв следы крови. Я поднялся по ступеням, не коснувшись сидящей. Женщина не шевельнулась.
        Перед тем как закрыть дверь полюбовался на траурное сочетание черного цвета одежды и красных маков.
      
        После прогулки по побережью  меня сморило. Я закрыл глаза, и привиделось безоблачное небо. Но неожиданно по синему фону поплыли какие-то палки, вернее, колья, вырубленные топором из березы,  вереницей, вскачь, вверх тормашками.  Что это? Зачем? Может, поленница дров вообразила себя стаей чаек? Или взбесившийся забор устроил танцы? Нет, пожалуй, не танцы, какие-то буквы клинописью. Слишком быстро пробегали, уже просыпаясь, я успел прочесть: «…завтра…за  тобой», и понял  текст.
         Кто-то скребся в дверь.