BOZY часть 1 глава 09. 0

Глава 9
Являющаяся продолжением предыдущей
В тучу солнце закатилось
Чёрну, как сгущенный дым;
Небо светлое покрылось
Мрачным саваном ночным.
Быть грозе: уж буря воет;
Всколебавшись, лес шумит;
Вихрь порывный жатву роет;
Грозный вал вдали шумит
(В. Капнист)
<1>

Вот со скрипом раскрылись обитые позеленевшей медью ворота и машины въехали в парк. Проехав по галечной дорожке, они остановились у широкой стеклянной двери, украшенной витражами. Не успели епископ и граф со своей спутницей выйти из машины, как дверь распахнулась и на лестницу выскочила, раскинув как крылья широкие рукава платья молодая женщина.

- Корнелия! – удивленно воскликнул Маркьеллон.
- Дядя Марко! Это ты!? – всплеснула руками госпожа Гураринг.
- Здравствуй, здравствуй, племянница. Да как ты похорошела! Я ведь видел тебя в последний раз восемь, нет, девять лет назад. Ты тогда была совсем девочка. Маленькая девочка с тоненькими коротко постриженными волосами. Бог мой!? Как быстро идет время.
- А теперь эта девочка, - снисходительно улыбнулся епископ, - зовется госпожа Корнелия Анна Гураринг, жена военного советника гвардии полковника Сибра Фердикка Гураринга. А вот и он собственной персоной, разодетый как наполеон дымит сигарой и начхать ему на встречу столь важных особ.
- Добрый день, ваше преосвященство, - присела Корнелия в реверансе.



- Добрый день, добрый день, дочь моя.

- Ну и ну! Вышла замуж за этого солдафона - Гураринга. Правду говорят: неисповедимы пути твои, Господи.
«Солдафон Гураринг» продолжал невозмутимо попыхивать сигарой с видом кота Васьки, который, как известно «слушает да ест».
- Ну и что! В улыбке обнажила Корнелия два ряда великолепных зубов, - Зато он богат и быстро делает карьеру. Ну что же мы стали? Прошу!
Жестом хозяйки она пригласила их внутрь. Они долго шли по анфиладам комнат, инкрустированных янтарем и яшмой, мимо мебели из дорогого дерева, мимо панцирей рыцарей и дорогого оружия, гобеленов и шелковых шпалер, картин и статуй.
- Но ведь твой отец, мой брат, был богат, прервал наконец молчание Маркьеллонг.
- Ах, мой папашка привык легко расставаться с деньгами, - пожала плечами Корнелия, - потому он так легко стал банкротом. А долговая тюрьма – не такое уж уютное жилище, милый дядюшка.
- Работать эти руки,-  она брезгливо пошевелила пальцами, - не привыкли. Конечно, можно было устроиться гувернанткой или экономкой, но я ведь графского рода. Можно было пойти в заведение «Золотые рога», там неплохо платят, но я решила – лучше один раз продать себя по крупному, чем каждый день по мелочам. А мой муженек скупил все векселя папашки и припёр его к стенке, вот и купил меня. Правда, пупсик?
- М-м-м…- что-то невнятно пробормотал полковник Гураринг.
Вот они подошли к последней двери. Госпожа Гураринг нажала кнопку. Раздался звук зуммера, затем щелчок, будто сработал фотоаппарат, и дверь отворилась. Они вошли в темно-синюю комнату без окон. Она была совершенно пустой, никакой мебели. Дверь за спиной медленно закрылись, а через минуту створки занавеса раздвинулись. За занавесом на фоне большого экрана стоял столик по колено высотой с полутораметровым шаром, прикрытым алым покрывалом. Возле стола стоял среднего роста крепкого телосложения седой господин.
- Добрый вечер, господин консул. Я привела к вам господина канцлера, господина Бьелонга и его…
- Мою приемную дочь, Янину, - вставил граф.
- Добрый вечер, уважаемые дамы и господа.
- Вам тоже желаю доброго вечера, господин Сквайр. Я очень много слышал о вас, и мне очень давно хотелось встретиться с вами и увидеть ваш удивительный аппарат.
- Это артефакт, который мы вместе с моим другом Мансоном нашли на раскопках «Холма спящих». Я назвал его «Tester zeigt an zuk?nftige Ereignisse» или Zukunftblicken – Цукунтбликен. Мой друг сейчас в отъезде, так сказать, в творческой командировке, и велел при первой же встрече показать этот прибор. Мы демонстрировали этот прибор одному русскому писателю, и он даже включил его описание в свой роман.
Настало время показать его вам, творящим историю.
При этих словах граф неопределенно хмыкнул. Меж тем  Сквайр нажал кнопку пульта управления, который держал в руке. Покрывало словно растаяло в воздухе. Шар нехотя приподнялся сантиметров на десять над столешницей и начал вращаться. Он постепенно осветился все ярче изнутри и стал  матово-серебристо-жемчужным, затем на нем проявились контуры материков и островов. Это было похоже рельефный глобус, но над Землей четко виднелся тонкий воздушный слой атмосферы и полупрозрачные облака. В то же время огнистыми разломами видны были границы государств, вполне узнаваемых. Земной шар начал вращаться, вначале медленно, затем все быстрее, затем настолько быстро, что день и ночь замигали, как в стробоскопе, а шар будто замер, нависая Евразией над зрителями.
Над территорией бывшей России, а теперь Советского Союза сгущались грозовые тучи. Все темнее и темнее. И вот плотная черная клубящаяся мгла уже накрывала страну. Слышался заунывный потусторонний стон, звон цепей и отчетливо запахло разложением и смертью. Казалось, отверзались врата ада. 

- …И я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладязя бездны. Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям...1 – процитировал Генри Сквайр.
«Водка рекой, штаны пузырями, пей пролетарий, рублями швыряй! Пусть сдохнут буржуи, не пьющие с нами, а мы работяги чтим Первомай!» - донеслось под звук гармошки.

Это же Россия! - воскликнула ошеломленная госпожа Гураринг.

- Увы. России больше нет. «Как одиноко сидит город, некогда многолюдный! он стал, как вдова… Горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех, любивших его; все друзья его изменили ему, сделались врагами ему»2. Теперь это «земля, поедающая живущих на ней»3, - произнес Генри Сквайр.
Затем он указал им на другую страну – Германию. Там тоже клубились тучи, коричневые, затем приобретшие гнилостно зеленый оттенок газа-клопомора. Стон страдальцев прерывался выкриками обезумевшего вождя и бравурными маршами.

Die Fahne hoch! Die Reihen fest geschlossen!
SA marschiert Mit ruhig festem Schritt
Kam’raden, die Rotfront Und Reaktion erschossen,
Marschier’n im Geist In unser’n Reihen mit.

Высоко знамя реет над отрядом,
Штурмовики чеканят твердый шаг.
И коммунистами убитые камрады —
Незримо с нами в пламени атак.

Die Stra?e frei Den braunen Bataillonen,
Die Stra?e frei Dem Sturmabteilungsmann!
Es schau’n aufs Hakenkreuz Voll Hoffnung schon Millionen
Der Tag f?r Freiheit Und f?r Brot bricht an.

Коричневым дорогу батальонам!
И нет преграды для штурмовика.
Сегодня свастика — надежда миллионов,
Подарит хлеб и волю на века.

- А это - «слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму»4.

Тут из стран, разъедаемых раковой опухолью, словно метастазы или ложноножки амеб потянулись к Пиринеям. «Небо над Испанией было безоблачно», ни единой тучки, так что обожженная солнцем земля покраснела, вспучилась, словно начал набухать гнойник, чирей, огромный воспаленный фурункул с желтой гнойной верхушкой в центре страны, на месте столицы. Подпитываемый из этих тянувшихся к нему гнойных щупалец, он вырос, будто вулкан… и лопнул! Гной, казалось, брызнул прямо в лицо зрителям.
- Ах! – вскрикнула Корнелия, закрывая лицо.
Даже епископ отшатнулся.
Сладкий запах разлагающейся мертвечины заполнил комнату. Графа стошнило, и он бросился в коридор, выхватывая платочек. Янина не шелохнулась. Сибр невозмутимо попыхивал сигарой. Меж тем шар погас и опустился на столешницу.

- Вот что произойдет в ближайший год, - завершил свой показ Сквайр.
Он нажал кнопку. Занавес задвинулся, а когда раздвинулся вновь, ни столика, ни шара как ни бывало. Лишь пустая комната.

- Прощайте, коллеги, - улыбнулся Сквайр, - мне тоже пора на покой.


Тишина -
Это звук, от которого
Лопаются барабанные перепонки5.


<2>

Ну вот и заканчивался этот день, день вступления в должность нового то ли посла то ли консула республики Крист в Лауде. Весь вечер оба консула – старый и новый были заняты передачей дел, а епископ в этот вечер занял ложу в театре и с удовольствием слушал, как некий толстяк лет пятидесяти, надрывая и без того тонкий голос кастрата представлялся несчастным влюбленным и признавался в страстной любви одной особе неопределенных лет явно злоупотребляющей косметикой. Радожецкий любил слушать музыку и пение, при  этом не имея и зачатков музыкального слуха. Впрочем, кто из нас не без недостатков.
Якуб Храбада сидел, украдкой зевая в кулак, за спиной епископа и мечтал о горячей ванне.
……………………………………………………………………………
Новый начальник полиции нервничал. Он никак не мог получить разборчивый звук из подслушивающего устройства, недавно приобретенного за немалые казенные деньги и установленного в квартире любовника своей жены, а когда наладил, был доволен как слон, что тот спал не с его женой, а с какой-то bozy  с улицы.  На всякий случай он записал все на ленту, чтобы при удобном случае дать прослушать своей супруге.
……………………………………………………………………………
Янина  заперлась в спальне, разделась и долго рыдала в постели… Пока не забылась тревожным сном.
Снилась ей процессия монахов в черных рясах с лицами закрытыми капюшонами. Среди них стоит в гордом безмолвии Ксаверий Радожецкий, скрестив руки на груди, а ее отец, сжимая в руке кинжал, с выжженными слепыми глазами ищет Радожецкого, но налетает то и дело на монахов и пронзает их. Брызжет кровь, почему-то гнойно-бледного цвета и звучит заунывное пение. Отец, залитый гнойной кровью, спотыкается о трупы и ищет, ищет своего обидчика…  А тот стоит совсем рядом с кривой усмешкой и неподвижно смотрит. Янина хочет указать отцу, как найти врага, но не в силах ни вскрикнуть, ни пошевелить пальцем.
……………………………………………………………………………
Остальные обитатели замка суетились в приготовлениях к завтрашнему торжеству-балу по случаю вступления в должность нового консула.
……………………………………………………………………………
Только один человек покинул территорию консульства через маленькую калитку между гаражами. Закрыв ее за собой, человек оглянулся и спокойно пошел по ночной улице. Шаги гулко отдавались в ночи.
Человек шел по направлению к площади Боевых Секир среди ночи, несмотря на комендантский час, введенный по случаю беспорядков новым начальником полиции. Только один раз конный патруль остановил его, но поручик, проверив документы, отдал ему честь, и человек снова продолжил свой ночной путь.
_____________________________________
1 Откр.9:1-4
2 Плач Иеремии 1:1-2
3 «И распускали худую молву о земле, которую они осматривали, между сынами Израилевыми, говоря: земля, которую проходили мы для осмотра, есть земля, поедающая живущих на ней…» (Чис.13:33)
4 Матф.15:14
5 Перефраз Сью Монк Кид. Тайная жизнь пчел.