RLD
Рыцарство кует чувство личного достоинства и чести, создает закал личности.
Николай Бердяев. Судьба России.
В первом классе средней общеобразовательной школы №57 города Москвы (в которой, как выяснилось много позднее, училась и крестница моей тещи Зоя Рютина, ставшая лучшей подругой моей супруги и другом нашей семьи) Ваш покорный слуга был принят в нелегальную организацию под названием "ТСБ" ("Тайное Сообщество Бандитов"). Чем она занималась, хоть убейте, не помню (скорее всего, ничем); возможно, ее создание было вызвано стремлением скопировать фигурировавшую в кинофильме "Друг мой Колька" (при просмотре которого автору этих строк довелось впервые в своей жизни услышать песню Булата Окуджавы вообще, и его песню о веселом барабанщике - в частности) подпольную организацию "ТОТр" ("Тайное Общество Троечников") - хотя аз многогрешный даже в первом классе, помнится, учился хорошо, почти без троек. Помню только, как меня, в числе одноклассников, вызывали "на ковер" к директору (или к завучу) и задавали какие-то вопросы (но ничего вразумительного я, кажется, не ответил, ибо ничего не знал). Таков был мой первый опыт общения с тайными обществами.
Во втором классе автор этих строк перешел в школу №13 ("спецшколу", или "школу с углубленным преподаванием ряда предметов на немецком языке"), расположенную за кулинарией ресторана "Пекин". В первые же дни школьного года в нашем классе (втором "Б") группа учеников - Вовка Смелов (по прозвищу "Вова-Корова" или "Вовамал" - последнее прозвище произошло от популярной "хулиганской" песенки "Вова мил, Вова мал - он сберкассу обокрал; Вова мал, Вова мил - они директора убил" и т.д.), Сашка Шавердян (по прозвищу "Остап", "Шавердь" - так звал его наш ставший впоследствии легендарной личностью, в масштабах школы, приятель Петька Розенфельд, бывший старше нас классом на год - или просто "Ша"), Колька Болховитин (по прозвищу "Болха" или "Колямал") и Сашка Штернберг (по прозвищу "Шпреевальд", "Шпривальд" или просто "Шпри"), а также Ирка Кейко (считавшаяся нашей "классной королевой") учредили "Организацию мушкетеров". Смелов был д' Артаньяном, Шавердян - Атосом, Болховитин - Арамисом, Штернберг - Портосом, Ирка Кейко - королевой Анной Австрийской, Аллка Тиль - госпожой Констанцией Бонасье и т.д. Дело было в 1963 году, а как раз зимой этого года на советском киноэкране появились первая, а затем и вторая серия французского цветного фильма "Три мушкетера" по роману Александра Дюма-отца (который к тому времени почти все наши одноклассники уже прочитали). Помню, что первую серию "Трех мушкетеров" я посмотрел в зимние каникулы с папой в кинотеатре "Художественный" на Арбате, а вторую серию - только на следующий год, ближе к лету, вместе с мамой и бабушкой, в кинотеатре "Колизей" на Чистых прудах (теперь в этом здании размещается не кино, а театр "Современник", перебравшийся туда с площади Маяковского, которой ныне возвратили ее изначальное название Триумфальной площади - хотя стоявшие там до их сноса большевиками Триумфальные ворота, воздвигнутые, если только я не ошибаюсь, дважды - в честь победы армии Царя Петра Великого над шведом под Полтавой в 1709 и в честь коронации Елизаветы Петровны в 1742 году; впрочем, возможно, я их путаю с также снесенными Красными воротами, стоявшими в конце Мясницкой улицы, на месте теперешнего памятника Лермонтову! - так и не восстановили!; а на месте старого здания театра "Современник", мимо которого мы проходили по дороге в школу - увы! - также давно снесенную, уже много десятилетий расположена автостоянка). Так что "мушкетерско-кардинальская" тема была актуальной и модной (как впоследствии "фантомасовская"). Поддерживали наш интерес к "рыцарям плаща и шпаги" и шедшие тогда на киноэкране (благо совсем рядом с нашей школой располагался кинотеатр "Москва") французские приключенческие фильмы с Жаном Марэ в главной роли - "Железная маска", "Граф Монте-Кристо", "Капитан" и "Скарамуш" (последний, наряду с французским, шел и в другом, американском, варианте, более далеком от оригинального сюжета Рафаэля Сабатини, но также очень зрелищном). Не уступали им в популярности, разве что, "Дон Сезар де Базан" и польские "Крестоносцы". А вот снятый гораздо раньше знаменитый боевик "Фанфан-Тюльпан" с Жераром Филипом в главной роли нам, грешным, довелось посмотреть только в седьмом классе (в ныне уже не существующем кинотеатре "Форум", неподалеку от тогдашней Колхозной - ныне снова, как при Царе-батюшке, Сухаревской - хотя стоявшую на ней до сноса большевиками Сухаревскую башню так и не восстановили! - площади, где в те далекие годы проживал, в весьма редком для Москвы доме "одесского" или "тбилисского" типа - с галереей - вместе с мамой Юлией Эммануиловной, бабушкой - чье имя-отчество я, увы, позабыл! - и дедушкой Эммануилом Ильичом, наш одноклассник Витька Милитарев: неподалеку от "Форума", кстати, располагалась 50-я школа, фактически - "кузница кадров" для Московского Архитектурного Института, известная своими "продвинутыми", по тем временам, школьными вечерами с рок-музыкой, включая выступления "полулегальной", но также тесно связанной с МАРХИ "Машиной времени" - став постарше, мы усердно посещали эти вечера, на которых блистала наша подруга Танька Фролова по прозвищу "Фрилава", от весьма популярного, считавшегося "хипповым", т.е. "крутым", лозунга "Free Love"), почти одновременно со снятым гораздо позже боевиком "Черный Тюльпан" (в котором блистал молодой Ален Делон) и тремя фильмами про неукротимую маркизу Анжелику; фильмы про Зорро стали выходить на советские экраны лет этак через десять (хотя о самом Зорро мне рассказывал папин аспирант и друг дядя Слава Белоконь, по прозвищу "Билл", смотревший, вероятно, на каком-нибудь "закрытом" кинопоказе "для избранных" - у него был папа-генерал - фильм про Зорро с Дугласом Фербенксом в главной роли)...
Мушкетеры принялись весьма активно вовлекать в свою организацию и других наших одноклассников. Вашему покорному слуге, к примеру, досталась роль капитана мушкетеров де Тревиля, Сашке Вахмистрову ("Вахме", "Пану" или "Брахмапутре") - роль короля Людовика XIII, Сашке Глебову (по прозвищу "Заноза", которым он был обязан своему скверному характеру - ему нравилось дразнить одноклассников и раздражать их, доводя буквально до белого каления и провоцируя на драку) - роль злобного (по фильму) графа де Рошфора, Витьке Милитареву (надо сказать, что у этого моего одноклассника и друга была целая масса прозвищ - "Мили", "Милишвили", "Милитарша", "Милитопик", "Карлсон","Эмбрион", "Инжир", "Крепыш", "Борзая Свинья", "Солнечный Кабанчик" и даже почему-то "Рыжий Гитлер В Белых Кедах", хотя рыжим у нас в классе был Сашка Штернберг, а Викторушка Милитарев всегда был брюнетом, пока со временем не облысел) - роль кардинала Ришелье, и т.д. Кто не поспел вовремя к "раздаче высоких чинов и титулов", тем пришлось довольствоваться ролями более скромных персонажей. Так, например, мой закадычный друг Андрей Баталов (ныне профессор и заместитель директора музеев Московского Кремля) вынужден был удовольствоваться скромной ролью Планше, слуги и, выражаясь по-русски, денщика шевалье д' Артаньяна. Поначалу играть в мушкетеров было очень интересно. Мы собирались после уроков на школьном дворе или в киноаудитории (громко именовавшейся у нас в школе "кинозалом" и помещавшейся на первом этаже в конце коридора), совещались, разрабатывали гербы, печати и эмблемы и фехтовали на шпагах - частью самодельных, из толстой проволоки, частью - покупных, из магазина (хотя проносить в школу это холодное клинковое оружие было ой как непросто!). Помню, мы даже решили отдать часть шпаг на хранение тем, кто жил во дворе рядом с нашей школой (например, Альке Гузееву, по прозвищу "Гузя" - предводителю так называемых "кардинальцев"). "Гузя" жил на восьмом этаже дома довоенной постройки, стоявшего напротив нашей школы (которую - увы! - давно уже снесли) - из этого окна он через много лет и выпрыгнул, покончив счеты с жизнью, став первым нашим одноклассником, ушедшим в мир иной... Царствие ему Небесное, вечный покой!
Со временем в нашей "Организации мушкетеров" разгорелись внутренние конфликты. Так, например, было не вполне ясно, должны ли мы разыгрывать в точности сцены из "мушкетерских" романов Дюма-отца, или же только "вольно трактовать" намеченные им сюжеты. Неясно было, например, кто, собственно, главнее среди мушкетеров - де Тревиль (то есть Ваш покорный слуга) или шевалье д' Артаньян (то есть "Вова-Корова" Смелов). Кончилось дело весьма бурным выяснением отношений. Автора этих строк "с треском" изгнали из рядов мушкетеров. Я был преисполнен гнева и, уходя из кинозала, где произошел скандал, прежде чем громко хлопнуть дверью, пригрозил: "Я вам еще покажу!" или: "Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете!" (как говаривал еще подпоручик Дуб из бессмертного романа Ярослава Гашека о бравом солдате Швейке).
Вместе с Вашим покорным слугой ряды Организации мушкетеров покинули (уже по своей воле) мой верный друг Андрей Баталов (из чувства солидарности и дружбы) и еще несколько одноклассников (как правило, недовольныx доставшимися им ролями слуг, трактирщика Бонасье и т.д.).
Поначалу в моей голове родилась мысль учредить, вместо крайне рыхлого гузеевского сообщества "кардинальцев", настоящую Гвардию Кардинала (как говорится, с большой буквы). Но, поскольку в нашем классе втором "Б" уже имелись свой кардинал Ришелье и его подручные - граф де Рошфор, господин де Жюссак и даже миледи де Винтер, продолжавшие играть в одной "команде" с мушкетерами и не желавшие переходить на нашу сторону, мне вскоре стало ясно, что надо придумать что-нибудь другое.
И тут, как на грех, по телевизору показали фильм Сергея Эйзенштейна "Александр Невский". Странным образом, я сразу же "влюбился" (как выяснилось - "на всю оставшуюся жизнь") в экранных рыцарей Тевтонского Ордена (хотя режиссер и сценарист наделили их, казалось бы, самыми отталкивающими чертами - вплоть до якобы присущей "тевтонам" порочной привычки сжигать при всем честном народе живьем христианских младенцев). Я поговорил с папой, и он укрепил меня в не просто охватившем, а буквально озарившем меня страстном желании учредить в нашем втором "Б" классе рыцарский Орден.
Вероятно, тогда подобные идеи прямо-таки витали в воздухе общества "развитого социализма". Во всяком случае, мой (будущий) добрый друг-корниловец Андрей Окулов (как я узнал впоследствии) почти одновременно с Вашим покорным слугой учредил в своей ленинградской школе рыцарский Орден Черной Звезды (с гербом в виде черной восьмиконечной "розы ветров" на груди одноглавого коронованного орла), противостоявший Черному Ордену (учрежденному другой группой его соучеников).
Мушкетеры привлекали многих наших одноклассников тем, что, не скупясь на почести, выдавали вступившим в свою организацию красочные дипломы и грамоты (кстати, с возрастом мне пришлось убедиться в том, что аналогичным образом действуют и многие "взрослые" Ордены, организации, союзы, братства и общества, претендующие на статус "секретных", "тайных", "посвятительных", "инициатических", "эзотерических", "закрытых" или, во всяком случае, "элитарных). Конечно, эти бумаги заполнялись от руки, но это делалось весьма затейливо, с использованием разноцветных чернил (и даже цветных фломастеров, представлявших тогда большую редкость для Москвы), довольно искусно - для второклассников (хотя, как я подозреваю, не без помощи взрослых) - изготовленных гербовых печатей разной формы, а также аппликаций из цветной бумаги, серебряной и золотой фольги. Кроме того, мушкетеры украшали свои дипломы и грамоты затейливыми и даже замысловатыми геральдическими изображениями, вырезанными из этикеток, снятых с бутылок из-под "западных" крепких напитков: виски, джина, коньяка, арманьяка, ликеров, кальвадоса или различных зарубежных вин, либо же "позаимствованных" с пустых пачек из-под модных зарубежных сигарет - например, "Лорд", "Люкс", "Астор" или "Филипп Морис" (продававшихся только в магазинах "Березка", из-под полы, из-под прилавка или привозимых из-за границы немногими избранными, относившимися к категории "выездных", к которой подавляющее большинство советских граждан - увы! - не относилось; впрочем, кое-кого из них "и здесь неплохо кормили", хоть они и "не бывали на Багамах"). К некоторым грамотам были прикреплены даже подвесные ("вислые") печати на витых шнурках - вот до чего доходила детская изобретательность! Как сейчас помню одну такую "вислую печать". На ней был изображен на лазурном поле золотой венецианский крылатый лев Святого Марка, опирающийся лапой на раскрытую книгу (представлявшую собой в действительности этикетку от какого-то итальянского товара, невесть каким образом попавшего в "страну победившего социализма").
В честь благополучного окончания всеми нами второго класса мушкетеры (видимо, желавшие продемонстрировать "граду и миру" свою способность ценить благородство и доблесть даже в противнике) вручили Вашему покорному слуге (уже как Великому Mагистру учрежденного - в противовес их организации! - рыцарского Ордена) роскошную рукописную, сверкавшую всеми цветами радуги, грамоту (собственно говоря, это был мирный договор между нашими двумя "неформальными объединениями" - выражаясь языком наступившей гораздо позднее эпохи горбачевской "пэрэстройки"), украшенную вырезанным из плотной серебряной бумаги от обертки чайного "цыбика" изображениями орла с распростертыми крыльями, серебряного рыцарского шлема в виде ведерка, с прорезным забралом, увенчанного буйволовыми рогами, короной и крестом (явное влияние фильма "Александр Невский"), серебряного же восьмиконечного православного креста, уширенного креста, множества других замысловатых эмблем (французских королевских лилий, геральдических роз, мечей и шпаг) и даже исполненного на высоком художественном уровне пылающего креста Ку-Клукс-Клана - он был, вообще-то говоря, не к месту, (тема превосходства белой расы для нас роли абсолютно не играла), но выглядел весьма эффектно. Впрочем, я упомянул об этом просто в качестве примера...
Надо сказать, что мой друг Андрей Баталов (кстати сказать, носивший в нашем классе прозвище "Бата", а впоследствии - "Апостол") активно поддержал мои орденские начинания. Сдружились мы с Андреем буквально с первого же дня учебы во втором "Б", а точнее - еще когда стояли в толпе таких же второклашек у входа в школу с ранцами и букетами цветов. Оба мы, как, впрочем, и большинство одноклассников, учились в первом классе в других школах, по месту жительства, и с тех пор ездили в нашу любимую спецшколу №13 довольно-таки издалека: Ваш покорный слуга - с улицы Фрунзе - бывшей (и нынешней) Знаменки; Андрей Баталов - с улицы Валовой (части которой, ведущей от станции метро "Павелецкая" в сторону Таганки, недавно было возвращено ее "старорежимное" название Зацепский Вал), а впоследствии - с Украинского бульвара - впрочем, его бабушка жила на 2-й Брестской улице, недалеко от нашей школы, и Андрей-"Бата" в первые школьные годы часть дня проводил у нее - а вместе с ним и аз многогрешный; Витька Милитарев - с Колхозной, то есть с бывшей и нынешней Сухаревской, площади, а потом с Кропоткинской; Мишка Эйдинов ("Медведь" или "Эйда") и Юрка Томилин ("Юный Техник" или просто "Техник" - по заглавным буквам его имени и фамилии - "Ю" и "Т", соответствовавшим вместе взятые сокращенному названию популярного тогда журнала "Юный Техник") - со станции метро "ВДНХ"; Роза Вирабова - Царствие ей Небесное, вечный покой! - со станции метро "Речной Вокзал"; Лешка Кареткин ("Карета", "Дрына" или "Дракула") - с Красной Пресни; Сашка Лазарев ("Лазарь" или "Грударь") - даже из Звездного городка (у него был отец-космонавт, о котором я совсем недавно узнал, что он с напарником, оказывается, упал с космической орбиты в море, но, по счастливой случайности, остался жив /1/); рядом со школой жили только Олег Гузеев (прямо в школьном дворе); Ира Кейко (на 2-й Брестской), Ленька Таратута (на 1-й Брестской); Сашка Шавердян - на 2-й Тверской-Ямской (он живет там по сей день) да "Вовамал" Смелов (на улице Горького, откуда потом переехал к станции метро "Парк культуры")... Впрочем, любимые всеми нами сестры-близняшки Степановы (Ирина и Марина) тоже жили недалеко от нашей школы.
Папа Андрея - известный архитектор Леонид Ильич Баталов (бывший даже депутатом Моссовета) - был также отличным художником. Он изготовил для сына великолепный "горшковый" (цилиндрической формы) шлем с пышным султаном из пучка красных изоляционных лент (или, возможно, лент, вырезанных из красного целлофана, точно не помню) на металлическом шишаке. Шлем был превосходно расписан "под металл" и имел спереди Т-образную прорезь-забрало. Кроме того, дядя Леня Баталов изготовил для сына огромный, круглый, конической конфигурации, щит на каркасе из толстой медной проволоки. Щит был изготовлен из твердого картона и выдерживал самые сильные удары игрушечных мечей, как пластмассовых, так и деревянных (не говоря уже о шпагах и менее серьезных видах холодного оружия).
Щит "Баты" был украшен замысловатой эмблемой - опоясывавшей его по краю извивающейся змеей в короне, кусающей собственный хвост, образовав кольцо, в центре которого помещался пылающий факел с парой распростертых крыльев (впоследствии, когда мы с Андреем стали играть "в планеты", этот крылатый факел, наряду с головой пантеры, стал гербом основателя одного из государств, созданных нами на планете Сатурн - герцога, а впоследствии императора Андриа Дротеля де Ламбоньера; в старших классах, когда у Андрея в очередной раз испортились его весьма амбивалентные, в силу целого ряда причин, и колебавшиеся от пылкой дружбы до ярой ненависти отношения с Виктором Милитаревым, и Андрей - именно он в очередном приливе ненависти прозвал Витюшу "Борзой Свиньей"! - основал в нашем классе "Антимилитаревскую партию", сокращенно - АМП -, сей окрыленный пылающий факел, с буквами АМП на переднем плане, стал эмблемой учрежденной "Апостолом" недолговечной партии; а уже в зрелые годы Ваш покорный слуга с удивлением узнал, занимаясь изучением борьбы белых германских добровольческих корпусов-фрайкоров с большевиками в 1918-1923 гг., что именно факел с крыльями в годы Первой Мировой служил некоторое время, пока не был заменен крылатым мечом, опознавательным знаком эскадрильи истребителей германского аса Рудольфа Берхтольда, ставшего впоследствии основателем белого добровольческого корпуса под названием "Айзерне Шар", то есть "Железная Ватага", и трагически погибшего в 1920 году в гамбургском пригороде Гарбурге в неравной схватке с озверелыми немецкими большевиками-"спартаковцами", которые, взяв израненного офицера в плен, отрезали ему голову, когда он не пожелал отдать им свой боевой орден "За заслуги", Пур ле Мерит... ). Все это было выполнено в черно-серой цветовой гамме, прекрасно имитирующей металл (как и шлем). Кроме того, папа Андрея-"Баты" изготовил для него из папье-маше нагрудник-кирасу (опять-таки на проволочном каркасе), а впоследствии (когда мы уже учились в третьем "Б" классе) - шлем гораздо более сложной конструкции из плотного картона. Это был шлем-армэ, с подвижным забралом на металлических штырях, полностью закрывавший всю голову, включая затылок, лицо и подбородок. Новый шлем "Баты", выкрашенный бронзовой краской, был увенчан выпиленной из пенопласта фигурой сидящего на задних лапах геральдического льва, держащего в передних лапах деревянный крест с вырезанной из фанеры плоской фигуркой распятого Христа. Еще через год папа Андрея изготовил для него рыцарские латы из серебристой жести - нагрудник, наплечники, наручи, налокотники, наколенники, набедренники и наголенники, украшенные вдавленными геральдическими фигурами - мальтийскими крестами, розами, лилиями, пантерами (точнее говоря - зверями, отдаленно напоминавшими представителей рода кошачьих, которых мы в нашем орденском лексиконе именовали пантерами), львами - и крепившиеся к частям тела завязками из обувных шнурков. Сделал папа сыну и копье из ствола какого-то молодого деревца, выкрасив его коричневой краской и украсив веточками из золотистой жести (но наконечник копья довольно скоро слетел с древка и куда-то подевался).
Надо честно признать, что по части рыцарских доспехов мне было не тягаться с моим другом Андреем Баталовым. Конечно, мой папа тоже старался мастерить мне разные игрушки - например, модели парусных кораблей, танков, самолетов и других транспортных средств - из твердого пенопласта. Он смастерил мне картонный шлем в форме ведерка с крестообразной смотровой щелью, увенчав его выпиленной из толстой фанеры человеческой ладонью ("рукой-хранительницей") - такой увенчанный ладонью "горшковый" шлем носил один из "злых тевтонов" в фильме Сергея Эйзенштейна -, вставленной в прорезь толстого картонного "донца" шлема (впоследствии, в период нашей игры "в планеты", аналогичная человеческая рука-хранительница со "всевидящим оком", именуемым нами тогда просто "глазом"!- на ладони стала гербом одного из героев учрежденного Андреем на планете Сатурн государства под названием "Лученбург" - Эдварда Дротеля де Ламбоньера, или де Леэра - брата упомянутого выше Андриа Дротеля де Ламбоньера (если не ошибаюсь, именуясь в лученбургском геральдическом лексиконе "зрячей ладонью") и плоский (в отличие от "Батиного" выпуклого) фанерный треугольный (а точнее - той формы, которую в геральдике именуют "норманнской" или "варяжской") щит, на котором нарисовал двух бегущих волков с развернутыми анфас мордами и написал готическими литерами "ВОЛЬФ" (WOLF). По краям щита в фанере были просверлены две дырочки, к которым крепилась веревочная петля (в отличие от щита Андрея, имевшем внутри настоящую рукоять).
Смастерил мне папа и рыцарские доспехи, представлявшие собой нагрудник-набрюшник и наспинник из плотного картона, соединенные шнуровкой на боках. Мой нагрудник был украшен изображением лазурного шествующего волка, держащего в передних лапах червленую (красную) пятилепестковую геральдическую розу с желтой сердцевиной. В этих доспехах я часто ездил по комнатам на папиной шее, как на слоне.
Кстати, еще до школы папа, несмотряна свою вечную занятость, собственноручно изготовил мне охотничье ружье-трехстволку, которое я ни за что не променял бы даже на дюжину покупных. Ружейное ложе было выстругано из чуть розоватого бука, приклад папа украсил узорами в виде ядовитых змей (по змее с каждой стороны приклада - чтобы выстрелы из ружья были "смертоносными, как змеиный укус"!); к ложу толстой проволокой были прикручены сваренные (или спаянные оловом, точно не помню, как это ни странно, вспоминается то так, то этак!) вместе три ружейных ствола, которыми служили трубки из настоящей красной меди, делавшие ружье страшно тяжелым. С этим ружьем я и ездил на папиной шее охотиться в саванне или джунглях на львов, леопардов и тигров (слонов мне было жалко убивать, а хищников из семейства кошачьих - почему-то не жалко)...Возможно, сыграл свою роль крайне популярный среди наших одноклассников цветной художественный кинофильм "Барабаны судьбы", главный герой которого - южноафриканский охотник на слонов Джордж Майкл, разочаровавшись в своем жестоком и кровавом ремесле, оставил толстокожих хоботных гигантов в покое, начав снимать их на кинопленку, но в то же время продолжал без малейших угрызений совести стрелять леопардов, львов и даже львиц...Хорошее было кино...
Что же касается рыцарского защитного вооружения, то надо честно признать - доспехи Андрея Баталова были несравненно красивее и гораздо прочнее моих доспехов. Они провисели дома у "Баты" (правда, уже в качестве настенного украшения) - чуть ли не до переезда семейства Баталовых с улицы Валовой на элитный Украинский бульвар (а это произошло уже после окончания нами школы). Один раз "Бата" облачался в эти доспехи, накинув поверх них плащ из синего искусственного шелка, и в школе - когда у нас был костюмированный утренник. Ваш покорный слуга на тот маскарад нарядился "тигром" - надел полосатый свитер и новогоднюю маску тигра из плотной бумаги на резинке (купленную мамой в магазине "Детский мир"). А Сашка Штернберг (Портос) в тот раз явился на маскарад в костюме мушкетера (как ему и полагалось) - черной широкополой шляпе, белой рубашке, черном плаще-накидке и черных брюках, с пистолетом, стреляющим пластмассовыми шариками, в руке (впрочем, его наряд дополняла черная полумаска, так что, возможно, он был не мушкетером, а Железной Маской; про Зорро нам тогда еще не было известно). Пистолет у "Шпривальда" был заряжен не шариком, а хлопушкой, и когда он в самый торжественный момент утренника нажал на спуск, раздался громкий выстрел, из широкого, расширяющегося раструбом ствола пистолета вырвался сноп огня и вылетел целый дождь конфетти. Прочие мушкетеры - "Вовамал" Смелов (д' Артаньян), "Остап" Шавердян" (Атос), и "Колямал" Болховитин (Арамис) - тоже явились на маскарад (кстати говоря, в советское время маскарад часто путали с карнавалом) в широкополых шляпах (у кого-то из них шляпа, если не ошибаюсь, была из крашеного картона или плотной бумаги), накидках и с пластмассовыми шпагами на перевязи, но Портос-Штернберг (через много лет бедняга окончил свой земной путь - сперва мне сообщили, что это произошло в далекой Америке, но впоследствии я узнал, что - в Южной Африке, в море у мыса Доброй Надежды - да упокоит Господь его грешную душу!) был неподражаем. Кстати говоря, вспомнил по ассоциации, что у Штерберга - первого в классе - был настоящий кастет (уж не знаю, где он его раздобыл). До этого у некоторых из нас были разного вида свинчатки, порой изготовленные весьма кустарным способом и потому не слишком-то функциональные. Так, помнится, мой друг Андрей Баталов где-то раздобыл свинцовые прутья и мы у него дома, прямо в кухне, принялись плавить их на плите, слив затем горячий жидкий свинец в нижнюю часть банки из-под кетовой икры (она тогда продавалась в круглых плоских баночках с открывавшейся крышкой. Потом мы кухонным топориком, осторожно стуча по его затыльнику молотком, разделили образовавшуюся круглую свинчатку пополам, и каждый взял себе по половинке - те как раз умещались в ладонь, хотя держать их и тем более орудовать ими оказалось крайне неудобно. Вспомнил, кстати говоря, что однажды мы с Андреем, тоже в кухне, но не на Валовой, а у бабушки "Мэтра" на 1-й Брестской, что-то делали паяльником, по-моему, зачем-то обрабатывали им кусок пенопласта (у "Баты" был не электрический паяльник, нагревавшийся от сети, как у нас дома, а ручной, головку которого нужно было нагревать на газовом огне плиты), и я случайно уронил паяльник Андрею на руку, в которой он держал пенопласт. Ожог у него на руке, в месте между большим и указательным пальцами остался на долгие годы. Но это так, к слову. Что же касается свинчаток, то у "Шпривальда", до появления у него всамделишного кастета, была свинчатка-кистень на цепи. Как сейчас помню, мы с "Вовой-Коровой" Смеловым ведем "мужской разговор" на чердаке его тогдашнего дома на улице Горького (потом он переехал в район станции метро "Парк культуры", неподалеку от нашего будущего института - "Инъяза", в котором я впоследствии учился вместе с "Коровой" и "Остапом"). Речь шла о наших отношениях с девочкой из нашего класса, в которую мы со Смеловым были оба влюблены (она - увы! - тоже давно уже ушла в мир иной). "Корова", видимо, желая оказать на меня психологический прессинг, пригласил участвовать в нашем с ним "мужском разговоре" (перенесенном вскоре на крышу того же самого дома - для большей остроты ощущений; "Корова", помнится, сказал: "Как вдаришь - так и покатишься!") своих приятелей "мушкетеров" (по совместительству - членов "Австралийского Синдиката) - "Старика"-Малюкова с недопитой бутылкой пива в руке, "Остапа" Шавердяна (в цигейковой шапке пирожком, с бычком от "Прибоя" в зубах) и "Шпривальда". Последний, войдя на чердак, резко выхватил опустевшую пивную бутылку из рук "Старика", как раз прикуривавшего у "Остапа", подбросил ее в воздух и вдребезги разбил ударом выброшенного из рукава на це5почке кистеня, зловеще-хриплым голосом спросив в невольно наступившей тишине:
"Кто-то что-то сказал? Или мне послышалось?"
Разговор, перенесенный, как я уже упоминал, с чердака на крышу, закончился, впрочем, не смертоубийством и даже не "махачем" ("махаться" означало "драться", так и говорили, вместо: "Будем драться" - "Есть маза помахаться", и т.д.), а заключением между "Коровой" и автором этих строк своего рода джентльменского соглашения: пусть, мол, дама сама выбирает. Вскоре "д' Артаньян" влюбился в другую нашу одноклассницу (по-моему, за годы обучения в "доме страха" он влюблялся в них во всех подряд), и всякий повод для конфликтов отпал. Впрочем, это было уже в седьмом классе...
Стыдно признаться, но мы дразнили наших классных Атоса, Портоса, Арамиса и д' Артаньяна совершенно "неполиткорректно" и "нетолерантно" (с современной точки зрения, естественно): Отсос, Подсос, Онанис и Даромдам (вариант: Дрочиньян)! Я, кстати, вспомнил по ассоциации, что еще раньше, то ли в первом, то ли во втором классе, пришел на школьный утренник (по-моему, под Новый Год) в костюме польского шляхтича, который собственноручно изготовила для меня мамина мама, бабушка Лиза Покорская, на все руки мастерица. Мой костюм состоял из голубой бархатной конфедератки-"мацейовки" с белым кантом и голубым султаном-эспри (на это дело бабушка не пожалела одной из своих шляпок прежних лет), голубой курточки-венгерки, расшитой серебряными позументами, и - увы! - это было все. Вместо рейтуз "в обтяжку" до колен (или шаровар "шириной с Черное море"), полагающихся истинному шляхтичу времен расцвета Жечи Посполитой, костюм автора этих строк дополняли синие брюки, вместо шляхетских сапожек, Ваш покорный слуга был обут в простые черные ботинки, зато к каблукам у них были прицеплены стальные шпоры с колесиками, специально купленные для меня бабушкой Лизой в универмаге "Военторг", куда мы очень любили ходить. Кстати говоря, этот маскарадный костюм не был первым в моей жизни. Еще в младшей группе детского сада, который Ваш покорный слуга стал посещать с трехлетнего возраста, я был облачен на новогодний утренник в костюм зайчика (белый бумажный обруч с парой заячьих ушей и белый матерчатый передник с вышитой бабушкой Лизой оранжевой морковкой с зеленым хвостиком). В этом костюме я бегал с одной из наших детсадовских девочек - Олей Гороховой, обладавшей русыми косами, голубыми глазами, бело-розовой "фарфоровой" кожей и вообще типичной нордической внешностью (как и моя любимая детсадовская воспитательница Анна Ниловна) - облаченной в белую, осыпанную блестками-"снежинками" шубку и шапочку Снегурочки, наперегонки вокруг новогодней елки - и выиграл, раньше Снегурочки добежав до стульчика, усевшись на него и торжествующе подняв правую "лапку", так что воспитательница Светлана Васильевна присудила мне победу.. Господи, как давно это было...
Мы с моим другом "Батой" очень любили рассматривать книжки и альбомы с картинками, изображавшие рыцарей, и рисовать их, сидя за чертежным столом его папы. Тот нередко ездил в зарубежные командировки - чаще всего в Финляндию, но также в Англию, Францию, Италию, Грецию, и привозил оттуда, между прочим, множество разноцветных фломастеров и плакаров. Мы рисовали ими рыцарей, гербы и битвы на толстых листах ватмана - до сих пор помню приятный, ароматно-спиртовой запах этих плакаров (особенно приятным мне почему-то казался запах двух из них - черного и оранжевого).
Кроме того, Андрей и я завели себе специальные большие, с амбарную книгу, общие тетради в дерматиновой обложке, в которых не только рисовали все, что находили интересным, но и вели списки "великих повелителей" (высших должностных лиц), "братьев-рыцарей", "полубратьев", лучников и прочих членов Ордена (стати, у нас полностью отсутствовали столь важные для всех реальных духовно-рыцарских братств орденские "братья-священники", или капелланы), протоколы заседаний орденских капитулов, хронику наших схваток и переговоров с мушкетерами, орденские указы, гербы и флаги. Надо сказать, что периодически происходил отток части членов нашего Ордена (в первую очередь, из-за того, что все желали как можно скорее быть посвященными в "братья-рыцари" - что было невозможно, ибо Орден не может состоять только из рыцарей и обходиться без слуг).
Были и случаи разжалования. Помню, когда Андрей сообщил мне о том, что "полубратья" Ленька Таратута и Сашка Шигимага выдали мушкетерам на перемене какой-то орденский секрет (о чем мушкетеры злорадно не преминули ему сообщить), я был настолько возмущен, что прямо на уроке громко крикнул: "В лучники их!", за что был удален из класса до конца урока (в то время священное право школьных учителей выставлять учеников за дверь во время уроков еще никем не оспаривалось - да ученики и сами обычно были этому только рады). Чтобы вновь пробудить в "массах" интерес к нашему "посвятительному братству", мы время от времени меняли его название. Так, наш "Орден Золотого Орла" был последовательно переименован в Тевтонский Орден (герб и флаг - прямой черный крест на белом поле); Ливонский Орден (герб и флаг, вопреки исторической правде - прямой белый крест на черном поле); Орден госпитальеров (герб и флаг - сначала прямой белый крест на красном поле, а затем - восьмиугольный мальтийский белый крест на красном же поле) и, наконец, Орден тамплиеров (герб и флаг - прямой красный крест на белом поле, как на английском флаге святого Георгия).
Большинство этих гербов и флагов так и оставалось на бумаге - в наших с Андреем "амбарных книгах" и на многочисленных грамотах. Запомнился мне только один реальный флаг - на простыне, приколоченный гвоздиками с фигурными золотыми шляпками (такими была прибита кожаная, на вате, обивка нашей входной двери) к плоскому деревянному древку, выструганному уже не помню кем. Герб "Ордена Золотого Орла", нарисованный на простыне (только с одной стороны) маминой губной помадой нескольких оттенков (вишневого, малинового, оранжевого и т.д.), представлял собой четверочастный (или, как выражался безымянный автор знаменитой жесты о Гильоме Оранжском "Нимская телега" - "четырехпольный") щит "французской" (по-моему) формы, увенчанный глухим готическим шлемом с плюмажем из страусовых перьев. В одном из полей герба был нарисован орел, в другом - замок с башнями, в третьем - пушка с пирамидкой из трех ядер, в четвертом - по-моему, восстающая натуральная пантера (или лев). В каком именно поле герба была размещена какая из перечисленных выше фигур, я, к сожалению, не помню (как и судьбу этого знамени). Зато помню "малый герб" Ордена Золотого Орла, изображенный в моей "амбарной книге" (и, соответственно, украшавший наши орденские дипломы, указы и грамоты). Это был вполне натуральный орел с распростертыми крыльями, держащий в лапах змею с раздвоенным жалом (как раз тогда мы с Андреем зачитывались романом Райдера Хаггарда "Дочь Монтесумы", в котором был описан аналогичный герб империи ацтеков; все различие заключалось только в том, что ацтекский орел сидел на кактусе и держал змею не в когтях, а в клюве).
Этот орденский флаг (или, если угодно, знамя), "Бата" (пока он был Маршалом, а автор этих строк - Магистром) держал в руках при посвящении в рыцари. Посвящаемый ("аспирант") преклонял левое колено и благоговейно (надо думать!) склонял голову, а Магистр трижды ударял его деревянным мечом (по правому плечу, голове и левому плечу), а потом - перчаткой по щеке, говоря: "пусть это будет последним ударом в твоей жизни, который ты оставишь неотмщенным!", после чего произносил сакраментальную формулу:
"Встань (имярек), вернейший из рыцарей нашего Ордена!"
Именно в описываемое время Андрей Баталов подарил мне привезенные им (а скорее всего - его родителями или их прибалтийскими друзьями) из Латвии (являвшейся тогда еще не "заграницей", а частью СССР, хотя и "не совсем", две памятные медали - 1961 и 1964 года - с изображениями двух замков тевтонских рыцарей - Цесиса (Вендена) и Турайды (Трейдена). В Цесисе (служившем, в свое время, резиденцией и усыпальницей провинциальных магистров - ландмейстеров - Тевтонского Ордена в Ливонии) и в Турайде (памятном печальной историей о трагически погибшей, но не предавшей свою любовь девушке - "Турайдской Розе") снимались чуть ли не все советские фильмы о рыцарях (включая "Балладу о доблестном рыцаре Айвенго", "Стрелы Робин Гуда" и "Черную стрелу"). Самому мне довелось побывать там только в 70-е гг. Автор этих строк хранит эти медали по сей день - в память о нашей дружбе и о далеких, невозвратных детских днях...
Помню, я вклеивал в мою "амбарную книгу" некоторые вырезки из хранившихся у нас старых журналов - в частности, из "Нивы" времен Великой (Первой Мировой, или, как тогда официально выражались, "империалистической") войны.
Например, взятие группой русских донских казаков в плен кайзеровского офицера в остроконечной каске-"пиккельгаубе". Офицер был усатый, как сам свирепый кайзер Вильгельм II Гогенцоллерн (сумевший-таки, пусть и при помощи своей большевицкой "пятой колонны", "уесть" в 1917 году нашу многострадальную Россию!) верхом на вороном коне, и яростно отмахивался саблей. Казаки, в бескозырках, вооруженные пиками, с короткими "драгунскими" винтовками, шинельными скатками через плечо и шашками на боку, с чубами и лампасами, окружили его, и один уже схватил за портупею. Другой немец, тоже в каске с шишечкой, уже выбитый из седла, полз по-пластунски, пытаясь выбраться из-под конских копыт.
Или гравюру (правда, более раннего периода) с изображением прогулки Августейшего Семейства (Государь Император, Государыня Императрица и Наследник Цесаревич) по Московскому Кремлю.
Или штыковую атаку русских солдат в мохнатых шапках, над головами которых разрывается снаряд (один солдат падает, раненый или убитый) - это был, скорее всего, сюжет периода Русско-японской войны; об этой войне мы тогда знали очень мало - помню только отрывок из чьей-то поэмы, опубликованной, по-моему в журнале "Огонек":
За русской добычей богатой
Японский спешит капитал -
И навзничь ефрейтор женатый
Среди гаоляна упал.
(вероятно, автор поэмы наивно считал, что японцы дрались с нашими прадедами и дедами не за Маньчжурию-"Желтороссию" или "корейские дрова", а за "русскую богатую добычу")...
Или карикатурное изображение турецкого султана в тюрбане с пером, повешенного на полумесяце.
Или пьяного, закутанного в плед, в низко надвинутом "швейковском" кепи-"бергмютце", красноносого старца-монарха из династии Габсбургов, в обнимку с бутылкой, и подписью: "Горькая водка Франца-Иосифа".
Помню еще одно карикатурное изображение носатого турка в красной феске с черной кисточкой.
Изображение двуглавого орла Всероссийской Империи (с восьмиконечным православным крестом между шеями, с державой и скипетром в ламах, образом Святого Великомученика и Победоносца Георгия на груди и с шапкой Мономаха вместо короны), наложенного на пышно зеленеющее дерево, у корней которого был помещен щит с надписью славянскими литерами "Чем Русь сильна"; справа от орла был изображен (в иконописном стиле) древнерусский воин в сфероконическом шлеме, вооруженный копьем и миндалевидным щитом, а слева - такой же "иконописный" крестьянин в опушенном мехом колпаке, с серпом в правой и снопом из тринадцати колосьев в левой руке (причем крестьянин держал серп так, что создавалось впечатление, будто он подсекает серпом корни древа Российской государственности, да и число "тринадцать" считается в символике зловещим - впрочем, тогда я еще не разбирался в подобных тонкостях) - оно сохранилось у меня и доныне (в отличие от всего остального) и до сих пор висит, в темной рамочке, над письменным столом автора этих строк.
Изображение конной схватки "богатыря святорусского" (судя по надписи славянскими литерами) на белом коне с "нечестивым тевтоном" (судя по такой же надписи) на вороном битюге. Глухой готический шлем "нечестивого тевтона" был увенчан плюмажем из трех страусовых перьев (черного, белого и красного - цветов кайзеровского флага), на его золотом щите был изображен хищный черный одноглавый орел, панцирь пересекала черно-бело-красная перевязь. "Нечестивый тевтон" замахивался мечом, а святорусский богатырь, с золотым двуглавым орлом, украшенным православным крестом между шеями, на круглом красном щите, в кольчуге с нагрудными пластинами-бахтерцами и шлеме-ерихонке, в красном плаще-корзне и красных сапогах, колол "нечестивца" копьем. За спиной "тевтона" возвышалась готическая крепостца с напоминавшим рыбную косточку шпилем кирхи, за спиной богатыря - Московский Кремль с золотыми церковными маковками.
Выполненное явно тем же самым художником (возможно, самим Иваном Билибиным) изображение закованного в латы с ног до головы германского кайзера Вильгельма II в виде антихриста - с грозно закрученными усами и одноглавым орлом на шлеме, опирающегося на двуручный меч, со Смертью (в виде скелета с косой и песочными часами) и с когтистым рогатым дьяволом (с крыльями летучей мыши) по бокам, на фоне залитых кровью и в то же время пылающих градов и весей (товарищей Ульянова-Ленина, Бронштейна-Троцкого и прочих главарей большевицкой "партии национальной измены" художник-ротозей, как видно, проглядел, и потому им в свите кайзера-антихриста места не нашлось).
Кроме того, я вклеил в мою "амбарную книгу" несколько переданных мне из бабушкиного "домашнего архива" шуточных открыток времен февральского переворота 1917 года.
На всех этих открытках были изображены румяные, краснощекие мальчишки-карапузы с вытаращенными глазами, символизировавшие представителей разных общественных слоев и политических партий взбаламученной Февралем России. Некоторые из них запомнились мне особенно хорошо:
1."Буржуй" в темно-коричневом костюме-тройке, котелке, черных ботинках с белыми гамашами, опирающийся на зонтик;
2."Капиталистъ" в лоснящемся цилиндре, фрачной паре, белом галстуке, жилете с драгоценными брелками на часовой цепочке, лакированных башмаках, с бриллиантовыми перстнями на пальцах, курящий толстую сигару;
3."Кадетъ", похожий на "Буржуя", тоже в котелке (из прочих подробностей его костюма мне запомнился только университетский значок в виде синего креста на белом ромбе - в натуре я таких тогда еще не видел);
4."Большевикъ и Меньшевикъ" - два мальчика, стоящие друг к другу спиной и таращащиеся друг на друга через плечо ("Большевикъ", в "пролетарской"кепке, с красным шарфом на шее, держал красное знамя с белой надписью "Вся власть Советам", а "Меньшевик", значительно уступавший ему ростом и телосложением, был в "мелкобуржуазной" шляпе и держал под мышкой какие-то бумаги или книжки);
5."Эсеръ" - настороженно глядящий мальчик в широкополой черной шляпе, черном плаще, черном - или красном, точно не помню! - платке, закрывавшем нижнюю часть лица, и (по-моему) черных сапогах с отворотами и красной рубахе, опоясанный патронташем, держащий в правой руке огромный черный пистолет, а в левой сжимающий древко красного знамени с белой надписью "Земля и Воля";
6."Анархистъ" с лохматой головой, в черной рубахе-косоворотке, черном плаще и сапогах, держащий в правой руке круглую черную бомбу с горящим фитилем, а в левой - черное знамя;
7."Бундистъ" - курчавый мальчуган с явно семитическими чертами лица, в красном шарфе, коротких штанишках, спущенных чулках и башмаках с развязанными шнурками, со значком в форме шестиконечной "звезды Давила" на груди, разинувший в крике рот, держащий в правой руке поднятый над головой браунинг, а левой рукой прижимающий к груди мяч, похожий на круглую бомбу.
Открытку с "бундистом" у меня выпросил мой одноклассник и впоследствии закадычный друг Виктор Милитарев (упоминавшийся выше "Инжир", он-же - кардинал Ришелье, имевший с означенным "бундистом" определенные черты внешнего сходства, это надо честно признать).
Помню еще две открытки того же периода.
На одной был изображен трактирщик или лавочник, расчесанный на прямой пробор, с черными бородой и усами, в косоворотке, жилетке с часовой цепочкой и сапогах (которыми он попирал поверженного царского двуглавого орла), держащий в правой руке красное знамя с надписью белыми буквами "Свобода", а левой прижимающей к объемистому пузу столь же объемистый золотой самовар; надпись в правом верхнем углу гласила:
Нам не надо златого кумира,
Ненавистен нам царский чертог!
На другой открытке был изображен гимназист-приготовишка в слишком длинной, не по росту, шинели и в слишком большой, падающей на глаза и оттопыренные уши (как у нашего одноклассника Сашки Десятникова, метко прозванного Андреем "Обезьяной Шимпанзе"), фуражке, волочащий за собой по земле ученический ранец и тоже машущий красным флагом.
В правом верхнем углу открытки красовалась надпись:
Отречемся от твердого знака,
Прочь, долой букву "ять" навсегда!
Впрочем, довольно об этом...
У моего друга Андрея Баталова имелась большая иллюстрированная книжка-альбом под названием "Вслед за героями книг" (с тех пор я больше ни у кого такой книжки не видел). Она была издана, по советским меркам, просто роскошно и, кроме больших иллюстраций на цветных вклейках, снабжена множеством черно-белых, на фоне бледных пастельных тонов (розовых, сиреневых, бледно-зеленых, голубых), иллюстраций размером поменьше. Чего там только не было нарисовано - и схватки римских гладиаторов, вооруженных мечами, копьями, щитами, трезубцами и рыболовными сетями, друг с другом и с дикими зверями (одна большая цветная иллюстрация на вкладке изображала бой двух бестиариев-венаторов то ли с тигром, то ли со львом и львицей - точно, увы, не помню! - на арене цирка; между прочим, на щите одного из бестиариев, которым он из последних сил прикрывал своего поверженного на арену товарища, был изображен почти такой же крылатый пылающий факел, как и на упомянутом выше круглом щите моего друга Андрея); и римских легионеров в полном вооружении; и триумфальные процессии; и всевозможные дворцы, колоннады и замки; и рыцарей (пеших и конных); и вольных стрелков из лука, и льежских горожан, и множество гербов; и кулачных бойцов; и мушкетеров; и гвардейцев кардинала, и многое, многое другое... Как сейчас помню главы, из которых состояла эта книга (вот фамилию автора я, к сожалению, запамятовал).
Первая глава называлась "Со Спартаком в Древний Рим".
Вторая (наша любимая) - "С рыцарем Айвенго на турнир".
Третья - "За Квентином Дорвардом в мятежный (или вольный, точно не помню) Льеж".
Четвертая - "С купцом Калашниковым в средневековую Москву".
Пятая - "В Париж к трем мушкетерам".
Кажется, в книге было еще несколько глав, но я их почему-то не запомнил.
Помню только последнюю: "С Таней Лариной по Москве".
Книга была построена по довольно-таки интересному принципу. Скажем, описывался ужин отважного фракийца Спартака с друзьями-гладиаторами в таверне Венеры Либитины (так, как он был описан в романе Рафаэлло Джованьоли "Спартак"), а потом автор книги доходчиво разъяснял юным читателям, что не мог реальный Спартак в действительности лакомиться жареной зайчатиной, ибо в тавернах такого разряда в тогдашнем Риме подавали в лучшем случае кашу, бобы, горох или вяленую рыбу; что римские воины носили на гребнях шлемов три длинных пера черного или красного цвета, а нашитые на кожаную основу металлические пластины их панцирей застегивались на спине - вот почему друг Спартака германец Эномай кричал своим повстанцам: "Мы увидим застежки панцирей на спинах гордых римлян!"; что римские трибуны, в отличие от простых легионеров, носили панцири, состоявшие из металлических чешуек (но иногда эти чешуйки были костяными), и сообщал массу других занятных подробностей. В главе "С рыцарем Айвенго на турнир" автор разъяснял, что во времена короля Ричарда Львиное Сердце на доблестном рыцаре Айвенго не могло быть стального панциря с золотой насечкой, ибо тогда носили кольчужные или пластинчатые доспехи, и т.д. Что во времена кардинала Ришелье мушкетеры выделялись из общей массы не знакомыми нам по экранизации романа Дюма голубыми супервестами с белыми лилиеобразными крестами, а вышитой на одежде маленькой латинской буквой "Л" ("Людовик"). Что лихой опричник Кирибеевич в действительности не мог щеголять по Москве в цветном бархатном кафтане с шелковым кушаком и собольей шапке, потому что опричники Грозного Царя в действительности скрывали богатое, шитое золотом, подбитое собольим и куньим мехом, нижнее платье под черными, монашескими подрясниками и скуфьями. Упоминалась в этой главе, кстати, и книга "Домострой" (в отдельной подглавке, озаглавленной "Дурак на стене" - "дураком" в старой Москве именовали плетку, которой всякий домовладыка был вправе вразумлять жену и всех домашних), причем автор отзывался о "Домострое" весьма негативно.
Но нам тогда все это было неважно (хотя и интересно). Мы с упоением рассматривали и срисовывали великолепные (как нам казалось) фигуры конных и пеших рыцарей (в том числе госпитальеров, тамплиеров и тевтонов). Да и наши "горшковые" шлемы были сделаны нам нашими папами (также заглядывавшими в оную книгу, наши семьи дружили и частенько бывали друг у друга в гостях) явно не без влияния содержащихся в ней отличных иллюстраций.
Кстати, никто в нашем классе не был увлечен игрой в Фантомаса, хотя мы, как и все советские школьники, с удовольствием ходили на все три фильма о нем с Жаном Марэ и Луи де Фюнесом в главных ролях. Была даже такая шуточная присказка:
Мне нужен труп. Я выбрал Вас.
До скорой встречи! Фантомас!
А впрочем, шутки в сторону! Придя однажды утром в класс, мы обнаружили, что в каждой парте (вскоре после этого их заменили письменными столами и довольно хлипкими стульями на металлических ножках) находятся по две прямоугольные карточки белой плотной бумаги вроде визитных (которых однако, в то время, никто из нас в натуре не видел). С одной стороны на каждой карточке было черной шариковой ручкой выведено большими латинскими буквами с завитушками слово FANTOMAS, а с другой - помещался следующий текст печатными русскими буквами:
Через некоторое время я начну действовать в вашем классе. Некоторым я предложу сотрудничество, но многие пострадают.
Кто изготовил эти карточки, так и осталось неизвестным. Этим наша классная "фантомасиада" и завершилась (хотя в других советских школах в описываемое время существовали целые банды малолетних, работавшие "под Фантомаса", наводя страх на преподавательский состав и обывателей).
Вспомнил по ассоциации, что одно время все мы в классе рисовали простыми чернильными ручками комиксы в простых, разлинованных от руки, школьных тетрадках. Героями этих комиксов были изображенные весьма схематично Жир, его верный слуга-робот Куртазы, подруга Жира - длинноволосая Самотук (названная так по одному из прозвищ нашей школьной директрисы Вере Яковлевны Карягиной, именовавшейся в народе также "ВЯК" и "Кирогаз"), недруги Жира по имени Красный (с курчавой головой) и Плава (с длинным, как у Буратино или Пиноккио, но не прямым, а загнутым вверх носом) и другие столь же странные или, как выражается современная молодежь, "стремные" персонажи. Жир, имевший шарообразное тело с довольно тонкими ручками и ножками и круглой головой, был главным героем наших комиксов. Его выдумал то ли "Остап" Шавердян, то ли "Вовамал" Смелов, то ли "Колямал" Болховитин. Верный робот-слуга Куртазы был обязан своим появлением на страницах наших комиксов про Жира коллективному посещению нашим классом пьесы "Финист - Ясный Сокол" в Кремлевском театре. У главного отрицательного героя этой пьесы-сказки - злого царя КартаУса-Стриженого Уса (представлявшего собой, в отличие от Картауса из одноименного художественного фильма, пародию не на Дон Кихота, а на магистра тевтонских рыцарей из фильма Сергея Эйзенштейна "Александр Невский" - вплоть до рогатого ведерчатого шлема и белого налатника с латинским крестом) - был аналогичный механический слуга, также напоминавший рыцаря в латах, который отзывался на магическую формулу: "Куртазы-муртазы!" (преобразованную в нашем классном фольклоре в несколько иную: "Куртазы-муртазы! Хорошо бы снять трусы!"). Главными отличительными признаками подруги Жира - Самотук - были платье-балахон почти до пят и длинные волосы, а главным отличительным признаком Красного - шапка курчавых волос ("Рыжий-Красный-человек опасный"). Если верным помощником Жира был лейб-робот Куртазы, то при Красном аналогичную функцию выполняла чудовищная Ама-Вона ("американская Вонючка", о которой еще пойдет речь далее), напоминавшая внешне дракона или иностранцевию, но обладавшая способностью летать по воздуху (впрочем, в определенных обстоятельствах летать могли и Жир, и Самотук - но только до тех пор, пока у них не кончались "фуни"). С героями наших комиксов происходили самые невероятные приключения, связанные, в основном, с борьбой между Жиром и Красным за власть над Землей (хотя порой борьба принимала космические масштабы и межпланетный характер, переносясь, к примеру, на Венеру, Марс, Сатурн или Юпитер). Тетради с комиксами про Жира хранились у меня довольно долго, но всех перипетий его жизненного пути, извилистого и причудливого, как полет летучей мыши, я сейчас, увы, уже не вспомню. В одном комиксе речь шла о том, как Жир и Самотук вкусили какого-то приготовленного им злым кознодеем Красным зелья и резко уменьшились в размерах, так что для них стали представлять смертельную угрозу обыкновенная муха, пчелы, мышь-полевка и прочие безобидные для нас-людей живые существа (не исключено, что на замысел этого комикса повлияла книжка о превращении советских школьников в воробья, мотылька и муравья "Баранкин, будь человеком" и одноименная постановка в Театре Оперетты - наш класс довольно регулярно водили в музеи, театры и кино). Другой комикс повествовал о борьбе Жира и Куртазы со товарищи против агрессии злобных роботов с Марса, которыми командовало Нечто Странное Кибернетическое с множеством кнопок на корпусе (когда Жир ухитрился добраться до них и нажать на все кнопки, угроза Земле со стороны зловещих роботов миновала, хотя для этого пришлось сбить множество ракет и неопознанных летающих объектов). Были у Жира приключения под водой (где он сражался на стороне разумных дельфинов, управляя акватанком, оснащенным орудиями, стрелявшими шаровыми молниями, с мрачными головоногими из расположенного в глубинах мирового океана города Мрачнополюса) и в Центральной Азии (соответствующий комикс назывался "Клинок эмира" и повествовал об опаснейших поисках в горах и пустынях, населенных басмачами, динозаврами и всякой нежитью типа ходячих скелетов и живых мертвецов, заколдованного клинка и прочих сокровищ последнего эмира Бухарского). Куда там до нас нынешним Индиане Джонсу, Ларе Крофт и прочим!..
Впрочем, вернемся непосредственно к нашим рыцарским увлечениям.
Папа помог мне составить первую - так сказать, учредительную, грамоту нового Oрдена (который, как уже говорилось выше, было решено назвать "Орденом Золотого Орла"). Заранее оговорюсь, что на даче в Абрамцево я учредил среди тамошних товарищей по играм филиал нашего классного Ордена - "Орден Серебряного Орла", а когда в четвертом классе угодил в больницу, то и там умудрился создать среди больничного контингента очередной филиал - "Орден Бронзового Орла" (в него на некоторое время вошел и мой сосед по дому Сашка Зеличенко, по прозвищу "Сашенция", ныне - довольно популярный блогер). Единственным братом-рыцарем "Ордена Золотого Орла", не учившимся см нами в одном классе (и даже в одной школе), был друг "Баты" Сашка Бродский (сын известного художника Саввы Бродского, проиллюстрировавшего чуть ли не все собрания сочинений, выходившие в виде приложений к журналу "Огонек" и чуть ли не все номера журнала "Юность", живший с ним на Валовой в том же доме, но в соседнем подъезде, а на Украинском бульваре - в соседнем доме). Он учился в той самой средней школе №50 (с архитектурным уклоном), расположенной на Садовом кольце за кинотеатром "Форум" (недалеко от дома Виктора Милитарева на Колхозной, ныне - Сухаревской - площади), о которой уже упоминалось выше, но постоянно общался с нами и принимал активное участие во всех наших делах и начинаниях не только в школьные и студенческие годы, но и в пору нашей "взрослой жизни" и даже играл в составе созданной "Остапом" Шавердяном в "перестроечную" пору широко известной (в узких кругах) и постоянно эпатирующей общественные вкусы постсоветских обывателей рок-группы "Собаки Мёбиуса" (читатели постарше, возможно, еще помнят некоторые из ее нашумевших в свое время видеоклипов "на грани пристойности")...
Орденскую грамоту папа написал мне на латыни, из текста я помню только расположенную полукругом надпись-заголовок: REX LUPUS DEUS, то есть: ЦАРЬ ВОЛК БОГ. С Царем и Богом все было понятно, а вот ВОЛК прозрачно намекал на данное мне при рождении (в честь покойного дяди) имя Вольф (сокращение от полного имя Вольфганг), означающее по-немецки: Волк. С тех пор эти три слова стали девизом Вашего покорного слуги.
Кстати говоря, исконное значение имени Вольфганг, означающего в буквальном переводе с современного немецкого языка на русский "Волчья поступь", на языке древних германцев было иным - "Идущий (следующий) за волком". Наделяя сына таким именем, родители тем самым желали ему всегда иметь в жизни много мяса - ведь волк, как известно, никогда не съедает свою добычу целиком, всегда оставляя ее часть для тех, кто идет (следует) за ним. Слава Богу, мяса в жизни Вашего покорного слуги всегда хватало, чего и желаю всем Вам (кроме вегетарианцев). Но это так, к слову...
По ходу нашего повествования я вспомнил, что одно время даже планировал, в бытность мою Великим Магистром, поместить девиз REХ LUPUS DEUS красными литерами на лазурном поле гербовой хоругви нашего славного Ордена, имевшей форму закругленного снизу щита, именуемого в геральдике "испанским", причем слова REX LUPUS, вопреки всякой субординации, должны были образовывать верхнюю строчку надписи, а главное, по идее, слово DEUS - нижнюю. Поверх девиза располагались три белых "трилистника" (как мы их называли, хотя в действительности они напоминали раскрывшиеся цветки тюльпана, закругленные снизу, с тремя лепестками, имевшими форму закругленных зубцов. Впрочем, в реальности удалось изготовить лишь небольшую модель этой орденской хоругви, используемую автором этих строк вместе с Митькой Шварцем-Комиссаровым во время устраиваемых нами (главным образом - на даче в Абрамцево) настольных сражений между нашими орденскими воинами из разноцветного пластилина и воинами нашего дачного противника Димки Грибовского ("Говновского") с приятелями (имена их я не запомнил, но помню, что у одного из них было прозвище "Суслик"), который противопоставлял нам свое - также пластилиновое - войско викингов (которых на первых порах, пока мы его не вразумили, именовал, по-видимому, в силу недостатка образования, "виквинтами"). В жаркие летние дни возникала серьезная проблема с сохранностью наших пластилиновых конных и пеших ратников (туловища и конечности воинов и их верных боевых товарищей-коней мы тщетно укрепляли, вставляя в них серные спички) - они плавились под лучами солнца,"текли" и приклеивались к столешнице. Помнится, мы хранили наших ратников в промежутках между боями в кастрюлях с холодной водой, хотя и это не было выходом из положения, ибо пластилин. "наглотавшись" воды, терял свою вязкость, руки, ноги и головы начинали отваливаться от туловищ, их никак не удавалось прилепить обратно, словом - одни проблемы были с этими рыцарями и викингами)...
Наша первая орденская печать, вырезанная мной собственноручно на жестком красном ластике, представляла собой косой Андреевский крест с уширенными концами. Откровенно говоря, сегодня я бы не назвал ее красивой. Пришлось призвать на помощь моего старшего друга и кузена Петю Космолинского, вырезавшего мне, со свойственным ему еще с детства мастерством, на таком же красном ластике (способном стирать даже надписи, сделанные чернилами) шествующего на задних лапах геральдического волка (по-немецки - Вольфа, по-латыни - Люпуса), но само изображение на печати превращала ее скорее в мою личную, ем общеорденскую. Положение спас папа Андрея Баталова, изготовивший нам новую печать - вырезанную на более мягком, чем мой красный, светло-сером ластике (способном стирать только надписи, сделанные простым карандашом). Эта официальная орденская печать изображала орла с распущенными крыльями (в принципе, его тоже нельзя было назвать особо "геральдичным", но все же он отображал первоначальное название нашего рыцарского братства - Орден Золотого ОРЛА).
Кстати говоря, когда мы с Андреем Баталовым и Виктором Милитаревым стали, наряду с Орденом, играть еще и в "планеты", на которых создавали различные государства, вступавшие между собой в порой крайне сложные отношения, все учрежденные Андреем на "своей" планете Сатурн духовно-рыцарские Ордены - Воранский, Гурландский и Мавронский (в отличие от, например, учрежденного мной Доринского Ордена) получили гербы с изображениями орлов (одноглавого орла у воранских и мавронских рыцарей и двуглавого - у гурландских). Впрочем, это было уже много позже. Вернемся к прерванной нити нашего повествования.
Итак, Ваш покорный слуга стал главой "Ордена Золотого Орла" - Великим Магистром (и оставался им на протяжении двух лет). Мой друг и "правая рука" - Андрей Баталов - стал Великим Маршалом Ордена - Главнокомандующим всеми его вооруженными силами. Нашивки, обозначавшие наши должности, мы носили на нижней части части левого рукава наших серых школьных пиджачков (крайне безобразных - не случайно тогдашняя советская школьная форма называлась в народе "мышиной шкурой"). У меня это был голубой нитяной Андреевский крест (бабушка Лиза, мамина мама, уделила внучку малую толику своих шелковых ниток-мулинэ), у Андрея - три красные нитяные строчки. У Великого Госпитальера Ордена Золотого Орла - нашей одноклассницы Оли Хазовой - две желтые нитяные полоски с внутренней стороны нижней части рукава ее коричневого форменного платья. Девочки-школьницы носили тогда гимназического покроя коричневые платья с белыми воротничками разного фасона (вплоть до кружевных), к которым в праздничные дни полагался белый, а в будние дни - черный фартук. В начальный период обучения (класса эдак до четвертого) многие из них поддевали под эти форменные платьица с фартуками широко распространенные среди тогдашней советской детворы (независимо от пола) байковые штаны "с начесом", напоминавшие покроем лыжные, стянутые у щиколоток резинкой и обычно заправлявшиеся в шнурованные ботинки (в ненастную погоду - с калошами). Даже Ирина Кейко, по праву считавшаяся нашей "классной королевой" и первой модницей в нашем классе, не считала зазорным носить (до поры-до времени, разумеется) такие штаны. Иногда наши девочки, придя в школу, снимали эти штаны "с начесом", а иногда так в них и щеголяли по школе. Кстати, повзрослев, она перешла (вне школы) на совсем другие, расклешенные, штаны - цвета леопардовой шкуры (именуемые у нас в классе "леопёрдовыми") и белые. Сев однажды куда-то не туда на одной из наших посиделок и не заметив, что испачкала в чем-то свои белые клёши, Ирка Кейко, наряду со своим прежним прозвищем - "Ирэн", получила в классе и другое прозвище - "Девчонка с грязной попкой" или, сокращенно, просто "Попка" (на что, впрочем, ничуть не обижалась - надо отдать ей должное, "Ирэн" всегда отличалась не только красотой, но и завидным чувством юмора). Что же касается штанов "с начесом", то они были обычно довольно мрачной цветовой гаммы - темно-синие, темно-коричневые, темно-бордовые, темно-зеленые, лиловые.
Класса примерно с восьмого почти все (если не все) родители наших соучениц из экономии перестали покупать своим дочкам новые школьные форменные платья, и дочки донашивали их до десятого класса (несмотря на происходивший именно в этот период бурный процесс физического роста и полового созревания). Очень забавно было смотреть на наших одноклассниц, многие из которых уже вовсю употребляли косметику, наращивали ресницы и ногти, делали маникюр, носили модные сапоги, золотые кольца и сережки - в сочетании с постепенно приходившими в ветхость (вплоть до заплаток на локтях) коричневыми школьными платьицами, становившимися им все уже, теснее и короче...
Это был период бурного полового созревания. Мой друг Андрей стал потихоньку примеривать маску молодого ловеласа, прилипшую со временем к его лицу на много лет. На школьные вечера он стал одевать галстук-бабочку, подаренную ему другом семьи Баталовых артистом Алексеем Николаевичем Грибовым, произносить - к месту и не к месту! - обращаясь, к представительницам прекрасного пола свою коронную фразу; "Мадам (мадмуазель), ЖЕВУЗАНТРЭ!" (чем вызывал приступы неумеренной веселости у всех присутствующих, разумевших по-французски - в отличие от него самого!) и напевать с беспечным видом: "Шизэву туфорледи, лалала-лала-лала!" (вызывая приступы такой же неумеренной веселости у всех присутствующих, разумевших по-английски). Вспоминаю, как сейчас: Андрей стоит перед трильяжем, примеряя розовую душевую шапочку своей мамы, наподобие берета, и мурлычет песенку Александра Вертинского: "Матросы не пели про остров, / Где растет голубой тюльпан...". Вертинский пользовался у нас в классе большой популярностью. У Виктора Милитарева имелись все его пластинки, изданные в СССР (среди них - и всеьма дефицитные). У Андрея их было несколько меньше, зато он обладал двумя пластинками вокально-инструментального ансамбля "Веселые ребята" с песнями (на русском языке) битловских песен "Бэби, Ю кэн драйв май кар" ("Простой маленький автомобиль..." и "Гёрл" ("Девушка"). Впрочем, все это происходило уже значительно позднее...Мы же на прежнее возвратимся, как говорили предки.
Предполагалось, что по возвращении к нормальной жизни мы будем поддерживать контакты с филиалами нашего Ордена Золотого Орла и в дни решающих схваток с мушкетерами призывать их к нам на помощь. На деле из этого, однако, ничего не вышло, за исключением дружбы, сложившейся у меня на даче с Митькой Комиссаровым (Шварцем), Димкой Грибовским (повелителем пластилиновых викингов) и еще парой ребят из Абрамцево, с которыми мы продолжали играть в "Орден Серебряного Орла", но сепаратно, главным образом, только в период нашего летнего пребывания на даче(Сашка Шавердян, также живший летом на даче в Абрамцево, как "верный мушкетер", в наши орденские структуры вступить не желал, да и не мог "по определению"). Ударить в некий "решающий день" по мушкетерам объединенными силами всех трех Орденов нам в реальности так и не удалось.
Как говорится, "человек предполагает - Бог располагает"... Хотя вообще-то наши планы были поначалу воистину грандиозными (подогретые картинами из фильма Эйзенштейна - на уроках истории нам несколько раз показывали его адаптированный вариант - "Ледовое побоище", в том же кинозале, в котором мы собирались на совещания и заседали, пока нас не выгонял завхоз Александр Иванович по прозвищу "Шампиньон" или преподаватель труда и одновременно один из завучей Игорь Николаевич, по прозвищу "Напильник" (сокращенно - "Игникнап" или просто "Нап").
Чуть позднее на московские экраны вышел тогдашний "блокбастер" - двухсерийный польский цветной(!) художественный фильм "Крестоносцы" (а еще через пару лет поступили в прокат советские фильмы "Город мастеров" и "Пока стучат часы", в которых речь шла о борьбе средневековых горожан с феодалами и тоже много места было отведено всяческой рыцарской экзотике). Насмотревшись этих фильмов и начитавшись книг (тут весьма пригодились составлявшие гордость библиотеки моего папы роскошные немецкие издания собраний сочинений Гете, Гейне, Шиллера и Шекспира с множеством великолепных иллюстраций - то немногое, что Ваш покорный слуга унаследовал из родительской библиотеки), мы с Андреем Баталовым не просто грезили, но и всерьез обсуждали планы коллективной летней поездки "на природу" (Баталов предлагал Друскининкай в Литве, куда часто ездил на отдых с родителями и о котором любил рассказывать всякие небылицы - будто он нашел там на кладбище серебряное распятие, украшенное бирюзой; впоследствии, по мере нашего с "Батой" взросления, это "виртуальное" распятие превратилось из серебряного в бронзовое и из целого - в сломанное, но слушать его все равно было интересно!) и организации сражения в духе теперешних мероприятий клубов военно-исторической реконструкции (тогда еще в СССР, конечно, не существовавших и в потенции!), включая вербовку местного населения в войско. Наших, орденских, бойцов предполагалось одеть в простыни с изображениями черных тевтонских крестов и вооружить деревянными мечами и копьями. Планировалась даже организация конницы - два участника "Крестового похода" посильнее, накрытые белой конской попоной из простыни, должны были играть роль боевого коня для третьего.
Пока же, в ожидании летней решающей схватки (планам которой так и не было суждено воплотиться в жизнь, в силу массы различных причин), мы, после окончания занятий, от души сражались с мушкетерами в нескольких окружавших школу дворах. Шпаги довольно скоро сломались, мы пользовались в схватках линейками, треугольниками, пластмассовыми ножами для разрезания бумаги и игрушечными пистолетами (заряженными одиночными пистонами или же целыми пистонными лентами), а также собственными руками и ногами.
Поначалу нами предпринимались попытки использовать в рукопашных схватках в качестве щитов крышки от больших кухонных кастрюль с нарисованных на них (обычно мелом) орденскими крестами. Однако этот тип защитного вооружения так и не прижился, в силу целого ряда причин. Во-первых, приносить из дому в школу крышки от кастрюль было нетрудно только тем, кто жил неподалеку и мог, в случае чего, сбегать домой на переменке. Но и у них возникали проблемы с мамашами и бабушками, в самый неподходящий момент обнаружившими пропажу крышек с кухни. Во-вторых, обороняться щитом-крышкой в рукопашной схватке было весьма неудобно из-за неприспособленности к этому ручки, имевшей крайне небольшой размер и легко ломавшейся даже не от очень сильного удара деревянного "меча" или "шпаги" (не говоря уже о боли в отбитых пальцах и кистях).
Обычно в самый разгар схватки разгневанные шумом, криками и вытаптыванием клумб местные пенсионерки и домохозяйки поднимали дикий гвалт, прибегали учителя из школы, нас разнимали и вели "на ковер" к завучу Зое Семеновне ("Зосе"), преподававшей нам в пятом классе историю Древнего Мира (помню, "Зося" как-то поразила меня, заявив, что римские легионеры хранили под умбоном своего щита - который, по ее мнению, отвинчивался! -, бритвы, мыло и...ТАБАК!!!), или к самой грозной директрисе - упоминавшейся выше Вере Яковлевне Карягиной по прозвищу "ВЯК", "Самотук" или "Кирогаз"(последнее прозвище Веря Яковлевна, преподававшая, кстати, биологию, но не в нашем классе, получила за сходство с этим прибором, полезным в домашнем хозяйстве, особенно на даче, поскольку при приготовлении пищи на нем не пахло сгоревшими нефтепродуктами, в отличие от керосинки).
Как-то нас с Андреем и Олей заставили при всем классе собственноручно, собственными ножницами, спороть с школьной формы "неуставные" орденские нашивки (дело происходило на уроке труда). Но мы не унывали и очень скоро нашли выход. Папа Андрея Баталова вырезал нам из серебряной жести новую орденскую эмблему - голову пантеры (любимого геральдического зверя Андрея, хотя как раз с геральдической пантерой эта совершенно "натуральная" пантера не имела ничего общего). Каждый из членов нашего Ордена просверлил в торжественно врученной ему голове пантеры две дырочки и незаметно пришил ее к внутренней стороне отворота своего серого школьного пиджака (и только Олька Хазова - к внутренней стороне бретельки своего повседневного черного школьного фартука). Впоследствии, когда мы с Андреем поменялись ролями (Капитул, то есть Верховный Совет, нашего Oрдена, ввиду безуспешности наших попыток победить мушкетеров, заставить их покориться Ордену и установить в классе нашу "гегемонию" - слово нам очень нравилось, но вкладываемое нами в него содержание было весьма туманным - избрал новым Великим Магистром Андрея, я же был назначен Великим Маршалом), в нашем Ордене появились награды за доблесть, верность и выслугу лет. Это были изготовленные опять-таки папой Андрея из той же серебряной жести кресты и звезды различной конфигурации, в том числе даже на красной ленточке (последние было удобно носить на орденских собраниях-капитулах).
Класс раскололся примерно поровну на две половины - нашу, орденскую, и мушкетерскую (считая одноклассников,"примыкающих" к той или иной организации). Небольшую группу, в которую входили "Гузя", Сашка Шигимага, Ленька Таратута, Алик Голубев, Славка Сергеев и упоминавшийся выше Сашка (по-моему) Десятников (казавшийся мне очень похожим на человекообразную обезьяну - в первую очередь, из-за оттопыренных ушей, принесших ему кличку "Шимпанзе"), составляли "кардинальцы", нападавшие и на тех, и на других. В классе нашем тогда было двадцать девять человек (из них двадцать мальчиков и только девять девочек; все девочки, кроме Оли Хазовой, были сторонницами мушкетеров). Надо сказать, что раскол "по организационной линии" был настолько глубок и стал настолько привычным, что дружить между собой две "половинки" нашего класса стали только с конца 6-го-начала 7=го класса, когда прежняя конфронтация потеряла свою остроту.
Вопрос о том, деремся мы сегодня с мушкетерами или общаемся с ними мирно (бывало, конечно, и такое), решался методом "орла и решки". "Вова-Корова" Смелов подбрасывал чехословацкую монетку-крону со львом, и... Особенно душевно мы сражались, когда два раза в году - на осенний и весенний "День здоровья" выезжали с учителями и частью родителей (обычно - дедушек и бабушек) в Измайловский лесопарк. Там можно было носиться меж деревьев и сражаться всякими палками сколько угодно. Завершалось все общим пикником (на котором совместно поедалась предусмотрительно прихваченная из дому провизия и опустошались взятые с собой бутылки с напитками - "пепси-колы", "кока-колы", "фанты", "редбулла" и прочих "энергетиков" тогда в СССР в помине не было, соки и лимонад, видимо, казались нашим "предкам" слишком дорогим удовольствием для пикника, поэтому мы утоляли жажду на природе в основном кипяченой водой с фруктовым или ягодным сиропом - главным образом, венгерского или болгарского производства - из полученных дома от бабушек или мам чисто вымытых и закупоренных подручными средствами бутылок). Однажды во время такого "дня здоровья" в Измайловских лесах потерялся Сашка Глебов. Он весьма интересовался зоологией вообще (даже свой доклад в классе на тему "Как я провел лето" посвятил ловле в Черном море глубоководных улиток-рапанов), и энтомологией - в частности (ловил, высушивал и наклеивал на картонки всяких насекомых, бабочек и паукообразных, зная наизусть все их названия). Увлекшись собиранием жуков или гусениц (он ради этого даже забыл о нашей военной игре), "Заноза" отбился от класса - его долго искали, но наконец, слава Богу, нашли. Кстати сказать, кроме зоологии вообще и энтомологии - в частности, у "Занозы" было еще два вполне невинных хобби. Он вышивал гладью (в частности, украшал носовые платки и салфеточки изображениями бабочек, жуков и птичек), а также плел разноцветные сеточки (причем на уроках, за что ему неоднократно попадало от учителей).
Дрались мы с мушкетерами, однако, не всегда (однажды, помнится, автор этих строк в жаркой схватке посадил своего будущего закадычного друга Сашку Шавердяна "на кол", и этот кол порвал "Остапу" штаны на самом интересном месте). Порой мы переходили от войны явной к войне тайной. Например, кто-то из мушкетеров (скажем, наш одноклассник Андрюшка Крылов по прозвищу "Крыл" или "Прыл") подходил к нам на переменке и назначал встречу где-нибудь за школой после уроков. Этот мушкетер рассказывал нам, что крайне недоволен своей организацией и царящими в ней порядками, полностью разочаровался в своем руководстве и хочет перейти в наш Орден (вариант: тайно работать на нас информатором, оставаясь формально в рядах мушкетеров). В качестве доказательства искренности своего разрыва с мушкетерами он готов был принести нам их секретные документы. Мы ему верили, и он нам эти документы приносил.
Как сейчас помню, "Крыл" как-то передал нам в обстановке строжайшей секретности объемистый пакет всевозможных секретных материалов, которые мы с Андреем изучали с огромным интересом. Там были, например, нарисованные синими чернилами (заправлять авторучку чернилами другого цвета нам в 13-й школе не разрешали; только в первом классе, начиная со второй четверти, мне приходилось писать обычной ручкой, которую нужно было обмакивать в укрепленную на парте в особом гнезде чернильницу-"непроливайку", лиловыми чернилами - но это было в другой, 57-й, школе) на листах белой бумаги формата "А-4", три главные печати Организации Мушкетеров. Все печати были прямоугольной формы (ведь в нашем классе печати изготавливались из обычных ученических ластиков-резинок при помощи некоторой фантазии и простой безопасной бритвы). На первой из них были изображены две скрещенные шпаги, на второй - Aндреевский крест, на третьей - надпись в три строчки: "Печать Организации Мушкетеров" (по идее, в последнем случае нам должна была прийти в голову мысль о сложности вырезания этой надписи детьми в домашних условиях - но не пришла). Были там изображения флага Организации мушкетеров (две скрещенные шпаги остриями вверх) и ее герба - схематическое изображение атома с проходящими через его протонное ядро, окруженное вращающимися вокруг него по орбитам электронами, теми же двумя скрещенными шпагами. Там было еще много разных тайных знаков, символов и эмблем, какие-то протоколы заседаний у короля Людовика, и проч. На самой красивой печати мушкетеров была изображена горящая свеча на фоне лиры и солнечного диска в венце из лучей...
Когда мы, торжествуя, объявили мушкетерам, что нам теперь известны все их тайны, они со злорадным смехом ответили нам, что все переданные нам "Прылом" документы были фальшивыми - они просто хотели ввести нас в заблуждение. Стоило ради этого так стараться! - сказали бы мы сегодня...но не тогда.
А бывало и по-другому. Перебежчики вливались в наши ряды, а в самый разгар схватки с мушкетерами внезапно заявляли: "Пришла пора снять маски!" - и становились на сторону врага (оказывается, их измена мушкетерам была всего лишь ловким притворством).
Мушкетеры выпускали собственные деньги. Они назывались "пистоли" и представляли собой квадраты из довольно плотной бумаги (для их изготовления использовались альбомы для рисования), окрашенные с одной стороной бледной акварелью в розовый, голубой, бледно-зеленый, оранжевый и сиреневый цвет. На этом фоне более жирной краской (но тем же цветом) были изображены номиналы - арабскими цифрами -, а под ними название денежной единицы (женского рода): "1 пистоля", "3 пистоли", "5 пистолей" и т.д. Всего у мушкетеров насчитывалось, кажется, семь видов банкнот, достоинством 1, 3, 5, 10, 25, 50 и 100 пистолей (соответственно, желтого, зеленого, голубого, оранжевого, сиреневого, синего и красного цвета - если только я ничего не путаю!). С оборотной, белой стороны банкноты был красной шариковой ручкой (большая редкость в нашей среде по тем временам) нарисован герб Организации мушкетеров - символ атома, перекрещенный двумя обнаженными шпагами, а под гербом - роспись не "Вовы-Коровы"-д' Артаньяна (как Вы, может быть, подумали), а "Брахмапутры" - короля Людовика XIII (наши мушкетеры не забывали, что служат, прежде всего, королю).
Впоследствии у мушкетеров появилась особая печать в виде лиры, наложенной на горящую свечу, на фоне солнца с расходящимися лучами. Мне ка-то пришлось видеть не только оттиск, но и саму эту печать в натуре, и у меня возникло сомнение в том, что они изготовили ее собственными силами, в домашних условиях (у них не было столь одаренных в этом плане друзей и помощников, как папа Андрея Баталова или помогавший мне друг и кузен Петя Космолинский). Возможно, это была печать из какой-либо зарубежной игры - в свое время мне подарили одну такую игру, к которой полагался комплект резиновых печатей в деревянной оправе, изображавших человекообразную обезьяну, слона, носорога, льва, кита и еще каких-то зверей. Who knows?
Наш Орден тамплиеров, не желая ни в чем уступать мушкетерам, также ввел собственную валюту. Наши деньги назывались "джокерами". В отличие от массовой продукции мушкетеров, каждый орденский "джокер" был уникален, изготавливался в единственном экземпляре и имел свой, неповторимый дизайн. В качестве материала для изготовления наших "джокеров" использовалась достаточно дорогая по тем временам фотобумага (родители Андрея увлекались фотографией). "Джокеры" разрисовывались от руки, цветными зарубежными фломастерами и плакарами папы Андрея. Дизайн их отличался ярко выраженным геральдическим характером: гербовые щиты, орлы, львы, пантеры, кресты, шлемы, мечи, замки с башнями, пушки, ядра, звезды, лилии, розы, секиры и прочее. С оборотной стороны стояли наши подписи (Великого Магистрa и Великого Маршала Ордена) и орденская печать с тамплиерским крестом (печать мне вырезал мой друг и кузен Петя Космолинский - он был мастак по этой части). Наши банкноты были гораздо большего размера, чем мушкетерские "пистоли", несравненно красивее их и, конечно, обменивать их по курсу было чистой воды расточительством (только пару раз мы рисовали "джокеры" на простой альбомной бумаге, но отказались от этого - нам самим не понравился их внешний вид, или, выражаясь современным языком, "дизайн", заметно уступавший внешнему виду наших же дензнаков, изготовленных из фотобумаги).
Помнится, несколько "джокеров" были изготовлены нами (с помощью папы Андрея) более прогрессивным, по сравнению с разрисовыванием вручную, фотографическим способом, через проявку в заполненной раствором-проявителем фотокювете (технология проявления фотоснимков была в те далекие времена еще весьма отсталой, с необходимостью использовать кювету с растворителем и запираться в ванной комнате, в темноте, освещаемой специальной, зловеще-красной фотолампой; так же проявляли фотоснимки и мы с моим папой). Эти "джокеры" были украшены гербом нашего Ордена, представлявшим собой к тому времени (после прохождения достаточно длительного процесса геральдического развития) следующую, довольно замысловатую, композицию: опирающийся на горизонтально расположенную лавровую ветвь (черенком влево) щит овальной формы (чаще всего именуемой в геральдике "итальянской"), разделенной прямым крестом на четыре поля, увенчанный (вместо обычных шлема или короны) рукой в латной перчатке, держащей обращенный к небу обнаженный меч (помнится, на фотографических вариантах нашего орденского герба, украшавших, кроме "джокеров", наши орденские грамоты, выдававшиеся рыцарям при посвящении или в воздаяние заслуг, помещалась только нижняя половина меча). По бокам орденский гербовый щит был обрамлен, вместо щитодержателей, головами пышногривых львов (похожих, скорее, не на классических геральдических, а на реальных африканских зверей), смотрящими, соответственно, одна - вправо, другая - влево. В первом (правом верхнем) поле герба были изображены пушка на колесном лафете и пирамидка из трех пушечных ядер; во втором (левом верхнем) - стоящий на задних лапах уже неоднократно упоминавшийся Вашим покорным слугой разъяренный коронованный зверь, которого мы именовали пантерой (хотя с геральдической точки зрения это был типичный лев, а не пантера, или пандира, каковой в геральдике именуется огнедышащее чудовище с лошадиной или бычьей головой, украшенной парой, а иногда - лаже двумя парами! - рогов, на львином туловище)/2/; в третьем (левом нижнем) поле - туго набитый мешок (вероятно, с золотом); в четвертом (правом нижнем) поле - крепостная башня с бойницей, зубцами и надстройкой в виде маленькой островерхой башенки. Вся эта гербовая композиция была светло-серого цвета, с процарапанными грифелем изображениями, и располагалась на черном "негативном" фоне. Какова была расцветка нашего орденского герба (в примеру, на рукописных грамотах), Ваш покорный слуга, к сожалению, запамятовал...старость - не радость!
Когда мой друг Андрей Баталов - "Бата" - сменил меня на посту Великого Магистра, он рационализировал наше финансовое хозяйство. Папа изготовил ему из нескольких больших ластиков (резинок), закрепленных шурупами на основе из твердой желтоватой пенопластовой пластины (был еще более белый и мягкий пенопласт, он для подобных целей не годился) настоящий станок для печатания денег. Резиновые штампы смазывались черной типографской краской и оттискивались на продолговатых кусках фотобумаги (но уже меньших размеров, чем "джокеры"). На новых орденских банкнотах, получивших наименование "арлео" (ARLEOH), была изображена коронованная пантера, держащая в лапах крест, а под ней - номинал и название валюты (например: 10 ARLEOH). На оборотной, белой, стороне красовался герб Ордена с нашими подписями. Черно-белый дизайн новой валюты был также очень красивым, а главное - мы могли печатать (и печатали) наши "арлео" в гораздо большем количестве, чем мушкетеры могли рисовать от руки свои разноцветные "пистоли".
Читатель вправе задаться вопросом: а для чего, собственно, Организации Мушкетеров и нашему Ордену тамплиеров вдруг понадобилась собственная валюта? Что мы на эти деньги покупали? Охотно отвечу на этот вопрос.
В основном деньги тратились на приобретение почтовых марок (также собственного изготовления), а впоследствии - "драгоценных камней".
Мысль заняться изготовлением собственных почтовых марок первыми пришла в голову мушкетерам, но они очень скоро заразили ею всех наших одноклассников.
Марки были самые разнообразные и изготавливались (сначала мушкетерами, на первых порах почти что монополизировавших их производство) в огромных количествах. Рисунки на марках выполнялись цветными карандашами, цветными шариковыми ручками, цветными чернилами, а иногда (например, на блоках, состоявших из крупных марок) - акварелью или гуашью; были, если не ошибаюсь, даже аппликации из цветной бумаги по светлому и из золотой и серебряной бумаги или фольги - по темному фону. Причем наряду с негашеными марками на нашем классном филателистическом рынке имелись в продаже и гашеные, с самыми причудливыми штемпелями, знаками спецгашения и т.д. (какой же фантазии и изобретательности все это требовало от, в сущности, малых детей)!
Очень скоро к мушкетерам присоединились и другие наши одноклассники, также охваченные "марочной лихорадкой". В основном марки делались в виде блоков, разделенных на отдельные марки мелкими дырочками (сделанными при помощи иглы швейной машинки, не заряженной ниткой; у нас дома была старинная швейная машинка "зингер" с ножным колесным приводом, украшенная изображениями египетских сфинксов, которых я в раннем детстве почему-то боялся, а потом перестал). Излюбленными странами были: Ифни, Испанская Сахара, Мадагаскар, Рио-Муни, Австралия, а также различные выдуманные страны: у Эйдинова - Антида или Королевская (а впоследствии - Коммунистическая) Республика Северной Америки; у Сашки Денисова - Оливия (Гренландия); у Сашки Вахмистрова alias Вахмы - Баилия (Южная Америка) - кстати, у Вахмистрова была собственная валюта, его деньги именовались "веги" (они представляли собой довольно крупные банкноты с изображением двух многолучевых желтых звезд на каком-то двухцветном фоне, сочетания цветов я точно не помню, но, по-моему, на вахминых деньгах имелась синяя полоса).
Имели хождение в нашем классе и другие валюты - "гранды" - маленькие прямоугольники из твердой бумаги темно-синего цвета с ярко-красной надписью "гранд" (естественно, все надписи на марках и на банкнотах были сделаны латинским шрифтом) и "виллисы" (треугольные картонные квадратики желтого цвета с синим обрезом, название "виллис" было напечатано лиловыми буквами на пишущей машинке с латинским шрифтом). Впоследствии, когда мушкетеры создали свой Австралийский Синдикат (о чем речь еще впереди), у них появилась новая валюта - "долгинги" (название ее они, очевидно, позаимствовали из опубликованного в одном из сборников "Мир приключений" антиамериканском памфлете советского политического обозревателя Валентина Зорина "Мисс Хрю", повествующем о том, как выживший из ума миллиардер Беконсфильд завещал все свое состояние любимой свинье, что привело чуть ли не к коммунистической революции в его стране - республике Потогонии, представлявшей собой довольно злобную карикатуру на США - тогдашний "главный оплот мирового империализма"; помнится, борьбу с антинародным потогонским режимом возглавил некий таинственный "Союз Мозолистых Рук", у секретаря Беконсфильда и опекуна мисс Хрю была фамилия Фикс, у жалкого во всех отношениях президента Потогонии - Слабинс, а у потогонского военного министра - генерала-"ястреба", оголтелого "цепного пса монополий" с платиновыми коронками на зубах - не менее прозрачная фамилия Шизофр; когда в Потогонии началось народное восстание, Шизофр выстрелил себе из пистолета "прямо в платиновые зубы").
Но, кроме блоков, были на нашем классном филателистическом рынке и одиночные марки-"синглы". Делать им зубчики по краям иголкой было чрезвычайно трудоемким занятием, поэтому по прошествии некоторого времени изготовители перешли к вырезанию зубчиков медицинскими ланцетами или скальпелями.
Сюжеты наших марок отличались еще большим разнообразием, чем их форма (марки были квадратные, прямоугольные, треугольные, ромбические и даже неправильной формы, в виде каких-то тропических плодов типа манго, папайи, гуайявы и авокадо (знакомых нам по банкам сока этих заморских фруктов, которые иногда, перед праздниками, "выбрасывали" в наших продуктовых магазинах (вместе с баночным соком с Кипра - обычно лимонным, с изображением золотого лимона на небесно-голубой, и грейпфрутовым, с изображением зеленовато-желтого грейпфрута на зеленой банке; продавался также апельсиновый сок из Алжира, более кислый, чем кипрский, с парочкой газелей на белой банке с голубой надписью).
На наших самодельных марках изображались, как правило, животные, рыбы, птицы, рептилии, змеи (особенно часто, например, на марках Ифни - не существующая в природе "красная кобра"), амфибии и фантастические звери - например, русалки, кентавры и страшный хищный зверь с красной, как у павиана, задницей, но четвероногий - Амавона (фигурировавшая еще в комиксах про Жира "американская вонючка", вошедшая в наш классный бестиарий после коллективного просмотра в киноклубе табачной фабрики "Дукат" - шефа нашей школы - фильма "Республика ШКИД"). Помню огромную голубую, с крупными зубцами, "мадагаскарскую" марку с птицей-носорогом (я долго размышлял, не приобрести ли ее, но денег было жалко). На втором месте после фауны стояла флора - разнообразные цветы, плоды, деревья (в том числе некая "красная пальма"), овощи и травы. На третьем - спорт (пристрастием к отображению спортивной - прежде всего, футбольной и хоккейной, тематики на своих марках особенно отличался, в соответствии со своими личными пристрастиями, "Медведь" Эйдинов), на четвертом - корабли, автомобили, самолеты, и спутники, космические корабли, межпланетные станции. Мы с Андреем изготовили несколько блоков с изображением рыцарских турниров и поединков пеших воинов времен Средневековья, но производство марок у нас как-то "не пошло" (во всяком случае, на общем фоне).
Леня Таратута (по прозвищу "Таратама") изготовил, на моей памяти, только две марки, но это были действительно, своего рода шедевры. Я приобрел у него эти произведения "искусства малых форм" за двести "джокеров" и долго хранил в своем кляссере, вместе с настоящими марками (Ваш покорный слуга одно время серьезно увлекался "подлинной" филателией, как и многие в нашем классе).
Марки, изготовленные Леней "Таратамой", были очень красивы. На первой был изображен (разноцветными шариковыми ручками или же "пушкой" - толстой многоцветной шариковой ручкой - число цветов в таких "пушках" доходило до двенадцати и более - у меня были две такие "пушки", одна - красно-серебряная, с золотым гондольером и итальянской надписью "Венеция", другая - черная с серебром) черный рыбоящер-ихтиозавр с белым брюхом, плывущий в бирюзово-голубой пучине океана. На второй - оранжевая морская черепаха, сползающая с золотого песчаного берега в изумрудно-зеленую морскую воду (в которую рептилия погрузилась уже наполовину). Помню, что зубчики у марок были треугольные - видимо, "Таратаме" было так легче их вырезать, да и расстояние между зубчиками так получалось не слишком большим, как на настоящих марках (ихтиозавра и черепаху он, судя по всему, срисовал или, точнее, "свел" с какой-нибудь книжной иллюстрации, но сделал это поистине мастерски). Единственным досадным упущением было то, что он, увлекшись красотами изображения, позабыл проставить на марках номинал и название страны. Но...нет предела совершенству!
Как уже говорилось выше, мы тратили нашу валюту не только на марки, но и на "драгоценные камни". Организаторами "алмазной биржи" и "аукциона ювелирных изделий" снова выступили бывшие мушкетеры - "Австралийский Синдикат". Все стали приносить в класс всевозможную бижутерию, разноцветные пластмассовые кристаллики, нитки бисера и прочую дребедень (особенно ценились голубые кристаллики - "голубые карбункулы", синие "сапфиры", красные "рубины", темно-зеленые "изумруды", светло-зеленые "бериллы" и "хризолиты", а также фиолетовые "аметисты"). Не меньшей популярностью пользовались и разноцветные брошки в виде божьих коровок и других насекомых - например, бабочек или стрекоз. Я как-то купил у Шигимаги за сто "арлео" стеклянный, красиво ограненный бледно-голубой "аквамарин". Надо сказать, что среди разной дребедени попадались и поделочные камни-самоцветы, имевшие, вероятно, какую-то реальную ценность (например, кораллы, родонит-орлец, змеевик, малахит или яшма).
Вспомнил по ассоциации,что, когда я еще ходил в детский сад, задолго до школы, у нас дома была привезенная когда-то дедушкой Филиппом (маминым папой) с Урала декоративная горка из всевозможных уральских самоцветов. Имелись у нас в изобилии также куски различных полудрагоценных камней - например, яшмы или малахита, на некоторых из которых для красоты сидели позолоченные ящерки (намек на Медной Горы Хозяйку из бажовских сказов). Один отполированный только с одной стороны большой, неправильной формы, кусок кроваво-красной, с желтоватыми прожилками, яшмы, подаренный папе маминой подругой тетей Ирой Дорофеевой (сидевшей, между прочим, в юности по делу поэта Даниила Андреева, автора "Розы Мира"), привезшей ее из геологической экспедиции, долгие годы служил нам в качестве пресс-папье. Потом все это куда-то делось...
Во втором и третьем классах Ваш покорный слуга, как Великий Магистр Ордена, носил подаренный мамой перстень с очень затейливой филигранной серебряной оправой и каким-то светло-зеленым камнем (как знак своей должности). Я носил его даже на улице, на безымянном пальце левой руки, поверх перчатки - и как-то потерял после школы в метро. А в восьмом классе мама подарила мне другой перстень, в простой серебряной оправе, но с темно-синим лазуритовым жуком-скарабеем (работы маминого однокурсника по Академии Художеств, дяди Лени Мацеха - Царствие ему Небесное!). Этого скарабея я очень любил (да и ляпис-лазурь, наряду с малахитом и бирюзой, всегда была моим любимым камнем). Где-то на жизненных перепутьях я его тоже утратил... У моей бабушки Лизы был очень красивый медальон в стиле модерн, изображавший в профиль царицу Клеопатру (почему-то златовласую и с лицом из розовой эмали) - по плечи, в момент, когда ее жалит в грудь змея. Змейка и диадема на голове злополучной египетской царицы были украшены капельками бирюзы (весь медальон был выполнен в золоте и лазури), а к нижней части медальона был подвешен каплевидный кулон из голубой бирюзы в золотой оправе с какими-то арабскими письменными знаками. Я сдуру открепил этот бирюзовый кулон и понес его на классный аукцион (правда, никто его у меня почему-то не купил, но к медальону я его больше не прицеплял - они довольно долго продолжали свое существование отдельно друг от друга, пока моя мама не сделала себе из кулона бирюзовое кольцо). А ведь сохранись бабушкин медальон в целости и сохранности - цены бы ему не было...
Как-то Андрей Баталов обменял автору этих строк на нитку речного жемчуга довольно крупную янтарную брошку своей мамы с каким-то насекомым, навеки заключенным в янтаре, а также ее ожерелье из бронзовых шариков, чередовавшихся с янтарными. Когда моя мама увидела их у меня, она поинтересовалась, откуда я их взял, а узнав, откуда, тотчас же принялась звонить тете Ире Баталовой. Та хватилась искать свои драгоценности и учинила Андрею головомойку. Статус кво, конечно, был восстановлен, но после этого наш интерес к торговле драгоценными камнями стал почему-то угасать, и, вскоре после нашего с "Батой" выхода из этого "бизнеса" наша "алмазная биржа" прекратила свое существование.
Тем временем (дело было уже в восьмом классе) наш Орден тамплиеров плавно превратился в организацию под звучным и слегка таинственным названием "Нибелунги" "Песнь о Нибелунгах" мы как раз проходили в школе на уроках немецкой литературы, которую в нашей группе - класс был разделен на три языковые группы) преподавал Вячеслав Миронович Лупенков (которого мы, кстати сказать, прозвали "Яйцеслав Миронович Залупенгоф"); впрочем, о нем - отдельный разговор...
В качестве эмблемы новой нелегальной организации мы с Андреем избрали зеленый листок с красной латинской литерой "N" (NIBELUNGEN). Всякий, кто читал "Песнь о Нибелунгах", должен помнить сцену купания Зигфрида в крови заколотого им дракона -линдвурма. Во время купания кровь и жир дракона покрыли все тело Зигфрида непробиваемой роговой оболочкой (отчего в некоторых героических песнях он так и именуется "ороговевшим Зигфридом"). Но между лопатками к его спине прилип слетевший с дерева листок - и в это место, оставшееся незащищенным, коварный Хаген из Тронье поразил героя на охоте копьем, когда Зигфрид наклонился к ручью испить водицы после состязания в беге. Хотя в сказании речь шла о липовом листочке, мы почему-то избрали для нашей эмблемы не липовый, а дубовый лист (вероятно, показавшийся нам более "героическим").
К описываемому времени в моду вошли пиджаки, джинсы (а у кого не было - брюки-"самострок") и костюмы из вельвета. Мы тоже планировали организованно сшить нам в ателье красные вельветовые "клубные" пиджаки, на левом лацкане которых собирались носить наши дубовые листочки. Но пиджаки так и остались в мечтах, прежде всего из-за отсутствия денег (своих доходов ни у кого из нас не имелось, а родителям невозможно было открыть тайну существования нашей организации). К тому же непонятно было, где должны проходить клубные собрания, на которые мы надевали бы наши клубные пиджаки. В школе было обязательным ношение серой "мышиной шкуры", а приносить пиджаки с собой домой к кому-то из нас и там переоблачаться в них означало бы, опять-таки, риск выдать непосвященным тайну организации, в случае неожиданного преждевременного возвращения родителей.
Так и остались мы - "нибелунги" - без клубных пиджаков из красного вельвета.
Помнится, был у нас еще замысел учредить подпольную Секс-Партию (!). Мы разработали для нее даже герб: геральдический щит "испанской" формы (закругленный снизу): на лазурном (синем) поле в верхней части щита горизонтальная надпись красными буквами SEX, в нижней части - горизонтальная надпись красными буквами PARTY, а между ними, в центре щита - серебряная (белая) капля (спермы, разумеется). Любопытно, что герб Секс-Партии (между прочим, как и наш нереализованный орденский герб с тремя "трилистниками"!) был бело-сине-красный, то есть цветов российского государственного флага (что, при желании, можно расценивать как свидетельство подспудно возрождавшегося в умах тогдашнего молодого поколения, будущих "россиян", национального самосознания)...Но на том этапе из нашего проекта, в силу разных причин, ничего не вышло. Осталось только характерное наименование представительниц прекрасной половины рода человеческого, именовавшихся в нашем "секс-партийном" лексиконе "секспот" ("сексуальная лоханка"). Эх, молодость, молодость...
Последней "неформальной" (выражаясь языком пришедшей через много лет на смену времени "застоя" перестройки и паденья "Софьи Власьевны") организацией, которую мы, грешные - на этот раз как бывшие орденские рыцари, так и - частично - бывшие мушкетеры (например, "Остап" Шавердян) основали в стенах спецшколы №13, был Клуб Одиннадцатой Заповеди ("Не ханжи") - попытка создать нечто среднее между "Юношеским собратством" и "Зеленой лампой" (или, скорее, "Арзамасом")...
Как много воды с тех пор утекло... Думал ли автор этих строк, что со временем удостоится посвящения в рыцари чести и милосердия Великого Приорства Российского Ордена госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, Арльбергское Братство Святого Христофора, Российский Имперский Союз-Орден, в рыцари, а затем - и офицеры Верховного Воинского Ордена Храма Иерусалимского...В-общем, любовь к рыцарству осталась на всю жизнь...
Здесь конец и Господу нашему слава!
ПРИМЕЧАНИЕ
/1/ В апреле 1975 года советские космонавты подполковник Василий Григорьевич Лазарев, командир космического корабля, вошедшего в историю под странным названием "Союз-18-1", и бортинженер Олег Макаров, чудом выжили, упав из космоса. Их аварийный суборбитальный полет, один из самых драматичных в истории советской космонавтики, долгое время оставался под строжайшим секретом. Официальная история пилотируемых полётов в космос гласит — космический корабль "Союз-18" стартовал 24 мая 1975 года с космодрома Байконур с экипажем в составе Петра Климука и Виталия Севастьянова. Корабль успешно состыковался со станцией "Салют-4", на которой экипаж отработал два месяца. 26 июля того же года космонавты вернулись на Землю. В этих словах нет ни слова лжи, однако и правда не вся. Дело в том, что корабль Климука и Севастьянова для посвящённых имел несколько иное название — "Союз-18 В". О том, что случилось с "Союзом-18 А", или, иначе, "Союзом-18-1", специалистам космической отрасли распространяться не рекомендовалось. Между тем, полёт этого корабля является одной из самых драматичных страниц отечественной космонавтики, а его экипажу пришлось пережить то, что не выпадало больше никому. Командиром корабля "Союз-18-1" был Василий Лазарев, а бортинженером Олег Макаров. Лазарев, уроженец Алтайского края, после службы в армии поступил в медицинский институт, стал хирургом, работал военным медиком. Служил Лазарев в батальоне аэродромно-технического обеспечения авиаполка 30-й воздушной армии. Но он с детства сам мечтал о полётах, и в 1952 году 24-летний медик делает резкий поворот — Лазарев поступает в Харьковское высшее военное авиационное училище в Чугуеве и заканчивает его по ускоренной программе, получив специальность "лётчик-истребитель". Естественно, что столь разносторонний специалист оказался чрезвычайно востребован — Лазарев испытывал самолёты различных типов и модификаций, привлекался к испытаниям различного высотного оборудования лётчиков (скафандр, противоперегрузочные костюмы, кислородное оборудование). Лазарев участвовал в экспериментальных полётах стратостата "Волга" — того самого, с которого парашютист Евгений Андреев в рамках эксперимента "Звезда" совершил уникальный "прыжок из космоса". Василий Лазарев налетал на "Волге" 28 часов. Когда зашла речь об испытаниях "новой техники", как аккуратно называли полёт человека в космос, Лазарев оказался в числе первых добровольцев. Он проходил медкомиссию вместе с Гагариным, Титовым и другими членами "первого отряда", но... получил отвод от медиков. Настойчивости Лазареву было, однако, не занимать — в 1964 году он был отобран для подготовки к полёту на трёхместном космическом корабле "Восход". Лазарев оказался вторым дублёром врача Бориса Егорова. И хотя в самом полёте он участия не принял, на сей раз на него обратили внимание, и в итоге Василий Лазарев стал членом отряда советских космонавтов. Лазарев проходил подготовку по нескольким программам, в том числе в рамках пилотируемого советского "лунного проекта". Именно тогда его напарником по экипажу стал Олег Макаров. Олег Григорьевич Макаров, уроженец Тверской области, прежде чем оказаться в рядах космонавтов, создавал для них технику. В 1957 году он окончил МВТУ имени Баумана и пришёл на работу в ОКБ № 1 — знаменитое конструкторское бюро Сергея Королёва. Макаров занимался разработкой первых советских пилотируемых космических кораблей. Как и многие другие молодые инженеры КБ Королёва, он хотел сам слетать в космос. В 1966 году Макаров был зачислен в отряд космонавтов и несколько лет готовился по "лунной программе". Инженер был в числе тех, кто должен был отправиться в лунную экспедицию одним из первых. Однако поражение в "лунной гонке" заставило Советский Союз пересмотреть свои приоритеты. Лазарева и Макарова, из которых сложился отличный экипаж, перевели на подготовку к полёту на станцию "Салют-2" в качестве "испытательного" экипажа. Подготовка эта шла в тяжёлой обстановке. Пилотируемая программа СССР была прервана после гибели экипажа корабля "Союз-11" из-за разгерметизации при возвращении на Землю. Станция "Салют-2", куда должны были лететь Лазарев и Макаров, вышла из строя, и программа полётов вновь была пересмотрена. Серия неудач подорвала уверенность советских специалистов. Новый "Союз-12" проверяли многократно, для экипажа были разработаны новые скафандры, призванные исключить повторение трагедии "Союза-11". И всё-таки, как ни проверяй, как ни старайся исключить неожиданности, а всего на Земле учесть нельзя. Экипажу "Союза-12" в известном смысле предстояло вновь сделать то, что сделал Гагарин, — открыть другим дорогу в космос. Эту миссию возложили на Василия Лазарева и Олега Макарова. 27 сентября 1973 года "Союз-12" с Лазаревым и Макаровым успешно стартовал с космодрома Байконур. Полёт продолжался 1 сутки 23 часа 15 минут 32 секунды и завершился благополучно. Конструкторы выдохнули — пилотируемая программа спасена! Лазарев и Макаров стали Героями Советского Союза, после чего стали готовиться к новому космическому полёту — на сей раз на орбитальную станцию "Салют-4". В январе 1975 года Лазарев и Макаров были дублёрами экипажа "Союза-17" — Алексея Губарева и Георгия Гречко. По установившейся традиции, дублёры отправляются в космос следующими. Старт "Союза-18" был назначен на 5 апреля 1975 года. В отличие от полёта на "Союзе-12", специалистам этот запуск экстраординарным не казался — ведь те же Губарев и Гречко благополучно добрались до станции, полностью отработали программу полёта и успешно вернулись. 5 апреля 1975 года тоже всё начиналось благополучно. Традиционные предполётные процедуры, посадка экипажа в корабль, старт... Ракета, как и положено, в 11:04 уносит "Союз-18" в небо. Всё шло нормально, в положенный срок отделилась первая ступень, затем в расчётном режиме произошёл сброс головного обтекателя. На 261-й секунде полёта должно было произойти отделение второй ступени, однако вместо этого ракету стало ощутимо раскачивать, причём амплитуда увеличивалась. Очень быстро стало ясно — носитель, не донеся космонавтов до расчётной орбиты, отказал. Сработала аварийная система, отстрелившая возвращаемый аппарат. Произошло это на высоте чуть менее 200 километров, то есть де-факто уже в космосе. При этом аварийный спуск происходил в неуправляемом режиме. Проще говоря, спускаемый аппарат "Союза-18" падал из космоса. В условиях неуправляемого спуска перегрузки значительно возрастают. В ситуации, в которой оказались советские космонавты, эти перегрузки представляли прямую угрозу для жизни. Василий Лазарев, описывая свои ощущения в тот момент, сравнивал их с машиной, наехавшей прямо на грудь. Лазарев вспоминал: "Однажды, перенеся на центрифуге нагрузку в 10g, я обратил внимание сопровождавшего меня врача на множество красных точек, покрывавших спину испытателя, которого крутили до меня. Врач спокойно ответил: "Это мелкие сосуды полопались. У тебя на спине то же самое"". Но когда "Союз-18" летел к Земле, на его экипаж навалились перегрузки в 20g. Какой величины тяжесть, давившая на космонавтов, достигла на пике, точно не известно. Василий Лазарев рассказывал, что специалисты, разбирая телеметрию, отметили, что на несколько секунд она выросла до безумных 26g. В этот момент у космонавтов отказало зрение и была зафиксирована остановка сердца. На Земле у специалистов не было полной картины происходящего, но и без этого у многих прибавилось седых волос. В себя космонавты пришли тогда, когда сработала парашютная система. Тренированные организмы выдержали немыслимые перегрузки, хотя продлись они чуть дольше, и выжить экипажу "Союза-18" было бы не суждено. Командир корабля Василий Лазарев рассказывал, что, придя в себя, он увидел, что бортинженер ему что-то говорит. Но понять, что говорит напарник, он не мог — временно отключился и слух.Экипаж попытался связаться с ЦУПом, чтобы уточнить, где приземлится спускаемый аппарат. Но связи не было. Вернее, космонавты не слышали ЦУП, зато в ЦУПе прекрасно слышали, что говорят на борту.
— Олег, куда садимся? — спрашивал Лазарев.
— В Китай или на Тихий океан, — съязвил бортинженер, после чего охарактеризовал происшедшее в отборных русских выражениях, крайне нелестно отозвавшись о работе двигателей второй ступени.
Макаров не знал, что его слова слышит генеральный конструктор Валентин Глушко. Услышав "критику" бортинженера, Глушко пошёл пятнами, приказал отключить трансляцию и громогласно пообещал, что Макаров больше никогда в космос не полетит. Сам "прыжок в космос" занял чуть больше 4 минут, а вместе с посадкой весь полёт продлился меньше 22 минут. Но приключения экипажа продолжались.
Макаров не зря говорил о Китае и Тихом океане. Дело в том, что аварийная посадка при отказе второй ступени ориентировочно должна была произойти на Алтае, либо, если не повезёт, в Китае, отношения с которым у СССР тогда были весьма непростые. В случае отказа третьей ступени космонавтов ожидало купание в океане. В результате случилось "меньшее из зол" — "Союз-18" в глухом труднодоступном районе к юго-западу от Горно-Алтайска, но на советской территории.Но в момент посадки над Лазаревым и Макаровым вновь нависла угроза гибели. По инструкции, экипаж после приземления должен был отстрелить парашют. Однако у спасателей был свой взгляд на ситуацию. Во время различных экспериментов они обратили внимание на то, что при посадке в горном районе спускаемый аппарат после отстрела парашюта может запросто покатиться по склону с самыми печальными последствиями. Поэтому экипажу "Союза-18" спасатели дали неофициальную рекомендацию: в случае чего сначала осмотритесь, а уж потом отстреливайте парашют.Этот совет и спас космонавтов. Когда они выбрались наружу, то обнаружили, что спускаемый аппарат стоит на склоне горы, в 150 метрах от пропасти, и не скатывается только потому, что парашют наглухо запутался в верхушках деревьев.Единственное, что во всём этом было забавным, так это название горы, на которой оказались покорители космоса, — Теремок-3.В месте посадки лежал густой снег, температура была минус 7, и космонавтам необходимо было выживать в прямом смысле этого слова.Подступиться к Лазареву и Макарову у спасателей не получалось. Первым, кто к ним добрался, оказался геолог, который высадился с вертолёта геологической партии. Однако поднять космонавтов наверх вертолётчик не смог. Штатная спасательная партия, штурмуя Теремок-3, угодила под лавину, и уже их пришлось спасать — к счастью, обошлось без жертв.На следующий день одному из вертолётов ВВС, не входивших в официальную спасательную группу, удалось на свой страх и риск поднять космонавтов и геолога и эвакуировать их в безопасный район. За "урезанный" полёт герои космоса получили "урезанные" награды. К действиям космонавтов никаких претензий быть не могло — их поведение иначе как героическим назвать нельзя. Но в СССР сообщать о космических неудачах было не принято, в СМИ попадала информация только о тех случаях, которые уж совсем нельзя скрыть.Ветераны советской прессы вспоминают, что журналистов 5 апреля 1975 года выставили с Байконура сразу после того, как стало ясно, что что-то пошло не так. Единственное сообщение об инциденте в советских СМИ появилось только 8 мая и было спрятано во внутренних полосах газет: "5 апреля 1975 года произведён запуск ракеты-носителя с пилотируемым космическим кораблём „Союз“ для продолжения экспериментов совместно со станцией „Салют-4“. На борту корабля находился экипаж в составе Героев Советского Союза лётчиков-космонавтов СССР Лазарева Василия Григорьевича, Макарова Олега Григорьевича. На участке работы третьей ступени произошло отклонение параметров движения ракеты-носителя от расчётных значений, и автоматическим устройством была выдана команда на прекращение дальнейшего полёта по программе и отделение космического корабля для возвращения на Землю. Спускаемый аппарат совершил мягкую посадку юго-западнее города Горно-Алтайска. Поисково-спасательная служба обеспечила доставку космонавтов на космодром. Самочувствие товарищей В. Г. Лазарева и О. Г. Макарова хорошее". После этого молчание длилось ещё восемь лет, пока о некоторых подробностях происшедшего не разрешили написать "Красной Звезде". Космонавтов за полёт отметили, но по "урезанному" варианту — по заведённому в СССР порядку, за второй полёт полагались вторая "Золотая Звезда" Героя Советского Союза и орден Ленина, однако Лазарева и Макарова отметили только орденами Ленина за героизм.А у аварийного "Союза-18" отняли номер, передав его следующему кораблю. Так и остался он в истории под странным наименованием "Союз-18-1". Сами космонавты считали, что ничего такого героического они не совершили, и сожалели только о том, что полёт сорвался.Официально заявлялось, что страшные перегрузки никак не отразились на здоровье космонавтов. Действительно, поначалу казалось, что так оно и есть — и Лазарев, и Макаров остались в отряде.Но затем выяснилось, что это испытание не прошло даром — у космонавтов стали обнаруживаться болезни, одна за одной.
Макаров, который был на пять лет моложе, продержался в строю дольше — вопреки угрозам конструктора Глушко, он ещё дважды летал в космос, на "Союзе-27" и "Союзе Т-3". Кстати, во время старта "Союза Т-3" командиром дублирующего экипажа был Василий Лазарев, провожавший в космос своего давнего напарника. Самому Лазареву полететь к звёздам больше было не суждено. В 1985 году он был уволен из Вооружённых Сил в запас и отчислен из отряда космонавтов по состоянию здоровья. Он умер 31 декабря 1990 года в возрасте 62 лет. Олег Макаров после ухода из отряда космонавтов испытывал проблемы с сердцем, настолько серьёзные, что в 1998 году ему была сделана операция. Однако восстановиться полностью он так и не смог — 28 мая 2003 года умер от инфаркта в возрасте 70 лет.А драматичная история их полёта в 1975 году, которая с лёгкостью затмевает сюжет голливудской "Гравитации", и по сей день для большинства остаётся неизвестной...
/2/ Геральдическая пантера всегда изображается "incensed", то есть огнедышащей (разъярённой), с пламенем, вырывающимся изо рта и ушей, хотя в средневековых "бестиариях" пантера всегда описывается как прекрасное и доброе существо. Когда пантера пробуждается ото сна, она издает приятное высокое пение, источая из разверстой пасти настолько восхитительное благоухание, что за ней следуют все звери (кроме дракона, который боится пантеры и убегает прочь. Геральдическая пантера была эмблемой (badge) английских королей Генриха IV и Генриха VI. Крайне редко пантера изображается на гербах как обычное животное типа леопарда или пантеры, порой (преимущественно в германской геральдике) как существо с четырьмя рогами, коровьими ушами и длинным красным языком в виде пламени. Но в пору нашей с Андреем Баталовым юности мы не могли еще всего этого знать, хотя впоследствии, когда папа допустил меня к главному сокровищу нашей семейной библиотеки - немецкому Энциклопедическому словарю Майера (Meyers Konversations-Lexikon) - эти болотно-зеленые, с золотым обрезом, увесистые тома в кожаном переплете, - немногое унаследованное автором этих строк из родительской библиотеки - до сиз пор мне очень помогают, хотя сейчас есть и Брокгауз, и Дуден, и Интернет, и Википедия и еще много всякого другого...
Наши рыцарские увлечения
© Copyright: Вольфганг Акунов, 2017
Свидетельство о публикации №217051401159
Свидетельство о публикации №217051401159
Рецензии