Старсет, или Звездная пыль

С небольшой горы невдалеке от югославской деревушки хорошо был виден мягкий, как будто замедленный, звездопад.
Наблюдателей было немного; кроме Николы, сидевшего в высокой, достающей до груди траве, на залитое серебром небо изредка поглядывали редкие прохожие, да иногда из окон проезжающих по чуть поодаль расположенной дороге машин выглядывали и почти тут же вновь скрывались любопытные лица.
В стране до сих пор было неспокойно. То и дело в мирную жизнь городов и сёл врывались, неоправданно, грубо, разносящие по ветру ужас и страх взрывы, выстрелы. Выкрики, рёв моторов. Борьба гражданская, борьба идеологическая.
Да, конец был уже близок. Огонь, разгоравшийся множество раз в течение долгих, часто тяжёлых сорока четырех лет, уже готов был вот-вот погаснуть.
Но Николе не было дела до всей этой суматохи, борьбы. Нет, конечно, его интересовала политическая жизнь страны, но куда интереснее ему было небо. Почти каждую ночь он коротал на этом холме, устремив взгляд в черно-белую пустоту – в бесконечность.
Застывшую было тишину неожиданно разорвал трескучий звук движения массивного грузовика. Почувствовав неладное, Никола быстро полу кубарем слетел с пригорка и побежал к проезжей части.
Он не ошибся: на грузовике была изображена эмблема крупнейшего в Восточной Европе поставщика оружия.
Сам не зная, на что он надеется, Никола выбежал на дорогу, развел руки и крикнул: «Стани!», что переводится с сербского как «Стой!»
Ему повезло, что ночь была лунной, светлой. Выразив своё неудовольствие железным скрипом и подрагиванием, машина остановилась в метре от Николы.
Водитель грузовика был скорее испуган, чем зол. Выбежав со своего места и убедившись, что всё в порядке, Милош – так его звали – успокоился и готов уже был продолжить свой путь, как вдруг заметил, что так неожиданно появившийся перед ним человек не собирался никуда уходить.
Снова покинув неуютное, обитое сталью место водителя, Милош подошёл ближе к Николе, дабы разобраться, в чем дело.
- Освободи дорогу! Мне ехать нужно, в город до зари попасть позарез обязан. – Сбивчиво говорил водитель грузовика.
- В Белград? – Чуть помедлив, спросил Никола, причём спросил таким странным голосом, что у его вынужденного собеседника по телу пошли мурашки.
- Да. Доставляю груз, - кивнув головой на блеклую поверхность машины с эмблемой, продолжал Милош, - из Нови-Сада в столицу. Срочный приказ.
- Понятно… Что же… - Неожиданно Никола решил, что несомненно должен поговорить с незнакомцем. – До Белграда здесь около получаса ехать, времени у тебя вполне хватает. Так может, отдохнёшь немного? Пойдем на тот пригорок, поговорим…
Милош, не ожидавший такого предложения, смущенно, но все ж неуверенно ответил:
- Я бы, может, и остался, да впереди дорога ещё; кто знает, что там, на ней, может случиться. Задерживаться нельзя мне…
Никола вдруг немного грубо прервал его:
- Впереди дорога, да. А сверху что?
Милош поднял голову, и у него перехватило дыхание.
За всю свою водительскую карьеру он и не помнил ни разу, когда он поднимал глаза на небо, отняв их от дороги, от техники или от давящих стен и потолков в основном складских помещений.
Небо действительно было очень красиво. Звёзды переливались, выстраиваясь в созвездия и часто мигая в такт, казалось, усилившемуся звездопаду. Луна, круглая, летняя, осеняла мягким световым ореолом землю, блаженную и грешную, радостную и печальную. Деревья, в основном обычные для умеренного климата, деревья средней полосы, вздымали остроконечные верхушки на огромную высоту и иногда осторожно покачивались под колыбельную ветра.
Не сказав друг другу ни слова, Никола и Милош отошли от дороги, поднялись по покрытой травой поверхности и расположились на том же самом холме, в тишине устремив взгляды ввысь.
- Никола, - наконец прервав немного затянувшееся молчание, Никола протянул руку новому приятелю.
- Милош, - как-то даже чересчур весело ответил на приветствие недавний водитель нагруженного оружием грузовика.
Помолчав еще пару минут, сведённые самой судьбой недалеко от центра рушащейся Югославии сербы возобновили разговор.
- Знаешь, вот я только что вёл машину, ни о чем не задумываясь, а теперь взял – и задумался, и не понимаю: куда я ехал и, главное, зачем, почему я ехал… Это такое очень странное чувство, как будто…
- Прозрение? – Как, скорее всего, и любой человек, всерьёз интересующийся астрономией и политикой, Никола был хорошо образован и грамотен.
- Да-да, именно это слово! Слово-то странное, на самом деле… Схватанье… (Так на сербском будет «прозрение»)
- В чем-то я тебя понимаю, - задумчиво протянул Никола. – Когда я в первый раз пришёл сюда, я даже и не думал, что у меня появится желание быть здесь постоянно. Не могу себе представить, как бы я жил, как бы я думал без этой волшебной звёздной пыли; не думаю, что есть в этом мире что-то одновременно более значимое или менее значимое, чем она.
Может, и Милош был каким-то особенным, но скорее всего, это просто так действовала на людей та ночь. В любом случае, оба они, сидящие на этом холме, да и каждый, наверное, кто в этот момент следил за этим чудесным звездопадом, почувствовали, как что-то связало их воедино одной эмпатической связью, и их разум, душа и сердце уже не принадлежат только им; теперь они принадлежали всему миру.
Неожиданно Милош звонко рассмеялся, причём звонко настолько, что казалось, он будто сбросил с себя покрывавшую долгое время его сознание и дух пелену, но затем почти так же неожиданно утих.
- Я почему смеялся сейчас, - уже немного нахмурившись, произнёс он, - мне просто пришла в голову такая необычная мысль… Она как бы вылетела из твоего так метко сказанного словца.
- Какого же?
- Звёздная пыль. Пыль, пыль, пыль. Ведь, действительно, вся наша жизнь состоит, строится из мелочей – маленьких вещей, которые и складываются в итоге в то, что мы есть.
- Да, наверное. – Как эхо отозвался Никола.
Слабо дувший ветерок постепенно становился еще более слабым. Где-то послышался тонкий крик одинокой птицы. Никола понял: скоро начнёт светать.
- Милош, рассвет близится.
- Да, - грустно ответствовал водитель, - увы, нужно ехать. Хотя… - Тут Милош хитро улыбнулся. – Я думаю, у меня еще есть немного времени, чтобы послушать тебя.
- Послушать меня? – В удивлении воззрился на того Никола.
- Ну, да, - невозмутимо продолжал он, - я же вижу, что ты постоянно думаешь о чём-то, отвечаешь или говоришь только парой слов или короткими фразами, а ещё…
- Стоп, стоп. Ладно. Ты прав. Действительно, есть в моих мыслях кое-что, но это кое-что достаточно сокровенное… Главное – не думай, что я сошёл с ума.
- Конечно, я не стану так думать!
- Хорошо. Тогда посмотри снова на небо.
Ночь уже не была столь плотной. Тонкие белые нитки, предвещавшие скорый восход, уже пронизывали небо, но звёзды все еще были видны. С запада к ним приближалось небольшое облачко, которое, однако, увеличивалось по мере своего продвижения на восток.
- Видишь вон те три звезды? Если их соединить линиями, они как бы образуют треугольник. Видишь? И там, внутри треугольника, где-то вдали, если присмотреться, ты увидишь еще одну, едва заметную звёздочку, тускло сейчас светящую через его плоскость. Она иногда, раз в определённое количество времени, преображается, светит ярко, как Полярная звезда, пробивая треугольник остриём своего меча из чистого света. Это – Старсет.
Милош с удивлением и любопытством взглянул на освещённое внутренним огнём лицо приятеля и увидел, как глаза его наливаются жидким пламенем, а в них отражается неестественной формы парящее в воздухе судно.
- Так я его назвал, - немного смутившись, продолжил Никола. – Летающий корабль… Да, естественно, кто угодно скажет, что это невозможно, но всё же мне так хочется верить, что там, в вышине, есть что-то более значимое, более важное.
Мечтателя понесло; вряд ли кто-либо смог бы остановить его, да и зачем нужно было его останавливать?
- Старсет – не просто какой-то корабль, а корабль-символ.
Милош зачарованно слушал Николу. Из-под приземлённой линии горизонта медленно начало пробиваться солнце. Наступал новый день.
- Представь, что там, на борту этого судна, тоже есть люди; однако, как видно из их технологий, они намного более продвинутые. И они постепенно приближаются к нам, хотят познакомиться с нами, объединиться. Однако они далеко; там, где-то в другой галактике, на расстоянии миллионов световых лет от нас. Но когда-нибудь они прибудут; может даже, мы к этому времени тоже достигнем подобного уровня…
- А по человечности?
- Что? – Обомлел Никола.
- Ну… Я имею в виду, что, хотя прогресс – это, конечно, очень важно, он же ещё не всё, что… как бы сказать… не всё, что есть в нас, ведь так? Есть же ещё… чувства!
На несколько секунд Милош умолк, пытаясь понять, что он сам только что сказал. Затем, собравшись с мыслями, продолжил:
- У них ведь есть радость и грусть, любовь и ненависть… Так, может, есть и сочувствие?
Никола ответил ему не сразу.
- Скорее всего, да. Есть. Однако почему-то я никогда не думал об этом. Даже в голову не приходило… На самом деле, мы – я имею в виду всех на Земле – ещё сильно, сильно отстаём от них в плане чувств, да и человечности тоже.
- Но почему?
- Мы бродим по лабиринту внутри нас, не решаясь открыться навстречу миру. Мы совершаем поступки, исходя прежде всего из математической точности и холодной, как железо, которое ты везёшь в Белград, логики, не оглядываясь на чувства – то есть на нас самих, истинно нас самих. И, в конце концов, мы разучились – если не все, то точно большинство из нас – любить просто, за то, что какая-то вещь, или даже какой-то человек является таким, какой он есть. Оглянись вокруг (здесь Никола горестно повёл рукой по воздуху слева направо, как бы приглашая воочию убедиться в правдивости своих слов). Та Земля – наша планета, наш мир – мы бессовестно испортили её, испоганили её сущность; мы могли жить в мире, но мы развязывали войны; мы могли сохранять баланс, равновесие в отношениях с природой, породившей нас, но мы превратили её в фабрику, сокрушив когда-то бывшие вечными устои существования. К тому же, в принципе, то же самое можно сказать и о нашем обществе, и даже, к великому несчастью, отношения между людьми. Не это ли величайшие грехи человечества?
Милош молчал, уединившись со своими мыслями.
- Именно поэтому нам и нужен Старсет, - решил довести до логического конца свою речь Никола. – Когда я говорил про него как про символ, я имел в виду идеал, несущий не очищение, а даже спасение.
Наконец Никола вздохнул и произнёс:
- Увы, мы должны признать, что все наши демоны, страхи - а значит, и все наши проблемы – в первую очередь исходят от нас самих.
Недавно ещё небольшое облачко стало целым грозовым фронтом из множества черных туч, настолько застлавших собой небо, что казалось, будто на Землю вновь опустилась ночь. Но вдруг совершенно случайно, неожиданно – как и происходят обычно все настоящие чудеса – из-под мглы вырвался на волю весёлый, будто насмехающийся над тьмой лучик солнечного света.
Увидев его, собеседники невольно заулыбались. Произошедшее отвлекло ненадолго от мрачных мыслей Милоша и Николу, и последний, как бы вдобавок ко всему ранее сказанному, промолвил:
- Хотя, на самом деле, для этого и нужен Старсет, потому он и есть, что любое испытание, любое несчастье можно преодолеть. Ведь как он сможет встретить нас, если мы сами сдадимся, всё бросим? Верно, никак. Так что, в любом случае, мы единственные, кто способны побороть сами себя, и я верю, что в конце концов у нас всё получится.
Никола и Милош так и продолжали глядеть в центр таинственного треугольника, каждый думая о своём, то радуясь, то удивляясь, а то и немного печалясь в зависимости от хода своих мыслей.
В этот же момент, направляясь откуда-то с северо-запада, по окрестностям пронёсся странный, страшный звук, из-за которого встрепенулось буквально всё живое вокруг. Становилось всё темнее и темнее, и в конце концов она явилась. Буря.
Сверху на землю начали падать сокрытые до самого момента столкновения с поверхностью покрытые сталью смертоносные снаряды. Началась одна из наиболее массированных воздушных атак по Югославии.
Один из них устремился к холму недалеко от главной дороги по направлению Нови-Сад – Белград. Обтекаемый непроницаемый мглой, снаряд один раз повернулся на сто двадцать градусов вокруг своей оси, и на его гладкой поверхности сверкнул компас на тёмно-синем фоне.
А за всем происходящим издалека, на расстоянии в несколько миллионов световых лет, с горечью, но одновременно и с надеждой наблюдали члены экипажа космического корабля «Старсет», медленно, но верно двигающегося по направлению к планете Земля.