Мой знакомый Человек из подполья

 "Записки из подполья" Ф.М. Достоевского - интересное, но сложное произведение. Интересное как раз своей сложностью. Мне ещё и тем интересное, что главный, безымянный герой чем-то похож на одного моего знакомого. Он прочитал лишь небольшую часть "Записок", но у него уже возникли рассуждения мрачного рода. Я вообще - один из немногих, кому он их открыл. Не называя имени ни его, ни кого другого, передаю ему слово:

"Где-то в глубине моего сознания, моей души, моего существа я тоже могу ощущать такого "человека из подполья". Вот эти его свойства, которые и у меня временами в какой-то степени могут проявляться.

1)Утверждение, что задача слишком умного и честного человека - это никем не становиться, колебаться между, оставаться безликим - ни героем, ни слизнем, ни царём, ни рабом и т.д.

2)Наиболее приемлемая тема разговора "подпольного человека" (опять же как думающего и честного) - это он сам. Самокопание - то самое, из-за чего ему и пришлось замкнуться в подполье. То, что человеку "тупому и недальновидному" представляется первопричиной своих поступков, для думающего подпольного человека - лишь внешний повод, и в поисках истинной первопричины он всё глубже погружается в себя, пока вообще все его размышления не "лопаются, как надувшийся пузырь", не упираются в непроходимую стену, которыми являются разные "законы природы". (В моём случае такими "Законами" или "ошибками природы" является моя наследственность, "родовая травма", как однажды это было названо). Словом, неодолимая данность,фатум, при котором и обвинить-то некого. Казалось бы, христианину не к лицу использовать такие понятия, ибо для него не существует безликого фатума, есть только Божий Промысел - испытания, ниспосылаемые для исправления, смирения, духовного совершенствования и, в конечном итоге, спасения души и жизни вечной. Но Достоевский - вполне себе христианин, да и я, по крайней мере, стараюсь быть таковым.. Значит, христианский писатель показал просто всю трудность пути ко Христу, на котором преодолеваются воздействия этого фатума - уныние и отчаяние.

3)Чтобы не было скучно, "подпольный" человек выдумывает себе приключения, которыми могут быть и любовь, и обиды, и ненависть. Всё это он в себе распаляет  чисто от скуки, от "сидения сложа руки". Вот это и подходит к истории с моей, как я думал, "влюблённостью" в НЕЁ. Сколькими я любовался - подсчёту не поддаётся . Но ТАК добивался только одной. Мог бы полюбоваться, и просто осталось бы приятное воспоминание. Но нет, я думал, если не получится завести отношения с НЕЙ - не получится ни с кем и никогда (пока это остаётся верным). Но напрягал я только себя, лишал покоя только себя, и утомлял слежкой только себя. Ломанулся из своего "подполья", ни о чём не рассуждая, решил пробить "стену", изо всех сил поверив, что это возможно. И всё от скуки, от воздействия стандартов, говорящих, что "пора бы уже" иметь свою девушку. Сама же "стена" меня поманила, чтобы я ринулся на неё и покалечился. Поманили стандарты, под которые я не подошёл. Раз началось всё от скуки, то и закончилось ничем.

4)Наконец, самое жуткое свойство "подпольного" человека - испытывать наслаждение от своего униженного положения, сладострастное смакование своей никчёмности. Так он хотя бы не покончил с собой и других не стал убивать, но всё равно это адски сложный путь взаимодействия с фатумом, с неодолимой данностью. Для человека "подпольного" типа в принципе не может быть никаких лёгких путей. В моём варианте такое наслаждение ощущается в ощущении, что, может быть, так надо для мировой гармонии, для "законов природы", чтобы среди благополучия состоявшихся родственников нашёлся хоть один никчёмный больной. И это ощущение порождает желание одной только правды обо мне, что я никакой не философ, тем более не аспирант, не писатель, не интеллектуал, а просто больной. Провозглашение этого представляется мне последним средством моего успокоения, так не будет больше лжи обо мне, никто не будет от меня ничего ожидать и требовать. Появляется желание окончить свои дни в психбольнице, как другой герой Достоевского - Видоплясов (уже комический, кстати). Насколько этот путь, это свойство "подпольного" человека ведёт к Богу, я пока ещё не дочитал у Достоевского."