Уха из Золотых рыбок

                Уха из Золотых рыбок
                (размышления о беде русской нации)
          
          Целый год ожидаемый праздник прошёл быстро. Было немного радостно от того, что впереди оставалось ещё целых пять  праздничных дней. «Болевая точка» Новогоднего пика – ночь с 31 декабря на 1 января -- успешно пройдена. Намеченные дела нужно было начинать со 2-го января.
          Вдруг в глухой ночи, часа в три утра заиграла мелодия «Как хороши в России вечера». Эта музыка была записана в моём телефоне на имени друга – Мишки. Разлепив веки, я смотрел на матовые блёстки узеньких полосок ёлочного дождя, свисающего с пластмассовой ёлки, и думал о великом изобретении человечества – телефоне, от которого меньше радостей, чем беспокойства.
            --  Что случилось? – я сразу задал вопрос, так как в три часа утра могут звонить только по неотложным вопросам, сумасшедшие или пьяные. Я сразу понял, что звонивший друг относится к третьей категории. Он считал, что его звонок является самым важным делом, которое он когда-либо совершал.
           -- Приди ко мне. И возьми водки. Есть вопросы к тебе и ко всему человечеству, -- чувствовалось, что у Михаила встреча Нового года не заканчивалась.
           -- Какие, к чёрту, вопросы в три часа утра? И что скажет твоя супруга, если я приду под утро с водкой?
          -- Её нет. Она с детьми уехала к своей мамуле, оставив мне попугая, собаку и рыб. Приходи срочно. Мне плохо. Тебе здесь три минуты идти.
           Действительно, Мишка жил в доме напротив, и идти к нему нужно было не более вышесказанного времени. Сразу подумалось о пагубном свойстве алкоголя, что «всегда его не хватает, сколько ни возьми!»
           Привычка, выработанная во времена работы в экспедициях, – «всегда помогать людям» -- сработала, и я, прихватив бутылку, был у Мишки быстрее, чем прошли долгие для моего друга минуты. Дверь была приоткрыта, и к моим ногам бросилась дружелюбная такса, скуля и подвывая, словно на что-то жалуясь. Как я потом понял – она голодала несколько дней.
            -- Ты что так медлителен?  Я думал, что смерть придёт быстрее тебя! Наливай! – под прищуренными его глазами замелькали яркие блестки, похожие на вспышки ёлочного дождя, виденные мною пять минут назад.
           Пребывание Михаила дома без жены можно было вычислять, как археологи вычисляют даты найденного предмета по культурному историческому слою данного века.  На выдраенном женой-чистюлей, паркетном полу валялись обрывки газет,  на которых лежали кости селёдки. Шкурки и потроха от рыбы, наверное, были съедены собакой.  Солёные огурцы были ею проигнорированы и лежали надкусанными и кое-где раздавленными -- на полу, на постели, на телевизоре и на книжной полке, как раз напротив томика стихов Александра Блока, так любимого Мишкой. Вокруг клетки с попугаем была рассыпана  шелуха от птичьего корма. Попугай, увидев меня, громко вскрикнул и замахал крыльями, выдувая из клетки облинявшие перья и шелуху от овсяного семени.
         -- А, что же с рыбами? – подумал я и посмотрел на аквариум. Потом на Михаила и снова на аквариум.
         Зрелище было страшным.
         Золотые рыбки плавали на поверхности, но не вверх брюхом, как положено умирающим рыбам, а в беспорядке. Все они были белого цвета. Между мертвых водорослей и каменного декоративного замка виднелись листочки лавра, несколько картофелин и большая неочищенная луковица. В аквариум был вставлен кипятильник.
        -- Что эт – т -- то? – спросил я, указывая на рыбьи трупы.
         -- Жрать захотел и решил сварить уху …  Когда понял, что рыбы не очищенные, было уже поздно… Они погибли! – вдруг Михаил, забыв о водке, обхватил голову руками и зарыдал.
         Рыдал по-настоящему. Запрокинул голову и, открыв рот, завыл. Потом уткнулся лицом в ладони, начал всхлипывать, хватая ртом воздух, будто обречённый астматик.
         -- О! Что я наделал! Я лишил жизни золотых рыб! О, мои оранды, вуалехвосты, телескопы, ханафузы и шубункины – я убил вас! Покарай меня,  Бог! – запричитал он театрально, особенно чётко выговаривая мудрёные названия рыб, которые и запомнить трудно. Но он их произносил трепетно и заученно, показывая мне, какой он обладает памятью, что даже в момент оплакивания убиенных им  рыб помнит их породу и вид. Это было очень похоже на искренность. Так могут переживать только пьяные и совсем убитые горем. В нём же сочетались обе натуры.
      -- Хватит паясничать! На! Пей! – я протянул ему стакан с водкой.
       Трагическая,  ужасная смерть рыб моментально забылась. Рука вцепилась в гранёную окружность стеклянной тары. Он посмотрел на меня так, будто в стакан был налит цианистый калий.
         -- Ты зачем пришёл и принёс мне яд!? Ты хочешь меня совсем погубить! – я уже понял, что состояние Михаила, по науке, называется «алкогольный делирий». А по-русски – «белая горячка», или сокращённо -- «белочка», этим самым оскорбляя милых зверьков, так и не узнавших, почему их именем названа «русская пандемия», уносящая каждый год в 33 раза больше жизней, чем последняя афганская война...
          -- Зачем звал? Ты говорил, что у тебя есть вопросы ко мне. Или забыл уже? – меня начинала раздражать пьяная непонятность друга.
        Образованный человек, книголюб, театрал и знаток истории России сидел на полу в месиве раздавленных огурцов и селёдочных объедков. Его мычание и слезливый вой о загубленных рыбах не вязались с его разумом.
          Выпитая водка восстановила беспорядочность мыслей в голове Михаила. Глаза расширились. Лёгкое дрожание уголков губ и сокращение лобных мышц начали показывать работу всего организма. Жизнь возвращалась! Я понял, что сейчас начнётся дискуссия. И как ответом на это, друг хорошо поставленным голосом заговорил.
          -- Вот, смотри! Я минуту назад был похож на опустившегося алкаша, плохо соображающего.  Водка, которая сделала меня им, теперь опять вернула в своё русло. Минуту назад я не мог сообразить – почему сварил рыб, а теперь явно ощущаю, что совершил эту подлость в пьяном беспамятстве.  Теперь нужно вычистить аквариум, залить водой и приобрести точно таких же жителей рыбьего дома, которые там были, или хотя бы им подобных. Жену можно обмануть, сказав, что, травя тараканов, неожиданно брызнул дихлофосом в аквариум. Но гибель водорослей как объяснить? Их просто выкину. Дети, однако, этого не поймут и будут оплакивать своих рыб-друзей. А есть зимой тараканы?
          -- Ты, узнай, есть ли они вообще в вашем доме? У нас их нет, и у вас не должно быть.
          --  Но не говорить же ей, что я сварил бедных беззащитных рыбок в момент пьяного безумия? А зоомагазины сегодня работают?
          -- Этого  не знаю, -- ответил я, и чтобы разговор шёл у нас на равных – выпил стакан водки.
         -- Нужно посмотреть в справочниках номера телефонов зоомагазинов и звонить, звонить, звонить. Где же он, этот справочник?
        Михаил встал и начал лихорадочно рыться в столах, выдвигать и задвигать полки. Пошёл на кухню, погремел там, вернулся, сел на диван и, обхватив голову руками, вновь застонал: «Что же делать? Что предпринять? Дети не простят мне этого садизма!»
         -- Вот он лежит, -- я увидел справочник на тумбочке. Он был открыт на странице «Зоомагазины». На ней лежал надкусанный огурец. Видимо, мысль о сокрытии своих непристойных деяний уже посещала его.
         Нашлось несколько зоомагазинов. Я позвонил в первый по списку и долго слушал злые гудки, которые от раздражения звучали очень пронзительно. От их писка заболели барабанные перепонки. Я бросил трубку и  вспомнил, что времени всего четыре часа утра. А праздничные дни коснулись, конечно, и зоомагазинов, и поэтому нужно было придумывать оправдание пьяным деяниям друга.  Его заторможенность  переходила на меня.
          Мишка перескакивал мыслями. Он то начинал рассказ о Гостомысе, доказывая, что именно от него нужно считать зарождение Руси, а не от его внука – Рюрика. То начинал проклинать Екатерину Великую, которая пыталась переписать историю России на свой лад, что ей в небольшой степени удалось. То вдруг смотрел на плетёный узор обоев и, вскрикнув от новой мысли, утверждал, что только алкоголь и смерть движет вдохновением художников и поэтов, призывая в свидетели  Ницше, Шопенгауэра и особенно им любимого Геккеля, с его великой философией, пытавшегося расшифровать мировые загадки. Сейчас же  он молчал. Смотрел на меня мутными зрачками, которые перечёркивались блестящими искрами ёлочного дождя.
           -- Вот скажи – ты спас меня или приблизил конец моей гибели, принеся мне водки? Можешь сказать, что я сам попросил. Но ты должен сам знать! Ты принёс водку, и я тебя ругаю: «Зачем принёс?»! Если бы ты не принёс водку – я бы ругал тебя сильнее: «Почему не принёс?»! Дилемма? Да? Вечный перефразированный гамлетовский вопрос: «Пить или не пить?» А в ведических писаниях начертано и предсказано многими предсказателями, что «спасение мира придёт от Руси». Это сейчас зависит только от нас, от  последнего поколения. Потому что с каждым выпитым стаканом спиртного эта надежда всего человечества уменьшается! Алкоголь – это сильнейшее генетическое оружие. Не одна народность перестала существовать благодаря пристрастию к «огненной воде». Если мы не осмыслим и не поймём до конца трагичность ситуации, нас может постигнуть та же печальная участь, что и народы, навсегда канувшие в историю по причине «неоконченного похмелья», -- Михаил, не умолкая, выдавал целые абзацы из чьих-то лекций, умело увязывая свою тираду в грамотный поток слов.
        В обоих вариантах вина  пьянки ложилась на меня. Только «метод измора» мог успокоить Михаила. Я налил ему снова.
         -- К чёрту всё! Живём одним днем! Живи сегодня, потому что «вчера» -- уже нет! А «завтра» -- может не наступить! – философски заметил он и с прихлёбом, давясь и отрыгивая, проглотил водку.
        -- Тебе не кажется, что твоё «завтра»  должно быть трезвым. Если не желаешь семейного скандала – тебе нужно решить проблему с рыбами. И ты ещё говорил, что тебе нужно обследоваться у врача по поводу «непонятных симптомов в области поджелудочной железы».
        -- Я к врачу ходил 25 декабря. Он сказал, что нужно сдать анализы, но перед этим 10 дней нельзя пить спиртное.  Потом он вспомнил, что впереди Новый год и сказал прийти 25 января, прибавив к Старому Новому году десять дней. Так что мне даже врач дал  «пространство загула» до 14 января!
         -- Вот ты грамотный, начитанный человек. Дай мне понять и разрешить проблему русского народа – «что есть «загул»? Почему он существует? Даже ты, не глупый, творческий человек, входишь в него и с трудом вылезаешь из этого  «бегства в безумие».
         -- А, то, что русский народ раньше не пил почти! Ты знаешь? Ты знаешь, что Петр Великий заставил наш народ глушить водку, потому что производство её и продажа народу -- выгоднейшее дело. Не знаю, как в те времена, а в период правления нашего дорогого Леонида Ильича, доход от продаж алкоголя был больше, чем от добычи нефти. Зачем копаться в грязи, если один литр водки стоил столько же, как килограмм добытой в трудах нефти. За литр производства водки государство затрачивало – 7 копеек, продавало за 7 рублей. Чуешь -- навар в сто раз. Производи водку, дай выпить людям, а потом только делай опохмелки за его счет. Сиди и считай бабки, – Михаил говорил так, будто я был виноват в спаивании русского народа, -- а сейчас, что думаешь, меньше деньжат капает в казну? На производство одного литра уходит примерно  11 рублей. Продаётся по 350. Навар в 32 раза. Столько прибыли даже от нефти нет. На добычу одного литра нефти уходит 2 рубля с небольшим. Произвести бензин, ещё плюс пять-восемь рублей. Всего получается та же цифра – около десяти рублей. А продаётся бензин по 26 рублей. Прибыль всего в два раза. Из этого получается – зачем нам бензин – гони «водяру» и грабь народ!
        Я давно заметил, что в подпитии Мишка, на удивление, манипулировал цифрами не хуже любого экономиста. Трезвым он замыкался, и вытянуть из него какую-то информацию было трудно.
        -- А кто заставлял пить-то? – спросил я, - сам же пьёшь! Никто не вливает!
        -- Так и не вливают! Сами мы её, голубушку-водичку  льём в себя.
        -- Как! Как ты её назвал? Голубушка-водичка? Для большинства людей она есть первопричина человеческих бед, «корень зла», «отрава», яд -- такое нежное обращение к водке, как «голубушка-водичка», меня немного возбудило. Но Михаил продолжением своего повествования внёс ясность.
        -- Это не мною придумано. Водка – перевести если со старославянского – означает «водичка». И отожествляли ей с водою. А между прочим, в русском языке существует более ста синонимов слов, связанных с «алкогольными напитками». Они зарождались не только в «зоне», но и в подворотнях городов, в пивных,  забегаловках и на наших кухнях, где в основном и происходит «таинство» поглощения сивухи. На! Посмотри, -- Михаил подошёл к книжной полке, снял книгу и протянул мне, -- открывай на 315 странице.
        Я знал про хорошую память Михаила. Даже не удивился, что в «Словаре тюремно-лагерного жаргона» именно на этой странице были приведены «синонимические ряды»  слов: «спиртное», «пить», «пьяный» и «пьяница».
         -- Читай! Ты знаешь, что только про «самое любимое и  близкое к сердцу»  русский народ сочиняет частушки, анекдоты и придумывает массу синонимов. Ты почитай и вслушайся в «музыку» слов.
          -- Спиртное: «баядерка», «белый медведь», «бухина», «газолин», «горчиловка», «горюшко», «кровь сатаны», «муцифаль», «синенькая», «сулейка», «танец боро», «флаг адмирала», «эликсир бодрости», «юл», «янтарь» - я выбирал только звучные названия, опуская совсем уж непонятные и необъяснимые буквосочетания, типа: «бласиус», «гомырка», «гуджир», «дори», «иас», «корье», «су», «сороф» и другие, которые звучали сложнее китайских оборотов речи.
         Я начал перелистывать словарь! Вскоре убедился, что только слова: «вор», «наркотик», «проститутка», «половой член», «деньги» и «заключённый»  могли соперничать в популярности слову  «спиртное». И что можно было думать о народе, у которого на слово  «любить»,  нашлось всего три нормальных синонима, не считая пошлых выражений. А слово «женщина»  оказалось единственным нормальным обращением к прекрасной половине человечества. Слова – «мадам», «сударыня», «госпожа», «барышня», «дама»  утратили свою прелесть и стали архаизмами. Но «архаизм» -- это устаревшее слово, на смену которому приходит новое.  К сожалению наш народ, так и не придумал нового красивого обращения. И звучит до сих пор: «Эй! Женщина!»
         -- Ну и что скажешь? – Михаил скривил губы, будто судорожный синдром проявлял первые признаки эпилептического припадка, -- убедился в признании.
         Я сам несколько лет назад предпочитал «посиделки за стаканом»  любому другому досугу. Сейчас, во благо неизвестному везению – досуга не осталось и, значит, «посиделки» сошли на «нет». Но постоянно повседневная жизнь сталкивала с людьми, которые с каким-то трепетом ожидали «пятницы», чтобы влить в себя неимоверное количество бражной настойки любого качества, лишь бы забыть тягучие дни рабочей недели. Это происходило не потому, что опостылевшие, скучные и нудные дни работы, которые организованы, как попало, забывались, а потому, что в выходные дни человек не знал чем себя занять. Те единицы, которые осчастливливают себя фитнес-клубами, безалкогольной рыбалкой или походом  на редкие культурные мероприятия, – мало влияет на процентное  существование запойной части населения.
        -- Да! Да! Если я даже попытаюсь сейчас выходить из запоя – это будет очень проблематично. Высидеть пять дней без похмелья? Это возможно лишь в камере- одиночке  прикованному цепями к железному крюку. Отвлечь себя от мысли «поправить здоровье долей алкоголя» невозможно ни чтением книги, ни философскими размышлениями,  ни мечтой про прекрасное, ни молитвой в церкви, ни сном, которого нет! Для этого нужна сила воли Царя-Мученика Николая Великого Страстотерпца. А  её  у меня – нет! Только при детях и супруге я могу приостановить своё влечение. А их также нет! С тобой не остановлюсь – ты сам такой! Вот и всё! Наливай!
        Я наполнил стаканы. В голове билась мысль: «А вот взять и вылить содержимое бутылки в унитаз. Будет ли это жестокостью, шагом отчаянья или просто «дурной выходкой»? Мишка, конечно, отнесётся к этому поступку отрицательно!» Но и сам я почувствовал, что не сделаю этого. Такой метод, опробованный целыми государствами,  не привёл к положительным результатам. Америка, подавшая пример, породила запретом на алкоголь  мафию и наркоманию. Советский Союз шагнул в период «безалкогольной кампании» к своему краху, потеряв при этом сотни тысяч своих сограждан, отравившихся суррогатами.
      -- Мишка! Скажи! Что для тебя необходимо сделать, чтобы ты перестал пить? Завязал бы совсем! – спросил я, надеясь, что именно сейчас Мишкина голова начинала работать в полную силу.
       -- А ты что -- волшебник? Если умеешь колдовать, сделай так, чтобы не было похмельного синдрома. Чтобы, сколько я ни выпил – утром не болела бы голова! – этот ответ не стал неожиданностью. Всё равно сходилось к выпивке, но без последствий.
      -- Нет, вот так, чтобы не пить совсем.
      -- А как  жить?
      -- Ну, для того, чтобы жить без водки! Что тебе для этого нужно?
      -- Сделай меня слепым и глухим! Чтобы я не видел этой опостылевшей жизни: ворюг-чиновников; грязи – духовной и повседневной, в прямом её выражении; постоянной лжи; лицемерия и предательства. Уничтожь у людей лень, чтобы труд любили, а не презирали. Чтобы уважение к старикам было прежним. Вырви языки у чиновников, чтобы их лживые речи навсегда остались только в их  ожиревших мозгах!
         Меня ответ Михаила не удивил. Он готов был пойти на самопожертвование и физическую боль, но ради чего? Чтобы просто самоустраниться через слепоту и глухоту от окружающего мира. Но «мир» останется. И так же будут коптить небо чиновники-крохоборы, гнить грязь людская! Молодёжь   будет мечтать «не работать, а иметь всё». Меркантильные потребности перевешивать интеллектуальные познания.
         --  Ну, чтобы сделать тебя слепым и глухим – не нужно быть волшебником. Достаточно садистских наклонностей, но их у меня нет. Могу посодействовать и найти для тебя палачей из местных забулдыг. Если дашь им расписку, что идёшь на уродство добровольно – они тебе, за бутылку водки, и ноги могут вырвать, и кастрировать заодно! – моё шутливое предложение показалось слишком наивно-жестоким.
          -- Ты, что? Шуток не понимаешь? – казалось, что Михаил начинал трезветь от этого разговора.
         -- Насколько я тебя знаю – самые серьёзные мысли тебя посещают во время пьянки! Наиболее сильные твои статьи написаны в нетрезвости. А трезвый ты пишешь – будто бесцветный сваренный капустный лист пытаешься раскрасить акварельными красками.
         -- Да, ты прав. А вот насчет «беспохмельной водки»! Этот вопрос  ставился на уровне правительства. И была она изобретена. Даже был проведён эксперимент на людях в Северо-Эвенском районе Магаданской области, который получил большое одобрение населением. На такое могли пойти только в том государстве, где насильственные методы против пагубной привычки  потерпели крах. Это -- как раковому больному вводить обезболивающий препарат, зная, что он умрёт, но пусть умрёт без боли. Внедрение повсеместно этого напитка усугубило бы положение. Народ стал пить бы ещё больше, -- зная, что утром не будет похмельного синдрома, люди бы упивались всю неделю. А так, предчувствие утренней боли некоторых сдерживает. До субботы! Ты согласен? – осведомлённость Михаила меня не удивила. Его эрудированность распространялась во все сферы. Заговорив о дождевых каплях, он мог закончить монолог про открытие микроорганизмов в космосе,  из которых может развиться жизнь, и в итоге появится человек.
        -- Соглашаюсь с твоими  доводами! Я,  наоборот, изобрёл бы такую смесь, после которой только смерть стала бы избавлением от мук! – я всё же сводил разговор к «жестокости».
        -- Это уже вообще садистские наклонности у тебя!
        -- А как по-другому? На сознание никакими доводами не действует. Силовые методы не помогают! Только через боль! Нужна дрессура! Выпил  – заболел! Ещё выпил – сильнее заболел! Да так сильно, что пребывание в гробу показалось бы счастьем.
        -- Ну и начнёт народ после выпивки выбирать «лучшую долю» – «ложиться в гроб».
        -- Я не призываю к смерти. Я зову к избавлению от зла!..

        Наша дискуссия зашла слишком далеко. Сидя на полу, около полупустой бутылки с водкой, мы решали проблемы «борьбы с алкоголизмом», поочерёдно прикладываясь к стакану. И вдруг меня осенило: «Наверное, точно так  везде! Сытый, вальяжный и богатый чиновник решает проблемы бедных. Бездетный, изнеженный депутат составляет пособие многодетным матерям. Министры путей сообщения, не вылезая из мягкого кресла автомашины и проезжая только по одному вышколенному маршруту – не видят  дорог, про которые народ говорит, что это «не дороги, а всего лишь направления!» Начальникам от образования плевать на школьное воспитание  – они уверены в своих детках, которые учатся за границей в престижных колледжах. И наплевать на пенсионеров молодому богатому министру труда и социальной защиты, который видит в пожилых людях только балласт, которым неизвестно за что нужно платить. А умершие деревни и поля, покрытые репейником, не волнуют Государственную Думу! Из окон Кремля не видна «глубинка Российской боли!»
        -- Ты знаешь, что я придумал! – Михаил перебил мои размышления, - я просто выброшу ненужный аквариум. Пойду расколю его на помойке и скажу жене, что подарил его на Рождество детям, которые ходили по квартирам и «сеяли, веяли, посевали!» Она, конечно, подумает, что «подарил» я его по пьянке. Но это лучше, чем она будет знать, что  в «белом безумии» я сварил безвинных дорогих рыбок. Да! Так я и сделаю!
        -- Это, конечно, выход. Отвечать тебе. И это лучше, чем когда она  догадается, что рыбы в аквариуме другие, если ты даже успеешь их купить.
        -- А, чтобы моя жестокость была как-то оправдана, давай съедим рыб! – Михаил встал и ушел на кухню.
        Он принёс солонку, кусочек зачерствелого хлеба и блюдце. Поставил аквариум на пол и, выловив погибших рыбок, положил их на тарелку. Самая большая из них была величиной с половину мизинца, а если оторвать голову и развесистый хвост – оставалось  тело размером с ноготь. Из девяти рыбок набиралось еды для трёх призрачных тараканов, которые могли  оправдать Михаила в первичной версии  легенды для жены….
       -- Ешь сам, я не голоден! – у меня не было желания потрошить трупы вареных «телескопов», «ханафузов» и «шубукинов».
       -- Как хочешь! Тогда налей!
       Я вылил остатки водки в стакан. Михаил трудными глотками выпил и, скомкав всех рыб в  клубок, вместе с потрохами, обмакнув их  в соль, отправил в рот. Я даже не увидел движения его кадыка – рыбы растворились в перегарной смеси его дыхания.
        Мне хотелось верить, что эти золотые рыбы были последней жертвой пьяного мракобесия на Руси.

                Крячун Александр
                Смоленск 2015 г
                России