Среди ясного неба Полное произведение

Среди ясного неба

Аннотация

Это история о том, что настоящая любовь всегда находит человека, чистого сердцем. Даже когда мы совершаем ошибку, а может быть – просто проявляем нерешительность, ненароком сворачивая со своего истинного пути, – таинственные тропы Судьбы всё равно рано или поздно выводят нас обратно, предоставляя второй шанс обрести то, что принадлежит нам по праву.
Главный герой мини-романа Нины Каменцевой «Среди ясного неба» оказывается в сложной ситуации: спустя несколько лет после расставания встречает в поездке свою единственную настоящую любовь. И тут же узнаёт, что девушка уже обещала руку и сердце другому! Ему приходится решать непростой вопрос: как быть – отступить или попробовать побороться за своё чувство? А дальше ситуация складывается согласно известной поговорке: «Не было бы счастья – да несчастье помогло»; ведь сама природа приходит на помощь паре влюблённых. Хотя на первый взгляд кажется, что всё наоборот...


1-01

Нет, невозможно жить и не любить,
Себя не надо напрасно успокаивать.
Любовь! Она внутри, огнём жжёт,
Пламя, боясь потушиться, вспыхнет.

Страх среди ясного неба – и как он начинался? Целый год я ожидал отпуск, как говорили, я незаменим, но наконец мне его дали. И я искал, куда бы поехать отдохнуть, лишь бы спокойно провести время! Запастись солнечной энергией до следующего отпуска, ведь живу я в Москве, даже в Подмосковье, и погода солнечная нас редко балует, особенно зимой. Была весна, не лето, но куда я выбрал лететь отдохнуть – это Бангкок, вечно тёплый, зелёный и солнце круглый год. Я сбросил СМС своим друзьям – школьным и из института, зная, что сотрудникам не дали отпуска никому. Никто не согласился со мной разделить мой отпуск по ряду причин: у одних он закончился, у других предсвадебное положение дел, по семейным обстоятельствам, а многие считали, что хотят отдохнуть у нас в Крыму или же в Сочи, на берегу Чёрного моря, может, немного дороже... тем более – там красиво, всё по-новому обстроено.
Итак, я приобретаю билет «Москва – Бангкок» на один из лучших в наше время самолёт Boeing 777. И жду моего дня отпуска, как нечто самое главное в своей жизни. Мне уже двадцать пять исполнилось, ни жены, ни невесты, и в это время хорошо бы познакомиться с кем-нибудь, чтобы связать свою жизнь, создать наконец семью. Этот день вылета настал, и, собрав свой небольшой чемодан, чтобы не сдавать багаж, потому что мой компьютер вечно при мне, на такси подъезжаю к Аэропорту.

    Уже началась регистрация на наш рейс «Москва – Бангкок». Длинная очередь, нужно было обслужить 300 человек, выезжающих туда, отдыхающих пассажиров. Как вдруг среди пассажиров заметил свою одноклассницу Марью! Красивую, недоступную, всегда весёлую, с красивой белозубой улыбкой! Не изменилась за столько времени, такая же живая, огненная, тоненькая, с пышными волнистыми волосами средне-русого цвета. Наверно, покоряла всех знакомых ребят с её голубыми, бездонными глазами. Но я молчал, понимая, что получу когда-нибудь хотя бы ответ на свои чувства. И хранил в себе, в душе, убивая своё желание, хотя и часто в школе сидели за одной партой и шли после школы вместе домой, она была моей соседкой из параллельного дома, я даже никогда не дунул в её сторону плохо, чтобы не разорвать наши отношения. Немного её позабыл после школы, так как судьба больше нас не сводила. Прошло время, и не раз была у меня возможность влюбиться, но одна лишь она теребила моё сердце, оставалась внутри как что-то важное. А почему я её сейчас заметил? Она смеялась так же, не обращая внимания, что вокруг неё посторонние люди. Конечно, она немного изменилась, повзрослела, что ли, но такая изысканная редкая красота опять стала притягивать меня к ней, как к магниту... и вот заметил, с кем она так любезничала и смеялась. Рассудком чувства не понять. Ты любишь и к ней с душою. Она любит совсем другого. И не может тебя понять. С ней был парень, ниже среднего роста, с симпатичной внешностью; так как я стоял позади – высокий, почти на голову выше, – то заметил издалека, как светилась его лысоватая макушка. У меня даже ёкнуло внутри: «Неужели это её муж?..» Я не подошёл; и кто бы меня пропустил вперёд. Но всё же до того как сесть в этот самолёт, я встретился с ней и даже переговорил. Она сидела, ожидая посадки, первая меня подозвала:

– Привет, Иван, неужели ты меня не узнал?
– Как можно тебя не узнать и твой заразительный голос?
– Познакомься, это мой жених Владимир!
Он подал мне руку, и мы поприветствовали друг друга; она же продолжала:
– Это мой товарищ, одноклассник, почти несколько лет сидели за одной партой.
– Да! Она права, но после школы разошлись по разным дорогам, я окончил Политехнический, на программиста.
– А я Экономический, но тоже переквалифицировалась и сейчас работаю программистом с Владимиром в одной компании, уже третий год, но он недавно сделал мне предложение руки и сердца.
Я ничего не сказал, подумал: немного запоздал, была бы она свободна – сейчас, в этом путешествии, я бы уже точно сказал, что люблю всю жизнь, сколько себя помню, даже две косы и красные банты, ведь много времени прошло и я уже не такой застенчивый, как был раньше...
Через полчаса объявили посадку и они прошли в самолёт почти первыми, а когда я проходил, заметил: они сидели на местах в бизнес-классе. Почему бы нет, дорогие билеты два программиста могут себе позволить. Тем более – летят чуть ли не в свадебное путешествие. И я бы так сделал! Я прошёл с завистью, ведь я должен был сидеть здесь, на его месте.
Я расстроенный побрёл в конец самолёта, потому что, когда я покупал билеты, уже почти все они были проданы и места заняты. Покупал то, что осталось. Так как был один маленький чемодан, и размером, и весом позволяющий провозить его при себе. Когда я подошёл к своему месту, открыл багажное место ручной клади над собой и посмотрел, там было всё заставлено. Пришлось пройти дальше и, уложив свой чемодан, вернуться на своё место.

Так как в основном я работаю в Москве и по вечерам, вечно недосыпаю, – меня сморило, а может, повлиял нервный стресс из-за опасения потерять её навсегда. Сейчас я только понял, как её любил, и потому все женщины и девушки, с которыми встречался до сих пор, оставались в тени.
Я сел, моё место было у окна, потом ещё пришли два пассажира. Объявлен взлёт, высветилась надпись над дверьми: «Застегнуть ремни безопасности». Так я и уснул с пристёгнутым ремнём. Вдруг почувствовал через некоторое время – не знаю, сколько я спал, – что всё дребезжит из-за скачков лайнера на воздушных «ухабах». Я подумал: «Всё это во сне – этот страх?» Но скоро заметил, что это явь. Меня тут же переполнил страх, не знаю, за себя или за неё, мою несбывшуюся любовь Марью. Страх, паника, беспорядочность мыслей, среди которых ярко выделялась только одна: «Падаем!»

Я открыл глаза и вижу... Нет, с самолётом было всё в порядке. Судя по всему, на борту лайнера почти все пассажиры побиты и лежат пластом кто где. Как будто бы в одно мгновенье, как коробок спичек, рассыпали людей. Но самолёт летел, невзирая ни на что. Его болтало, трясло, и сразу видно тех, кто был пристёгнут ремнём, – они остались на своих местах. Так как я сидел у окна, посмотрел наружу: как будто бы летим, – но ощутил неприятное чувство от вида «машущих» крыльев лайнера, а также скрипа фюзеляжа, такое чувство, что самолёт вот-вот расколется на части.
Вдруг я вспомнил опять одноклассницу Марью. Интересно, как она там?.. Но постоянно объявляли: «Пристегнитесь ремнями безопасности и постарайтесь не ходить и не двигаться, не создавать пробки». Я-то понимал, почему так произошло: многие ведь долго не могут сидеть, тем более – полёт длился несколько часов. Если бы я не уснул, то уже несколько раз прошёлся бы в туалет – вперёд, хотя рядом, в конце, есть ещё один, – лишь бы опять посмотреть на неё. Вот почему они, стоявшие и ходившие, больше всего пострадали. Уже нервничая, наблюдал, как мучаются болью, страдают окружающие меня пассажиры. Занавесь в бизнес-класс была прикрыта, и мне невозможно было взглядом дотянуться до моей любимой Марьи.
Такое чувство, что самолёт падает в пропасть, его качает, а я же опять плохо думаю: «Вот и судьба, жизнь в любви не свела, а вместе умираем в один день».
В то же время заметил, продолжая смотреть в окно самолёта: ясное небо и самолёт не падает, летит! Значит, ещё есть надежда выжить.
Шёлк, капрон, цветов букет
Смог художник передать...
Величие красот неземных,
Где блеск очей коснулся с луной в ночь!


1-02

Влюблённость – лёгкость полёта.
И, это чувство с бабочкой сравнив,
Звуками музыки, солнца, – говоришь,
Порхнул крылом, ты далеко летишь
Навстречу ветру, но достигая цель,
Уже вдвоём вам хорошо, молчишь...

Я уже понимаю: что-то произошло серьёзное с самолётом. Как будто бы меня сковали между стенкой самолёта и рядом сидящим мужчиной, который тоже, как и я, был пристёгнут ремнём безопасности. Я вспомнил: он вечно подзывал к себе стюарда, который ему принёс дополнительный пояс на его тучный живот, и как он его пристегнул, так и сидел, не вставая ни разу. Мне же всё хотелось узнать: а как там моя Марья? Правда, она совсем не моя, с ней сидел рядом её будущий муж, а сейчас пока жених, но всё же мне хотелось узнать подробности! Потому что наш третий пассажир – вообще непонятно: где он был? Потом, немного привстав, заметил его: на метр впереди улёгшийся пластом на полу лайнера, с разбитым носом, из которого сочилась кровь. И, как мне сказал этот гражданин, сидевший рядом, он совсем не спал. Он рассказал, что летел в Москву с пересадкой из Челябинска, уже выспался в полёте! А главное – мой тёзка, представился Иваном сразу же, не успели мы взлететь. Сибиряк, разговорчив оказался, может, он мне ещё что говорил, но я отрубился и уснул. А он меня расталкивает:
– Иван, вы спите, смотрите, что творится в самолёте, неужели мы падаем? – он же рассказал, что третьего пассажира подбросило вверх об потолок, удар был сильным, и он упал на пол, так и лежит; объявляли, что если кто упал и лежит, не надо двигаться: может быть повреждён позвоночник.
– О Господи, ничего не слышал, видно, крепко спал, только от качки и проснулся, что-то стало мутить – тошнить?!
– А как вы думаете, травмы есть?
– Их полно, и даже передавали, кто может передвигаться, пускай оказывает помощь по мере возможности, так как несколько стюардесс вышли из строя и не могут оказать помощь пассажирам.
– Так, выпустите меня, Иван, вы меня заблокировали, как клещами.
– Нет, я не смогу встать и ремень снять, подымайтесь на свой стул ногами и перешагните меня, не стесняйтесь, я разрешаю! – он сказал так умоляюще, что я так и сделал. Поднялся на свою скамейку, потом перешагнул его на третье сиденье, но на пол не смог спуститься, столько лежало там пассажиров, что нужно было каждому помочь: поднять, усадить на место и пристегнуть ремнём.
Хорошо – вспомнил о своём багаже и, взяв сумку из места для ручной клади, сбросил её на своё сиденье, после того как достал из неё аптечку первой необходимости, которая везде со мной, мне её подарил мой друг Павел. Конечно, в эти минуты я думал о Марье, но её не было видно, занавесь мешала разглядеть, что делается в бизнес-классе. Не знаю, сколько времени нас качало, я же передвигался всё вперёд и вперёд, некоторым помогая встать и пристегнуться. Хотя бы тем, которые были без особых ушибов. Итак, с конца самолёта я уже в середине, смотрю – несколько ребят, пассажиров, тоже оказывают помощь уже впереди. Было трудно работать, нужно было иметь достаточную силу, при качке обслужить ещё и пассажира, усадить на своё место, пристегнуть ремнём безопасности. Но я вынослив, армия не прошла бесследно!
Вскоре я заметил Марью на полу, прямо у входа недалеко от её места. Она плакала от боли, из колен сочилась кровь. Мужчина, находившийся рядом, – как я понял, стюард – сказал мне:
– Я был недалеко от неё в тот момент, она встала, чтобы пройти в туалет, а в это время началась сильная качка – тряска лайнера, и с верхней полки посыпались сумки, и одна из сумок остриём попала ей в колено.
– Извините, если вы стюард, то и говорите, в чём дело, что за слово – качка?
– Не знаю, падаем или нет, но что-то с самолётом происходит, это ясно, – потом на ухо сказал: – Я думаю, это мы попали в турбулентность ясного неба.
– Можете поподробней мне рассказать?
– Свалился самолёт, понятно?
– Нет...
– Жуткая воздушная яма.
– Не понимаю, сможем выехать из неё?
– Я думаю, сможем, мы имеем опытных пилотов, и самолёт надёжный, но всё же в шаге от смерти. Самое главное – я знаю, что бороться с подобным явлением бесполезно, и сколько хочешь могу тебе привести примеров – это всё, наверно, загазованность воздуха, и чем дальше, тем будет хуже и хуже, вскоре люди вообще станут бояться летать.
– Что ты пугаешь, пропусти к моей однокласснице, видишь, ей нужна помощь.
– Там возле неё крутится один прыщ и никого не подпускает, говорит, что она его невеста. А сам-то – дело в её сумке – что-то ищет. Я уже подумал, что и правда посторонний, но видел, как он к ней по имени... Марья, кажись, называл.
– И всё же пропусти, у меня есть обезболивающие, и если надо, даже сделаю ей укол, я смогу, участвовал не раз в оказании помощи пострадавшим во время пожаров с товарищем Павлом, он в МЧС пожарный.
– Так вот почему у тебя такая сумка специальная – классная для оказания помощи, ну проходи, коли так, – он раздвинул занавесь в бизнес-класс, и я направился к ней, с большим трудом пробираясь через лежащих и стонавших людей. Видно, эта, носовая, часть больше всех подверглась тряске.
Измученная болью Марья меня заметила, и хлынули слёзы обиды за себя. Странно, её жених спокойно сидел и смотрел в окно, там не прекращались взмахи крыльев, словно у птиц. Я удивился равнодушию со стороны жениха Владимира и ничего не сказал. Я не медик, но, благодаря прохождению на первом курсе Гражданской обороны, отлично понимал, что ей нужно наложить шину. Подойдя ближе, сначала успокоил, потом сказал твёрдо:
– Марья! Ты должна помочь мне. Ты же знаешь, что я оказывал помощь с Павлом во время пожаров, так что положись на меня, тебе нужна шина и обезболивающий укол.
Она стонала от боли и на всё лишь моргала мне своими длинными ресницами со слезами, похожими на мелкий бисер.
– А где твой чемодан?
Она показала наверх, над сиденьем. Я быстро достал чемодан, поставил и стал выбрасывать из него всё, что было, на сиденье. Внутри чемодана-сумки нащупал твёрдую картонку и отодрал её. Сложил по длине пополам и подложил ей под ногу, конечно, заранее сделав укол обезболивающего. Затем, что было, рвал на жгуты и оборачивал ей ногу. Пошли в ход и колготки тоже. Владимир сидел без участия и не открыл свою сумку, а мне так нужны были на повязки как раз его сорочки! Если бы была моя сумка здесь в эту минуту... но поздно об этом думать.
Она стонала, но почему-то была уверена во мне и полностью доверилась. Я спустил вниз её сиденье и поднял сиденье под ногами, образовалась постель; поднял её, уложил, пристёгивая ремнями. Прикрыл одеялом, которое было у неё, так как она попросила стюарда, сославшись на холод. И только сейчас заметил, посмотрев в окно, что крыльями самолёт больше не машет, движение ровное, значит, всё миновало. Может быть, это испытание трудностью нас заставит обдумать нашу дальнейшую жизнь? – ведь она для меня – это любовь! Марья не спала, она смотрела на меня одобрительно, зато её жених как-то подозрительно, с ехидной улыбкой, сказал:
– Ну спасибо тебе, друг, что бы мы делали без тебя?
Ко мне подошёл стюард и сказал:
– Ты не смог бы оказать ещё помощь на левой стороне? Там тоже такое же, но с рукой.
Я отошёл, хотя не хотел отходить больше от Марьи. Я понял, что за свою любовь нужно бороться до конца, и, когда я отходил, она сама меня окликнула:
– Иван, с тобой мне спокойнее, возвращайся сюда.
Так я уже несколько человек обслужил, но мой взгляд постоянно ловил её взгляд. Она не уснула, а наблюдала за мной, пока я к ней опять не вернулся.

– Ну, как ты себя чувствуешь, дорогая Марья?.. – я уже не обращал внимания, что подумает о нас Владимир, я понимал – не столько разумом, сколько интуитивно, жизненно: ласка, нежность и внимание могут отвести боль, которую она испытывает. А она сказала:
– Нагнись, Иван, я скажу тебе на ухо, – я наклонился к её губам, она шептала мне, но мне казалось, она целовала меня: – Ты всё, что есть у меня, я тебя неистово любила, а ты не открылся... пусть ты был сыном прапорщика, а я дочь генерала, ну и что же, я знаешь сколько тебя ждала!..
Я не знал, что и сказать, но всё же сказал, понимая, что мне нужно ответить:
– Я чувствую, что болит, сейчас сделаю тебе ещё один укол обезболивающий.
– Только не укол, у тебя есть таблетки?
– Ты права! Совсем забыл, тебе же нужны антибиотики, как раз у меня есть, но всё же укол я тебе сделаю, не больно. Успокоит, немного заснёшь, и скоро будет посадка.
– Я если засну, не оставляй меня, я боюсь снова тебя потерять, посиди здесь на полу возле меня.
– Хорошо, если стюард разрешит здесь сидеть.
Я сел, она же спустила руку вниз, держала меня за руку, и так мы были рядом до конца, пока не объявили посадку.


1-03

Какое счастье нам любить!
Средь белых облаков летать.
Парить и обо всём забыть...
Какое счастье нам любить!

Так думал я, когда она держалась за мою руку. О Господи, и надо же случиться, что мы в одном самолёте и она первая призналась мне в любви, растеребила мою боль, от которой мне становилось всё радостней – и в то же время грустно, что именно сейчас, а не много лет тому назад. Неопределённость волновала, всё же рядом сидит её жених Владимир, и я с закрытыми глазами прислушивался, о чём они говорили:
– Владимир, я умирала от боли, ты же копался в моей сумке, что ты там искал?!
– Честно сказать, пока открывал, думал, там есть что-нибудь из обезболивающих, я же знаю вас, женщин, – в сумочке всё есть... Но не нашёл.
– Я выросла в военной семье и никогда не пользовалась антибиотиками, у меня всё нормально со здоровьем, если бы не этот случай. Но всё же я заметила, ты что-то взял.
– Да! Ты права, я взял свой обратный авиабилет на Москву, я его заметил у тебя в сумочке и, наверно, сегодня уже вылечу, доплачу, если понадобится, лишь бы улететь поскорее.
– А что ты так спешишь? Ты же, кажется, приехал здесь отдохнуть?
– Ты не понимаешь, Марья?! Я приехал с тобой отдохнуть, даже привёз кольцо, хотел уже основательно закрепить наш союз и сделать предложение. Но жизнь нам устроила ловушку на выносливость, выдержанность!.. и я не смогу терять здесь свой отпуск, как долго я его ожидал, сама знаешь. Ведь тебя госпитализируют, а мне какой здесь отпуск без тебя?
Я же, сидя внизу на полу, возле неё, почувствовал, что Марья плакала, то ли от боли, то ли от предательства жениха Владимира. Она уже ничего не ответила, слёзы с ланит стекали на меня. Видимо, отвернулась от него, они текли по моему лицу, сжигая кожу гневом. Я ничего не мог сказать, как будто забыв, что и я сижу рядом и слышу весь их разговор. Единственное, что сделал, – стал гладить её руку, и тут она как бы очнулась.
– Иван, ты здесь?!
В это время самолёт объявил посадку.
– Я никуда не собирался уходить, буду всегда рядом, до полного твоего выздоровления, единственное, пока самолёт будет двигаться по аэродрому, пройду за своим багажом, – я встал и как можно быстрее прошёл за своей сумкой. Мой тучный Иван лежал на полу самолёта, и я о нём подумал плохо: «Есть такие люди, готовые урвать всё, даже копейку, лишь бы не работать», – он, наверно, понимал, что пострадавшим выплатят хорошо. Я схватил сумку и стал передвигаться медленно, но верно к своей Марье, посмотрев в окно: самолёт повернул в другую сторону Аэропорта Бангкока, в более свободную, где не было других самолётов, а стояли уже несколько машин неотложной помощи, пожарные
машины и много полицейских. Самолёт остановился. Надпись на табло: «Всем оставаться на своих местах». Потом вышел стюард, одёрнул занавесь бизнес-класса и сказал:
– Оставайтесь все на своих местах, всех выведут постепенно.
Подали трап, и по трапу сразу же поднялись здоровые медбратья с носилками, и, так как наша Марья была одна из первых в бизнес-классе, забрали её, а вместе с ней прошмыгнули и мы тоже. Но через несколько минут Владимир исчез из поля зрения, я заметил фигуру, удаляющуюся к зданию Аэропорта, и понял: «Он просто её бросил здесь одну. Хорошо, что я был на этом самолёте!»
Нас повезли в Госпиталь Паттайя Бангкок, Таиланд (Bangkok Pattaya Hospital). Как выяснилось, почему именно туда, – Госпиталь предоставляет бесплатные услуги русских переводчиков. Кроме этого там была Ортопедия, Пластическая хирургия и Косметология, так что они знали, куда нас везли. Но оказалось, не только нас, а всех, кто получил ортопедические увечья. Я сопровождал Марью везде. И первое, что сделали, – это сначала рентген, затем MRI (Magnetic resonance imaging), и только потом русский переводчик сказал мне:
– Она родилась в рубашке, не задета костная ткань, но всё же ей предстоит операция по устранению дефекта, может быть, и повторная косметическая, – Марья всё слышала и несколько раз сказала спасибо, ведь была такая боль, что она думала, будто коленная чашечка правой ноги разбита. Но сейчас она успокоилась и попросила свою сумочку, достала из неё косметичку и стала вытирать тампоном чёрные полосы на лице, оставленные слезами от стекающей с накрашенных ресниц краски. Я смотрел на неё и удивлялся: как это женщины быстро меняются, а главное, всегда хотят хорошо выглядеть! Я подошёл к ней с намоченной салфеткой и промыл ей щёки, нанося аккуратно ей на лицо влагу. Она же покраснела, я понял: ей приятны мои прикосновения, я не сдержался и поцеловал в разрумяненные щёчки, как ребёнка. Она же прильнула ко мне.
–  Иван, как же я долго тебя искала! Ты как в воду канул, где ты был столько времени? Рассказывай! – но я так и не успел рассказать, её увозили в операционный блок, и через два часа, которые я сидел в ожидании в предоперационной комнате, вспоминал то, что мог бы давно с ней объясниться, она ведь этого ждала, я же был чем-то напуган... Меня позвали здесь же к телефону, и русскоговорящий переводчик сказал:
– Операция прошла успешно, вашу Марью отвезли в отдельную палату номер 755, значит, 7-й этаж, 55-я палата. Она, когда очнулась после наркоза, спрашивала вас, Иван!
– Спасибо! Я сейчас же поднимусь, взяв свой чемодан и её сумочку, потому что её чемодан полностью был разобран на куски, а остальное я понапихал в свой.
Она не спала, она меня ждала.
– Ну, как ты, Марья?!
– Мне так хорошо, я счастлива, что ты рядом, – она сверкала своей улыбкой и блеском глаз, говорила быстро, как будто бы кто-то хотел перебить её, о своей любви ко мне. Я подошёл и поцеловал её впервые в губы, слегка. Я этого мгновенья ожидал чуть ли не с детства. Но она притянула меня, и глубокий вздох последовал в любовном поцелуе.

Палата и правда была отдельная и имела кресло-кровать для посетителей, и так как она сказала им, что я её муж, меня здесь и оставили, вместе с ней, как ухаживающего за больной. Правда, когда она это говорила, я всё слышал, был на десятом небе от такого счастья! Не знаю, изменит она своё мнение обо мне или же передумает, когда мы приедем в Москву, но мне с ней сейчас хорошо!
– Ну, как ты, Марья?!
– Мне так хорошо, я счастлива, что ты рядом, – она сверкала своей улыбкой и блеском глаз, говорила быстро, как будто бы кто-то хотел перебить её, о своей любви ко мне. Я подошёл и поцеловал её впервые в губы, слегка. Я этого мгновенья ожидал чуть ли не с детства. Но она притянула меня, и глубокий вздох последовал в любовном поцелуе.

Палата и правда была отдельная и имела кресло-кровать для посетителей, и так как она сказала им, что я её муж, меня здесь и оставили, вместе с ней, как ухаживающего за больной. Правда, когда она это говорила, я всё слышал, был на десятом небе от такого счастья! Не знаю, изменит она своё мнение обо мне или же передумает, когда мы приедем в Москву, но мне с ней сейчас хорошо! Интересно мне стало сразу же, вопрос непростой, когда же она вылечится?.. но послеоперационный период был трудным, она не смогла подняться на правую ногу, и пока я катал её на коляске. Поднимал, как маленького ребёнка, водил в туалет, она поначалу стеснялась, потом привыкла. Она лишь слегка опиралась на костыли. Несмотря на то, что здесь, в больнице, был достаточно знающий персонал медсестёр, они всё делали спеша, и поэтому купать себя она разрешала только мне. Я её относил в душевую, где со всех сторон были ручки, длинные, как перекладины, за которые она могла бы ухватиться и держаться. Там снимал с неё больничный халат, и она предо мной стояла в чём мать родила. Мечта бесконечно подгоняла меня к действиям, но я не мог обидеть её, я намыливал куском твёрдого мыла по всему телу, сгорая в страсти. Потом полоскал, мыл её длинные русые волосы и даже высушивал феном, усадив на стул. И это почти каждый день, только на пятнадцатый день ей было разрешено самостоятельно ходить на костылях, опираясь на больную ногу.

Мы прогуливались каждый день, особенно по утрам, когда было не жарко. Однажды мы вышли из своей палаты и в коридоре больницы прямо на нашем этаже встретились с русской женщиной с нашего самолёта. Я её узнал сразу же, потому что именно ей я оказывал там помощь: наложил шину на её повреждённую руку. Она так обрадовалась, увидев меня, бросилась целоваться, как будто бы я стал самым близким родственником. Она сказала:
– Пожалуйста, зайдите в мою палату 749, я должна вас отблагодарить!
– Ничего мне не надо. Меня зовут Иван, моя жена Марья!
– Я же Анастасия Николаевна, не откажите, зайдите ко мне.
Мы прошли в её палату: мало ли что, может, ей нужна ещё какая-нибудь помощь? Когда мы вошли, она открыла сумочку, достала кредитную карточку и протянула мне:
– Я видела, что вы полностью разорвали бельё Марьи, это ей на наряд и платье. Не стесняйтесь, я хороший предприниматель и буду рада знакомству с человеком, который по возможности оказывал помощь почти всему лайнеру.
– Не только я, многие это делали.
– Пассажиры всего самолёта только о вас и говорили, мы думали, что вы улетели обратно.
– Нет, как видите, я здесь и буду столько, сколько понадобится до полного выздоровления Марьи.
– Странно, мне вначале показалось, что муж этой красивой женщины – рядом сидящий, и я даже подумала, как плохо выбрана пара... но сейчас смотрю, вы созданы друг для друга.
– Спасибо, Анастасия Николаевна, не могу отказаться от вашего подарка, и вы правы, Марья осталась здесь совсем без одежды, одна обувь, тем более, когда от чистого сердца... Мы спускаемся в садик позади Госпиталя, не хотели бы вы к нам присоединиться?
– С удовольствием разделю с вами компанию! – и она ещё дала свою бизнес-карточку.


1-04
Хотя на людях мы давно муж и жена, но у меня никак не хватало сил, чтобы ей об этом сказать, а ведь нужно всего-то сказать: «Марья, я тебя люблю, выходи за меня замуж». Да, конечно, мы уже целовались, я её хотел как мужчина и поэтому после второй косметической операции, которую ей делали на ногу, всё же решил потренироваться на листке бумаги и написать, пока она спала. Подумал, может, так мне будет легче высказаться... Она внезапно открыла глаза и спросила меня:
– Что ты там пишешь, Иван? – и мне ничего не оставалось, как дать ей прочесть, чтобы не навеять на нашу любовь что-нибудь дурное, у женщин это может быть и ревность. Тем более – она после операции.

«Марья! Марья! Дорогая Марья! Я люблю тебя! Выходи за меня замуж!
Я хочу с тобой встречать рассвет, я хочу с тобой встречать закат,
Я хочу вплетать в косу только радость и любовь звёздного неба,
Я хочу любить всем сердцем, дарить минуты нежности в любви,
Я хочу тебя одну любить, потому что мне другой совсем не надо.
Я хочу тебе дарить покой и нежность жизни в нашем очаге,
Я хочу дарить тебе детей и силы, чтобы воспитать их достойными людьми,
Я хочу, чтобы любила, любила, как я люблю тебя, боготворила,
Я хочу всю жизнь с тобою прожить, Любить и наслаждаться жизнью».

– Иван, я думала, что ты никогда не признаешься мне в любви, я всю жизнь чувствовала твой влюблённый взгляд. Подойди ближе, и я тебе отвечу на ухо, помнишь, как я впервые тебе призналась, как же я тебя люблю!
Я подошёл, у кровати встал на коленки и приблизил ухо к её припухлым губам – наверное, после наркоза. Посыпались поцелуи, и она даёт согласие.
– Мне нравится твой хрустальный смех, в нём чувствуется звон ударов счастья, дарованного тебе с рождения, моя ты дорогая. Как будто бы звон колоколов оповещает о чём-то хорошем. И эхо, отдающее от него, звенит, как будто прикоснулись два стакана... с хорошим вином. Твой заразительный смех
иногда меня пугает... люблю наблюдать и сам втягиваюсь... заражаюсь, уже смеюсь... не можешь остановить, наверно, очень я тебя люблю... Любовь, которая дана мне Богом, и звон твоего смеха, приравненный к звону колоколов... любил всегда тебя, любовь моя Марья!

Наша знакомая, Анастасия Николаевна, уже уехала в Россию, и здесь никого не осталось из нашего самолёта, мы продолжали спускаться в сад и любоваться красотой оранжереи. Я только позвонил на работу, что задерживаюсь здесь, в Бангкоке, в госпитале, и положил трубку, якобы связь оборвалась. Они знали, что произошло с самолётом, и знали, что я на этом именно рейсе. Думали, что я тяжело болен, но мне не хотелось их омрачать тем, что это не со мной, я не хотел отчитываться, пускай что будет, то и будет, лишь бы она оставалась такой же весёлой, как и была. Но её заразительный смех пропал. Я же хочу поднять ей настроение, ведь она любила носить короткие юбочки, шортики, ей так подходило, на её тонюсенькую фигурку и длинные ноги. А сейчас – нога, и ещё травма, но я же уверен, всё будет нормально!
Не знаю почему, я стал её щекотать, и по всей палате зазвучал её заразительный смех. Значит, она хотела моего признания, она ожидала это, и смех не умолкал, пока нас не выписали. Наши билеты мы перезарегистрировали и в назначенный день выписались и поехали в Аэропорт. Она была с лёгкой тросточкой, но интересно было наблюдать, как она ходит. Ходила красиво, лёгкой походкой, а тросточку несла с собой в руках, как зонт.
Долетели в Москву благополучно, нас встречали почти все: её родные, мои родные, друзья её и мои. Навстречу выступил отец Марьи:
– Ну здравствуй, зять Иван, наслышались о тебе, ты рыцарь воздушного лайнера, спасибо тебе!
Все подходили, знакомились и так подошли к стоянкам автомашин. Отец Марьи пригласил нас всех к нему на дачу, где уже шипели шашлыки. Марья посмотрела на меня и сказала:
– Пойдём, я тебе покажу нашу комнату.
Я сразу же понял, к чему она клонит, ведь за столько времени мы ни разу с ней не сблизились. Я схватил её на руки, как пушинку, и сказал:
– Диктуй, куда идти.
Она обняла меня руками, направляла, целовала и громко смеялась, не стесняясь ни своих, ни моих родителей, уводила в любовь, полную страсти.
На работе меня освободили от занимаемой должности, сейчас я работаю в бизнесе у Анастасии Николаевны и гораздо больше получаю. Свадьбу сыграли здесь же, на даче, и вообще скажу, что, когда мы сюда приезжаем, первые чувства в нас играют положительно. Ножка у Марьи зажила! Даже не было следа! Мы счастливы, и я думаю: счастье рядом, только умей к нему прикоснуться вовремя.

И этот сон, который меня одолевал всегда, частично исполнился, а остальное, надеюсь, сбудется тоже. На третий год лишь она меня одарит детьми, и посыплются они один за другим.


Конец


* Мини-роман написан от первого мужского лица за три дня.
* Все имена и места действия вымышленные, любое совпадение – не действительность и не имеет места быть.
* Не отождествляйте автора с персонажами его произведений.



8984