На краю земли

И сейчас где-то там, на краю земли, живёт пёс по имени Льюис. Льюис, который кого-то ждёт.

Каждый раз, когда небо сереет и объявляют о штормовом предупреждении, он приходит на берег, садится у самого мола и смотрит в открытое море.

«Кого же ты ждёшь, Льюис?» –  спрашивают его то и дело, а ответа не знает никто. И имени – настоящего имени пса – тоже никто не знает, просто здесь, на краю земли, его зовут Льюис. Он никогда не откликается, смотрит растерянным взглядом, иногда поджимает хвост, будто чувствует себя виноватым в том, что «Льюис» совсем не его имя.

Он очень большой и тихий. «Льюис грустный пёс», – говорят о нём старшие, а дети безуспешно пытаются его растормошить – он удивлённо смотрит на свои лапы в маленьких детских руках, слушает их гомон, – но это не то, чего он ждёт. Его внимание занимает лишь море – штормящее беспокойное море, которое словно поддерживает в нём жизнь, надежду.

Когда он остаётся на берегу один, он кладёт морду на лапы и ждёт. А море стирает время – настоящее, будущее, прошедшее, перемешивает, крадёт, возвращает – отшумев-шее, уже не нужное. Всякий раз повторяется одно и тоже: пёс слышит щенячий визг, скрип лодки и чей-то голос. Он всегда шёл на этот голос, на этот призыв. Ковылял, ещё не умея твёрдо держаться на лапах, увязал в песке; бежал, взвизгивая от радости, подскакивал, бешено вилял хвостом. Замирал на дне лодки, принюхивался, чихал, бежал прочь, – в лодке не место собакам! Тёрся о чью-то ногу, ласкался.

Он глотает солёные брызги, отходит подальше, растягивается на песке. Там – вне времени, в серой кипящей бездне, вся его память, быстрые собачьи сны, чьи-то прикосновения, холодные волны, резкие запахи и такой знакомый солоноватый привкус.

«Льюис, кого ты ждёшь?» – тихий голос над самым ухом. Как давно он устал, большой старый пёс, устал лежать возле моря тоски. Как давно он уже не тот, не прежний. И кто такой Льюис? В самом деле, кого он ждёт?