Доверить судьбу богам. Глава 8

                8. Молодая царица.

       Ощущение пустоты и ненужности не проходило долго.  Однако, неожиданно обрушившиеся на плечи Нут государственные дела, поглотили её настолько, что новизна их на время затмила прежние увлечения. Будур,  Шархад  и другие верные династии  министры и придворные неотступно были рядом. Светлый ум девушки  живо воспринимал любую проблему, отметал второстепенное, вычленял главное, быстро находил решения. К исходу месяца Нут поняла, что основные тонкости управления государством  она постигла и…нашла эту деятельность неинтересной, однако, возложенная отцом ответственность за страну, обязывала вникать во все дела. Отдать же себя всю этому делу она не могла. Не хватало общения с Лакеном, к которому  привязалась больше, чем к кому-либо. Он улетел на Землю. Их беседы о власти теперь  могла бы дополнить и подкрепить практическими наблюдениями. Главное,  поняла то, что его мысль о сладости  власти, не всем подходит. Она теперь уж твёрдо знала: власть никогда не принесёт ей счастья. С другой же его мыслью, что власть обязывает, царица   полностью  согласна.
      После разговора с Будуром о ремонте канала недалеко от столицы, она прошла в кабинет. До встречи с министрами ещё полтора часа. Села за стол, рука невольно  потянулась к свиткам. Развернула один, другой, третий… Родные формулы, ряды чисел. Она забыла всё, отдавшись им….

      Шархад постучал несколько раз и, не дождавшись ответа, заглянул в кабинет, но увидев царицу, успокоился.
   - Государыня, министры явились.
   - Иди, я скоро приду…- небрежно бросила Нут.
   - Нет, царица, ты обязана сама слушать их.
     «Он прав, но как это некстати» - думала Нут, входя в царский кабинет. Что-то ударило в голову, перед глазами всё поплыло. Нут остановилась, приложив руку к виску.
   - Тебе плохо, царица, ты бледна.
   - Нет, Шархад, кажется, прошло.
      На следующий день головокружение повторилось. Через неделю царица была уверена, что она беременна. Как быть? Кому сказать? Акир? Скорее бы прилетела Зора.
     Акир была напугана новостью, но вида не показала, чтобы не волновать царицу.
   - Никто не должен знать об этом и главное Верховный. Я думаю надо рассказать Зоре.
   - Скорее бы она прилетела.

     События последующих дней заставили Нут на время забыть о своём недуге. Виной тому был Верховный. После встречи в розовой комнате они не встречались наедине. Нут всегда чувствовала на себе его взгляды: тяжёлые, иногда  злые, иногда похотливые. Но иногда… На церемонии  коронации, когда он говорил речь, простёрши руки над короной, она заметила, как дрожат его тонкие, чувствительные пальцы, а глаза не холодные, как всегда, а печальные. В лице жреца она почувствовала тогда благородство. Она не знала его таким. События отлёта  и начала царствования на время затмили этот миг, но теперь, когда в один из дней Будур сказал, что Верховный просит принять его, она  это вспомнила.
   - Что ему надо?
   - Субординация не позволяет узнать, но мы рядом, будь спокойна.
    Она с волнением ждала встречи.  Как вести себя? Как себя поведёт жрец?   Вдруг опять какая-нибудь каверза? Решила принять его в кабинете. Попросила невольника поставить своё кресло так, чтобы быть в тени,  а  кресло для жреца так, чтобы видеть его лицо. За дверью Будур и Шархад. В назначенное время она заняла свою позицию, велела  придворному, пригласить жреца.

     Вошёл Верховный. В руке он держал свиток. Получив приглашение, сел.
   - Прошёл месяц, как улетел царь наш Ассур. Не имеешь ли ты от него вестей?
   - К сожалению нет.
   - Не говорит ли это о том, что их  уже нет в живых?
   - Не думаю. Скоро прилетит Зора и всё сообщит. Я верю пришельцам.
   - А я не верю, царица, и думаю, что твоего отца и других жителей Лувы уже нет.
   - Ты волен думать, как тебе угодно.
   - Я переживаю за царя и народ страны, ежедневно прошу Сириуса об их благополучии,  ибо хочу видеть сияющим трон наш и процветающей жизнь народа.
   - Мы с отцом тоже думаем о процветании страны.
   - Ты женщина и не можешь сделать благо народу.
   - Ошибаешься, жрец. Разве с отлётом отца что-то изменилось в управлении государством.
   - Правишь не ты, а Будур.
   - Правлю я с помощью Будура и других приближённых. Отец тоже опирался на них.
   - Трон должен быть в мужских руках.
   - И кого же ты видишь на троне?
   - Твоего мужа.
   - Его у меня нет. Женихов умертвили твои люди, а теперь ты упрекаешь меня в том, что я не замужем.
   - Их умертвили пришельцы.

   - Бред и ты это знаешь.
   - Пусть будет так, но есть другие…
   - Кто?
      Верховный протянул  свиток. Нут быстро пробежала его глазами. «Так вот что ты придумал, поэтому так любезно провожал царя. Ничего у тебя не выйдет».
   - Свиток слишком древний, законы с того времени изменились. Однако я справлюсь у хранителя законов, - спокойно говорила Нут, - Это первое. И второе: даже если есть такой закон, без согласия отца своего, царя нашего Ассура, замуж я ни за кого не пойду.
   - Ассура нет!
   - Отец жив!
      Тузуф начал нервничать. Его  сбивало рассудительное спокойствие Нут.  Один «Я» говорил ему: «Стыдно, уйди, она не любит тебя» Другой «Я» хотел сломить волю царицы, смеялся над ним: «Девчонка правит страной, бери трон, лишь ты достоин власти, следуй советам Сириуса». «Борьба… Борьба… Устал…  и всё же не стоит уступать.»
   - Удел женщины быть женой, а не царицей.
   - Удел жреца служить Богам, а не править страной.
   - Ты должна  с честью принять моё предложение, мирно. Будет плохо, если мы вступим в войну. Запомни – Сириус ведёт меня.
   - Он ведёт тебя к насильственному захвату власти?
   - Этого может не быть, если ты добровольно согласишься стать моей женой.
   - Так тебе нужна жена или трон?
   - И то, и другое.
   - Я не буду твоей женой и трона не отдам.
   - Не забывай, что Верховный жрец – наместник Сириуса. Он ведёт меня.
   - Мой род с древних времён  тоже ведёт Сириус.
   - Женщина, ты играешь с огнём!
   - Я сказала нет! – твёрдо ответила Нут и, чтобы показать, что разговор окончен, встала. – Довольно!
       Верховный в бешенстве вскочил и, ничего не сказав,  вышел.
       Вошёл Будур. Он всё слышал.
   - Ты правильно ответила, что на брак нужно согласие отца, – и, подумал про себя, -  надо усилить охрану.

       Бешенству Тузуфа не было предела. Он как раненый зверь метался по своей комнате. Нут, так глубоко любимая им, оставалась непокорной, далёкой, неблагосклонной к нему. Неудача одна за другой  преследовали жреца,  отчаяние полностью овладело им. Царица стала его болью. Нет спасения.  Схватившись за голову, он кричал:
   - Зачем, зачем она мне? Великий Сириус, пощади, избавь моё сердце от боли.
     Противоречия, как никогда, раздирали душу. Один «Я» требовал уйти, покориться судьбе, другой гнал на борьбу за любимую, не понимая того, что царица никогда не полюбит его. Тот Тузуф, который привык бороться за своё существование, был непреклонен, постоянно твердил: « Покорить, победить, во что бы то ни стало, все пути к этому хороши».
     Немного успокоившись, он приказал привести трёх самых преданных жрецов. Когда они пришли, сказал:
   - Сириус требует человеческой жертвы…Сегодня в полночь. Приготовьте.
      Жрец давно не говорил с изваянием. Он боялся встречи с ним. Проходя по храму  постоянно ощущал на себе его  гневный взгляд. У идола  были на то основания. Прежде всего, он ослушался приказа убить пришельцев. Почему? Отсюда другая провинность  -  двуличие. Он  всем своим видом показывал неприязнь к пришельцам, спорил с ними, но, в глубине души, восхищался,  уважал и старательно прятал это, но ведь Сириус видит,  читает все мысли. Надо идти к нему. Не важно, когда, встреча неизбежна. Однако не идти же с пустыми руками.

    Темная летняя ночь легла на Луву. Опустели улицы столицы. Дворец спал. Храм, мрачный среди этой тьмы, стоял как утёс, как скала. Как-то загадочно мерцали звёзды. Печальный треск ночных птиц в дворцовом парке усиливал эту таинственность, предвещая боль, горе.
    Четыре факела, вставленные в кольца слева и справа от изваяния, хорошо освещали жертвенник. Лицо Сириуса в полумраке с бегающими по нему отсветами, казалось чужим, незнакомым и только глаза, взгляд  и смысл которых понимал один Тузуф, горели огнём. Они не смотрели на него, на жрецов, а блуждали где-то поверх них. Верховному хотелось встретиться с ним взглядом, прочесть одобрение или гнев. Но идол не хотел этого.

    С тяжёлым сердцем Тузуф прошёл по живому коридору служителей, остановился у жертвенника. Воздев руки вверх, робко посмотрел в глаза своему кумиру. Они теперь смотрели на Тузуфа, но не видели его. В них была только жажда. Жажда крови. И ничего больше.  Несмотря на это они приковывали к себе, проникали глубоко в душу, вытягивали из него самое сокровенное, чего нельзя скрыть перед божеством. Этого-то и боялся жрец. Он упал на колени и, не в силах оторвать взгляда от этих чарующих очей божества, стал молиться. Молился шёпотом, чтобы не слышали жрецы, которые вслед за ним тоже упали перед изваянием.
   - Великий Сириус! Прости, я не выполнил твоих приказаний. Много сомнений в душе моей, ты поможешь справиться с ними. Дай мне власть, о, Великий, я спасу народ, восстановлю прежнее величие трона, сделаю веру в тебя неколебимой, уничтожу пришельцев, если они опять появятся на Луве. Дай осуществиться моим планам. Великий Сириус, я люблю только тебя, но сделаться царём я смогу лишь став мужем Нут, мужем Нут… Что я говорю? Вырви её из моего сердца, покарай меня… Убей меня…
      Жрец говорил это глядя в пол, но теперь, когда прошептал имя любимой, поднял глаза. Жажда в глазах изваяния сменилась гневом. «Опять лжёшь жрец!» - кричали они. Он почувствовал угрозу.
      Молились до тех пор, пока не поднялся Верховный.

      Из двери справа от жертвенника в сопровождении жрецов, медленно, торжественно ступая,  вошла хрупкая девушка. Её маленькие ножки в позолоченных сандалиях, казалось, еле касались плит. Дорогое  длинное одеяние поблёскивало в свете факелов. Царская, высокая причёска была сооружена на голове. В руках перед собой она несла кубок. Подойдя к Верховному, поклонилась и передала ему сосуд. Один из жрецов взял её за руку, подвёл к изваянию. Опустившись на колени они вместе стали молиться. Жрецы стояли, склонив головы.
       Молитва была долгой.  Поднялись. Жрец положил руку на  плечо девушки и они вместе двинулись к высокому постаменту. Крепкие руки жреца подхватили её и положили на каменную плиту. Подошёл один из младших жрецов. В руках его сверкнул острый клинок. Быстрый взмах руки…Леденящий сердце крик жертвы огласил храм…

    Верховный опускает кубок в зияющее от горла отверстие, наполняет его кровью, подходит к подножью изваяния отливает часть содержимого, потом отпивает глоток и передаёт сосуд жрецам. Кубок идёт по кругу. Возвращается к Верховному, который оставшееся выливает перед идолом. Все падают на колени и предаются долгому молению.
    Когда поднял лицо, увидел в глазах своего кумира умиротворённую, насытившуюся усмешку…
    Уже у себя в комнате душа закричала отчаянно: «Ненавижу! Ненасытный, проклятый…». В ушах, в голове, во всём его существе долго стоял предсмертный крик, девушки… «Жалко» - впервые подумал он. Почему-то вспомнились пришельцы…
    …Жизнь зародившаяся в Нут всё чаще напоминала о себе. А Зора всё не прилетала. Не  было  вестей и от отца. Где они? Может быть прав Верховный. В это не хотелось верить. Пришельцы слишком благородны, чтобы пойти на уничтожение целого народа. Не давали покоя  мысли о Нефи. Любит ли он её ещё? Летит и ничего не знает о малыше…
       Акир прервала мысли царицы.
   - Пора вставать, госпожа.
     Она присела на край кровати и, поглаживая Нут по плечу, говорила:
   - Распорядись, чтобы одна я купала тебя. Вставай, тебя ждёт настой из горных трав, он  сохранит цвет лица, придаст бодрости, освежит тело.
   - Спасибо, Акир, но почему не летит Зора?
   - Она обещала прилететь через месяц, значит не сегодня, завтра будет здесь.

       Нут поднялась и прошла в ванну. Там, как и говорила Акир, пахло травами. Круглая, лёгкой голубизны, объёмистая ванна, вделанная наполовину в пол, покрытый бирюзовыми изразцами, была наполнена водой, от которой исходил ароматный пар. По поверхности плавали цветы. Обнажённые девушки-невольницы хлопотали вокруг, своими распущенными волосами напоминая волшебниц, готовых в любой момент к свершению чуда.
     Царица взмахом руки приказала им удалиться. Акир раздела её и держа за руку помогла спуститься  по пологим ступенькам в воду. Сама же села на широкую, серого мрамора, темную скамью и стала наблюдать за царицей. Она любила свою госпожу, никогда не оскорбившую, не обидевшую её за долгие годы, которые они провели вместе. И теперь Акир искренне хотела помочь ей, так как знала недоброжелательность придворных, которых факт беременности царицы привёл бы в восторг и дал бы повод для пересудов. В «женском доме» учили не только царевну, но и её, прислужницу. Она знает, как скрыть от посторонних глаз недуг госпожи, только бы соглядатаи  Верховного ничего не пронюхали.
     Царица вышла из ванны, легла на скамью. Акир долго массировала её тело, сделала маску из трав, после чего Нут ещё дважды спускалась в бассейн. Просушив волосы, в лёгкой утренней накидке прошла в спальню, где та же Акир одела её и сделала причёску.
    В кабинете Шархад докладывал:
   - Чиновник из Нимейи доносит, что начался сбор налогов. Посланник из Фив привёз вашему Величеству множество украшений от знаменитого Нигера, заказанных царём нашим Ассуром ко  дню твоего рождения. Верные люди донесли, что сегодня ночью в храме Сириуса свершено человеческое жертвоприношение, на котором присутствовал сам Верховный…
   - Какое кощунство, человеческие жертвы запрещены, - воскликнула Нут.
   - Только не для нашего Верховного.  Это не первая жертва. Последняя была перед тем,  как он вступил в сан.   Я думаю, что этот  хитрый лис готовится к большому делу.
   - Да сохранит нас Великий Сириус! – тихо произнесла Царица.  – Ещё что?
   - Два пришельца ожидают приёма.
   - Как?  И ты не сказал об этом сразу?
   - Нельзя нарушать протокол доклада.
   - Ты не выносим, Шархад! Проси!
     Вошли Зора и неизвестный мужчина. Она поднялась навстречу, обняла Зору.
   - Это Дик Норос, наш  биолог.

   - Меня интересует судьба отца и других людей на корабле.
   - Нам понятно твоё волнение, скоро увидишь их, они на пути к Земле.
   - Я смогу их увидеть?
   - Сегодня состоится сеанс связи с кораблём, поэтому мы здесь. Через экран аппарата мы их увидим,  однако, если хочешь, мы переправим тебя на станцию перед следующим сеансом, там можно и пообщаться с ними
   - Когда это можно сделать?
   - В любое время, связь установлена.
   - Вас много на станции?
   - Пять человек вместе с Ади. А теперь расскажи о себе, как управляешься без отца, я обещала Нефи помогать тебе.
   - Сначала  было трудно, но отец оставил мне лучших своих советников и министров, они  ввели в курс государственных дел. Не лучше ли нам выйти в сад, Дик? – Нут несколько смущал рассеянный биолог, не принимавший участия в разговоре.
   - Дик бывал здесь ещё до тебя, лучше сведи его с учёными, а мы прогуляемся.
      Царица вызвала Шархада и приказала отвести Дика к учёным.
   - Ты хочешь мне что-то сказать? – спросила Зора, когда оказались в саду.
   - Да, Зора.
   - Говори, Нут, в чём твои трудности, постараюсь помочь.
   - Я беременна.
   - Это ребёнок Нефи?
   - Да, Зора, мы с ним любим друг друга.
   - Кто об этом знает?
   - Только Акир.
   - Я поздравляю тебя, Нут. Мне надо обследовать тебя, для этого ты должна полететь с нами на станцию.

   - Когда?
   - Чем быстрее, тем лучше.
   - Постараюсь найти время и подумаю, как объяснить придворным.
     После обеда улетели к аппарату. Здесь всё было знакомо. Когда подошло время, Дик установил связь со станцией и включил экран. Чен, Ади, Дой, Ого Руф приветствовали их. Вскоре на экране показался знакомый силуэт корабля «Земля-2».  А вот и зал управления. Полукругом в креслах Эдига, Нани, Рей, Сибо, Нефи и отец. Он живой и невредимый смотрел с экрана.
   - Привет, вам друзья, - начала Эдига.
   - Приветствуем вас! – отвечал Чен Зиф, - Зора и Дик теперь на Луве и видят нашу связь вместе с царицей. Пусть скажет ей  отец, как идёт полёт.
     Ассур подался вперёд и заговорил:
   - Нут, дочь моя,  полёт идёт хорошо. Все здоровы. Жизнь народа мало чем отличается от жизни на Луве. Крестьяне возделывают поля, чиновники собирают налоги, жрецы служат Сириусу. Пришельцы заботятся о каждом, как о богатых, так и о бедных. Я каждый день обхожу свою страну. Теперь моей главной болью стала ты. Хочу знать о делах, видеть тебя. Найди время,  слетай на станцию, расскажи мне обо всём. Думаю Будур всегда рядом с тобой? Расскажи всем, что мы живы, что не надо бояться полёта. Верьте пришельцам, они не способны причинить зло.
     Потом шёл разговор Чена и Юси. Наконец Нефи обратился к Нут.
   - Нут, я много думаю о тебе, встречаюсь с Ассуром, который рассказал мне всё о твоей жизни. Постарайся прилететь на станцию. Я хочу видеть тебя, говорить с тобой.
    После связи обсудили вопрос о полёте Нут на станцию. Будур заверил всех в том, что никто не заметит отсутствия её во дворце. Зора обещала прилететь через неделю…
    …День клонился к вечеру, царица поднялась, чтобы покинуть кабинет. Вошёл Будур.
   - Царица? Нам надо встретиться с одним человеком. Как только стемнеет будь в салоне, который оборудован из старой спальни отца.
   - Что случилось, Будур? Ты взволнован?
   - Сейчас ни слова. Я жду тебя в условленном месте.
   - Хорошо, если ты настаиваешь.

    Во дворце стояла тишина. Только молчаливо стоящие стражники у дверей спальни царицы нарушали картину своим присутствием. Нут и Акир  бесшумно прошли несколько комнат и оказались у салона, куда просил прийти Будур. Акир заглянула в дверь. Главный министр с маленьким свёртком в руках ожидал их. Нут сделала прислужнице знак, чтобы она дожидалась её здесь, вошла. Будур приложил пальцы к губам, то есть просил не говорить. Подошёл к стене, приложил пальцы к выступу и, царица с удивлением увидела, как одна из плит отошла в сторону. Будур посветил факелом в тёмный проём и, убедившись, что там никого нет, закрыл ход.
    На вопросительный взгляд царицы он тихо ответил:
   - Этот тайный ход, ведёт в покои Верховного. Таких ходов множество и он ими пользуется, но ничего не знает про существование другой системы ходов, которую знают наши друзья. С одним из них мы и должны встретиться, он сам попросил об этом, значит, что-то хочет сообщить новое.
    Сели в кресла и стали молча ждать. Через несколько минут одна из плит стены отошла в сторону.  В комнату шагнул человек в жреческой одежде. Закрыл за собой  ход.  Потом  проверил тот, который только что открывал Будур и убедившись, что в нём никого нет, присоединился сидящим. В слабом свете небольшого факела Нут узнала одного из главных жрецов -  Навуха. Он склонил голову перед ней.

   - Приветствую тебя, повелительница.
   - Садись, расскажи, что тебя заставило так срочно говорить со мной?
   - Верные мне люди донесли, что из выхода в подземелье, что ведёт к озеру,  невольники выносят землю. Это означает, что делается новый ход.  Куда? К какой-то комнате во дворце. Где гарантия, что не к твоей спальне, царица. Смени её место и место кабинета. Немедленно. Мне пора.
     Навух поднялся и пошёл к выходу. Нут окликнула его
   - Скажи, там, в розовой комнате был ты?
   - Нет, но это был наш человек, твой верный друг.
   - Спасибо.
   - Не стоит, царица, - он склонил голову перед ней и в следующий миг исчез в темноте хода.
   - Что зависит от  меня, сделаю, но и ты будь осторожна. Подлость не знает границ.
    Вернулись в спальню. Нут вкратце рассказала Акир содержание разговора с Навухом.  Прислужница,  успокоив её, уложила спать и только тогда легла сама. Металл острого клинка холодил руку под подушкой…

    Прошло часа два. Наступило самое глухое время ночи. Недалеко от изголовья царицы качнулась плита в стене, образовав узкую щель.  Невидимая рука протолкнула большую тряпку, смоченную жидкостью, растрясла её, бросила на пол поближе к  изголовью кровати. Плита бесшумно встала на место. Через полчаса плита опять отошла, теперь уже образовав обширный проход. Человек в чёрном, как тень, подошёл к Акир. Наклонился над ней и, убедившись, что она крепко спит, двинулся к кровати царицы. Пощупал пульс.  Взял её на руки и неслышно ступая, пропал во тьме хода. Плита встала на своё место.
    Верховный нервно ходил  по мягкому ковру своей спальни. Он сделал выбор. Ещё одна попытка покорить царицу. В успехе операции, тщательно продуманной можно не сомневаться. Она не захотела добровольно стать его женой, значит, он возьмёт её силой. «Силой?  Гнусно, грязно!» Он внутренне понимал это, но как казалось  ему в данный момент, иного выхода нет. «Опять сомнения, трусость слабого. Не надо играть в благородство» - твердил другой «Я». А Сириус?  Молча взирал…
    В проёме тайного хода появился Фарук с царицей на руках.

   - Сюда, - Тузуф указал на своё божественное ложе. – Где невольница?
   - Осталась  на месте
   - Принеси сюда.
     Жрец удалился. Верховный подошёл к Нут. Волосы разметались по подушке, от длинных бархатных ресниц тень падала на щёки. Полупрозрачное ночное платье высвечивало стройную девичью фигуру.
     Фарук пришёл со спящей невольницей. По приказу Верховного положил её на пол за тяжёлой шёлковой портьерой. Жрец удалился.
     Верховный долго смотрел на Нут. Потом подошёл  к маленькому изваянию Сириуса и упал перед ним на колени.
   - Великий, Всемогущий! Ты услышал мои мольбы, принял жертву, ты отдал мне Нут. Теперь она моя. Моя! Мы созданы друг для друга. Моя царица! Ты дашь мне большую власть. Я буду править народом. Выполню всё, что прикажешь. Судьба пришельцев решена.  Ассура нет. Я наведу порядок в стране. Великий Сириус! Нут моя, дай мне сына наследника, я принесу тебе много человеческих жертв.
      Поднялся. Прошёлся по комнате, поглядывая на царицу. Небрежным движением сбросил жреческое одеяние, обнажив сильное,  красивое, тренированное тело. Подошёл к Нут. Сел на край кровати и стал жадно целовать её лицо, руки, грудь. Забыв всё в предчувствии божественных ощущений, неги. Он не видел, как  за его спиной, недалеко от входа в комнату, отошла плита голубого мрамора и оттуда неслышно вышли двое в тёмных, надвинутых на глаза балахонах. Тот, что был впереди,  осторожно ступая по мягкому ворсу ковра, подошёл к жрецу и опустил ему на голову увесистую дубинку. Верховный замер…и…ткнулся лицом в грудь царицы. Сильные руки брезгливо отбросили его на пол, бережно подняли Нут. Другой взял невольницу.

      Пока Нут и Акир лежали в креслах солона, где недавно он говорил с царицей, Навух приказывал своему спутнику:
   - Надо вернуть их на место. Тебе придётся пройти по подземному ходу в комнату Будура, он сегодня ночует во дворце. Сказать, чтобы пришёл сюда. Спеши, Зураб, надо успеть пока не очнулся Тузуф. Я жду. Беги.
     Зураб, младший жрец, удалился. Навух проверил, нет ли слежки со стороны Тузуфа. Никого. Тишина. Но в любой момент могли показаться люди Верховного. Всё зависит от того, как скоро он придёт в сознание. Факел из предосторожности потушил, пощупал на месте ли кинжал. Прошло минут тридцать. По соседнему залу протопала смена караула и опять всё стихло. Но вот шаги. Это Будур. Кратко рассказав, что произошло, Навух торопил первого министра. Будур вышел, снял стражу и они перенесли спящих Нут и Акир на место.
     До конца ночи Будур, два лекаря и вызванный Шархад не отлучались от царевны. Первой стала пробуждаться Акир, за ней и Нут. Мужчины покинули спальню.  Наступал рассвет.  Ничего не подозревающая о ночных перемещениях Акир, поднялась, подошла к царице. Та тоже пробуждалась. Почему-то болела голова и тошнило. Решив, что это от духоты, невольница открыла створку окна. Свежий воздух пошёл в комнату, шевеля шёлк портьеры, наполняя спальню ароматом трав и цветов сада.

     Нут пробуждалась долго и мучительно. Весь день она оставалась больной. Будур послал к неё придворного лекаря, а все дела вёл сам. Его правая рука Тенгиз под вечер явился к нему и доложил:
   - Новые спальня и кабинет для царицы готовы.
      Нут и Акир перебрались на новое место.
      Будур, в душе яро ненавидящий Верховного, ликовал очередную победу. Он отправил к нему придворного, узнать будет ли богослужение с его присутствием. Посланный, вернувшись,  докладывал:
   - Верховный плохо чувствует себя, богослужение проведёт один из главных жрецов.
   - Отлично! Так, так, иди, - проговорил главный министр, потирая руки.
     Поздно вечером Фарук докладывал Верховному:
   - Во дворце опять перемены, спальня и кабинет царицы перенесены и сама она сегодня не выходила. Больна. Все ходят на цыпочках и говорят шёпотом.
      Тузуфу было над чем подумать. Он отправил жреца и стал нервно ходить по диагонали комнаты. «Кто же был в розовой комнате и теперь? Фарук? Но в прошлый раз он ничего не знал. Это дело приближённых Будура, значит, есть несколько слоёв стражи, а мои люди не догадываются об этом» Он приказал позвать Канафила и Дефера.

   - Что представляет из себя охрана царицы?
   - Это Акир, внутренняя стража, сам Будур, Шархад, Тенгиз и их люди. Ассур оставил часть своих стражников и тайных соглядатаев, невольники и невольницы царицы.
   - Наши люди все проверены?
   - В них нельзя сомневаться, - ответил Дефер.
   - Проверить каждого и…Фарука.
   - Фарука? – Канафил соперничал с ним, поэтому приказ Верховного принял с радостью. – В ближайшие дни, повелитель всё будет знать о нём, - он низко склонил голову перед Верховным.
   - Позволь, о, Великий?  - спросил Дефер.
   - Говори!
   - Теперь, когда нет Ассура, можно  действовать свободнее, я думаю надо убрать Бубура, Шархада и других её советников. Это обезоружит царицу.
   - Какая у них охрана?
   - Незначительная.
   - Хорошо. Начнём с Будура, - говорил Верховный, -  Попробуйте. Только помните: ни один мой человек не должен попасть в руки этого хитреца.
    Жрецы ушли. Тузуф опять зашагал по мягкому ковру своей спальни.
   - Она была в моих руках, Сириус, ты смеёшься над моими чувствами, ты мстишь за неповиновение и любовь к женщине? Судьбе не угодно соединить нас. Что же делать? Любовь к ней в каждой клетке моего тела и души. Жрец обхватил голову руками и со слезами на глазах упал перед  изваянием. – Зачем такое испытание выпало на мою долю? Я обессилен, сломлен. Сириус? Ты не принял человеческой жертвы? Не покидай меня, храни как прежде… Сириус, верни своё расположение…

      …Будур, заканчивая разговор с министрами, как бы между прочими делами сказал:
   - В ближайшие дни царица отбывает в поездку по стране, мы с Шархадом будем сопровождать её. Все дела возлагаю на Тенгиза.
      После министров был принят незнакомец, с виду вельможа, но с манерами делового человека. Как только он ушёл, Будур пешком, в сопровождении двух невольников отправился домой.
      Его дом, как потомка знатного рода, стоял недалеко от царского дворца. Мраморные ступени, тонко отшлифованные  колонны, делали дом нарядным и говорили об изысканных вкусах владельца и большом достатке.
       В вестибюле было прохладно. Дорогие вазы, изящные столики, низкие мягкие скамьи, обитые пурпурным шёлком, украшали его.
   - Тебя срочно требует какой-то вельможа, он в приёмной, - скрипучим, неприятным  голосом сказала жена, встретившая его  первой.
   - Знаю, - сухо ответил Будур, не останавливаясь, откровенно поспешно, прошёл внутрь дома.
      Он не любил бывать здесь. Родители в ранней молодости женили его на Филоклене – девушке из знатного рода, которая была семью годами старше. Это была некрасивая, костлявая, с дурным характером женщина. Благодаря  таким качествам жены, он всё время проводил во дворце, что не в малой степени способствовало его продвижению по службе. Филоклена тоже не жаловала мужа. С годами они стали настолько равнодушны друг к другу, что неделями не встречались, а если встречались случайно, как сегодня, тут же старались разбежаться в разные стороны.

    Человек в чёрной накидке ожидал в приёмной. Будур, ничего не говоря, распахнул перед ним дверь кабинета.
   - Что случилось?
     Навух сбросил накидку и передал содержание разговора Верховного с Канафилом и Дефером.
     Часом позднее из хозяйственного входа дома первого министра вышли два бедно одетых горожанина с мешками через плечо, суковатыми посохами и зашагали по дороге, ведущей на окраину города. Никто не обратил на них внимания, таких бедняков были сотни на улицах столицы. Они вышли из города, дошли до ближайшей деревни и постучали в ворота одной из последних лачуг.
     Вышла старуха. Её лицо было морщинисто, серо, седые космы торчали из-под грязного чепца. Гулко ударяя по камням двора суковатой палкой, она ворчала:
   - Шляются бездельники, нет мочи, как болят ноги. Бродяги, у меня что воровать, шли бы к соседу, у него мул молодой и целый дом бесенят.  Ох, нет мочи, всех палкой…прочь!
      Увидя путников, она не замолчала,  и…пустила их  в дом.
      Мрачная, полуразрушенная хижина, внутри была чистой, свежей, убранной заботливыми женскими руками и даже безобразная старуха казалась здесь краше и добрее.
   - Как живёшь, старая? – говорил  один из гостей, выкладывая из мешка на стол дорогую снедь.
   - Кости болят, господин, старость да бедность сокрушили. Давно ты не был, я думала забыл, собралась девчонку замуж выдать
   - Ну,ну, и  мысли эти оставь. Где внучка?
   - Минока, пойди сюда, бездельница, – крикнула старуха в сторону занавеси, делящей комнату на две части.

      Ткань шевельнулась и из-за неё  вышла высокая девушка в простом крестьянском  платье. Ослепительную белизну лица подчёркивали чёрные, вьющиеся волосы, тонкие черты лица, открытые большие глаза завораживали, настолько ослепительной была её красота.
   - Минока уйдёт с нами на неделю, ты не переживай, старая, как и в прошлый раз вернём в целости и сохранности. Потрудись над ней, Кир.
      Кир выложил на стол склянки, усадил девушку напротив и… вскоре она превратилась в дурнушку, на которую на улице никто не обратит внимание. Роскошные чёрные  волосы прикрывал рыжий парик. Высокий мужчина придирчиво осмотрел её со всех сторон, остался доволен, накинул ей на голову  выцветший деревенский шарф.
    Из ворот крайней лачуги  на пустынную улицу вышли трое и двинулись по дороге к столице.
    Через несколько дней, усилив и полностью поменяв охрану,  Будур с царицей отправились в поездку по стране.
     …В вестибюле, около камеры очистки, собрались все обитатели станции. Было их четверо: Чен Зиф, Ади, Дой и Ого Руф.
   - Ты увидишь, Чен, какая она красивая, - не умолкая, трещал Ади.
   - Ей положено быть красивой, ведь она царица! – иронизировал Чен.
   - Ну скажи, Дой, она хоть и царица, но не задавака, – не унимался Ади.
   - Ади, Чен просто не видел её, вот увидит и всё поймёт.
   - Ты больше ждёшь царицу или маму?
   - И маму и царицу.

       Камера очистки распахнулась,  выдвинув вперёд Зору и Нут. Из другой появились Дик и Шардур. Подтрунивающий над Ади Чен Зиф замер. Царица была в костюме атеррян, который слегка обтягивал её стройный стан, роскошные чёрные вьющиеся волосы свободно падали на плечи, спину. Чен подошёл к ней и  каким-то чужим голосом сказал:
   - Рад познакомиться, царица, и выразить своё восхищение. Ты не царица, а богиня!
     Нут застенчиво улыбнулась, обняла Ади и Дой. Ади теперь уже не отставал от неё.
   - Ма, позволь мне показать Нут станцию?
   - Хорошо, сын, но только не забудь, что ей надо отдохнуть с дороги. Я тебе даю час и не больше, а потом приведёшь её в лабораторию.
   - Хорошо, ма, идём Нут.
     Когда обошли все помещения, Ади сказал:
   - А теперь главное.
     Дверь уплыла в сторону и они оказались в небольшой комнате. Мальчик подошёл к пульту и прикоснулся к клавише.
   - Познакомься, Нут, это мой лучший друг, НОЙ.
     Нут удивлённо смотрела на ряд экранов, клавиш. Она была несколько обескуражена. Где же друг? Голос, исходящий от пульта, произнёс:
   - Здравствуй, Нут. Я много слышала о тебе…
      Ади, видя растерянность царицы, взял её за руку и потянул к пульту.
   - Тебе надо привыкнуть. НОЙ – думающая машина, вот это всё она, - он ладонью похлопал по пульту, приборам, - она очень умная, всё понимает
   - Она живая?
   - Нет, её сконструировали специалисты, но она как мы, только в тысячи раз умнее.
     Раздался мелодичный смех.
   - Ади так расхвалил меня, что я смущаюсь. Нут сама всё поймёт. Я чувствую, какая она умная и красивая. У тебя есть какая-нибудь проблема? Ади, помоги набрать, я решу.
       Нут задумалась. Взяла лист бумаги и набросала на нём формулу, над которой теперь работала. Ади перевёл её на язык машины. Сразу же на экране появилось решение. Нут села в кресло и стала изучать его.

   - Блестяще и так быстро. Я бьюсь над этим решением уже несколько недель, а ты решила вмиг.
   - Для меня это пустяк. Однако, приятно, что ты разбираешься в математике, а вот наш друг Ади…
   - НОЙ, но ведь это было один раз.
   - Нет, я хотела сказать, что тоже любит математику.
   - Он такой маленький, а умеет обращаться с тобой.
   - Как же, ведь я обучаю его, а вообще-то я привыкла к Пею,  ты знакома с ним Нут?
   - Да, я знаю его. Скажи,  НОЙ, Можешь ли ты в подробностях рассказать мне об устройстве Вселенной, о той системе, куда нас переселяют?
   - Конечно, Нут. Расскажу и покажу и отвечу на все твои вопросы.
   -Спасибо. Как только освобожусь, Ади приведёт меня к тебе. А  теперь меня ждёт Зора.
     Зора, Дой, Дик, Ого уже были в лаборатории. Дой, Дик и Ого теперь постоянно жили на Зете, но узнав про беременность Нут, не замедлили явиться на станцию.
    Нут смущало присутствие мужчин. Зоре удалось убедить её в естественности наготы. После обследования Нут прошла в обсерваторию, где работал Чен  с Шардуром. Царица привела его в восторг тем, что показала большие знания в области астрономии и математики.
   - Красота – это прекрасно, но когда она сочетается с проницательным умом – это выше  всяких похвал. Я искренне завидую Нефи.
     Утро следующего дня Нут провела с НОЙ. Ади, присутствующий при этом, получил внушение:
   - Видишь, Ади, как  многосторонен ум Нут, сколько интересных вопросов она задала.
   - Она же старше меня, - нашёлся мальчик.
   - Ох и хитёр ты становишься, проказник. Вот погоди прилетит Пей…
   - Так это когда? Через четыре года мне будет тринадцать лет, я поумнею к тому времени.
   - Будем надеяться.
  - НОЙ, ты знаешь Нефи? – вдруг спросила Нут.
   - Знаю и одобряю его выбор. Лучше невесты для него не найти во всей Вселенной.
   - Ты  знаешь о том, что мы любим друг друга?
   - Я знаю всё! Даже то, что у вас с Нефи будет малыш, могу вычислить с точностью до часа его появление. Сказать?
     Нут была поражена. Она не знала, что результы анализов обработаны НОЙ.
   - Он родится, твой мальчик…- НОЙ назвала срок.
   - Мальчик? – удивилась Нут.
   - Мальчик, я не ошибаюсь!

     Нут хотелось знать всё. Жажда знаний была так велика, что затмевала окружающее. Они с Шардуром сменяли друг друга, когда один был в обсерватории, другой общался с НОЙ и наоборот. Нут нервничала, когда Зора отвлекала её.
      Вечером четвёртого дня пребывания на станции, Чен Зиф пригласил всех в рубку связи. Связь установилась быстро. Теперь Нут могла поговорить с отцом.  Она рассказала ему о делах на Луве, выслушала ряд советов. Нефи показал жилые отсеки со спокойно занимающимися своими повседневными делами  крестьянами, зелёные поля, хижины-каюты. В конце связи присутствующие с той и другой стороны попрощались и оставили Нут и Нефи одних.
   - Нут, ты не забыла меня?
   - Нет, Нефи, ты всегда со мной, потому, что…
   - Почему? Ты не договариваешь.
   - У нас будет ребёнок, Нефи.
   - Нут, дорогая, ты мать моего ребёнка, это большая радость для меня.
   - НОЙ сказала, что это будет сын
   - Зора обследовала тебя?
   - Да. Дик и Дой говорят, что ребёнок развивается нормально.
   - Как это воспримут на Луве? Верховный?  Я переговорю с Ассуром, он посоветует, как лучше поступить. Будь осторожна.

   - Мои друзья рядом, они заботятся обо мне.
     Через два дня Чен Зиф, не уставший восхищаться царицей, сам переправил их  с Шардуром  на Луву.  К этому времени закончилось путешествие царицы по стране, которое началось ровно неделю назад.
     …Впереди с частью свиты, на коне ехал Шархад. Вслед за ним шестнадцать невольников несли носилки с царицей, которая в богатом убранстве возлежала в мягком низком кресле. Рядом на скамеечке сидела Акир. Царица была молчалива. Носилки главного министра следовали за ними, но они были, в основном, пусты, так как он предпочитал коня. Весь кортеж замыкался  многочисленной стражей.
     Путь лежал на юг страны. Грунтовая дорога, утоптанная  многовековыми поколениями крестьян, стражников, воинов сначала извивалась среди полей, потом уходила в горы, зелёные у подножья, белыми шапками упирающиеся в облака. Мимо проплывали посёлки с мрачными лачугами бедняков. Крестьянские дети в лохмотьях  толпами бежали за процессией в надежде увидеть царицу. Некоторые селения были совсем пусты – жители их ушли в далёкое космическое путешествие, доверив свою судьбу могучим собратьям, летели в неизведанную даль.
    Будура обуревали  тяжёлые мысли. После сеанса связи, увидев живого Ассура, крестьян, он больше не сомневался в пришельцах. Теперь волновало другое. Что ждёт народ на новой планете? Как сложатся отношения с  тем народом, который еле развит, может начаться война, а у Ассура всего две тысячи воинов, которые не имеют опыта. На Луве издревле образовалось одно государство, в многочисленной армии не было нужды, она выполняла только внутренние функции. Волновала и Нут. Что-то в ней изменилось, еле уловимое, но Будур видел любую тонкость.  Сорвалась ещё одна попытка Верховного. Однако нет гарантии, что это остановит жреца. Захватить его людей и допросить. Но Тузуф никогда не делится своими планами ни с кем. Его люди не соратники, а слепые исполнители. И на этом можно сыграть., таких легче подкупить. Теперь у него цель уничтожить меня и Шархада, чтобы лишить Нут поддержки. В любой момент можно ожидать нападения.  Это он предусмотрел. Дополнительный отряд воинов  движется параллельно движению кортежа. Однако всего не предусмотришь. Верховный коварен, хитёр, изворотлив.

     Мысли. Мысли… не покидали первого министра. Сразимся ещё раз, Тузуф.  Кто победит на сей раз?
      В полдень остановились в одном из селений. Царица отдыхала в покоях местного вельможи. Будур расположился на своих носилках, во дворе. Прикрыв глаза, создавал впечатление безмятежно  спящего человека.  Сквозь полуприкрытые веки он зорко наблюдал за всем, что происходило вокруг. Вот невольники расстелив циновки, разместились на отдых в тени раскидистых деревьев. Стражники прогуливались по двору. Шархад с начальником стражи  что-то обсуждал, взглядом обводя двор. Два стражника подвели к нему человека. Будур насторожился – зелёная повязка на голове с узлом около виска. Это разведчик. Отослав стражников, он стал слушать человека. Будур по его реакции видел, что вести важные. Сошёл с носилок, прошёл мимо Шархада,  в дом. Вскоре появился Шархад.
   - В десяти километрах отсюда покинутое селение, там  укрылся отряд в сто воинов, с ними Дефер переодетый в одежду простого воина. Я отдал приказ подтянуть дополнительные силы. Думаю столкновения не миновать.
   - Пригласи Кира и Саида, - отдал приказ Будур – Дефер нам нужен живой!
     Он прошёл в соседнюю комнату, куда провели Кира и Саида. Кир, раскрыв сумку,  выкладывал на стол склянки и парики.
     После обеда и трёхчасового отдыха, кортеж двинулся дальше. Как и прежде царица безмятежно покачивалась на подушках. На своих носилках дремал Будур. Всё было спокойно. Только через какое-то время Шархад  с двумя воинами незаметно свернул с дороги вправо. Через полчаса они так же  незаметно вернулись в колонну.

     Светило клонилось к закату, когда процессия достигла следующего заброшенного селения.  Печальный вид деревни  навевал уныние. Хижины километра на три растянулись слева от дороги. Стражники, идущие впереди, замедлили ход.  Кортеж  растянулся так, что когда начало его прошло добрую половину протяжённости деревни, носилки с царицей ещё только выплывали  на открытую часть дороги. Они размеренно покачивались на плечах  невольников. Неожиданно из хижин вихрем, одновременно вырвался отряд хорошо вооружённых воинов.  Вся эта лавина обрушилась на стражников, другая часть ринулась к носилкам Будура. Главный министр, обнажив оружие,  легко спрыгнул с носилок и тут же оказался в центре завязавшегося сражения. Ловко орудуя дротиком, он отбивал врагов справа и слева. Стражник, прикрывающий его со спины, упал. Один из нападающих нанёс удар в спину. Министр упал замертво.
     В порыве схватки никто не заметил, как из леса, справа от дороги, выскочил на большой скорости отряд во главе с Шархадом и вмиг окружил место сражения, тем самым отрезав врагу путь к отступлению. Напавшие, численность которых заметно сократилась, стали пробиваться сквозь кольцо окружения к лесу, однако безуспешно.
    Исходом сражения было то, что почти все воины Верховного были либо убиты, либо пленены. Утром невольников продали на попутном рынке, кроме одного. Стражники привели его  во двор знатного чиновника, где провела ночь царица и бросили на ступени. Когда он поднял голову, глаза его округлились от удивления. Будур, которого он  собственноручно убил  в бою, стоял на верхней ступени и спокойно смотрел на него.

   - Не веришь глазам своим, Дефер? Ты проиграл, Верховный никогда не простит тебе этого… Я же… - после некоторого молчания он продолжил – гарантирую тебе жизнь в обмен на откровенность.
      Жрец молчал. Будур сделал знак стражникам. Они подняли жреца.
   - Будем говорить, или ты сейчас же лишишься жизни?
   - Будем… - глухо ответил Дефер.
    Первый министр вошёл в дом, туда же стражники ввели жреца.
    Продавшийся однажды – обречён.
    Путешествие продолжалось.
     На седьмой день, путники, утомлённые жарой, подходили к столице. Остановились на отдых. Царица пожелала прогуляться в долине между гор, сплошь покрытых  сочными цветущими травами, переходящими в кустарник, а далее в лес. В прогулке её сопровождали Акир и первый министр, да четверо стражников. Около леса Будур приказал  стражникам остановиться, сам же с царицей и Акир углубился в заросли. Минут через тридцать они весело болтая, вернулись к стоянке. Когда кортеж поднялся и двинулся дальше, из леса, к дороге, вышла сгорбленная старуха с клюкой, мужчина в тёмной длинной накидке и …стройная девушка в деревенской одежде.

     Гневу Верховного не было предела: невольники, жрецы ходили на цыпочках, разговаривали шёпотом. Он долго шагал по диагонали своей комнаты, а когда жара спала, по подземному ходу он прошёл к Священному озеру. Тишина и покой встретили его. Он скинул  уродливую жреческую накидку и бросился в  изумрудную прохладу, которая сразу взбодрила, голова стала ясной, мысли чёткими.  Он заметил, что когда сбрасывал жреческое одеяние, ощущал облегчение, силу, хотелось жить. Оно как скорлупа скрывало его, отделяло от окружающего  мира. Изолированный он был одинок, что со временем стало тяготить его, томить, угнетать чувства и мысли. Тоска изъедала сердце. Временами хотелось на свободу, жить среди людей, общаться с ними, ощущать на себе их заботу, любить и быть любимым. Почему судьба так жестоко посмеялась над ним? Нут не любит его, а ведь  весь мир в ней. Сириус смеётся над его чувствами. Дважды она была в его руках и что же? Боги не соединяют их. А Сириус? Он жаждет только человеческой крови, но чем платит? Он сделал его Верховным, но и несчастливым. Дал власть над жрецами! Да он Владыка! Люди трепещут перед ним. Но хочется ещё чего-то. Тепла! Тепла любви. Свободы. Бросить всё, уйти на край земли. Не проливать кровь несчастных жертв.  Тебя, идол, она  насыщает, а я? Ночами, привидения юных дев, принесённых в жертву, стоят вокруг ложа и молят о пощаде, просят вернуть жизнь.  Их слёзы падают  на лицо, тело и жгут. Жгут до костей…
     Почему же ты Сириус отвернулся от меня? Что тебе ещё надо? Каких жертв, подношений?

    Он стоял уже на берегу. Нехотя набросил одежду и стал возвращаться к реальности. «Тяжела ноша Верховного!» - пронеслось в голове.
С грустью жрец окинул взором лазурную гладь озера, игру воздушных струй над ним с причудливым преломлением света. Тяжело ступая, побрёл он к отверстию, зияющему пастью на крутом склоне берега,  и скрылся в нём.
     На приёме, посвящённом возвращению царицы, он был молчалив, задумчив. В  душе тоска. Лютая тоска. Однако это не помешало ему заметить, как изменилась Нут. В глазах появился таинственный внутренний свет, какое-то необыкновенное тепло и нежность. Что же произошло? Она влюбилась?  Но в кого? Нет. Нет. Это не любовь к мужчине, что-то более сложное, непонятное. Для кого эти сияющие счастьем дивные глаза? Загадка стала сверлить мозг. В чём же дело?
     Вернувшись с приёма он вызвал Канафила.
   - Что слышно о Дефере?
   - Никаких следов. Среди погибших его нет, нет и среди пленных.
   - Найти немедленно! – закричал Тузуф, живого или мёртвого. – Где Фарук?
   - Фарук – предатель, сегодня обезглавлен, - с низким поклоном отвечал жрец.
   - Прочь! – брезгливо морщась, гневно сказал Верховный.
     Канафил, пятясь,  скрылся за дверью.
   - Приведи Соль, – бросил он в дверь невольнику.
     Через несколько минут девушку швырнули  к его  ногам.
    - Царица,О, Великий, неделю отсутствовала, я не была при ней…
   - А теперь что?
   - Теперь я её тоже не вижу. Купает царицу Акир. Невольниц  не допускают, о, Великий.
   - Почему?
   - Не знаю, о Великий.
   - Подслушай, подсмотри, сделай что-то. Я должен знать всё о царице.

     Он подошёл к заветной шкатулке, взял горсть драгоценностей и бросил их перед невольницей. Она растерялась от такого обилия и спросила:
   - Это всё мне? О, Великий?
   - Тебе и получишь ещё больше за усердие, если принесёшь мне хорошие вести.
   - Я сделаю всё, о, Великий, всё…- говорила  рабыня, на коленях ползая по полу, собирая украшения.
      Верховный, обуреваемый яростью,  целый месяц убил на то, чтобы увеличить свой штат наушников и соглядатаев во дворце.  Он не жалел ценностей. Подкупал, одаривал. Обещал. Будур тоже не дремал. Верховный нанёс удар первым. Весть о смерти Шархада потрясла дворец.
   - Вот он и к нам подобрался, Каир. Следующими будем мы, - бессильно опустив руки на подлокотники кресла, с грустью сказал первый министр начальнику стражи.
   - Что за мысли, Будур, будем держаться до конца. Мы отвечаем за жизнь царицы, это приказ Ассура. Мы ей нужны живые.
   - Ты прав, Каир, это минутная слабость, тем более, что…
   - Что? Говори же!
   - Царица  беременна.

   - Не может быть, где мы проглядели? Кто он? – запальчиво воскликнул  военачальник, хватаясь за дротик, висевший на поясе.
   - Успокойся, его здесь нет. Это Нефи, пришелец.
   - Нефи?   Нефи? …вспоминаю, самый молодой из пришельцев. Так их же уже нет около пяти месяцев? Кто тебе сказал?
   - Акир. Теперь у ней только мы с тобой.
   - Верховный знает?
   - Не думаю. Он обезумеет от ревности. Все силы на её охрану.
     Основную работу по управлению государством взяли на себя Будур и Тенгиз. Каир усилил охрану. Нут много гуляла, общалась с Шардуром, Зорой и Ади, которые почти неотлучно были при ней. Акир никого не подпускала к царице: сама  купала, одевала, делала причёску. Это не прошло незамеченным. Придворные шептались. Верховный держался в стороне и лишь иногда они случайно встречались во время прогулок, кланялись и расходились.
     Однако Тузуф знал каждый её шаг. Его люди усердием отвечали на его щедроты. Однажды, после утреннего моления, но зашёл к себе, чтобы отдохнуть. Сбросив одеяние, задремал на своём пушистом ложе. Разбудил невольник.
   - Прости, О, Великий, невольница Соль  срочно хочет говорить с тобой.
   - Проси, - небрежно бросил он, оставаясь в постели.
     Соль упала на пол  и, не поднимая головы, запричитала:
   - Прости, О, Великий! Я нарушила твой покой, у меня срочная весть. Прости, о, Великий…
   - Хватит! Говори!
   - О, Великий, сегодня, когда Акир купала царицу, я заглянула в купальню…- Соль замолчала.
   - Ну и что? Говори! Кого ты увидела?
   - Царица…Она…
   - Говори, или прикажу вырвать твой поганый язык, - гневно закричал Тузуф, поднимаясь.

   - Она…Она… беременна, О, Великий…
   - Мерзавка, как ты смеешь? – он схватил её за плечи, поднял, посмотрел в глаза и с силой швырнул на пол.  Руки невольника, что стоял всегда за дверью, подхватили её и отбросили далеко в коридор.
   - Нут беременна. Нет, не может быть!
     Жрец обхватил голову руками и стал ходить по диагонали комнаты. Мысли хаотично прыгали в голове.
   - Кто же он её возлюбленный? Будур, Шархад, Каир? Абсурд! Ах, да! Это тот мальчишка из пришельцев. Как она смела?
     В висках стучало. «Душно! Эти вековые каменные стены! Сириус?»  Он взглянул на маленькое  изваяние и, ему показалось, что оно улыбается. «Душно! На озеро, освежиться»…- приказывал разум.
     Забыв накинуть одежду, он, пнув ногой дверь, бегом побежал по длинному коридору,  к озеру.

     Прохлада обожгла тело. Он плыл и плыл вдаль. Очнулся, когда ноги ощутили берег, противоположный берег. Еле передвигаясь от усталости, покачиваясь, прошёл несколько шагов и упал, потеряв сознание…
     Лучи заходящего светила  робко прикоснулись к нервно вздрагивающим векам. Невидимые, ласковые руки женщины, те к которым он привык, которые всегда были рядом в тяжёлые минуты жизни, нежно гладили грудь, плечи. Хорошо и спокойно. Открыл глаза. Голубое небо с ровно плывущими по нему розовыми от заката облаками, таинственно и несколько боязливо, поглядывало на жреца.
   - Зачем я здесь? – Он сел, увидел противоположный берег и… всё вспомнил. – Нут, Нут не моя. Она беременна. Как жить? Жить с мыслью, что она никогда не будет моей.  Сириус! Зачем ты допустил такое? Зачем так коварно посмеялся надо мной? За что?
     Тузуф поднялся.
     Плыть не было сил. Он пошёл берегом озера…
     Было темно, когда он дотащился до  входа в подземелье. Тело ныло. Душа стонала. Окровавленные, сбитые о камни и сучья ноги были чужими…
     Утренняя прогулка  Нут подходила к концу. Она ещё раз опёрлась на узорчатую изгородь, взглянула на столицу, раскинувшуюся у подножья парка, вошла в беседку. Акир шла поодаль. Они не заметили как в стороне, справа мелькнула тень. Одна, другая. Пронзительный крик Акир заставил Нут оглянуться. Женщина,  закутанная в чёрное, занесла кинжал над девушкой, но Акир крепко вцепилась в руку нападающей, другой сжимала ей горло.

    Нут едва успела сделать шаг к борющимся, чтобы помочь Акир, как увидела такую же чёрную фигуру около себя. Она сделала резкое движение в сторону, но нападающая, это тоже была женщина, сверкнула острым клинком в воздухе. По дорожке к ним  бежали стражники, но было поздно. В следующий миг, она почувствовала острую боль в плече. Убегающая в чёрном, почему-то поплыла по воздуху, плыло лицо стражника, склонившегося над ней, плыл кустарник, облака. Потом всё пропало  из вида…
     Угол потолка спальни то хорошо просматривался и вновь исчезал, то начинал подпрыгивать.  Голос Будура. Почему министр у меня в спальне? Где Акир? Перед глазами проплыла женщина в чёрном, нависшая над Акир.
     Память возвращалась.

     Нут с усилием  приподнимается, но чьи-то руки  опускают её опять на подушки. Резкая боль в плече окончательно привела её в чувство. Она открыла глаза. Придворный лекарь, Будур, Каир…
   - Где Акир?
   - Не говори,  нельзя, - гладя по волосам успокаивает  Будур. Лекарь потёр чем-то виски. Приятный тёплый запах вливается  внутрь, расслабляет тело, мысли одна за другой убегают. Царевна уснула.
      Три дня лекари сражались за жизнь Нут и малыша.  Когда, наконец, в дверях спальни показалась Зора, главный лекарь от усталости и радости без чувств упал в кресло. Чен Зиф вынес царицу  на ступени крыльца, где ждал их робот.
   - Всё будет хорошо. Через неделю вернём вам здоровую Нут, - тщетно пыталась успокоить Будура Зора, - а вы тут управляйтесь без неё. Через неделю, Будур… - уже с площадки робота кричала Зора.
      Робот поднялся и вмиг превратился в еле заметную сверкающую точку.