Бегемот и Коровьев на празднике 9 мая

Однажды весной, в один из тех дней, когда школьники уже маршируют по площадям, а водители почему-то называют свои машины трофеями из Берлина, в небольшом городе близ Москвы появилась одна притягивающая взоры странность. По дорогам его стал разъезжать жёлтый раритетный фургон. Круглые, похожие на тарелки, фары, дутая крыша - всё, словно как в фильмах про хиппи. Сбоку у него вместо привычных поздравлений красовалась большая наклейка "Спасибо Победе за Деда". Невинная ирония, казалось бы, не подразумевающая ничего оскорбительного, вызывала у многих приступы неподконтрольного гнева. Люди злословили, плевались на фургон и время от времени пытались его тормозить.

Личности подлецов, находящихся внутри, поддавались пониманию ещё меньше. Через слегка мутноватое лобовое стекло виднелись два силуэта. Явные странности начались бы чуть ближе. Сначала вас точно удивило бы, что из окна высовывается что-то непонятное, чёрное. Но не бойтесь, мой друг: в сущности, это всего лишь большая пушистая лапа. Интрига сама заключалась в другом: за рулём-то сидел никто иной, как огромный чёрный кот. Рядом с ним был, непонятно на кого похожий и одетый как-то по-старинному, молодой человек. На голове у него лежала лавровая кепка, на переносице — чёрные, круглые, с одним только стёклышком очки. Да и то было разбито.

— Неужто, как у Булгакова, опять черти по улицам бродят? - рассуждали в автобусе.
— Какой Булгаков, что вы? Это же театралы. Разве вы не видите их бутафорских одежд?
— Стыдно. Стыдно быть таким неосведомлённым. Да ведь это же Пятая колонна. Либералы! Вы телевизор не смотрите? Да в Америке такие на каждом шагу!

В одно из мгновений непринуждённой езды паскудного фургона по городу, здоровенный, как корабль, внедорожник вдруг проплыл перед ним и резко дал по тормозам. Капитан судна, патриотичный и серьёзный сотрудник угрозыска, в этой жизни безнравственности терпеть просто не мог. И потому твёрдо решил предупредить: водитель, в жизни ты глубоко ошибаешься. Но фургоне его почему-то ожидала только безмолвная пустота. "Чертовщина какая-то" — подумал он, но ещё больше он зачертыхался, когда, фургон опять завёлся и поехал за его джипом. Он снова вышел, снова начал искать. Так повторилось несколько раз, пока не плюнул и уехал. По дороге домой, имея на душе непонятный осадок и смутные мысли, он каждую минуту крестился. Но и то не помогло ему: у подъезда его встретили хмурые люди в форме. Потом в машине что-то нашли. Что-то, что должно было лежать на даче, в тайнике, взаперти. И пошло-поехало...

* * *

— Ах! Люди в этой стране тратят столько времени и сил, чтобы доказать свою любовь к ветеранам, — заговорил тот, что в разбитых очках, считая от скуки наклейки "Спасибо деду" на проезжающих автомобилях. — И это очень забавно. Ветеранов-то в стране почти не осталось. Но и к оставшимся, как ты думаешь, Бегемот, — настоящие ли у этих людей чувства?

Кот быстрыми рывками крутил руль, едко шипел, матерился, и казалось, что его вовсе не слышал.

— Такие вопросы всегда относительны, мой друг. Вот, к примеру, я с уверенностью могу сказать, что спокойно по дорогам в этой стране может ездить только ленивый пьяный. Это факт. И наоборот — только ленивый и пьяный в этой стране не ворует. И это факт. А любовь — это часто внушение, любовь толпы - зачастую конформизм и мода. Такая любовь красива, но при первом же столкновении с личными интересами, разбивается в пыль, как хрустальный бокал. Проверить её можно только на деле.

Ближе к вечеру подлый фургон остановился у торгового центра. Данила Скотников, консультант салона сотовой связи, вне работы известный как начинающий рэп-поэт, собирался уже сворачивать смену и идти в студию. В студии его ждала тёплая ламповая атмосфера, сливочный кофе и зеница всего творчества в этом мире - японский, похожий на металлическую бабочку, здоровенный микрофон. На нём он собирался записывать трек, который бесспорно принесёт ему известность. И тогда,мечтал Данила, не будет уже этой глупой, скучной работы - будут красивые девушки, низкие машины, будет море, Дубай... "Я ветеранам плотно респектую. За них убью я дичь любую..." - повторял он в мыслях строки, которые, казалось ему теперь, способны поравняться даже с такими шедеврами поэзии, как "Демон" и "Евгений Онегин".

Вдруг в салон зашли двое немощных старичков в парадных нарядах и с палочками. Один высокий, худой, в треснувших роговых очках, другой - пониже, толстый, с кислыми кошачьими глазками.
"Кореец, - подумал Данила. - Неужели ветераны?"

Дело сводилось к следующему: худому и высокому в преддверии праздника понадобился новый телефон. Конечно же - посовременней, конечно же - сенсорный, чтоб как у внуков, однако - денег нет и нужен кредит. Услышав слово "кредит" Данила сразу же разлился перед ними в тысячу улыбок. Как же не кредит, когда планы по страховкам не выполняются? Конечно, конечно, кредит!

- Сейчас я вам такой телефон подберу - просто бомба! - воодушевился Данила и достал с витрины один экземпляр - Вау! Вот это экран, вот это цвета! Вот, посмотрите сюда. Да, да, сюда вот! Оп! Смотрите как он может. Ага. Не ожидали ведь? То-то! Вот до чего техника-то дошла? А кредит мы вам сейчас в миг оформим. Пенсионеры ведь? Пенсию-то хорошую получаете?

Хилые ветераны стояли, еле держась на ногах, выражали лёгкое удивление и отвечали односложно. Телефон был выбран. Оформлялся кредит.

- А страховочку-то хотите? Она дешёвая, копейки-то стоит. Нет? А настроить? Настрою бесплатно, - усевшись за стол, предлагал Данила. Несмотря на отказ, он всё равно стал оформлять страховку в кредит, затем, затем ещё одну, и пакет настроек.

"Что ж ты делаешь, голубчик? - заговорил вдруг у него в голове странный голос, которого раньше он никогда не слышал. - Это же ветераны. Негоже тебе их обманывать?" - "А как ещё план по страховкам выполнить? Такая работа." - "Но как же твоя музыка и трек?" Данила попал в тупик, но быстро вспомнил ответ: "Всё личное — за пределами офиса".

Через полчаса всё было готово. Консультант уложил телефон в пакетик и сказал свою коронную фразу: "Поздравляю с замечательной покупкой". Но не тут-то было. Худой ветеран вдруг поправил очки и сказал толстому:
- Дай-ка документы почитать... - и тут консультант сглотнул тяжёлый ком, почуяв что-то неладное.
- Семь тысяч... так-так-так... три, две, четыре, - забормотал он про себя и вдруг отчеканил нагло и резко: - Бааа! Так вы же меня наебали! - а толстый кореец тем временем стал закрывать двери. - Господи! Что ж это такое делается-тоо! Ветерана, фронтовика! Телефон стоит семь, а плачу семнадцать! А ну иди сюда, собака, рейпер Данила.
"Воры" - успело только пронестись в голове у Данилы. Он попытался нажать на кнопку тревоги, но её заело и вдобавок она ударила его током. Хилый старик крепко схватил его за шею, одной рукой перебросил через ресепшн и принялся бить. В глазах полетели искры, через которые он только видел, как кореец тростью громит витрины.
Данилу бросили в подсобку. Сразу послышались удары клавиш.
- Хошь седьмой айфон в кредит? - фамильярно спросил худой ветеран.
- Иди нахуй, - донёсся из подсобки всхлипывающий голос.
- Кто ж его не хочет, айфон этот. Не волнуйся, подарим парочку. Бегемот, дай-ка мне два телефончика.
Кореец подал ему два разбитых айфона, и ветеран стал оформлять на Данилу кредит.
- Страховочка нужна? А настройки...?

На следующее утро, когда сотрудники службы безопасности в срочном порядке просматривали камеры, они увидели следующее: консультант, выкурив что-то неизвестное, заперся, разговаривал с собой и разгромил весь салон. Но больше удивило сотрудников, что после этого он ещё оформил на себя кредит.

* * *
Праздник шёл на удивление гладко и без происшествий. Увы, это не было заслугой ни сотрудников правопорядка, ни городских священников. Просто нашим друзьям запретили творить пакости на этом празднике. Запретили откуда-то сверху. Откуда - нам с тобой, читатель, не понять.

Дело было поздним вечером. Гадкий фургон припарковался у центральной площади, смущая полицейских своим нахождением там, своим видом. Несколько раз подходили спрашивать документы. По-русски не говорили: просто туристы, англичане.

— Это Пятая Колонна. Отвечаю тебе! Ты Ютуб вообще смотришь? — приставал рядовой к коллеге.
— Отстань. Дай людям спокойно посидеть. Заебал ты со своими Ютубами.

В воздухе громко разносилось: "О боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына". Фагот сидел и размышлял, лицо его исказила гримаса отвращения, — будто не в фургоне он сидел, а в вонючем туалете.

— Причём здесь вообще эта глупая музыка? Праздник же победы. А музыку включают — будто деды вовсе не воевали, а с немцами по клубам таскались. По-моему, это самое неприкрытое оскорбление к празднику.
— Протестую! Людям требуются такие отрывы. В средние века раз в год отдавали под разврат церкви, в Риме строили амфитеатры. Обычный человек тянет, как резину, куцое своё существование, выполняет одни и те же действия изо дня в день — и ему нужна разрядка. Но как он может разрядиться, если вечно занятый мелкими делами он и своего ни во что больше не совал? Ответ прост: алкоголь, музыка, танцы. И праздники всегда нужны лишь в качестве повода.
— Но Бегемот, подумай, а что если дать им шанс? — скользнул ехидной улыбкой Фагот.
— Если что, я тут не при чём, — понимающе улыбнулся в ответ кореец, похожий на кота.
Фагот скрылся из фургона, улизнул от взгляда в толпу, долго там вращался, плавал, наступал людям на ноги, толкался и в итоге юркнул в какое-то здание, зашёл в помещение с кучей проводов.
— Здравствуйте, я ваша тётя.
Человек, сидевший внутри, приопустил очки и поглядел на него вопросительно:
— Наркоман, что ли?
— Нет. Диджей. Tо-your-tеa. Мне оборудование нужно посмотреть.
Вернувшись в фургон, Фагот громогласно заявил: "Ну что, начнём?".
Музыка вдруг перестала. Вместо неё начался Марш Славянки. Толпа восприняла перемену положительно. Потом второй марш, третий. На пятом марше, когда заиграло: "А Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди", в толпе начали свистеть, а при словах "Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, пощады никто не желает" толпа залилась недовольным гулом:
— Фу-у!
Тогда подлец Фагот подлил масла в огонь. Да и не масло даже, а керосин, самолётное топливо. Сидя в фургоне, он поднёс ко рту какой-то микрофон, и над площадью раздался бархатный дикторский голос:
— Дамы и господа. От всей души поздравляю вас, потомков великих людей, с гордостью перенёсших ужасное и тяжелейшее по силе своей испытание, самое тяжёлое испытание за все века, за всю историю — Великую Отечественную Войну. И вот сегодня в нашем городе не совсем обычный праздник 9 мая. Наверное, вы удивитесь, но администрацией города было принято решение, что символом праздника будет память. Да, да, именно она. И вместо музыки сегодня мы будет слушать истории о подвигах настоящих героев. Героев. Великой. Отечественной. Войны. Итак, начнём! Гулаев Николай Дмитриевич, дважды герой Советского Союза родился в канун самой революции...
В толпе поднялись вопли.
— Да нахуя нам твои герои? Музыку давай. Мы сюда зачем пришли вообще? — доносились с пьяные сообщения диктору.
— Да ты охуел? У меня дед на войне погиб! — отвечали первым вторые.

Дикторский голос умолк. Цепной реакцией по толпе пошла драка.
— Вот теперь я понимаю — началось веселье. Как в старые добрые времена, — заметил кот, заводя фургон.
— И ведь без всякой магии, — сказал довольный собой Фагот.
— Как всегда убеждаюсь: общество — как пороховая бочка: только фитиль поджечь, — констатировал кот.

Той же минутой фургон тронулся и исчез. "В ночь на 9-е мая в подмосковном городе N произошло массовое отравление водкой с действием на нервную систему, ведётся расследование, обстоятельства неизвестны," — говорили на следующий день новости.