Свет далекой звезды. Книга 4 Глава 5

                СВЕТ ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ

                Книга 4. Ландыши растут не только на Земле

                Глава 5. Старый долг

   Свет остановил стремительный бег клинков. Он огляделся; у него было время - пока не сбегутся друзья, чтобы прижать его к груди -  понять, что же чувствует он сам, став по сути палачом мурганского войска. Кровавая нива, что окружала его сейчас, ничуть не ужаснула его.
   - Это мой мир, - криво усмехнулся он, - он такой, какой есть. И это еще не самая великая битва, которую видел подлунный мир. Может потом, когда сюда снова прилетят космические корабли, а вместе с ними все "прелести" цивилизации, убийство даже одного человека будет трагедией.
   Он усмехнулся еще раз, вспомнив тот самый, цивилизованный мир, из которого он прибыл, чтобы тут же окунуться в кровавую схватку. Мир, в котором число жертв совсем недавно шло не на сотни и тысячи, как здесь, а на миллионы. А потом понял, что единственное, чего он сейчас хочет - окунуться в холодные воды речушки, которая служила границей франских земель. И он успел - до того момента, когда его все-таки окружили товарищи - практически упасть в медленно текущую воду. Упасть прямо так, в кольчуге и шлеме, которые не боялись ржавчины. Упасть и чувствовать, как эти ленивые струйки смывают с него вместе с кровью и грязью всю ненависть и злость, что пропитывала его с каждым взмахом мечей.
   Свет услышал тревожные голоса рядом. Он понял, что лежит тут очень долго, непозволительно долго для обычного человека - так долго пробыть под водой не смог бы никто. Он с шумом поднялся, для спокойствия друзей еще более громко отдышавшись, хотя никакой необходимости в этом не было - хоть сейчас падай в воду и лежи, наслаждайся спокойствием холодной осенней воды; пока не замерзнешь.
   Первым заключил его в объятия Великий славинский князь. На правах родственника, наверное. Потом уже Свет и не пытался отличить, кто пытался притронуться хоть одной рукой к герою - знакомые, незнакомые. Наверное, о непобедимом охотнике слышали все; многие рагистанцы видели его на ристалище. А теперь герой, свершивший очередной подвиг, был рядом. Чей-то голос, смутно знакомый Свету вдруг пробился сквозь общий гул ликования:
   -   Жаль, что здесь нет достопочтенного Би Рослана!
   - Да, - с жаром поддержал Рамир, - хроника сегодняшней битвы стала бы жемчужиной его "Истории подлунного мира".
   - Ого, - оторвался от чьих-то рук охотник, - уже есть и такая?
   - Есть, - отчего-то засмеялся герцог франов, - только тебе ее читать будет неинтересно.
   - Почему, - Свет тоже улыбнулся, а потом чуть нахмурился, сделав вид, что обиделся, - неужели ты думаешь, что я умею только мечами махать?
   - Нет, - Рамир прекрасно понял, что Свет нахмурил брови совсем не всерьез, - просто эта летопись о тебе, о твоей жизни. Твой наместник в Шахрихане читает нам по новой главе каждый раз, когда мы собираемся у него в гостях.
   - Ну что ж, - опять улыбнулся Свет, - придется заехать к нему в гости, почитать, что там напридумывал мой друг...
   - Заедешь, - похлопал по крепкому плечу теперь уже Ширко, - и в Шахрихан заедешь, и к нам, в Зеленград - тебе всюду будут рады, брат. Тебе ведь некуда больше спешить?
   Он тут же пожалел о своем вопросе, потому что улыбку с лица охотника словно смыло холодной водой.
   - Нет, брат, - он тоже обнял за плечи Ширко, - есть еще дела, которые ждут меня...
   Про себя он добавил: "...и не только в этом мире".
   Между тем забот хватало и здесь. Как и после любой битвы, предстояла не менее тяжелая кровавая работа. До позднего вечера победители, а больше них - немногие побежденные под надежной охраной - сносили к месту погребения тела. В небе противно и жалостливо кричали черные птицы. Они словно чувствовали, что никакой добычи им здесь не оставят. Может, у кого из победителей и была мысль оставить тела на поругание диким зверям и птицам, но этому дружно воспротивились сразу три командира - те, кто привел на битву воинов. Никто не знал точно, где находится та межа, что разделяла три государства; так что каждый из них мог сейчас заявить, что не потерпит такого безобразия на своей земле. И уже в начавшейся ночи на перекрестье дорог вырос огромный курган. Он, по замыслу Ширко, должен был вечно (если что-то может быть вечным) напоминать об общей победе.
   Свет в дела не вмешивался. Естественно, никто его носить тела погибших не заставлял, хотя именно он и обеспечил больше других работой похоронную команду. Он искупал в ручье Орлика, а потом медленно выгуливал его там, где не было ни слышно, ни видно поля битвы. Компанию ему составил Лазаренко. Анатолий был рад снова поговорить на родном языке. А еще - узнать новости родного мира. Увы - Свет много мог рассказать ему о своих приключениях на Земле; и рассказал - но это никак нельзя было назвать новостями. Анатолий тоже мало чем мог помочь охотнику. Он был человеком будущего, космолетчиком - но не специалистом по проблемам пространства-времени. А когда Свет рассказал о гигантских кузнечиках, которые опутали своей "паутиной" целые миры, он задумчиво заметил:
   - Наверное они причастны и к исчезновению Котовского.
   На вопрошающий взгляд охотника он пояснил:
   - Академик Сергей Котовский - тот самый ученый, который предложил теорию ноль-пространства и построил первый ноль-двигатель. Точнее два двигателя - для "Белки" и "Стрелки". Если бы не он, я бы не оказался в этом мире...
   - Ага, - засмеялся Свет, - и не женился бы сразу на троих красавицах. Сколько, говоришь, у тебя уже детей?
   - Восемь, - смущенно, а потом с откровенной гордостью улыбнулся Лазаренко, - пятеро сыновей и три лапочки-дочки. Старшие уже по-русски говорят лучше меня.
   - Это ты молодец, - похвалил Свет, - помнишь, что я обещал тебе встречу с друзьями?
   - Помню, - Анатолий, опасливо оглянувшись на Орлика, который подошел почти вплотную, словно собирался принять участие в разговоре, - двадцать лет. Шесть уже прошло.
   - Значит, - подсчитал вперед него охотник, - за четырнадцать лет надо найти этого вашего Котовского, привезти его на Землю, и...
   - А там уже не надо ничего - на Земле люди сами все сделают, чтобы вырваться к звездам.
   - И я даже знаю, к какой именно в первую очередь, - засмеялся Свет
  Анатолий с удовольствием присоединился к нему. Охотник вдруг резко повернулся. Они ушли уже достаточно далеко от лагеря, и теперь оттуда скакали два всадника. Его напряженная фигура тут же расслабилась, потому что в крике, которым передний пытался привлечь их внимание, не было никакой тревоги. А всадники, которые вырастали на глазах, были весьма примечательными на вид - Свет уже не раз встречался с ними. Однако впервые эта встреча произошла с такой теплотой, которая наверное могла согреть холодный уже вечерний воздух.
   - Свет! - спрыгнул первым Седой разбойник, не решившийся впрочем, шагнуть в объятия охотника.
   Следом на земле оказался его квадратный помощник.  Его тут же подхватил под руку Анатолий.
   - Знаешь этого человека, Свет?
   - Знаю, - улыбнулся охотник, - встречались пару раз.
   - Нет! - с жаром перебил его землянин, - это уже не тот человек, которого ты знал. Это настоящий герой. Если бы не он, враг разбил бы нас поодиночке. Расскажи сам, Бурмат.
   И Квадратный, скупо, но без всякого смущения рассказал о своем беспримерном походе через разоренный континент, который он совершил, гоня коней с единственной вестью - враг ступил на землю Белого континента.
   - А он не только скакуна у мурганского владыки увел, - что было сил хлопнул по плечу подчиненного и друга Седой, - он еще жену привез.
   Вот теперь Бурмат смутился. А Свет добавил краски в его лицо, спросив  у смутившегося тоже Седого:
   - Ну вы хоть орден ему дали?
   - Орден? - не понял бывший разбойничий атаман, - что такое орден? Золотых монет на свадьбу дали: дом в деревне рядом с замком Великого герцога дали, а ордена у нас не было...
   - Забудь, - махнул рукой Свет, поворачиваясь к Квадратному, - а ты сам, доволен? Женой, домом?
   - Доволен, - Бурмат, - всем доволен. И Нюша моя красавица. Вот только плачет иногда, когда дом вспоминает.
   - Дом?
   - Да. Она ведь сама из Баргаса. Только нет больше никакого Баргаса. Вырезали там его жителей мурганцы - всех, до одного.
   На лицо Света упала тень. Вместе с тем он почувствовал, как внутри все-таки лопнула тончайшая струнка, что еще жалостливо звенела в память о перебитых захватчиков. Он тряхнул головой, окончательно прогоняя мысли о мурганцах, и их властолюбивом владыке, и задал вопрос, который напрашивался с самого начала:
   - А вы нас искали, или так - мимо проезжали?
   - Вас, - кивнули оба посланца, - нас Великий герцог послал. За тобой, Свет. Сказал, что ты еще не все дела сегодня сделал.
   - Дела? - удивился охотник; единственное, что он не успел сделать сегодня - так это поесть; если Рамир имел в виду такое дело, то Свет готов был поспешить.
   Однако Седой имел в виду что-то другое, потому что хитро улыбнулся и выпалил:
   - Нет, - там объявились люди, которым ты кое-что задолжал. Сразу трое.
   Он пихнул Квадратного в бок и оба воина, которые в душе немного оставались разбойниками, захохотали...
   Лагерь, точнее три лагеря - каждое войско организовало свой круг костров - выглядел сейчас совсем иначе. Если не обращать внимание на четвертый - тот, где под крепкой охраной готовились ко сну, и к завтрашнему суду пленники - можно было представить, что никакой битвы здесь еще не было. Жарко пылали костры, с ног почти сбивали запахи - свой от каждого круга воинов, что собрались для праздничного пира. Нет, не так - пир будет уже дома, и пир настоящий. А сейчас уставшие не столько от битвы, сколько от ее последствий воины тихо радовались, что остались в живых. И поминали немногих товарищей, ушедших навсегда. А еще - возносили тосты за того, кто внес самый значимый вклад в общую победу.
   Свет с Анатолием шли к самому большому костру, и вслед за ними словно текла, вырастая с каждым шагом волна признательности и искреннего восхищения.
   А у костра их ждали Рамир и Ширко - и на удивление скромное угощение.
   - Пожалуй, у простых солдат столы накрыты побогаче, - подумал Свет, оглядывая дастурхан, накрытый прямо на земле.
   Кроме большого кувшина с каким-то напитком, нескольких кубков и блюда с остывшим уже мясом и наломанными уже большими кусками лепешками здесь ничего не было. Герой сделал вид, что это его ничуть не задело (и это было действительно так, тем более, что Свет понял - тут есть какой-то подвох) и присел к столу вместе с друзьями. Он ухватился за кусок мяса, который едва не вывалился из блюда, второй рукой за кусок хлеба, и уже открыл рот, чтобы впиться в хорошо прожаренную баранину, когда Рамир вдруг остановил его. Ширко тем временем наливал из кувшина полный кубок какой-то темной тягучей жидкости.
   - Вы ведь знаете, что я не пью вина, - отказался Свет.
   - А это не вино, -  славинский князь практически всунул ему в руку, из которой герцог ловко выдернул лепешку, кубок, - это напиток, который готовят очень редко. По особым случаям.
   - И какой это случай сегодня особенный? - подумал Свет, припадая губами к краю кубка.
   Это действительно не было вино, однако вкус  напитка был божественным, а действие - просто ошеломляющим. Охотник не устал физически за этот длинный день, который начался невообразимо далеко отсюда - на Чернобыльской атомной станции. Но впечатлений - и очень светлых, радостных от встречи с друзьями; и черных, пропитанных кровью выигранного сражения - было так много, что они ощутимо давили на плечи. Каждый глоток неведомого питья словно размывал этот осадок в душе, а главное - побуждал охотника к действиям. Пока непонятным, но очень волнующим.
   - А что я говорил? - с ликующей улыбкой на лице воскликнул Ширко, - этот напиток наших древних богов даже такого героя, как Свет заставит отдать свои долги сполна.
   - Какие долги? - опять удивился охотник.
Он прибыл в свой родной мир совсем недавно, и все, что задолжал - еще несколько лет назад - вернул с лихвой острой сталью. Тому же Гумирхану, например. Совсем скоро выяснилось, что он заблуждался. Нашлись люди - сразу трое, как и говорил Седой, - что предъявили сейчас свои претензии. Удивительно бодрым шагом Свет направился к шатру, на который показали ему друзья. Этот жест - иметь этой ночью в качестве крова шатер мурганского владыки - он не счел такой уж великой наградой. Но и отказываться не стал. На краю сознания натянулась и лопнула тонкой ниточкой обида - даже не накормили! Лопнула, когда он шагнул в полутемное пространство богатого шатра. Он был много больше того, в котором несколько зим назад он впервые познал сладость женского тела - с парсиянкой Халидой. Здесь, в царском шатре и женщин было больше. И одну из них - ту, что первой подскочила, а точнее плавно шагнула, к нему - он узнал. Это была именно та девушка, которую он видел в гареме мурганского владыки. И не только видел, но и успел подержать в руках - после того, как усыпил ее. Именно эта девушка сейчас и предъявила счет охотнику.
   - Ты, - тоненький пальчик ткнулся в нагрудник кольчуги, - ты подло обманул меня! Ты уложил меня на ложе любви - только затем, чтобы... Я была в твоей власти, и ты!.. Ты этим не воспользовался!
   Охотник оторопел. Он считал, что любая девушка обычно напротив, должна гневаться,  если кто-то посмеет воспользоваться ее беззащитным состоянием. Эта же... Эта воспользовалась сама - его оторопью. Она прильнула к нему всем телом, не обращая никакого внимания на холодную сталь кольчуги, и впилась в него влажными губами, от которых невозможно было оторваться. Ну разве что для того, чтобы скинуть с себя и доспех предка, и все остальное. Нежные, но удивительно ловкие женские ручки - сразу шесть - освободили его от всего так быстро, что он даже  не успел заметить. А самим им обнажиться было еще проще - достаточно было потянуть за шнурок... Свет этого, быть может и не знал, но его руки сами потянулись и к этим рукам, и к лампе, которая в последний раз испуганно метнула языки света по стенам шатра и погасла. А Свет, опускаясь на мягкий ковер, которым был устлан весь шатер, вспомнил израильских шалуний. Как они учили его, а потом учились сами - игре, интересней которой еще никто не выдумал, и в которой игроков, оказывается, могло быть не двое, а трое. И даже четверо - в чем он сейчас и убедился.
   Алия - так звали первую из гурий - была девушкой не жадной. Она что-то пробормотала насчет того, что ночь впереди еще очень длинная, и подвинулась, уступая место подруге, но не отрываясь совсем от Света. Бесконечно долгие минуты, а потом часы он ощущал, как каждую клеточку его тела гладят, целуют, бесстыдно подставляя для ласк все, что только можно было, три гибких тела. Еще одно воспоминание - о шестирукой богине Кали - мелькнуло и пропало, потому что именно в это мгновение одна из девушек протяжно застонала, а другая вскрикнула, перебивая ее. Света хватало на всех, и - как он немного самодовольно подумал, подгребая под себя очередную красавицу, изнемогавшую от желания - зелье славинских богов здесь было не причем. Хотя оно, возможно, и обострило его чувства, заставило парить в экстазе выше, рычать временами в исступлении громче, а приникать губами ко всему, к чему мог дотянуться, нежнее, и в то же время исступленней.
   А потом вдруг опять негромко затрещала сгоравшим маслом лампа. В ее неярком свете откуда-то появился столик, накрытый для трапезы столь обильно, что Свет понял - от него ждут еще очень многого. И это тоже было частью игру. Кормить с руки сказочных гурий; принимать все тот же божественный нектар из рук красавицы, что выиграла это право самым долгим поцелуем... И еще много всего такого, что самому Свету никогда не пришло бы в голову.
   Теперь охотник - несмотря на выпитые кубки с возбуждающим зельем - был не так беспамятен. Он помнил главное правило любви - по крайней мере в постели - отдай тепло и ласку женщине, и они вернутся тебе сторицей. Здесь женщин было три, и у Света такого тепла хватило на всех. Скоро он и сам забыл, что от лагеря, от сотен воинов, отдыхавших после долгого тяжелого дня, этот космос любви отделяет только тонкое полотнище шатра. Огонек в лампе теперь никто не стал убивать, и он трепетал вслед движениям всех четверых. На светлом полотнище метались изломанные тени. И было их столько, словно охотник сейчас подгребал руками под себя, а потом отпускал на волю - на краткие мгновения - не трех, а целую дюжину шалуний. И сладострастных стонов к утру стало столько, что они не могли уместиться в шатре.
   А потом все заснули. Сразу и вместе. Их не разбудил негромкий пока шум просыпающегося лагеря; ржание коней, которых полусонные конюхи повели на утренний водопой. Охотник поднял голову, а потом вскочил, лишь когда совсем недалеко - за пределами шатра - раздался громкий, полный страдания и ярости девичий крик.