Глазами женщины глава20- окончание

Глава 20.


Работа по-прежнему мой целитель. Только она меня сейчас и спасает. Да Митя, когда я дома. Он постоянно вспоминает белый снег, катание на санях и Макса, который подарил ему музыкальный ящичек. Как ему сказать о Максе? Не могу! Пусть Макс будет живым в детских воспоминаниях его юного друга. Живи, Макс! У тебя есть маленький верный друг и только он знает, что ты такой же весёлый и живой, каким был в нашу последнюю встречу.
Изучила завещание. Макс оставил мне терем-избу с участком и значительную сумму средств на его содержание. Ну, что – королевский подарок Макса! Но главное и что имела в виду Вера, то это прежде всего наше дело, что мы много лет делаем. Поскольку Вера единственная наследница основного фамильного дела, то она автоматически принимает всё руководство многочисленными предприятиями. Я совладелица половины спонсорского состояния по журналу, Центру в Венеции и так же издательскому комплексу в Лейпциге. Так что мы с Верой деловые партнёры в этом предприятии. Как я узнала, так же он сделал и в Берлине с Иваном Ивановичем во главе. Макс знал хорошо, что делал!
Дел прибавилось и мне приходилось часто  бывать в Берлине, Лейпциге, Риме. Основная тяжесть работы непосредственно здесь  легла на Соню. В делах и заботах не заметила, что снова весна. И снова в ближайшее воскресенье мы с Митей на площади Святого Марка наслаждаемся солнцем и музыкой. Затем на катере отправляется на Мурано и гуляем там, среди средневековых построек и скульптур. Возвратившись вечером домой, получаю от консьержки мою личную почту, среди которой толстый пакет. На нём по-русски только моё имя. Странно! Наконец, уложив Митю, иду в кабинет и занимаюсь разбором почты. Из пакета на мой стол выпадает пачка фотографий…
Митя за столиком кафе, я с Митей, Захар Семёнович с Митей на руках, мы втроём, и ещё и ещё! И всё? И никакой записки? Нет, это просто месть какая-то! Ах, Захар Семёнович! Так мне и надо! Ещё раз внимательно смотрю фотографии. Смотрю обратную сторону и замечаю на одной из них крупно, карандашом номер телефона. Хватаю свой мобильный, руки дрожат.
- Алло!
- Я слушаю тебя, Рита, - знакомый, родной, долгожданный голос моего любимого!
- Дима! Дима!
- Я жду твоего звонка целый день, Рита!
- Ты в Венеции, Дима? – совсем потеряла голову, а где? Номер местный.
- Да.
- Можешь приехать?
- Да!
- Я жду тебя, Дима! Я так долго тебя жду! Целую вечность!
Венецианская ночь! Эта знойная ночь долгожданной любви. Знакомые сильные руки снова ласкают меня и снова я ищу горячие губы, и снова задыхаюсь  в  бесконечном  поцелуе  и  в безмолвном
восторге от мужского прикосновения. Мой Инфант, нет – Апполон полный желания снимает преграды драпировок и словно ток проходит по моему телу. Эти сильные руки Апполона, нет, нет – Геракла бережно несут меня на ложе любви. Как он прекрасен, мужчина, которого я так долго ждала! Мы растворяемся друг в друге и знакомая истома всё также овладевает нами и уносит нас туда, где царит восторг желания. Я отдаюсь этому чувству самозабвенно и доверчиво. Я твоя, мой любимый! И счастье переполняет мою истосковавшуюся душу! Раннее утро застаёт нас в объятиях и мы всё продолжаем и продолжаем такое восторженное восхождение на вершину страсти и желания.
- Я люблю тебя!
- И я люблю тебя!
И снова поцелуи, и снова ласки, бесконечное , жгучее и желанное обладание друг другом!
В дверь спальни, которую я впервые закрыла, стучится Митя.
- Мам! Мама! А я встал уже!
- Митенька, хорошо, иду, - одеваю халат.
- А почему ты закрылась? Я хочу к тебе, - просится Митя.
- А потому, что приехал наш папа, сынок! – говорю Мите и распахиваю дверь.
- Вы мой папа, правда? – спрашивает Диму, подходя к кровати, Митя. Дима от неожиданности онемел.
- Митенька!  - спешу на помощь, - папа давно тебя не видел, ты так вырос, что он тебя не узнаёт. Правда, Дима?
- Правда! Иди ко мне! Вот, значит, какой большой ты вырос!
- А я могу вам говорить ;ты;?
- Конечно, мы  давно с тобой на  ;ты;. Ты забыл?
- Да, папа, забыл. Почему ты не приезжал так долго?
- Митенька, вопросы потом, а пока покажи папе твою музыкальную шкатулку, - спасаю снова я Диму.
- Спасибо, родная, я так счастлив…
Валяемся в постели. Святое семейство: Дима, я и Митя, который между нами, и вечная музыка Венского вальса, и вечное движение любви – он догоняет её или наоборот?
Привыкаю к новой жизни. Соня просто в восторге. Вот какая у меня подруга! Спасибо, Соня! Я не могу дождаться конца рабочего дня и если я раньше спешила, то сейчас лечу домой. Мой дом, наконец, он стал полноценным. Митя не отстаёт от Димы. Они целый день вместе. Гуляют по Венеции. Дима хорошо знает город, не раз водил экскурсии. Однако, его долгожданный отпуск заканчивается. Надо на работу. Решаюсь и, договорившись с Соней и предупредив Веру, беру, наконец, трёхнедельный отпуск за всё это время моей работы.
- Дима! Хочу предложить тебе круиз по морю.
- Рита! Ты шутишь. Это же моя работа. Правда, был перерыв полтора года, но сейчас я в норме.
- А что за перерыв, ты не говорил?
- Рита. Я окончил университет, наконец. Великовозрастный студент стал специалистом!
- Да, а я не знала. Поздравляю!
- Спасибо! Ты многое не знаешь, да и я. У нас столько времени впереди! Будет не скучно, есть о чём поведать, - замечает он.
- Дима! Я говорю о круизе. Он для нас. Понимаешь: Венеция, Бари, Афины, Стамбул и наш Приморск, а?
- Вообще любопытно! Все вместе? Втроём?
- Да, Дима.
- Это великолепно!
- А когда, Рита?
- Если учесть, что твой трёхмесячный добровольный отпуск кончается, то в воскресенье на ;Нептуне; и поплывём.
- А билеты?
- Всё уже заказано. У меня все рейсы в друзьях. Мы же сотрудничаем с ними. Концерты в нашем Центре на длинных стоянках, дискотека, артисты.
- Рита, вот здорово! И дома  побудем?
- Конечно, милый!
- Хорошо!
Бесконечный горизонт. Спокойное море. Впервые за много лет никаких забот! Мы на палубе у бассейна. Митя не выходит из лягушатника, мы прыгаем в большой. И загораем. Я не видела солнца, боже, с того купанья на реке!
И экскурсии: Бари, с его узкими улицами, Афины с  Парфеноном и живописным базаром, Стамбул и сказочный Босфор! А какое чудо Айя-София! И везде с нами Митя. Правда, корабль ему нравится больше, вот где раздолье! Он гуляет везде.
 Приходим в родной Приморск. Столько волнений! На причале встречает нас папа.
- Папа, как я рада! Познакомься – это Дмитрий, -  папа пожимает руку Димы и смеётся.
- Мы знакомы, не раз плавали вместе.
- Да?!
- А как вырос Митя! - Папа берёт его на руки, - богатырь!
Митя смущён и молчит.
- Это ты напрасно, Митя. Мы с тобой давно уже знакомы, ещё из роддома! Я твой дедушка.
Дома уже заждалась мама. Объятия, поцелуи, слёзы, знакомства, снова слёзы, но все счастливые! Господи, как хорошо дома! И все рядом! И ждала этого я так долго! Спасибо, господи!
Дня два не можем наговориться, насмотреться, наслушаться.
- Рита, а когда к моим поедем?
- Когда хочешь, мой любимый.
- Они ждут. Давай послезавтра!
- Хорошо. Но только на поезде. Помнишь, как тогда?
- Помню, Рита! Я как тебя увидел в окне, так сразу влюбился.
- А я загадала, если придёшь, то всё будет хорошо!
- Да! Только что-то долго я шёл к тебе, - горько усмехнулся Дима.
- Ну, что ты, Дима, всё хорошо!
Поезд в Бренко! Знакомый вагон. Наша компания занимает целое купе, как и прежде народа мало. Митя бегает по вагону, ему это в диковинку. Весело доезжаем до Бренко. На перроне нас встречает с огромным букетом цветов и улыбками Захар Семёнович и чудесная, стройная, красивая молодая девушка, конечно Зоя! Захар Семёнович откровенно плачет. Мы с ним обнимаемся, расцеловываемся. Зоя обнимает меня. Я знакомлю маму и папу с ней и с Захаром Семёновичем. Он берёт Митю за руку и уже не выпускает.
- Митенька, а это твой, ещё один дедушка, - обращаюсь к Мите. Он совершенно теряется.
- А где Лидия Павловна? – спрашиваю Захара Семёновича.
- Она ждёт нас всех дома. Очень волнуется, так что вы её, ради бога, простите!
- Ну, что вы!
Пешком, как когда-то, наша дружная компания идёт по Бренко. Вот и знакомый дом, откуда всё и началось! Дима влетает на высокое крыльцо, звонит и та же красивая и статная женщина с глазами полными счастливых слёз обнимает его. Затем спускается к нам и нежно обнимает меня. Мы почему-то плачем обе. Митя, видя это, вдруг говорит:
- Мама, не плачь, я с тобой!
Все дружно смеются! Обстановка разрядилась. Мама и папа знакомятся с Лидией Павловной и все мы входим, наконец, в дом.
Большая гостиная. За знакомым уже столом вся семья. Первое волнение прошло, все веселы, идёт общая беседа. Митя и Зоя сразу подружились и не расстаются. Захар Семёнович рассказывает папе, как он меня случайно встретил в Венеции. Мама и Лидия Павловна о чём-то своём и глаза их полны влаги. Дима смотрит на меня и блаженно улыбается. А я не могу даже встать. Что-то стало неважно. Может от переживаний последних дней! Голова кружится, подташнивает, хочется спать.  Отравилась? А чем? Всё домашнее, не ресторанное. Только этого не хватало, подумала я. Лидия Павловна заметила моё состояние.
- Маргарита, вы устали, прилягте. Я вас проведу наверх.
- Мама, я сам, - вскочил Дима.
Дима ведёт меня наверх. Все сочувственно меня провожают. Снова я в знакомом кабинете. Тот же приятный диван. Дима меня укладывает и укрывает пледом.
- Тебе лучше, Рита?
- Да, да, Дима! Иди к гостям. Это пройдёт. Немного полежу и приду. Наверно это нервное. Переутомилась. Дима уходит вниз, закрыв дверь. Я слышу голоса внизу и смех. Минут через двадцать тихо входит Лидия Павловна.
- Вам лучше, Маргарита?
- Да, я сейчас выйду, Лидия Павловна. Зовите меня просто Рита.
- Хорошо, Рита. Я пришла к вам за прощением.
- Ну что вы, Лидия Павловна.
- Нет, Рита, без него мне трудно будет жить.
- Тогда прощаю, - и мы крепко обнимаемся.
- Спасибо вам, Рита, вы хорошая!
- Разная, Лидия Павловна. Вот только что-то мне не себе.
- Что у вас болит, где, не стесняйтесь, я врач.
- Голова кружится и подташнивает, - говорю я.
Лидия Павловна смотрит мне в глаза.
- Рита, только честно, не скрывайте.
- Что, Лидия Павловна?
- Месячные у вас были и когда?
- Должны были быть, но задерживаются, но у меня иногда бывает на четыре, пять дней позже.
- А сейчас?
- Думаю, что … Нет, не может быть?
- Может, Рита! Вы просто беременны. Я права? Да, да, я права!
Боже, неужели, думаю я с радостью! Лидия Павловна на цыпочках покидает меня, тихо закрывая дверь. Мне становится сразу спокойнее. Неужели, говорю сама себе! Тёплая истома накатывается на меня. Может быть этот и есть моё предназначение в жизни? Любить, быть любимой и рожать детей! Лёгкий ветерок с улицы раздувает паруса занавесок и они трепещут на ветру. Дремота подступает ко мне и сквозь неё я вспоминаю, что Дима прав, нам есть что рассказать друг другу. Мне ещё надо поведать ему о тереме-избе в итальянских Альпах, о флигеле в Венеции, о моих делах в Лейпциге и Риме, об издательском доме и ещё очень много о чём. Сквозь дремоту мне чудится лёгкая волна венецианской лагуны, тихий шёпот воды в узких каналах, тёмное звездное небо над площадью Святого Марка и толпы праздных людей, покорённых красотой этого города. Уже совсем засыпая, слышу голос моего любимого Инфанта, нет Апполона, нет, нет – Геракла, который нашептывает мне в блаженном порыве сокровенные признания. И где-то там, уже во сне, я слышу:

Лагуна туманом рассветным объята,
Венеция дремлет под шорохи вод,
По площади Марко бродил я когда-то
С прелестницей милой всю ночь напролёт.

Те дивные ночи восторга и счастья,
Таинственных встреч в моём сердце живут,
И призраков ярких немое участье –
Душе восхищенной волшебный приют.

За ближней оградой, фасады где новы
И узких проходов таинственна тень,
Мелькнёт вдруг пленительный плащ Казановы
И вновь поглотит его города сень.

Дворы, этих улиц зыбучих изнанки,
Плывущие, словно судьбы острова,
Скрывают следы молодой куртизанки,
Чью прелесть хранит вековая молва!

Кипенье воды среди стаи гондольей,
Покорно томящейся в мраморе гнёзд, 
Волнующим эхом дворцовых застолий
Звучит под сияньем мерцающих звёзд.

Домов наваждение – в сонном молчаньи,
И только вдали, там, где храма кресты
Волнующей флейты живое звучанье
С Венецией Дожей наводит мосты.

Мелодия плавно скользит по каналам
И полнится ею волшебная ночь,
Здесь Муза Вивальди мне душу ласкала,
Восторг откровенья нельзя превозмочь.

Рассветные тени вновь стали короче,
Туман растворился лагунной  дали,
Ещё весь во власти божественной ночи
Шепчу я подруге признанья любви!
               
 2000 год.