Каждый день такой же как вчера

Прошагав по уже вечернему городу. Дрейфуя между влюбленными парочками, пьяными работниками офисов. Скользя мимо патрулей полиции. Выбирая между вином и джином в одном из сотни магазинов. Проезжая несколько остановок в автобусе забитом людьми всех возрастов. Люди всех возрастов в основной свой массе были покрыты серыми волосами. Те же у кого был цвет - были не менее серы. Мы ловили их угасающие взгляды на себе. Чувствовали их усталость. Выбравшись из пуза общественного транспорта. Пройдя пару сотен метров мимо корпусов самых крупных учебных заведений нашего города. Так же уклоняясь от молодых – чьи глаза блестели, а волосы были покрыты всеми красками радуги. Скользя мимо тех чьи головы были напичканы надеждами и планами. Мы уперлись в крепкую железную дверь подъезда. 

Достали шоколадку. Отламывали по маленькому кусочку закидывая себе в рот. Лиля девчонка от которой никогда не знаешь чего ожидать. Она похожа на человека с биполярным расстройством. В одну секунду может быть самой живой, самой энергичной личностью которую я когда либо встречал - в другую напоминать умирающего с апатией к жизни. Мы с ней похожи. Влад иногда бывает веселым, иногда грустным – как и все люди, но его переходы между двумя состояниями имеют разгон длинно больше чем одна минута. Он пытался, что то рассказать. Кажется мы его не очень слушали. Не то, что бы он был прямо занудой. Но вкрапления его нарциссизма и не уместное использование умных словечек во все, что он говорит делали его таким.

Были идеи набрать на цифровой клавиатуре расположенной слева от двери номер одной из квартир и представляться работниками почты или телекомпании. Но было уже поздно, а не смотря на все - в нас все же еще были некоторые остатки добропорядочности. Мы ждали.

Лиля щипала меня за локоть в том месте где при прямой руке остается больше всего лишней кожи. Она оттягивала изделие из коллагена и отпускала назад, как ребенок поступает с резинкой на рогатке. Меня это не доставало, но особого удовольствия тоже не приносило. Я достал свои наушники, одел на её длинные волосы цвет которых из-за плохого освящения определить было очень сложно и включил «Джефферсон Аэроплэн», очень слабо и ласково оттолкнул её в сторону Влада - отстань от меня дурёха – тихо произнес я, зная что она этого не услышит.
Влад начал говорить о концертах его института.

Его рассказы вызывали скучные картинки небольшой сцены, обязательно парочка больших колонок ближе к краям, задняя стена наверняка увешана разноцветными буквами собранными в название праздника в честь которого и устраивается все мероприятие, плакатами сделанными вручную на ватманах и прочей атрибутикой производимой кем попало, Кто попало при производстве всего этого мусора наверняка считал себя творцом, создателем чего то прекрасного. В любых учебных заведениях есть такие Микеланджело. И всю эту вакханалию безвкусицы должны венчать огромные кулисы как в театре, какого ни будь коричневого цвета. Унылая сцена - убивающая любые позывы к прекрасному. Еще более низкосортное выступления местных талантов – поющих, шутящих, танцующих, кривляющихся. Да, я не испытываю симпатии к чему то подобному, хотя я и уверен, что могу ошибаться в своих суждениях. Но за три раза которые я пытался учиться и получить знания где либо моё мнение не изменилось.

Особо говорить мне не хотелось. Рассказывать о своём отношении к надменным детям занимающимся «искусством» я не собирался. Поэтому я привлек его внимание к куче объявлений развешанных на двери подъезда. Со словами  – у тебя зрение хорошее, подыщи мне какую ни будь интересную работу. Работать я разумеется не собирался -  мне хотелось просто сделать пару глотков выпивки, которую я уже доставал из своей сумки. Периодически он в шутку зачитывал некоторые варианты. Некоторые варианты требовали «целеустремленных», «интересных», «умных», «перспективных», «заинтересованных в будущем» людей. Не под один из этих образов я не подходил, поэтому не отвлекаясь от бутылки к которой то и дело подносил свои потрескавшиеся, сухие от табачного дыма и покусанные губы игнорировал его.
Пять минут и к двери подошел какой  то малец лет двенадцати с маленьким рюкзачком за спиной – скорее всего идущий домой после тренировки. По его довольно опрятному и интеллигентному виду тренировка была наверно в шахматном клубе. В вспомнил себя в этом возрасте и почему то представил свою персону заходящей в подъезд преследуемого тремя незнакомыми персонажами. Вместо того, что бы просто вломиться за ним – спросил можно ли нам войти. Довольно радушно пацан ответил – конечно. Мы все вошли внутрь. Шкет вызвал лифт. Влад тоже хотел подняться на последний этаж не напрягаясь. Нам лучше немного пройтись – сказал я, по правде мне просто не хотелось пугать впустившего нас едучи в одном лифте с ним, но о подобных побуждениях все же умолчал.

Пройти девять этажей и не шуметь для нас оказалось почти также сложно как все девять кругов ада главному герою  «Божественной комедии». К последнему этажу наши лица были покрыты розоватым оттенком, у Влада и у меня появилась одышка и только Лиля кажется была полна сил и радости. Мне стало интересно, что за музыка у неё там играет и не та ли это песня под которую Роки бегал по ступенькам (Eye of the Tiger), в моем трек листе она была.

Открыл перегородку отделяющую девятый этаж от этажа без названия, этажа на котором находились механизмы обслуживания лифта, щитки и кучи интернет кабелей несущие всемирную паутину в каждую из квартир этого дома. Дальше был небольшой коридорчик ведущий к пол метровой лестнице. Сам коридор свидетельствовал о том, что мы тут далеко не первые: кучи пустых бутылок, пачек от полиэтиленовых пачек от закусок, стаканчиков из пластика и самое неприятное – запах мочи. Слева доносился рокот подымающегося, а возможно и спускающегося лифта.

Я обернулся назад к своей кампании и сделал жест – тише: поставив указательный палец перед губами. Зашел в коридор, начал подыматься по пол метровой лестнице выводящей на саму крышу. Позади меня раздался громкий железный удар раздающийся эхом по всему подъезду – кажется мой жест не был понят. Сам виноват, стоило просто сказать, что б придерживали дверь.

Поднявшись очутился на крыше этого жилого дома. Вдохнул полной грудью, почувствовал всю свежесть опьяняющего вечернего воздуха, а может и трезвящего. Передо мной открывался чудесный вид почти на весь город: спереди были уже спящие корпуса учебных заведений, за ними золотой купол церкви, еще дальше коробки домов выросшие повсюду как грибы и так до горизонта который тонул в дымке от одного, а возможно и от всех трех заводов и бесчисленного количества котелен. Чуть левее стояло здание с древнегреческими колонами, они было весьма внушительного размера если стоять перед ним. Отсюда казалось таким незначительным. Чуть левее располагалось огромное строение волейбольной площадки сделанного в форме купола . В этом городе есть красивая архитектура, но её мало – подумал я.

Внимание к себе приковало море. Благодаря полной луне прямо над ним, оно – находящееся в километре от нас, казалось таким близким. А из за движения волн – таким живым. Я на секунду перенёсся на пляж с его прохладным соленым ветерком и шумом волн.

Можешь помочь? – донесся чей то голос позади, я обернулся, это была Лиля, возможно она ждала, что я дам ей руку и помогу взобраться по лестнице.  Делать этого не хотел - не хочу казаться ей джентльменом. Могу но только морально – ответил я и достал сигарету из заднего кармана своих джинс. Пока они с Владом осуществляли восход на этот полуметровый Олимп - я успел обоими ладошками сделать лодочку защищающую огонь моей кремневой зажигалки и закурить сигарету. Мне хватило двух затяжек. Откинул сигарету и как пылесос всосал воздух. Как же хорошо чувствуется контраст между чем то чистым  и грязным. Жаль, что хорошее видно только в сравнении - только на контрасте. Конфеты слаще и  после щепотке соли, трава зеленее после белого снега.

К моменту как они поднялись я все так же смотрел на море и лунную дорожку, и волны. Кажется  забыл о времени, но дружеский удар по плечу вернул меня к реальности. Кто то не доволен равноправием полов – спросил я, обращаясь к Лиле. Ты просто идиот – процедила она отдавая мне мои наушники.

Прошлись по крыше еще метров пятнадцать ближе к центру дома, выбрали самое чистое место в котором хотя бы не так смердело, а возможно мы уже и привыкли к неприятному запаху. Влад кажется сказал еще при заходе – тут воняет, но скоро мы свыкнемся. Кажется так и произошло. Чудно как люди способны привыкать почти ко всему и мериться почти с чем угодно. Двенадцать часов работы в офисе за пыльной коробкой показывающей картинки? Столько же часов за прилавком магазина? Восемь часов в горячем цеху по производству металла. Мы способны привыкнуть к чему либо, дайте человеку оружие и силой заставьте убивать себе подобных, и вы удивитесь но через некоторое время он без этого не сможет жить. Моя проблема в том, что я не умею приспосабливаться и не умею привыкать, поэтому зарабатываю себе на жизнь чем попало, поэтому я до сих пор чувствую неприятный запах и уже достаю все бутылки с выпивкой которые лежат в моем рюкзаке.

Сажусь на бордюр отделяющий площадь крыши  от проспекта с дорогой. Прикладываюсь к бутылке джина, не плохо бы разбавлять его колой. Но я хочу как можно скорее опьянеть. В трех метрах от меня - на все том же пол метровом в ширь бордюре сидит Лиля, спереди между нами стоит Влад. Мы создаем треугольник своими телами. Достаю бутылку вина и передаю её Владу, достаю оставшийся шоколад и кладу его на крышу, достаю колонку и включаю музыку. Достаю свой швейцарский нож который еще в седьмом классе подарил папе на день рождения - тогда считал это хорошим подарком, сейчас тягаю его с собой всюду из-за штопора.

Откупориваю бутылку вина для Лили – пусть я не джентльмен, но на это способен. Кидаю штопор Владу, он пытается откупорить свою дозу отравы. Пытается с переменным успехом – сноровки у него явно не хватает.

Лиля опрокидывает свою бутылку с вином и начинает поглощать её. На её фоне я вижу живое и движущееся море, луну. Красивая картинка. Моя проблема -  любовь к девушкам которые делают подобные вещи, испытываю к ним какой то трепет. Возможно это из-за моей ненависти ко всему правильному. К правильной жизни включающей в себя такие банальные вещи как свадьбу, жену, несколько детей, дешевые сериальчики по вечерам, старение. А такие девчонки ломают стереотип навязанный нам мультиками с принцессами и прочими вещами которыми наше общество потребления так восхищается. Возможно мне и стоит остановить её. Возможно ей не стоит пить вообще. Но кто я такой, что бы мешать чужому саморазрушению.

Влад кажется тоже не упускает шанса и догоняет нас приложившись к белому вину. Следующие минуту две мы просто сидим под какую то из песен моего плеера и пьем, кто то заедает шоколадкой, а кто то хлыщет сорокаградусное пойло не разбавляя.
 
Я думаю о том, что хочу сесть на другую сторону преграды отделяющей крышу. Хочу свесить ноги на встречу десятиэтажной пропасти. Вспоминаю о том, что я ужасный трус и боюсь смерти немножко больше чем жизни, Откидываю эту идею и вливаю в себя пойло дальше. Сбоку от меня Влад подошел к Лиле и кажется гладит её колени - не обращаю внимания. Все внимание израсходовано на наш диалог с джином, диалог скорее является монологом. Монолог протекает внутри головы. Только какой то из фибр своей паршивой души  испытываю ревность, но сразу же изгоняю её из себя. Кто я такой? Знаю этих ребят всего пару месяцев, а они знакомы между собой уже много лет. Она говорит ему прекратить так как коленки это слишком личное, меня веселит такая фраза.  Кажется мы уже немного пьяны.   

Еще две минуту и мы все сидим на бордюре, из колонки доносится Kings Of Leon с их вводящей в транс композицией «Closer», кажется опьяневшая девчонка решает, что не боится высоты и делает то, что даже я с большим количеством выпивки и никотина делать побоялся – ложится на него и её левая нога свисает прямо в пропасть, я довольно пьян, свет в глазах расплывается еще больше чем обычно, но я почему то способен переживать за неё, её голова совсем рядом со мной, поэтому я подкладываю свои руки под её голову с расчетом вытащить её когда что-то пойдет не так. Глупый план конечно, если бы что то и пошло не так - мы бы упали оба.

Её голова и её шелковистые волосы на моих руках, от неё пахнет шампунем, как же от неё приятно пахнет. Охота сказать ей об этом, но не хочу выставить себя идиотом хвалящим женскую косметику – и так в открытую признающим её красоту, поэтому просто откидываю эти мысли и стараюсь даже не смотреть на неё.

Влад со своего вина перешел на мой джин, сначала он плевался о том, что это невозможно пить - дерьмовая дрянь, но пару глотков сделал. Я говорю, что хочу покурить и прошу Лилю отойти подальше от края. Прошу её не давать мне поводов переживать за неё. Она соглашается но при условии, что одна из моих сигарет достанется ей. Через минуту вся наша троица курит табачное изделие с изображением верблюда на пачке. Я запиваю свой джин вином которое перехватил у кого то из них – плохая идея думаю я, но хорошие уже давно не посещали мою голову.

Влад говорит, что хочет обняться с нами. Я что в секту какую то попал? – спрашиваю я. Мы втроем становимся в подобие кружка и держа в одной из рук по сигарете обнимаемся, Лилия случайно касается тлеющим концом моей руки, чувствую боль – алкоголь заглушает боль. Прошу её прекратить, она извиняется. Еще несколько секунд повиснув друг на друге как идиоты стоим под звездным небом – больше похожи на футбольную команду которая обсуждает между собой тактику матча так, что бы противники их не услышали.

Теперь после небольших физических упражнений я чувствую, что зеленый змей начал делать свое дело и кажется мое тело уже мне не принадлежит -  во мне играет отвага, много эмоций, которые моя  плотина трезвости всегда сдерживает. По мне течет алкоголь и совсем забыв о страхе я сажусь обратно на бордюр свесив ноги с десятого этажа - смотрю вниз на хорошо освященную дорогу, и вдыхаю уже ставший сладким дым сигареты.  Справа от меня села Лиля, справа от Лили сел Влад.
Мы все пьяны, мы все обнаглели. Курил сигареты и несем чушь.

По хорошо освященной дороге снизу проезжает колона велосипедистов с маленькими фонарикам, все это напоминает толпу звездочек несущихся к своему падению и сгорающих в верхних слоях атмосферы. Прекрасное зрелище, я еще никогда не видел столько велосипедистов – говорю вслух обращаясь сам к себе. Хотел бы я сейчас быть с ними, а не с вами – говорю и вру. По правде мне невероятно хорошо здесь и сейчас - тут и с ними, но я не собираюсь этого признавать. Издаю какой то первобытный крик восторга направленный к тем кто снизу, тем кто крутит педали и кажется на секунду, а может и больше отключаюсь.

Я нахожусь на чем то мягком, мои глаза хоть и закрыты – но я плыву в эфире, плыву в облаках. Чувствую как чья то рука гладит мои волосы и тут же возвращаюсь к реальность, в настоящий мир. Моя голова облокочена на её коленки и она гладит мои волосы – про себя я думаю, что это очень приятно, но в ту же секунду говорю о том, что бы она в убрала свои культи от меня.

Я подымаю голову  с желанием закурить. Пошарив в карманах не найдя сигарет – спрашиваю не видела ли она мою пачку Камелов, она говорит, что она упала вниз когда я вырубился. Черт – лучше б я упал – пробегает мысль в моей голове. Слушай, можно мне твою взять, она соглашается, я пытаюсь вытащить  у неё со рта сигарету, случайно задеваю её грудь. Извиняюсь за это, она говорит – ничего это всего лишь жир. Черт возьми какая же она классная - думаю я про себя. Беру её сигарету, встаю с того места на котором сидел, делаю несколько шагов по крыше и падаю на холодное покрытие, вижу звездное небо, на небе видно звезды, тут где нет никакого света фонарей их видно так хорошо и четко, они как бисер рассыпанный по небу, делаю затяжку и пускаю дым.

Открываю глаза и вижу её над собой - с  её длинными шелковистыми и так приятно пахнущими волосами которые с моего лежащего положения напоминают водопад. Заболеешь – говорит она. Отвечаю, что итак простужен и хуже не будет. Она говорит, что тут всюду воняет – намекая на то, что возможно я лежу на месте где кто то уже справил нужду. Хочу ответить, но не успеваю - она падает справа от меня. Что ж теперь мы оба вываляны в грязи – говорю я и начинаю изображать истеричный смех. Она лежа справа бъёт меня своей ногой по моему коленку. Я подымаю свои  вверх в знак того, что сдаюсь. Кажется она принимает мое поражение и обхватывает мою правую ногу своими.

И вот мы лежим на грязной и холодной крыше, четыре ноги подняты вверх к звездам. Две моих в дешевых кроссовках сделанных под Конверсы и две её – шикарных, в колготках и кедах.

Просто лежим и смотрим на звезды – что то там блеснуло, кажется звезда упала, она это заметил, я это заметил. Загадай желание – с улыбкой в голосе сказала она. Вот еще, что за дурость - говорю я. Ну знаешь когда падают звезды принято вспоминать о том чего ты хочешь больше всего и надеяться, что это сбудется – надув щеки от злости на мою глупость, говорит она. Ага, а еще когда часы показывают 11:11 или 3:33 или любое число с одинаковыми циферками, кажется люди просто хотят загадывать желания и надеяться на то, что они каким то магическим образом будут сбывается без усилий и трудов – зачитываю я. А ты что не веришь в то, что желания могут исполняться если чего то очень хотеть? – с наигранным удивлением в голосе говорит Лиля. А я настолько пьян, что хочу ей сказать о том, что верю в то, что звезды падают и умирают не для того, что бы исполнять наши желания. Они делают это лишь для того что бы дать нам ровно секунду вспомнить, что у нас вообще есть эти самые желания, и это ровно то время которого хватает, что бы вытащить из головы только то, чего мы действительно хотим и не какого лишнего мусора и шелухи. А если за эту секунду мы узнаем что нам нужно то  будем стремится.Но от подобных мыслей мне становится самому от себя тошно. Потому, что сам  в это не верю - вместо этого говорю, что её ноги в этих колготках напоминают змеиную кожу. Кажется это была явна не та фраза которую стоило сказать, кажется я кретин, но это не новость.

В эту секунду возвращается  Влад - чьё исчезновение я не заметил и доносит до меня известие о том, что джин это полное дерьмо от которого он только, что чуть дух не испустил избавляясь от содержимого своего кишечника. Осторожнее малыш, иначе он не исполнит твои желания – пытаюсь сострить я. Твой исполнитель желаний берет слишком большую плату размером с моей обед и ужин – слышу я от него. Что такое обед и ужин по сравнению со счастьем? Пусть и мимолетным и скоротечным, но счастьем – кидаю в него я. Вино справляется с этой задачей не хуже. А скорее даже лучше – парирует он мне. Ну и пей свой виноградный сок для женщин бальзаковского возраста, а напитки покрепче оставь молодым – пытаюсь гневно-шутливым голосом объявить я. В эту же секунду он говорит, что якобы бы поспорил на этот счет со мной, но ему срочно необходимо отойти по делам более важным. Он уходит оставляя нас валятся на земле.

Лиля спрашивает может ли она включить свою музыку, а я уже кажется и забыл что колонка продолжает проигрывать композиции из моего плеера. Удиви меня девченка отвечаю я без особого энтузиазма. Потому что знаю любовь противоположного пола к не самой качественной музыке.

Через пару минут мы все так же валяемся на все той же грязной крыше, но все вокруг пронизано чем то невероятно приятным. Чем то, что кажется трогает каждую фибру моей грязной душонки, если такова вообще существует.  Некая гремучая смесь джаза и блюза, и вокал. Как же я ошибался кода думал, что услышу низкосортную музыку, хочу извинится за то, что ожидал худшего но вместо этого просто произношу – что это? Мне правда необходимо знать название этой группы. Не смотря на то, что сигарет у меня больше нет, я чувствую себя в теплом, залитом тусклым светом и сигаретным туманом кабачке -настолько хороши эти ребята. Она говорит, что скажет название группы только если я позвоню ей. Слишком большая плата – сообщаю я. Позже я узнал, что это группа «Morphine», а на вокале у них Марк Сэндмен. Я и по сей день люблю их, я и сейчас возвращаюсь в ту ночь слушая их композиции.

Я по чу чуть прихожу в себя. Славный эффект алкоголя – унесший меня из этой скучной реальности и перебросивший а другую такую же, но более приятую – проходит. Влад вернулся рассказав историю о том как он вывернул все свои кишки с высоты в десять этажей и если до этого его россказни воспринимались как шутки – теперь я кажется верю ему и воспринимаю всерьез. Кроме как посочувствовать ему мне ничего не остается.

Я чувствую как холодает - ранняя осень дает о себе знать прохладным ветерком – встаю сам и заставляю Лилю встать, подымая её за руку. Опустошаю бутылку джина, которого осталось на донышке. Робко и теперь уже с прежним страхом подхожу к краю крыши и становлюсь одной ногой на перегородку, беру теперь уже пустую бутылку и со всей силы швыряю её на дорогу, через секунду раздается звук битого стекла. Я не вижу где она приземлилась, но кажется на проезжей части. Мне становится немного стыдно за себя, но  надеюсь, что никто не пробьет себе шину или не попадет в аварию из-за моего глупого поведения. Позади меня стоит Влад уже накинувший на плечи свой рюкзак, а справа Лиля. Девченка со всем азартом маленького ребенка который хочет новую игрушку спрашивает меня – можно ли ей тоже, что ни будь скинуть. Я в шутку говорю – да конечно и протягиваю ей свою кремневую зажигалку Зиппо надеясь, что она поймет, что шучу. Через секунду источник огня которому уже много лет и который сопровождал меня в моих табачных и других курительных приключениях летит в бездну даже не издавая  металлического звука при падении. Прощай приятель со скупой слезинкой думаю я. Через наши головы сзади пролетает почти полная бутылка от коки. Блять, я пить хотел, это ты мне так мстишь – говорю я обращаясь к Владу?

Мы собираем все вещи с которыми пришли сюда, выключаем музыку. Пустые бутылки от вина оставляем тут как памятник нашей странной вечеринки. По той же тропе по которой попали сюда направляемся назад. Я переживаю за Влада так как его еще прилично шатает и кажется воротит, приглядываю за ним на спуске с пол метровой лестнице. Забавно но еще пару недель назад он твердо настаивал на том, что никакой сорт алкоголя его не берет – что пить ему это все равно, что пускать выпивку на ветер или в сточную канаву. Еще одно ложное убеждение разрушено с ехидной улыбкой подмечаю про себя.

Останавливаемся возле лифта потому, что особой нужды идти пешком как и особого желания больше нет. С десяток раз нажимаем на круглую кнопку по ободку которой должен быть свет, но очевидно, что то сломалось и осталась только она - металлического цвета, вся исцарапанная. Влад стоит нагнувшись к полу как уставший марафонец после забега жадно поглощающий воздух и тяжело дышит неприятным запахом, свидетельствующим о недавнем очищении желудка. Мы вваливаемся в лифт в узкий и тесный - изрисованный маркером, вместо нумерации некоторых этажей всюду пахабные слова, старая лампа накаливания ввинченная в потолок без какой либо защиты, на стене объявления наклеенные друг на друга с номерами девушек по вызову и предложениями купить дурь - отрываю себе парочку бумажек с номерками.. К обычной гамме запахов этого не самого респектабельного лифта добавляются наши: сигареты, алкоголь, пот.

Кто то из моих спутников успел нажать кнопку первого сбоку которой красуется написанная перманентным маркером надпись «в ад» и мы мчимся вниз. Сейчас мы где то на уровне пятого этажа, я смотрю на бледного Влада и на такую живую Лилю и мне становится тошно от того какой же я ублюдок – старше их лет на пять и показываю им как жить не стоит. На уровне второго этажа  понимаю, что веселье окончено, но черт возьми как же это было необычно и ново. Дверь открывается, мы выходим из лифта и видим надпись на стене «2» и еще какую то надпись сообщающую о том, что по поводу аварийного открытия замков можно звонить по номеру, номер разумеется стерт вместе с верхним слоем штукатурки при помощи ножа и вместо него красуется другой – уже мобильный и написанный кривой рукой с припиской «отсосу за пиво». Это здание прямо музей культуры нашего города – говорю я. Мы ошиблись этажом говорит Лиля нажимая на кнопку вызова уже закрывшегося позади нас лифта. Эта кнопка имеет даже свет по ободку, но сама покрыта коричневой гарью – кто то пытался подкоптить её. Я говорю – давайте пройдемся пешком  тут всего один этаж. Она начинает громко и протяжно визжать как дети у которых отбирают конфеты – не спрашивайте откуда я знаю как визжать дети у которых забирают сладости – просто знаю. Влад и я идем у неё на поводу и снова заходим в пошарпанный лифт.  На этот раз уже точно жмем на кнопку отправляющую в ад. Дверь закрывается, лампочка начинает мигать и этот тупой механизм останавливается – черт возьми Лиля говорю. И тут же в шутку начинаю визжать всем своим басом пародируя её крик пытаясь нагнать на них немного страха, точнее даже поделится с ними своим страхом. Все обходится, то ли ржавая коробка испугалась меня, то ли прониклась сочувствием к нам… Нам повезло и нам не пришлось торчать пару часов в ожидании службы спасения – ну или кто там людей из подобных ситуаций вытаскивает.

Двери уже в который раз раскрываются - уже кажется на нашем – самом первом этаже и перед нами оказываются две пожилых дамочки, одна с маленькой собачкой в руках, с такой собачкой которые обычно в сумочки запихивают, вторая с усиками под носом. Обе смотрят на нас, а выглядим мы не лучшим образом, голова Влада уже где то на уровне его колен, я со своей вечно растрепанной прической, в джинсах скорее всего грязных от лежания на смоляном покрытии крыши – ну или из чего там делают эти крыши для домов, что б они не ехали и дожди не пропускали? Лиля, Лиля давит улыбку как Чеширский Кот. Я кидаю – «здрасте»  И слышу презрительно «здрасте» в ответ. За спиной у меня раздается громкое «беее», оборачиваюсь и вижу… – в общем теперь импровизированная доска объявлений покрыта остатками стало быть завтрака, если верить заявлениям о том что от обеда и ужина он уже успел избавится до этого. Хорошо хоть я успел спасти пару номерков забрав их себе. Оборачиваюсь снова на двух мадам, песик из рук исчез. Скорее всего он забился в сумку и смеется там с нас, ну или плачет. Вижу на их лицах множество эмоций замешанных так хорошо, что лучший бармен со своим шейкером  для смешивания напитков покроется завистью. Ко всему прочему приплюсуйте те крики которые мы издавали по пути на первый этаж. Они смотрят нас, а мы смотрим сквозь них. Дверь лифта закрывается.

Мы остаемся в коробке к гамме ароматов которой добавилось еще несколько, Лиля начинает смеяться, Влад издает что-то не внятно, я не спешу нажимать на кнопку первого этажа, а пока я не нажму на «в ад» - дверь не раскроется. Как с монстрами живущими под кроватью – пока ты под одеялом они тебя не тронут.  Стоим секунд пятнадцать, все же собираюсь с силами и спрашиваю – «Поехали?», бъю по первой кнопке, дверь открывается и перед нами голая стена с надписью гласящей о том, что это первый этаж. След двух женщин в годах и их маленького песика простыл, при этом с высоты второго этажа доносится шарканье обуви, и звук чего то напоминающего кряхтение. Видимо они решили пройтись пешком и размяться перед сном – констатирую я .Все же не решаясь выйти первым  говорю – дамы вперед, делая жест рукой для Лили. О теперь то ты вспомнил о правилах приличия для джентльмена? – Упрекает меня она.

Мы дружной кампанией выходим из лифта уже ставшего для нас таким родным. Девчонка по всем правилам первая, за ней Влад, ну а я позади не давая нашему любителю крепких завтраков, обедов и ужинов отстать от нас и натворить еще каких то глупостей связанных с разбрасывание своих внутренностей по всей округе. Она жмет на кнопку и отталкивает дверь, мы оказываемся снова на уже успевшем изрядно остыть воздухе. Он бодрит и отрезвляет.  Только сейчас я понимаю всю постановочную комичность ситуации и пытаюсь скрыть улыбку, но вместо этого срываюсь на смех, Влад с Лилей понимают это без каких либо слов и присоединяются ко мне. Мы -  три идиота стоим у закрытой двери и смеемся. И нас накатывает этим приступом радости как лавиной.