1. Переезд

Предуведомление для читателя, открывшего главу наугад

Место событий.
Юг Финляндии, поселок рядом с городком Сюсьмя на озерном острове, связанном с берегом насыпной дамбой, где проживают финны и эстонцы, и куда летом приезжают несколько семей из Санкт-Петербурга. На этом острове находится место, в которое трудно попасть, — «Добрый край». Лапландия на севере Финляндии. Северная столица России — Санкт-Петербург.

Время событий.
Весна-лето 2018 г.

Персонажи:
Лоухи — добрая волшебница.
Так-так — дальний родственник Лоухи, муми-тролль.
Кольгрима — злая волшебница, сводная сестра Лоухи.
Стикс — гениальный программист, воспитанник и послушный исполнитель злой воли Кольгримы, некогда обращенный ею в человека из дикого кабана.
Ахеронт — программист, некогда обращенный Кольгримой в человека из домашнего кабана.
Григорий (он же сэр Дарий-Григорий Второй, персидскоподданный) — «продвинутый» кот.
Юстас — петух боевого нрава, рыцарь.
Маклеод (он же шотландский барон Гордон Первый Маклеод Единственный) — шотландский сеттер.
Чернавка (она же посланница богов, близкая родственница вещего Ворона) — ворона.
Пеструха, Дура-Жанна (Д'Жанна) (они же две Дульсинеи) — курицы.
Вепрь Зубило — дикий кабан.
Мишель — повар, некогда обращенный Кольгримой в человека из бурого медведя.
Серж — поваренок, некогда обращенный Кольгримой в человека из кролика.
Петр, Ирина, девочки Маша и Даша — семейство Сомовых.
Денис, Зинаида — соседи Сомовых.
Калле — эстонец, приятель Петра.
Инту Мартонен, Аарно Какконнен — финны.
Верховный шаман Лапландии.


Нет худа без добра
Сказочная повесть
(Для детей среднего школьного возраста)

Жизнь — нелегкое занятие, а всего труднее первые сто лет.
Уилсон Мизнер

Глава 1. Переезд

Утром, проглотив вместо завтрака две таблетки и запив их водой из крана, Кольгрима дала Мишелю задание перебрать шкафы и полки на кухне, а также пересмотреть содержимое холодильника.
— Безобразие! — слегка пошумела она. — Как что не возьмешь, просрочено! Всё проверь и выкинь. Составь список, что выбросил и что надо купить. Вернусь вечером, проверю.
Появилась Кольгрима поздно. Усталая, но довольная. Проверять ничего не стала, а собрала на кухне Стикса, Ахеронта, Мишеля, Сержа и порадовала их шоколадным бисквитом на сливочно-кофейном креме. Сама сварила кофе и разлила его по чашкам. Судя по всему, расположение духа у хозяйки  было прекрасное. В отличие от настроения ее подданных, не успевших за сутки прийти в себя после треволнений. Волшебница то и дело сыпала шутками. Разрезав торт на шесть частей, поинтересовалась:
— Ничего, что только шесть кусков? Заметьте, шесть кусков осилить в два раза легче, чем двенадцать!
Разложив куски по тарелкам, задумалась.
— А шестой для кого? Разыграем. Или сразу Ахероше отдать? Потом возьмешь. Торт называется, знаете как? «Мечта». Пальчики оближешь! Любимый мой торт! — Кольгрима полюбовалась своим куском: — Какой дизайн! Истинно, большому куску рот радуется! Ну, поехали.
Когда ложечками выскребли последние крошки торта с тарелок, хозяйка оглядела всех:
— Что грустим, ребята! Ахероша, ты кусок-то бери, не стесняйся! Я пригласила вас, господа, с тем чтобы сообщить вам преприятное известие: мы едем в Россию! И не в глушь, а в северную столицу, Санкт-Петербург. Будем жить, что называется, в самом центре города — в Петропавловской крепости. Нет-нет, не в казематах. Ну что вы? Да там давно уж и нет никакой тюрьмы. Там под казематами много мест, выстроенных еще для Петра, о которых сейчас никто не знает. Там и разместимся с комфортом. Всю жизнь мечтала жить в таком спокойном, заметьте, царском месте!
— Да куда ж спокойнее, чем тут, госпожа! — возразил Мишель. Ему не хотелось далеко перебираться от родной берлоги. Мало ли как сложится жизнь. Потом через границу топать домой!
— Положим, тебе, Мишель, всё равно, где готовить еду, здесь или в Питере. Не забыл, тебе через год на Лазурный берег ехать, в Марсель или Ниццу? Вот покормишь нас, потом полгодика покашеваришь в Строгановском дворце, там неплохой ресторан «Русский ампир»…
— А российская виза? — спросил Ахеронт.
— Зачем она? — удивилась волшебница. — Не хватало нам визы! Не волнуйся по пустякам. Не знаю, как вас, а меня тянет на родину. Хотя у вас всех родина здесь. Здоровьишко стало ни к черту. — Кольгрима хозяйским глазом оглядела слуг, задержав взгляд на своем преемнике Стиксе. — Я в городе на Неве много лет провела. И когда он Санкт-Петербургом был, и Петроградом, и Ленинградом. Хочу снова в Санкт-Петербурге пожить. Видно, в детство впадаю. — Кольгрима улыбнулась собственной шутке, но, похоже, ее оценил только Стикс. — Мы еще в прошлом году могли бы переехать туда, но была одна трудность: до Зимнего дворца отсюда тоннель есть, а вот от Зимнего к крепости нет, хотя там и километра не будет под Невой. Надо наверх подниматься, а сие для нас неприемлемо. Но я вспомнила одну из легенд моей юности, тогда много говорили о всяких дворцовых привидениях, тайных ходах между дворцами. Поговаривали, что был тайный ход и от Зимнего к Петропавловке, будто бы кто-то ходил по нему и встретил то ли Екатерину Великую, то ли Петра Великого. Этот тоннель потом сто лет искали, но не обнаружили. Не там искали. А мои гномы нашли! Он завален был, но они подчистили, обустроили, привели в цивильный вид. Вот сегодня сдали его мне в эксплуатацию.
— А зачем искали тоннель, если есть метро? — сказал Ахеронт.
— Метро? Там люди. И на Заячий остров метро нет. В таинственном месте станем жить! Не боитесь? Таинственном, с точки зрения людей. Для меня-то уже давно ничего таинственного нет. Впрочем, говорят, в крепости спрятан Священный Грааль. Кто только не искал его! Не слышал, Стикс?
— Читал. Охотно верю. Он только в этом месте и может быть.
— Да? Интересно! — Кольгрима обеспокоенно поглядела на программиста. Уж очень он независимо стал мыслить! Колдунья тут же развернула тему на сто восемьдесят градусов. — Трудно с бесами стало. С тех пор, как Алеша Попович победил Вельзевула, а Илья Муромец несколько раз гонял их дубиной, не хотят на Русь идти. А как солдат их в мешок загнал и отутюжил там гирями, и Балда собрал с них оброк, и вовсе зареклись туда соваться. Ни за какие коврижки не уговоришь поработать в России хотя бы два-три месяца. Посмотришь на иного: бес бесом, и взять с него нечего, а фанаберии! Не хочет быть мигрантом, и всё тут! Максимум, на что соглашается, скривив рот — на неделю-другую, вахтовым методом. Одно беспокойство: переправляй их туда-обратно, устраивай, объясняй!
— Зачем тебе бесы сдались? — спросил Стикс.
— Ты, что ли, станешь расчищать завалы и искать затерянные ходы?
— У меня свои дела.
— А у меня свои! — отрезала колдунья. Вечно кто-нибудь испортит настроение! — Всё, попили, попели, разошлись! Готовьтесь к переезду. Мебель, белье, одежду, компьютеры, продукты, холодильник и прочее, всё берем с собой. В крепость поверху это не доставить. Придется по тоннелю пересылать.
Увидев, что после этих слов работнички приуныли, Кольгрима смилостивилась и достала бутылку шампанского.
— Посидим еще, — сказала она. — Ахероша, открой! Поболтай, чтоб стрельнуло.
Колдунья проследила за пробкой, взлетевшей под потолок, не дав ей упасть на пол — это была ее любимая забава, как у иных людей щелкать мухобойкой мух. Когда выпили за скорый переезд, стала рассказывать о том, что рядом с крепостью расположен зоопарк, в котором беззаботно живут дальние родственники всех присутствующих, кроме Ахероши. И что когда-то на месте этого зоопарка были чертоги самого Кощея Бессмертного. Вовсе не на юге или севере, и не в стеклянном дворце, а в самом обычном, дубовом.
— Почему его Бессмертным звали, если он помер? — неожиданно заинтересовался до того молчавший Серж. Он два дня назад в планшете нашел сказку о Василисе Прекрасной и с удовольствием прочитал ее.
— Вопрос не мальчика, но мужа! — похвалила хозяйка. — Растешь, Серж! Потому и помер, Серенький мой, что простой смертный был, как все мы, — она вздохнула, — простой смертный бес. Журналисты всё переврали.
Затем волшебница поведала о том, что поначалу собиралась переехать в Москву, на Большую Сухаревскую площадь, на которой располагалась знаменитая Сухарева башня, в которой трудился ее дальний предок, колдун Яков Брюс. Под той башней осталось много тайных ходов и помещений. Но потом передумала, так как в Москве шумно даже под землей, и экология не та. Помолчав немного, Кольгрима вернулась к прежней теме и продолжила свой рассказ о том, что Петропавловская крепость является прекрасным местом не только для отдохновения, но и для творческих озарений. Недаром в ней сидели такие гиганты мысли, как царевич Алексей, сын Петра Первого, и княжна Тараканова — тут, правда, Кольгрима поправилась, что они были не гигантами мысли, а просто знатными узниками. Такие гиганты мысли, перечислила Кольгрима, как Радищев, Чернышевский, Достоевский, Кропоткин, Бакунин, Максим Горький, Кибальчич… Некоторых из них знавала ее бабка, колдунья.
— Кто только в ней не сидел! — несколько раз воскликнула знаток истории Северной Пальмиры. — Хорошо, нас пронесло. Зато теперь там поживем. Хочу облагодетельствовать питерцев. Не их одних, но начать хочу с них. Не знаю даже почему. Хочу упокоиться на Литераторских мостках, рядом с Белинским, Блоком и Гончаровым. И чтоб на памятнике выбито было: «Нашей великой благодетельнице». Проследишь, Стикс? — Благодетельница уронила из правого глаза слезу, а левым изучила задумчивого правопреемника.


Рисунок из Интернета