Булгаковский Иешуа

       Писатель, в отличие от не писателя, чисто интуитивно оставляет простор для трактовки своего произведения, для читательских фантазий. Те, «кто всё знают заранее», писателями не являются. Много напыщенных и глубокомысленных фраз написано о творчестве Булгакова. Михаил Афанасьевич был чужд всякой высокопарности и ему было противно изображать из себя умника. Здесь он, безусловно, безупречен.

       Принято считать (для этого сильно постарался архидиакон Кураев), что Иешуа –  не Христос. А кто же Он? В целом Булгаков не искажает подлинную суть Евангелий, а передает ее вполне достоверно.  Спаситель не стремился ни к известности, ни тем более к популярности. Учеников у Него было даже по меркам того времени крайне мало, причем каждого из них, кто нам известен, охватывали те или иные сомнения.

       То, что национально-освободительная борьба евреев против римского владычества и учение Христа вступают в прямое противоречие, почти никем не оспаривается. Этот основной конфликт, описанный в Евангелиях, Булгаков добросовестно отражает.

        Поэтому Понтий Пилат, политик и наместник кесаря, вполне справедливо видит в Спасителе бродячего философа, проповедь Которого не отвечает здравому житейскому смыслу, как его понимали и понимают до нынешнего дня большинство людей.

       Большинство из нас полагает, что надо быть злыми, не миндальничать и жестко отстаивать свои интересы, иначе неизбежно будешь сидеть на бобах. Это касается и отдельных индивидов, и целых государств. Христос учит мыслить по-другому, обещая взамен прекрасное настроение и отсутствие головной боли в нынешней жизни и нечто весьма туманное в пакибытии. Нас такие ценности не устраивают по недомыслию.

       Иешуа Га-Ноцри в этой связи прямо говорит в «Мастере и Маргарите», что Его ученик Левий Матвей неправильно за Ним записывает и сеет путаницу. И тут – правда вновь на стороне Булгакова. Узнав от бродячего философа, что Тот не собирался разрушать храм в Ершалаиме, а в Его намерения входило уничтожить «храм старой веры», то есть абстрактную сентенцию, прокуратор решает отпустить Задержанного.

       Отменяет подобное желание Пилата донос Иуды из Кириафа, который также содержится в деле. Донос, приведенный Булгаковым, – единственное принципиальное расхождение романа с евангельским текстом. Не помешает его процитировать: «Иуда попросил меня высказать свой взгляд на государственную власть. В числе прочего я говорил, – рассказывал арестант, – что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет ни власти кесаря, ни какой-либо иной власти...»
         
       Сознательно или бессознательно в этих строчках Михаил Афанасьевич высказывает заветную мечту наших либералов, ибо западные либералы ни о чем таком и не помышляют. Они стопроцентно понимают, что сильная внутренняя и внешняя государственная власть составляет основу благополучия граждан. Так было в Древнем Риме, так сегодня происходит в современных США и не происходит в современной России.

       Евангельский Христос никогда не заявлял ничего подобного. Наоборот, Он предложил Петру заплатить двойную подать кесарю, когда пришли сборщики налогов (Матфей, 17:27). Я не собираюсь разбирать коллизию Иуды, но для Пилата самым важным аргументом со стороны синедриона было то, что Иисус будто бы провозгласил себя Царем Иудейским. Это было тяжкое обвинение, направленное против римской власти.

       Пока существует земная жизнь государство не может быть упразднено, поскольку фундамент предвечного замысла зиждется на иерархии. Знал об этом Булгаков или не знал, не имеет большого значения. Михаил Афанасьевич, прежде всего, был писателем и избегал всяческой однозначности. Историю Иешуа и Пилата он вложил в уста Воланда, то есть Сатаны, а тот, как известно, назван Иисусом Христом «отцом лжи».

15.05.2017