Глава 13. Смута в Томске

ГЛАВА 13. СМУТА В ТОМСКЕ

Томск 1905

Проехав по необъятной Сибири сотни километров, Глафира и Алексей подъезжали к Томску, прозванному Сибирскими Афинами. За окном вагона мелькали могучие кедры и высокие стройные пихты. Это была тайга, бескрайний сибирский лес - великан, живущий своей таинственной жизнью.

Между железной дорогой и лесом узкой полосой тянулось свободное от деревьев пространство, покрытое сочной травой, из которой выглядывали многочисленные головки ярких полевых цветов, образующих красочный ковер, лежащий около железнодорожного полотна. На этом ковре можно было видеть бурых медведей, гревшихся на солнышке и медведиц, играющих с медвежатами. Звери не обращали внимания на проходящие мимо поезда, занимаясь своими делами.

А на деревьях среди густых веток, прятались недремлющие рыси, терпеливо высматривая добычу, внизу же суетились рыжие лисицы, помахивая пушистыми хвостами, прыгали осторожные зайцы, время от времени пробегали барсуки. Лес гудел от птичьего гама и пения, среди которого чистым тоном выделялись голоса кукушек и дробное постукивание дятлов.

Глафира и Алексей расположились на соломе в углу пустого вагона, разбросив на ней байковое солдатское одеяло.

Задумчивая летняя ночь,  темное небо, покрытое яркими звездами и мерное постукивание колес создавали умиротворенную атмосферу покоя и счастья, в чем так нуждались молодые супруги.

Начинался робкий рассвет. Внезапно поезд, затормозив, резко дернулся и остановился на большой остановке.

Алексей быстро схватил чайник и выскочил за кипятком. Его долго не было, Глафира уже начала волноваться. Наконец, вернулся взволнованный муж, и сразу обеспокоенно заговорил:

— Ты представляешь? Еще только светает, а народу на станции тьма. Кто стоит, кто идет, кругом красные знамена, я еле пробился за кипятком. Кто песни поет, кто царя проклинает.

— А один околоточный надзиратель, — продолжал Алексей, — стоял на трибуне и кричал: «Я против Николая, он, мерзавец, завел такую войну, он столько людей перебил. Вот эту медаль с харей Николая, я снимаю и кидаю в толпу!»

— Я бы также сделал, но у меня нет медалей, — подтвердил Алексей.

Молодые люди уселись на одеяло, достали остатки нехитрой еды: краюху хлеба, пару соленых огурцов, несколько вареных в мундире картофелин, все, что удалось раздобыть Алексею на предыдущей станции. Съели, запивая кипятком.  Глафира встала, потянулась, стряхнула кусочки прилипшей соломы, засмеялась счастливым смехом, обняв Алексея. Молодым совсем мало нужно было для счастья: только быть вместе и любить друг друга.

Алексей, вспыхнув, поднял Глафиру на руки и понес в угол вагона на их свадебное ложе из соломы и байкового одеяла. Молодая кровь кипела, ненасытная страсть бушевала. Алексей не мог оторваться от бархатного тела Глафиры, стирая в мыслях кровавые сцены войны. Это был их медовый месяц. Наконец, они доехали до Томска. Поезд остановился. Глафира и Алексей, расслабившись, продолжали лежать.

 Вдруг дверь вагона со скрипом резко отворилась и громкий мужской голос прокричал:
— Эй, молодожены, конечная остановка — Томск, поезд дальше не идет, выходите!
Первой откликнулась Глафира:
— Сейчас, сейчас! Вот только соберем вещи. Алексей с Глафирой быстро оделись и сложили свои скромные пожитки.

Вышли. Недалеко от вокзала стояла толпа народа. Многие в толпе держали портреты Николая II. Мимо них стройной колонной шла молодежь с красными флагами в руках, они пели Варшавянку. В отличие от худосочных студентов, толпа была вооружена и состояла из крупных упитанных мужчин среднего возраста.

Вдруг один из мужиков закричал:

— Смотрите, эти жиды идут мимо портрета царя и ни один из них не снял шапку. Говорят, что на место царя они хотят выбрать жиденка!  Бей жидов!

Они схватили несколько студентов и начали их бить палками и топтать ногами. Не прошло и десяти минут, как на мостовой остались только растерзанные трупы.

Подъехали на лошадях двое полицейских. Из толпы, продвинувшейся далеко вперед, начали стрелять по полицейским. Один из полицейских метким выстрелом убил стрелявшего, тот остался лежать на мостовой. Выстрелы прекратились.

— Слушай, Василий, нам же запретили стрелять по людям! — сказал напарнику один из полицейских.

— Так это же самооборона, — ответил Василий. — Они стреляли в нас.
Полицейские подъехали к трупу. Степан, второй полицейский, соскочил с лошади и, наклонившись над убитым, поднял винтовку и протянул ее Василию:
— Смотри, Васька, она ведь немецкая и совсем новенькая. Посмотри, вот здесь клеймо.
— Да ты что? Точно, немецкое клеймо. — подтвердил Васька.
Глафира, прижавшись к Алексею, с ужасом наблюдала за происходящими событиями.
Видя испуг жены, Алексей крикнул:

— Глафира, давай вот сюда в этот переулок налево, пока они нас не подстрелили.
— Быстро, — проговорил Алексей. Они побежали в переулок, и, спрятавшись за домами, быстро зашагали по направлению к рынку.

— Я думаю на рынке мы найдем мужиков из наших мест, и они подвезут нас до дома. Наши мужики здесь часто торгуют разными продуктами.

— Побежали.
Он схватил Глафиру за руку,  они побежали. Где-то в стороне раздавались выстрелы и крики толпы. Подбежав к рынку, молодые вздохнули с облегчением, на рынке шла бойкая торговля овощами, несмотря на стрельбу.  Глафира с Алексеем немного расслабились, прошли по рынку:

- Смотри - это , кажется, дед  Евдоким, правда постарел немного, пошли к нему.
Дед с большой и седой бородой величественно сидел на широкой телеге, на которой стояла клетка с визжащими поросятами.

- Молодежь, подходи, купите поросеночка! Сгодится в хозяйстве и доброе сальцо к зиме будет.

-Здравствуй, дед!

-Нешто, Алексей! Живой! Откуда ты? И что за девку везешь с собой?

- С войны я, дед! А девка  эта -  моя жена! Подвезешь нас до дому?

- Мне нужно поросят продать, погуляйте пока по Томску и подходите вечерком, часикам к шести.  Свезу, конечно, свезу. Там Таисия уже все глаза проглядела, ждет тебя-пождет, плачет. В деревню все похоронки приходят, а если кто и возвращается, то все инвалиды: кто без руки, кто без ноги.

Алексей обнял Глафиру:
- Ну, что пройдемся до центра? Вроде выстрелы стихли, - предложил Алексей, прислушиваясь с беспокойством к окружающим звукам..
Глафира испуганно поежилась. Алексей ее подбадривал.
- Да не бойся, не на войне же мы, а в родном сибирском городе.

Вышли с рынка. Пошли прямо по центральной улице. Подходя к театру, увидели черносотенцев*,  напавших на театр, милиция смело отражала это нападение. Пара остановилась, не зная , где найти безопасное место, побежали к Собору в надежде спрятаться там, но и там они увидели тех же погромщиков, которые прятались за оградой нового собора.

 Алексей с Глафирой заскочили в собор и со страхом и удивлением увидели архиепископа, дающего благословение погромщикам.

Молодые люди с испугом  увидели прилив на площадь тысячных толп народа. Сюда же прибыли  семь  рот солдат, сотня казаков.

Комендант города потребовал у милиции сдать оружие. Милиция отступила в здание железнодорожного управления.  Черносотенцы под защитой солдат окружили Управление и театр Королева и подожгли их, не позволяя тушить здание.

Пытавшихся спастись из огня убивали палками. А надо сказать, что в тот день железнодорожникам выдавали жалование, и в управлении находилось несколько сот служащих с семьями. Молодая пара с ужасом смотрела на это страшное зрелище, потихоньку отступая на более безопасное место.

Удалось добраться до рынка, там уже почти никого не было,  обеспокоенный дед Евдоким ждал их, но  был  наготове  быстрее  тронуться.
- Слава богу! Живы, быстрее садитесь!  А то тут и до беды недалеко!
 Молодые запрыгнули в телегу, и дед погнал лошадь окольными улицами.

Наконец, выехали на окраину города, где было более ли менее спокойно. Дед Евдоким приостановил лошадь, чтобы дать ей отдохнуть. Лошадь глубоко дышала, ее бока покрылись потом.

— Давайте маленько перекусим, а то проголодались небось. Надо же, страсти какие в городе разыгрались. Жили мирно , спокойно и вдруг люди как с ума сошли, стреляют друг в друга, убивают, жгут.  Совсем забыли про Бога.

Дед расстелил холщовую тряпку посреди телеги и достал деревенскую снедь: вареные яйца, копченую  рыбку, кусочек  сала, краюху хлеба, соленые огурчики и вместо воды чекушку водки.

Алексей с Глафирой вспомнили, что с утра не было ни маковой росинки во рту и с жадностью набросились на еду. Поели, отдохнули, немного успокоились от пережитых событий и поехали потихоньку дальше до дома.

Таисия, закончив дневную работу по хозяйству, села прясть шерсть, эта спокойная и однообразная работа, настраивала на воспоминания. Она думала о своем сыне Алексее. Где же он? Жив ли? Такой статный синеглазый богатырь-красавец вырос, а она ведь чуть не утопила его по молодости и глупости. Говорят, что ... в соседней деревне объявился его отец, все расспрашивает про нее. Прознал и про Алексея. Не наделал бы беды какой--забеспокоилась она. Вдруг за воротами крик:

—Эй, хозяйка, принимай гостей!!
Таисия выскочила на улицу, открыла ворота, а там телега и дед Евдоким на ней, а рядом с ним какая-то парочка: девка и парень. Парень соскочил с телеги и бросился к ней, у Таисии от счастья закружилась голова. Это же ее сыночек, Алексей! Ноги, как ватные, не шли. Алексей подскочил и поднял мать на руки.

—Вот и свиделись, мамка. Я не только жив, здоров, но еще и с женой приехал. Посмотри на нее, какая красавица! Глафира, слазь с телеги, иди сюда! Познакомься с моей мамкой!

Статная Глафира, зардевшаяся от смущения и счастья, слезла с телеги, подошла к Таисии. Женщины обнялись. Знакомство состоялось.

—Давайте в избу заходите, пусть отец на вас полюбуется. Счастье-то какое! Обязательно будем свадьбу играть. Пусть вся деревня за нас порадуется!
А навстречу уже спешил Иван.


Примечание. Оставшиеся после погрома недели и месяцы 1905 года Томск пребывал в раздвоенном состоянии. Известный погром стал результатом стихийного энтузиазма монархистов и сознательных действий властей.
Люди, собравшиеся под черносотенными лозунгами и царскими портретами, искренне не понимали, почему бунтуют студенты, рабочие и служащие, если у них есть хлеб и работа.Затем подсчитывались и хоронились его жертвы, горожане и властные структуры опасались рецидива. С другой стороны, жизнь брала свое. Революция продолжалась, что отражалось на жизни крупного города.

*Черносотенцы- собирательное название представителей крайне правых организаций в России в 1905—1917 гг., выступавших под лозунгами монархизма, великодержавного шовинизма и антисемитизма.

***

А в это время в "секретном отделе " Генерального штаба  Японии генерал Айоки ждал полковника Асаки, рассматривая  схемы и  карты, развешанные на стене.

Сзади над его головой  висел портрет Токугава Иэясу, вышитый шелком на атласной подкладке. В те далекие годы в 16 веке  правитель Японии  Токугава Иэясу  создал хорошо организованную систему шпионажа внутри страны. Эта система успешно работала на протяжении нескольких столетий, формируя японский характер и стиль жизни.

Постукивая башмаками ОКОБО на высокой деревянной платформе и делая  маленькие и изящные шаги, вошла гейша, одетая в длинное кимоно, которое красивым шлейфом  тянулось за ней. Искусная вышивка на кимоно шла  от пола до талии и выше.

Гейша поставила на стол небольшой поднос с фарфоровым чайником и изысканными фарфоровыми чашечками и блюдечками, сплошь покрытыми рисунком из позолоты и иероглифами.

Айоки расстегнул воротничок своего  кителя. Беседа должна была пройти в полуофициальной обстановке.

Чеканя шаг, вошел полковник Асаки, вытянулся, поприветствовав генерала, отдал честь.

- Вольно, Асаки, сегодня будем без формальностей. Присаживайся.- Генерал жестом приказал гейше разлить чай в чашки.

Она, элегантно наклонившись, наливала чай, ее черные волосы, сформированные в куполообразную прическу, сохраняли застывшую форму. Лицо, покрытое белилами и напоминавшее фарфоровую маску, имело бесстрастное выражение.

Поставив наполненные чашечки с блюдечками на маленькие подносы, она подала их каждому из военных, пройдя по комнате характерной походкой, напоминающей покачивание на волнах.

Генерал Айоки сделал несколько глотков, смакуя чай, затем взял длинную  указку и подошел к большой карте, висящей  на стене.

- Здесь схема размещения наших разведчиков по России, их более 500 человек, - начал говорить генерал, водя указкой по карте.

 - Все они работали, будучи приближенными к населению, для них приобретались небольшие  лавчонки, преимущественно булочные, которые посещались всеми слоями населения. В эти лавочки в числе других покупателей приходили солдаты и офицеры русской армии, из их разговоров , иногда неосторожных, можно было узнать очень многое, не говоря уже о том, что офицерские и солдатские погоны давали возможность определить, какие новые части русских появились в этом районе.

В результате было собрано огромное количество материала,  что позволило нам выиграть, хотя и с большими человеческими потерями, эту войну. Но по-прежнему влияние России на Дальнем Востоке и в Маньчжурии велико, хотя это исконно наши территории.

Ваша задача расшатывать Россию изнутри, продолжайте работу по развитию революции в России.

Асаки внимательно слушал генерала, кивая головой. Беседа затянулась далеко за полночь. Получив все инструкции и достаточно денег на подрывную работу, Асаки распрощался с генералом.

На рисунке выше: Королёвский театр — Черносотенный погром 1905 года в Томске.
 Автор картины — Владимир Вучичевич-Сибирский.