Под шквальными ветрами жизни

    Наше  прошлое   всегда  с нами. Его  не  отринешь, не забудешь, оно  принадлежит человеку каждым  своим  часом,  каждым мгновением  своим и  остается  с  ним  до  последнего  мгновения.
 
    Судьба не  щадила Галину. Совсем  молодой  умерла  от  болезни ее  мать. Отец Роман для  своего времени был  образованным честным, уважаемым человеком и  работал  управляющим  районным  отделением Сбербанка.  Промозглым  осенним вечером  его арестовали сотрудники  НКВД  по гнусному доносу как  "врага  народа". Все  перенес  и   пережил  этот несгибаемый, мужественный человек: мучительные допросы,  издевательства,  пересылочные  лагеря,  долгий  изнурительный   этап   по  холодной сибирской  магистрали...

    После смерти  Сталина  отца реабилитировали,  но  он уже не смог  вернуться домой  на Украину  из  Магадана,  у  него   помутился  рассудок. Об  этом его  родные  узнали только  в шестидесятые  годы.  Неизвестно, где   могила  Романа,  какие седые снега упокоили его навечно. 

    Круглых сирот Галину вместе с младшим братом Миколой определили в Красногорский детдом. В ту пору многие  друзья  отца и даже родственники  под  любыми   предлогами   не  общались с семьями репрессированных и   обходили   их,   как прокаженных. В детдоме  ребята  безжалостно  относились   к  Галине  и  Миколе   и  нередко  избивали  их   за   то, что   они  -  дети  "врага  народа". Галя, будучи  худенькой  и робкой девочкой, не  могла  постоять  за  себя и  только   тайком  плакала   в закутке от обиды  и  боли.  Но  зато  училась   старательно   и   увлеченно занималась  гимнастикой. Учителя  восхищались  ее  упорством  и  терпением и ставили в пример другим:   "Така   гарна дивчина!"

   А с запада уже неотвратимо несся зловещий  огненный смерч войны. По  дорогам   день и ночь, не выстояв в жестоких  битвах, отступали на восток  страны   разрозненные части  Красной Армии, вереницей  двигались  тяжелые  пушки,  гаубицы, грузовики  и  обозы. С  безмолвным  укором  в глазах  смотрели   им  вслед  старики  и бабы  с  детьми  у  сожженных  хат:

   "Куда  вы-ы ?.." 

   Красногорский   детдом эвакуироваться  не  успел,  ребята в тревоге не  спали ночами. Ох,  какие это были  страшные  ночи! А  потом в город  вошли  фашисты.  Чудовищная черная  пыль   мглою  застила   небо  и  землю. Несмолкаемый   рев  грузовиков  и лязг,  скрежет  танков с паучьей свастикой на  боках...

   Галя  особенно боялась бомбежек, когда взрывы с  оглушительной силой   сотрясали небо и землю. Люди  находились в подавленном настроении и  думали:

   "Что  теперь будет  с  нами  завтра?  Выстоит  ли против  лютых  ворогов  родная  страна?"

   Многие  не хотели мириться  с "новым железным  порядком". Падшие  духом    люди говорили:

   "Все  кончено! Фашисты   у нас навсегда!"

   Оккупанты,  боясь партизан,  вырубали  деревья на  улицах  и во  дворах.

   Безыскусный, правдивый  и  тем  страшен был рассказ Галины  Романовны -  старой, слабой но,  вопреки  всему, не  сдавшейся  женщины. Чувствуется,  что ей  самой тяжело вновь  заглядывать  в  темный  колодец  прошлого:

   "Тревожно затаился, приумолк  город без  света и топлива  весь сожженный и   разбитый  боями. В детдоме вскоре начался  голод. В  неотапливаемых комнатах  было холодно и неуютно. Ребята  ели тайком,  боясь что  вот-вот  нагрянут немцы и заберут у  них то немногое, что им удавалось достать,  -  хлеб  и картошку. Ребята написали на  дверях,  что  в   детдоме  тиф,  наивно  полагая,  что немцев  это отпугнет.  Но солдаты  часто  приходили  в  детдом,  обыскивали всех  и  забирали все, что  попадалось им  на  глаза.

   Зимой фашисты  расстреляли  детдомовских  мальчишек  за  то,  что они  украли буханку  хлеба. Скрюченные морозом  детские  тела долго  лежали во дворе, но фашисты  не разрешали  похоронить их, дабы  устрашить  других. Кошмарное видение врезалось в мою память: виселица  с повешенными  партизанами и резкий скрежет, издаваемый от трения перекладин и веревок',- вспоминала с дрожью в голосе Галина.
 
   Осенью 1942  года  начался страшный  путь в  рабство.  Хлопцев  и  девчат   насильно  угоняли  на работу в  Германию. Гнетущее впечатление производила  эта  толпа  подростков молчаливая,  угрюмая, казалось,  будто все  чувства  и  мысли,  теснившиеся  в  их душах,  вдруг  разом  слились  в  одно  невыразимое  страшное  ощущение непоправимого конца  всему  и  всем. Помню,  немецкий  офицер громко скомандовал:

    - По  вагонам!

    Солдаты оцепляли  ребят  и,  толкая   автоматами, заталкивали их  в  товарные  вагоны. Настал  час  горестного  прощания  с  родной  землей. Среди  провожавших  были матери, отцы  и  друзья. Что  тут  началось! Над  вокзалом  поднимался   протяжный гул, плач, мольбы, вопли  - все  сливалось  воедино.   

  - Доню  моя,  береги   себя!

  - Увижу   ли  я  тебя?
   
  - Куда   нас  увозят ?  Будьте   прокляты,  ироды-ы!
 
  - Федя,  родненький,   дай  весточку!
 
  - О Боже,  что  будет  с  нами?

  - Прощай  батя!
 
  - Не  забывайте  родную  землю!

  - Сынок,  не  пропади   на   чужбине!
 
  Ребят  заталкивали, как  скотину, по 30-40  человек  в темные  и душные  вагоны. Паровоз,  истошно крича,  тронулся  в  далекий  неведомый  путь. Многие  ребята,  не  выдержав  голода  и  холода, умирали. Иногда  поезд останавливался  на  глухих  полустанках,  тогда  ребята выходили  и  хоронили   тела  умерших  прямо  в открытой  степи, ставили маленькие кресты  из  палок.  Может  быть  поэтому  каждой  весной  на этих  безвестных  могилах на  полях  Украины  и  Польши  всходят  алые  маки, которые словно маленькие сердечки качаются на ветру?

  Не все  выжили  в  дороге  -  словно зернышки, рассыпались  на  бесконечном поле жизни.

  Наконец,  ребят привезли  в Германию -  город  Мельдорф. Их  заставляли работать на овощеперерабатывающем  заводе.  Работали  без  выходных с раннего  утра  до позднего вечера.  Ребята  мыли в  холодной  воде овощи: капусту,   морковь,  свеклу,   картофель,  рубили  и  солили  капусту.  Кормили  их  плохо:  баландой  из  брюквы  и картофельных  очисток.  От  постоянной  сырости  и соли у них опухали  и  покрывались кровоточащими  язвами руки  и  ноги. За  любое  неповиновение надзиратели жестоко  избивали  детей. От непосильной  работы  и  голода  ребята  медленно  угасали.  Пытками,   издевательствами  и постоянными  унижениями  выжигалась  дотла, как  пустыня,  живая  человеческая  душа, чтобы  она никогда не могла сострадать,  радоваться,  чувствовать  красоту,  верить,  творить, любить.

  Галина  навсегда  запомнила  те  огромные  зловеще  черные  круги  на  белом   снегу - следы  костров,  фашисты в последние  месяцы  войны  сжигали останки  умерщвленных  людей. Зимой  Галина  заболела  тифом, а вскоре заразились  и  другие  ребята  в  бараке. Кое-как  выкарабкалась  из   цепких  объятий  смерти   юная  дивчина  Гала. Ей помогла выжить отважная   полька  Зося,  она  тайком   приносила   невесть  как  добытые лекарства, отдавала  свой кусок черного  хлеба.  С  большой  благодарностью всегда  вспоминала  о  ней  Галина  Романовна.

  Выжившие  ребята  смотрели  и  не  узнавали  друг  друга: тощие,  изможденные,  с  пустыми,   как высохшие  колодцы,  глазами. Холодным мартовским  утром 1945 года солдаты вывели их из  бараков, посадили  в грузовики  и вывезли  в  поле.  Оно  было  все изрыто  воронками  от  бомб  и  снарядов. Ребят расставили  по  разные  стороны  большой  воронки. Остро пахло свежевывороченной землей  и  гарью. Ребята вдруг поняли,  что  настал   их  последний  час жизни  и стали навзрыд прощаться  друг  с  другом. Зловещая  тень неотвратимой смерти нависла  над юными  душами.

 - Галочка, не  бойся, мы  будем  все вместе...

 - Не плачьте,  за  нас  отомстят!

 - Держаться  будем,  хлопцы!..
 
 - Ой,  неужели  нас убьют  изверги проклятые?

 - О, Господи,  за  что-о?!

 Но вдруг кто-то  громко закричал:
 
 - Воздух!

 Английский самолет налетел  внезапно и бомбовые  удары  так сотрясли  землю,  что фашисты ничего  не смогли предпринять и ребята врассыпную бросились на землю.

  Победный  май 1945 года принес долгожданный мир и освобождение из фашисткой неволи. Галина, будто впервые увидела васильковую высь небес, облака, лиловые гроздья сирени, услышала, как  томительно, нежно курлыкали журавли и  звали  в родные  края  -  Батьковщину.

   Летом  Галина  вернулась домой, где  ее ждало горе  горькое: ни крыши  над  головой, ни родных, ни близких. Кругом была разруха, пепелище, люди бедствовали.   Девушка понимала, что нельзя опускать руки, она с новой, неуемной жаждой стала жить, поступила учиться.
 
   Студентки  жили в  шумном  общежитии, не  боялись  браться  за любую  работу,  хлеба досыта  не  ели. Одетые в ватники  и кирзовые  сапоги  они  хорошели не  по  дням, а по часам. А  женихов  было очень мало: целое поколение  срубила под  корень война.  Галина  с отличием окончила  Харьковский сельскохозяйственный  институт  имени  Докучаева. По комсомольской  путевке  Галина поехала в Кемеровскую область на поднятие целинных  и залежных земель. Несколько лет  работала инженером-почвоведом.

  Пришла к  ней поздняя, но такая  счастливая  любовь. Подруги давно были  замужем, растили детей.  А  к Галине счастье впервые робко постучалось в ее  незапертую дверь.   

  Студеным январским  днем  Павел,  согревая  ее озябшие  руки,  нежно  сказал:  "Я  тебе  кохаю." И от этих  заветных слов у Галины  неожиданно  перехватило   дыхание.  Они соединили  свои  судьбы.

  Через  несколько  лет  Галину  и  Павла  позвали   новые  горизонты  -  они  уехали  жить на  юг  Казахстана. Всем  сердцем  они  полюбили  эти раздольные  края,  обрели  здесь  верных  друзей,  вырастили  двоих сыновей, крепко  вросли   корнями в казахстанскую  землю, ставшую  им берегом  счастливой  жизни.

 Все  дальше  вглубь  истории  уходят сороковые -  роковые  огненные годы, но не   уходят  из памяти народной. Лишь одной  траве никогда не взойти  на  наших   полях -  траве забвения.