Данный голос Послесловие

Рукопись пролежала     много месяцев. Взяв ее,  убедилась, что случайное бывает редко. Следующий отрезок времени оказался необходимым если не для переосмысления  некоторых положений,  то очень существенного  их уточнения. В громадной степени  тому способствовали события последних лет и бурные обсуждения  вопросов церкви.  Еще совсем недавно  нагромождений, возникших «вдруг», не воздвигалось, религиозность не выпирала более  других  проблем культурологии.
Мой жизненный опыт складывался с реальным включением в него событий с «церковной» подкладкой. Они играли очень большую  роль в становлении  своих  убеждений и ценностей. Об этом, в числе прочего  – «Тысячелистник». Это был путь поисков. Легко угадывается его начальная точка и та, где оказалась, спустя 20 с лишним лет. Сам путь  очень  важен для меня, и не возникло желания что-либо менять  в тексте.  Но сейчас кажется, что водораздел между  началом и состоянием сегодняшнего дня должен быть более очерчен.
 – Церковь в России. Не устаю повторять – «институт Церкви», однако ему более всего подходит уподобление  избе «с чистой и грязной половиной». Она архаична от основания до действующих укладов, она «изба» по признакам соотнесенности всей постройки с остановившимся временем. Поэтому – изба, когда лапотный  путник одаривался теплом и похлебкой после студеной дороги. В избу холод не проникает, путник в укрытии, он платит благодетелям пожизненной благодарностью и почитанием.
Чистая и грязная половины – очень важная составляющая обустройства. Ни одного путника никогда не пустят на «грязную половину» – он сам, поосмотревшись, и обогревшись туда суёт свой нос.
Церковь всегда худо – бедно исправно выполняет свои должностные обязанности – она заявляет о себе, она не ставит особых условий перед теми, кого берётся одарить теплом и трепетанием фибров души – покрестись только у нас при рождении, ну, и завещай остающимся отпеть, когда умрешь.
Она – Церковь – вершит  силами бренных, несомненное чудо  для путника, включая его в сферу  храмового мимесиса  предписанных  обрядов, прибегая к помощи всего того, что служит этой миссии. Правда, сейчас путники – прихожане,  все-таки чаще находятся за барьером, их эмоциональный фон далёк от  таинства, они внутренне безучастны. Но есть, несомненно, те, кто растворяется в  Богослужениях,  в иные  моменты они проводники  «Божественного откровения» прихожанина. Но таких очень немного.
И как было бы хорошо, чтобы   церковь оказалась  более сосредоточенной на себе. Учитывая реалии жизни, понимая, что под  кров служителей культа  собираются ничем не отличимые от других граждан смертные – с плохим образованием, невысоким айкью, очень приблизительные в своих морально – этических установках. Если бы церковь смогла воспитывать и образовывать всех их!
     Но только такая выпестованная церковь может быть адекватной идеям проповедничества соборности и пасторства.
Пока подобного не предвидится. Основной площадкой происходящего стала «грязная половина», куда со всех сторон устремляются горланящие толпы.   Подобное избавляет от иллюзий благочинного поведения участников сторон треугольника «церковь - государство-социум». Государство не упустит  сейчас возможность  использовать  клерикализм  в  качестве рычага усиления собственной власти.   Но к Вере это точно не имеет никакого отношения.
 Глядя на происходящее, за последнее время  только укрепилось  предпочтение  интимного обращения к религии.
  Беда только в «тонкости» этого   слоя.  Он легко заслоняется иными проблемами, и  имеет обыкновение надолго исчезать из вида. Но память о незабываемых моментах полного доверия, слитности с христианским миропониманием (абсолютно не боясь его мифической составляющей), помогает  принять  суть веры  в Бога как откровения милости предельного абсолюта (К. Хюбнер). Если   за этим говорить «как  все происходит», то в долгом разговоре (здесь  он  не к месту),   будет сделан акцент  на взаимодополнении  естественно - научной  и мифологической онтологий.   И не столь существенно как складывались  догматы Христианства. Но само обращение к мифологичности  предполагает по определению поэтическое видение Бытия. И коль это так, кажется естественным  и право субъекта  на свой интимный миф, возможность обойтись  без  сторонней помощи в этом.  В полном раздолье   сознание   наполняет   личные приобретения  жизни  поэтическим  смыслом  Веры.