О искусстве 8

Я сидел у Моего Друга и мы смотрели телевизор. Транслировали концерт по случаю очередной годовщины нашей долгожданной Российской независимости. На экране между шлягерами, словно призраки появлялись наши старые песни. Их пели, играли, но не было в них главного – души. Какая-то неживая классика. Родная, знакомая, мы выросли на ней, но теперь отчего-то мёртвая, холодная. Выступали разные артисты. Объявили выступление молодого победителя одного из международных конкурсов. Он стал петь. Пел, пел, но, то и дело, набирая ртом воздух, обрывал течение мелодии, соединяя её с глубокими вздохами и шипением своей глотки.


Когда певец окончил выступление, из зала в телеящике послышались бурные аплодисменты. Мой Друг сказал: – Да, интересные настали времена. Раньше не умели, не умели настолько поганить песни. А теперь научились. Поганить. Вот такими они нынче стали – победители, дипломанты, лауреаты и прочие мастера вокала. Знаешь, – он обернулся ко мне, – в отношении Пения я думаю так: есть люди, которые петь не могут, вообще не могут. Есть такие, которые поют кое-как, наполовину. Таких больше всего. И другие, немногие, которые петь умеют.


Но есть и ещё одна категория, – Мой Друг посмотрел поверх очков куда-то вверх, потом опустил глаза.
 – Есть те, которым ПРОТИВОПОКАЗАНО ПЕТЬ. А они поют и немалые деньги получают за то, что им абсолютно противопоказано. Самим же впоследствии боком выйдет. Так этому, главному победителю конкурса, которому рукоплещет публика, нося его на руках, занятие Пением  как раз и противопоказано. Если побеждают те, кому бы лучше б не петь, то я рукоплещу современному мне Искусству – сказал Мой Друг.