Свет далекой звезды. Книга 4 Глава 7

СВЕТ ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ

Часть 4. Ландыши растут не только на Земле

Глава 7. Уроки демократии

   Би Рослан разрывался между государственными делами, которых оказалось на удивление много и той прямоугольной коробочкой, что оставил ему посланец далекого мира. Человеком он был осторожным, поэтом секрета компа никому не раскрывал. А сам до поздней ночи погружался в удивительный мир знаний. Он чувствовал... Нет! - он знал, что эта коробочка может перевернуть весь подлунный мир. Сделать его много лучше, или... много страшнее. Потому хитрые устройства, чертежами которых пестрели многие страницы удивительного прибора, физические законы, которые позволяли людям не только мчаться быстрее ветра, но даже летать выше птиц, он оставил на потом. Лишь иногда он рассматривал эти картинки как иллюстрации к волшебным сказкам. Его, как историка, больше интересовало общественное устройство, то лучшее, что придумали люди иного мира в отношениях друг с другом.
   И его немного занесло, когда он наткнулся на слово "демократия". Он увидел - в рекламных роликах - насколько эта демократия делает мир чище и свободнее, а людей счастливее. О том, что эту свободу и счастье нужно выстрадать, он смутно догадывался. Но отмахнулся от этого. Решил, что сможет принести и свободу, и счастье одной лишь силой своей абсолютной власти. Как-то он забыл, что власть эта, по сути, была не его; что вручили ее Би Рослану на время.
   Первым - и единственным, что поддержало абсолютное большинство жителей Шахрихана, было упразднение тайной стражи. Кроме самих стражников, естественно. Их попросту выбросили на улицу - и откровенных садистов, и людей, честно делающих свое дело. Да, таких в тайной страже тоже хватало. Бывшие стражники стали первым отрядом, недовольным новой властью. Они на удивление быстро организовались. Нашелся и вождь - Болтывой. Этот человек был прежде невидимой тенью при грозном начальнике - Журивое. Потом начальник стал шахиншахом, а Болтывой так и остался тенью. Очень опасной и очень нужной тенью. Увы - новому правителю Рагистана он не был нужен.
   Болтывой был уже в том возрасте, когда пора было подводить жизненные итоги. Он и попробовал сделать это, оказавшись не у дел. И понял - ему нечего будет предъявить небу, покидая подлунный мир. Семьи у него не было; богатства нажить не стремился... Он просто работал - дни и ночи, пока в один прекрасный день не оказался в маленьком домике, который ему даже не принадлежал. Без работы, без денег и без будущего. Зато с огромным опытом тайной службы.
    Через три дня в его окошко постучались. Болтывой по привычке выглянул в потайное отверстие, которое соорудил собственными руками. Он увидел в тени под окошком две фигуры, кутавшиеся в длинные темные плащи. Терять бывшему стражнику было нечего. Он даже усмехнулся, отпирая дверь:
   - Кого бояться-то - тайной стражи теперь нет!
   Это было загадкой для него. Распустив карательную службу, новый правитель не создал ничего ей в замену. Да - оставалась дворцовая стража, пограничная. Была армия; небольшая, но опытная. Были командиры, присягнувшие новой власти и готовые встать против внешнего врага.
   - А против внутреннего? - Болтывой не однажды задавал такой вопрос правителю, ведя эти дни беседы с ним - естественно в собственном воображении.
   И не получал ответа. На улицу он все почти  не выходил, питаясь скудными запасами. Так что у ночных гостей, которых пустил в дом без всякой боязни, надеялся разжиться и последними новостями. Новостей было много. И прежде всего - сами гости. Болтывой знал обоих. Он вообще очень многих в Шахрихане знал. А этих двоих, таких непохожих и внешне, и манерой поведения, знать был просто обязан.
   Старшим по возрасту, и по тому положению, что прежде занимал в государстве, был Шухрат, один из высших сановников двора. Длинный, худой как палка, он и сейчас - в полутьме, едва созданной единственным светильником - старался держать подбородок высоко задранным, а губы плотно сжатыми. Так этот дальний родич шахиншаха Нусрата выражал свое отношение к окружающему миру. Еще он - и это Болтывой тоже знал - прятал где-то в загородном подворье наследника обоих рагистанских правителей. Тут бывший прежде тенью, ставший никем, усмехнулся. Он знал и тайну рождения наследника, которому недавно исполнилось десять зим.
   Второй был ростом едва по грудь подельнику, если можно было так назвать высокородного сановника.
   - А почему нет,  - подумал Болтывой, бросая быстрый взгляд на круглую фигуру второго гостя, - разве не общее дело привело их сюда?
   Би Самир тоже был личностью неординарной и весьма известной в городе. Его считали самым богатым купцом Рагистана, и бывший стражник был согласен с этим утверждением. Только богатства эти сильно растаяли за время небывалого катаклизма. Теперь Би Самир, человек с круглой честной физиономией, с которой никогда не сходил румянец, и душой хитрого пройдохи, какого еще не видел подлунный мир, конечно же очень желал вернуть свои богатства. А лучше - многократно преумножить. Вот этого Болтывой никогда не мог понять. Зачем копить золото, которое не сможешь проесть, пропить; попросту прокутить с продажными девками и не менее продажными собутыльниками - просто потому что его невообразимо много. И еще дрожать и чахнуть над своей казной в ожидании того мгновенья, когда в дверь постучат - да хотя бы тот же Болтывой.
   Но сейчас Би Самир чахнувшим никак не выглядел, и именно он постучал в окно Болтывоя, а не наоборот. Его глаза в свете лампы блестели неестественно ярко, почти лихорадочно, когда он умащивал свой толстый зад на табурете у стола. Шухрат на второй табурет, что учтиво подвинул ему хозяин, даже не посмотрел. Он глянул лишь на своего "подельника", словно доверяя ему начать разговор. А разговор, как уже понял Болтывой, предстоял о новой власти, о переменах, которую она несла, и о том, что предстоит сделать истинным патриотам Рагистана, чтобы власть в государстве стала настоящей, сильной. Чтобы у руля стояли опытные мужи, а не историки, знающие жизнь из книг и летописей. Однако Болтывой подозревал, более того - был уверен - что высокие слова, которые начал говорить толстяк, тяжело отдуваясь на стуле, и тут же подхватил аристократ, не более, чем ширма для истинных целей заговорщиков.
   - Ну и что? - думал Болтывой, почти не вслушиваясь в цветистые фразы Би Самира, - что тебя больше интересует твоя мошна, а этого напыщенного индюка - трон. Ни на что иное - вроде моего табурета - он и смотреть не хочет, не  то что садиться. Главное не это. Главное - они приведут меня обратно в Дом тайной стражи; дадут заняться настоящим делом, а не этим...
   Бывший стражник с отвращением посмотрел в угол, где на другой, меньший размерами стол, он успел перенести остатки скромного ужина.
   К утру и план заговора, и распределение ролей в нем были готовы. Болтывою, естественно, досталась слежка за двором и подкуп нужных людей в нем. Денег - и на подкуп, и на многое другое хватало. Би Самар оказался весьма щедрым человеком - когда это было нужно. Когда вложения должны были принести неплохой барыш. Здесь доход ожидался просто невероятный.
   Шухрат, на деньги из того же источника, собирал, а скорее покупал единомышленников. Последних сначала было немного - все помнили о истинном хозяине Рагистана, и о его обещании вернуться. Но человек, которого оставили править от его имени, сам подтолкнул знать, а потом и воинскую верхушку к заговорщикам. Он - вот глупец! - провозгласил совсем скорое равноправие. Во всем! Хотя каждый здравомыслящий человек понимал - Небо создает людей разными. Ходили даже слухи, что он собирался приравнять рабов к свободным горожанам. Предварительно дав им вольную. В кружке, который теперь часто собирался в скромном домике Болтывоя, эта весть поначалу вызвала громкий смех и язвительные шутки. А потом заставила задуматься. Армия невольников, которая целыми днями скребла, чистила, готовила... и много еще чего делала, была фактором, который заговорщики никак не учитывали. Освободи их правитель...
   - Будет смута, - в отличие от остальных Би Самир сразу понял, что тут можно поймать удачу; он сейчас довольно потирал ладони, - и в ней занять дворец, а потом весь город не составит никакого труда.
   - Не составит, - кивнул Болтывой, - если не учитывать стражу. Стражники стоят за Би Рослана; все как один. И невольников у простых воинов нет - им бунтовать незачем.
   Это было самой большой головной болью заговорщиков. Стражу  подкупить так и не удалось. И тут Небо словно услышала мольбы Шухрата и Би Самира. Болтывой никого ни о чем не просил - его устраивала и такая, полная опасностей и неожиданностей жизнь. Но и он вздохнул с облегчением, когда по столице пронесся слух о неведомом враге; о войне; о войске, которое собирают соседи. Странным было это ликование - к границам государства подступил враг, уже разоривший на своем пути множество городов и деревень, а эти люди, бившие себя в грудь при словах "Родной Рагистан", радовались как дети. Видимо они считали, что с урожденным владыкой, который вел свои войска от берегов Великого океана, договориться будет легче, чем со своим таким странным правителем. Утром тысяча стражников - практически все, кто был свободен от караулов и охраны дворца - покинули город. И той же ночью задние ворота дворца бесшумно распахнулись, впуская внутрь полтора десятка фигур. Заговорщики были одеты в черное; они держали в руках тускло поблескивающие клинки.
   Впереди шел, пугливо оглядываясь, придворный. Он читал себя дальним родственником Шухрата, и надеялся получить во дворце высокий пост - у самого трона. Сам Шухрат пока еще не решил, будет ли приближать к себе столь ничтожную личность. Но об этом, естественно, пока не говорил. Прислужник, к удивлению, повернул совсем не в тот коридор, что вел в опочивальню, точнее целый комплекс богато украшенных комнат, в которых отдыхали от праведных трудов все последние шахиншахи.
   - Постой, соба.., - прошипел Шухрат, хватая за плечо прислужника, - куда ты нас ведешь?  Спальные покои совсем в другой стороне.
   - Это так, - едва не вскрикнул придворный, - только нынешний правитель спит рядом с нами. Говорит, что не может спать на кровати размерами с половину футбольного поля.
   - Футбольного! - чуть не плюнул на мягкий ковер человек, мысленно уже примеривший корону шахиншахов, - завтра же верну ристалищу его истинное предназначение. Арена давно забыла, что такое кровь!
   Из тьмы бокового коридора выступил зевающий стражник. Он не успел отреагировать на эти темные фигуры, на слова Шухрата, которые тот произнес слишком громко. Кровь, которую знатный заговорщик обещал арене, пролилась на толстый ковер...
   Би Рослан спал совсем немного. Ему хватало четырех часов,  чтобы отдохнуть, и с раннего утра опять окунаться в водоворот проблем, которых кажется с каждым днем становилось все больше. Что интересно - всему этому он мог дать теперь научное название, Даже разложить по полочкам - при помощи волшебного ящичка, который он уже привычно называл компом. Но все равно - начинался новый день, и дел оказывалось еще больше. Почтенный историк уже и не рад был, что согласился взвалить на свои плечи такую ответственность. Одна страсть теперь сжигала его - поскорее закончить бесконечные дела, и опять прильнуть к маленькому волшебному экрану.
   Вот и теперь он завистливо вздохнул, перечитывая в который раз историю древнего мира Земли. Би Рослан чувствовал - еще немного, и он нащупает ту нить, что связывала два обитаемых мира. А еще он вспомнил недавнее путешествие по землям, которые вручил ему для правления Свет. О том, как на самой границе Рагистана он гостил у Анатолия, у землянина. И видел там зримое подтверждение такой нити - даже восемь ниточек, воплощенных в детях землянина и трех соотечественницах старого историка. Он еще раз улыбнулся, и тут же нахмурил лоб, прогоняя улыбку. За дверью вдруг послышался какой-то шум, лязг металла и короткий вскрик.
   Вскакивая на ноги, Би Рослан машинально нажал на кнопку, выключая комп, и взял его в руки, шагнув в сторону двери. Этот шаг был единственным. В распахнувшиеся от сильного удара двери ворвалось сразу несколько человек. Первый же из них - высокий, с хищным выражением лица, которое правитель успел рассмотреть в слабом пламени светильника - одним ударом смахнул Би Рослана на пол, на ковер и застыл  словно хищник над добычей. Он медленно воздел к высокому потолку саблю, и историк закрыл глаза, прижав к груди комп. По иронии судьбы он вцепился в этот крошечный кусок пластика из чужого мира, словно именно он воплощал сейчас все, с чем Би Рослан сейчас прощался навсегда.
   - Нет! - прозвучал чей-то возбужденный визгливый голос, - он еще послужит нам.
   Этот голос историк узнал. С почтенным торговцем Би Самиром он когда-то имел дела - заказывал у него книги. С тех пор прошло немало зим, но купец практически не изменился. По крайней мере так решил Би Рослан, все таки открывший глаза.
   - Разве что взгляд у него сейчас не такой масленый, - подумал он, - тверже стал взгляд, и какой-то... хищный, что ли?
   Историк пробежал взглядом по частоколу ног, замерших рядом и наткнулся на мертвые глаза стражника. Того самого стражника, который желал ему сладких сновидений всего каких-то пару часов назад. Теперь он лежал  за дверьми, в нескольких шагах от Би Рослана, уснувший навсегда. Вокруг головы, рассеченной клинком, уже натекла большая темная лужа крови.
   - Что? - голос высокого аристократа был резким, с металлическим оттенком, - хочешь продать его? Так он же отменил рабство!...
   Аристократ, который явно возглавлял этот отряд заговорщиков, зло захохотал, уже не пытаясь скрываться. У  его ног лежал заложник, с которым ему не страшна была вся дворцовая стража. К тому же он знал, что сейчас в парадные ворота дворца вливаются другие отряды. Пусть их было немного, но и воинов, готовых положить жизнь за то ничтожество, что сейчас распростерлось у его ног, было немногим больше.
   - Все в этой жизни товар, - вкрадчивым голосом начал объяснять Би Самир, - даже смерть. Пусть он умрет, но не здесь, и не сейчас.
   - А где? - это спросил еще один заговорщик, тоже смутно знакомый Би Рослану.
   Историк все-таки вспомнил - именно этот человек принес ему подорожною от имени прежнего шахиншаха. Раньше этот заговорщик, который сейчас прятался в тени высокого, служил в тайной страже, и выглядел куда важнее.
   - Да хотя бы на городской стене - на виду тысячи стражников, которые вернутся в Шахрихан.
   - Если вернутся, - так же глухо заметил бывший стражник.
   - А если не вернутся, подарим тому, кто подступит к стенам вместо них.
   - Или продадим, - совсем уже громко захохотал аристократ, ткнув локтем в бок низенького купца.
   Он явно услышал возбужденные голоса в коридоре; очевидно узнал кого-то. Потому что приказывал дальше совсем уже величественным голосом - словно уже примерил корону шахиншаха. Эта мысль Би Рослана очевидно была вполне материальной, потому что тут же отразилась в голове заговорщика, а затем в его глазах, зашаривших по комнате. Короны здесь не было. Би Рослан старался одевать ее реже; еще реже он появлялся в ней за пределами тронного зала. Она и сейчас лежала на троне, охраняемая двумя дюжими гвардейцами у огромных парадных дверей.
   - Где она?- прорычал он, склонившись над низложенным правителем.
   Би Рослан понял правильно; он ответил, ничего не скрывая; моля Небо лишь об одном - чтобы этот враз ставший страшным незнакомый аристократ не обратил сейчас внимания на коробочку, что почти скрылась в ладонях историка. И небо услышало его мольбы. Велев стражнику, которого он назвал по имени - Болтывоем - определить Би Рослана в самую надежную темницу, он ринулся из комнаты. А историка подхватили под руки два дюжих заговорщика, и практически понесли его под сцепленные на груди руки за Болтывоем.
   Вот так почтенный историк и получил возможность играть с волшебным ящичком хоть целые сутки напролет. Увы - уже через трое суток заряд батареи компа кончился...
   Лишь рагистанское войско сейчас двигалось к своей столице в полном составе - естественно, без немногих погибших, которых с почестями погребли на поле великой победы. Анатолий Лазаренко, как ни старался, гнать быстрее стражников никак не мог. Огромный обоз, часть законной добычи рагистанцев, не давал быстрым конникам мчаться во весь опор домой. Но весть о победе уже неслась вперед, с быстроногими скакунами гонцов. Ни один из них не возвратился, и это почему-то нервировало Лазаренко. Но рядом с князем Ширко и герцогом Рамиром он держался подчеркнуто спокойно и уверенно, как и подобает равному из трех военачальников.
   Союзники таких внутренних терзаний не выказывали; напротив - они ехали рядом с землянином чрезвычайно довольные. Ведь точно такие же обозы с трофеями уже наверное достигла их столиц. Сейчас Ширко как раз озвучивал вопрос, который весьма интересовал всех троих.
   - Интересно, - обернулся он к отставшему на полкорпуса Анатолию, - успеем мы раньше к Би Рослану, чем Свет.
   - Не знаю, - пожал тот плечами, - только уверен, что он как всегда появится очень необычно.
   - Точно, - поддержал землянина славинский князь, - примерно так же, как он успел к битве. Не появись он тогда, неизвестно - кто из нас сейчас спешил бы в Шахрихан, а кто лежал в земле на границе наших государств.
   - И обоза никакого не было бы, - рассмеялся Ширко.
   Анатолий смеха не поддержал; трофеи были приятным бонусом к победе для Рагистана, для его правителя. Сам же Лазаренко мыслями был сейчас там, где ждали его жены и дети. Там, откуда он ушел лишь потому, что понял - победа может быть только общей; отсидеться в глухом углу не получится. А сейчас каждый шаг смирной лошадки, которая никак не смотрелась рядом с лихими скакунами князя и герцога, приближал его к дому.
   - Но сначала - Шахрихан. Би Рослан и Свет. Надо его обязательно затащить домой - пусть подтвердит моим женушкам, что я не из преисподней явился, а из такого же мира, как этот.
   Он с удовольствием огляделся, в который раз отметив неиспорченную пока техникой и технологией первозданную чистоту этого мира. Люди, которые сейчас смеялись, шутили, а иногда и ругались, этой первозданности совсем не портили; они пока не были царями окружавшей из природы; они были его частью. Так, по крайней мере, считал сам Анатолий. Он и сам уже вполне вжился в этот мир, по маленьким частичкам привнося в него те удобства, без которых раньше не мыслил жизни.
   Он напрягся, увидев вдали растущую точку - это по степи им навстречу скакал всадник. Очень скоро Анатолий узнал его. Он сам послал два дня назад этого парня в поиск - с категоричным приказом вернуться при малейших признаках опасности. Хотя какая опасность могла подстерегать рагистанского стражника в центре своей страны? Но по тому, как нахлестывал своего скакуна разведчик, командир рагистанского войска понял - случилось что-то важное. А еще - очень неприятное, судя по тому, с какой встревоженной физиономией остановил коня рядом с тройкой всадников, чуть оторвавшейся от общей колонны, молодой стражник.
   Разведчик чуть замешкался, не зная, какому из влиятельных лиц поклониться первым. Но Анатолий нетерпеливо дернулся в седле и парень тут же повернулся к нему, явно со вздохом облегчения в душе. Ни он, ни другие стражники никак не могли привыкнуть, что с такими важными особами - Великим князем, и не менее Великим герцогом можно беседовать вот так, не распростершись предварительно в глубоком поклоне. Лазаренко еще раз дернул, теперь уже щекой, и стражник торопливо, глотая слова, начал докладывать:
   - Беда, господин. Заговор. Подлые заговорщики захватили и дворец, и весь город...
   - А Би Рослан, - первым сунулся к нему с вопросом Ширко, - что с правителем?
   - Не знаю, Ваша Светлость, - теперь уже с виноватым лицом - словно от него лично зависела судьба правителя Рагистана - повернулся к нему стражник, - и никто не знает. Я потолкался по базару... к казармам даже приближаться не стал. Там наверное шпионов нового правителя полно. Слухи люди разносят всякие. Иные говорят, что почтенного Би Рослана уже нет в живых.
   - Какого нового правителя? - теперь уже Рамир склонился к нему.
   - Шухрат - так его зовут, - ответил парень и, видя недоумение на лицах знатных собеседников пояснил, - это один из родственников старого шахиншаха - Нусрата. Он пропал, когда на троне сел Журивой. А теперь появился перед народом... в короне шахиншахов.
   Рамир с Ширко помрачнели. Они прекрасно знали, какие возможности дарила своему обладателю сила древнего завоевателя Батурхана, что таилась в этой короне. А еще они знали - что их долг помочь восстановить справедливость в Рагистане - так, как они ее понимали. Кому помочь? Ну хотя бы своему боевому товарищу - Анатолию Лазаренко.
   Анатолий гортанно крикнул, призывая командира головной сотни. Вдоль длинной вереницы конников, а затем обозных телег поскакали посыльные, передавая новые приказы. Колонна на глазах уплотнялась и ускорялась., чтобы уже скоро, в полдень, собраться организованным лагерем в тени небольшой березовой рощицы. К безоблачному небу потянулись дымы костров, отовсюду на маленькую поляну, где собрались на совет командиры, потянулись вкусные запахи немудреной походной стряпни. Совету тоже накрывали дастархан - совсем рядом с полянкой. Но командирам  - и прежде всего трем вождям - было сейчас не до еды. Они слушали старого сотника, который рассказывал о Шухрате.
   - Двоюродный брат шахиншаха Нусрата, - вспоминал он, - гордый и высокомерный сановник. Но умный и смелый, этого у него не отнять. И воин умелый, не раз водил против врагов стражу. И побеждал. К тому же никто не будет отрицать, что прав у него на рагистанский престол хватает..
   - Это если не считать, что вернулся нынешний шахиншах - Свет, - перебил его Анатолий, - или ты забыл, как давал присягу ему, и правителю, назначенному им.
   Он обвел взглядом совет и подвел итог:
   - Значит так. Обкладываем Шахрихан так, чтобы даже мышка из него не выскользнула. Узурпатору предъявляем ультиматум - полная и безоговорочная капитуляция. Откажется - на штурм не идем, ждем Света. Уж он-то придумает, как вернуть и свою корону, и весь город. И последнее - человек, одевший на голову корону, обладает даром повелевать людьми так, что они не в силах отказаться. Понятно, чем это грозит нам всем? Поэтому приказ: ближе двух полетов стрелы к стенам не приближаться. Всех подозрительных расстреливать на расстоянии. Даже если это будет...
   Договаривать землянин не стал. Он поднялся, показывая, что совет окончен, и следом вскочили сотники. Они не поняли многих слов, которыми сейчас сыпал их старший начальник, но одно усвоили накрепко. Надо ждать героя, силу и непобедимость которого они видели совсем недавно. А Лазаренко шагнул в сторону уже накрытого дастархана; вслед за ним поспешили Рамир с Ширко.
   - Да, - заметил Ширко, поднимая с блюда первый кусок мяса, сочащегося горячим жиром, - вот и выплыл наш спор о Свете - с самой неожиданной стороны. Теперь оттого, как скоро появится наш друг, будет зависеть многое.
   - Например? - Ширко с трудом проглотил большой кусок, который он с жадностью откусил от большого мосла, - что будет, если он задержится на неделю, или, к примеру, на месяц?
   - Ничего хорошего, - поддержал франа Анатолий, - воевать мечами и копьями мы умеем, но против колдуна, даже слабенького, можем не выстоять. А это - новые жертвы... Знать бы еще, жив ли Би Рослан?..
   Стены Шахрихана показались на третий день. Передовые сотни - а Лазаренко взял с собой почти половину войска, поскакали вдоль высоких стен, сложенных еще при прадеде Нусрата, образовывая редкую цепь. Потом - когда подтянутся остальные сотни, сейчас сопровождавшие обоз, эта цепь станет плотнее. А за ней - вторым рядом осады - десятки и сотни разобьют биваки, в которых за Шахриханом будут так же пристально наблюдать отдыхающие стражники и их командиры. Ворота в город на глазах Анатолия и его сановных спутников медленно закрылись. За стенами было на удивление тихо. Даже нынешняя стража, застывшая редкой цепочкой на высоте десяти человеческих ростов над землей, никак не отреагировала на появление войска, которое еще совсем недавно город встречал бы настоящим праздником. Лазаренко тоже не рискнул приблизиться к воротам. Он остановил коня, и надолго замер, кивнув товарищам, которые поскакали к свите, тоже разбивавшей лагерь. Свиты этой было совсем немного - не больше десятка франских рыцарей с оруженосцами, и два полных десятка воинов Ширко.
   А рагистанское войско негромко шумело - приказами, звоном конских уздечек и редким топотом копыт. В общем - обустраивалось к долгой осаде. К ночи кольцо вокруг Шахрихана замкнулось полностью. А Анатолий проехал шагом вдоль всей цепи своих стражнико и, остановил коня у костра, рядом с которым не начинали ужина, поджидая его, Ширко с Рамиром. Сегодня угощал Ширко. Лазаренко ел, почти не ощущая вкуса, кивал вслед за товарищами, которые вели неспешную беседу, совсем перестав обращаться к нему. Землянину было не до разговоров. По большому счету и этот город его мало интересовал. Единственно - судьба Би Рослана была ему небезразлична. Мыслями же он сейчас был далеко - в маленькой деревушке, где его ждали жены и дети...
   Утро началось хриплым ревом труб. Анатолий, который несколько раз за ночь объезжал посты, вскочил в тревоге. Первой его мыслью было - а не мог новый правитель как-то присобачить волшебную корону к этим медным трубам; не побредут ли его стражники, да и он сам, подобно послушным баранам, к воротам, на убой?
   - Нет, - перевел он дух, отчаянно зевая, - может, кто-то более опытный и могучий - тот же Свет, например - и придумал что-то подобное. Но этот непонятно откуда взявшийся царек... Нет! Будь он настоящим колдуном - проявился бы намного раньше. А он дождался, когда в городе почти не останется стражников. Значит, сил и сторонников у него совсем немного. Давай посмотри, что ты нам сейчас предложишь?
   Он остановился напротив ворот, над которыми и трудились сейчас вовсю трубачи. Рядом - сегодня тоже не на конях - остановились князь с герцогом.
   - Кажется, сейчас мы будем наблюдать явление нового правителя народу... то есть нам, - повернулся к ним землянин.
   И действительно - на стене, вместо поспешно отступивших багроволицых трубачей появились особы намного важнее. Хотя бы по внешнему виду. Один из них - высокий человек с надменным лицом, в роскошных одеждах, поправил на голове корону и что-то сказал. Увы - ветер, что дул сейчас от степи в сторону ворот - не донес до трех предводителей осаждавшего Шахрихан войска ни слова. А Анатолий - только сделай сейчас узурпатор попытку напрячь голос, тут же отступил бы. Однако Шухрат, а это был действительно он, не стал утруждать себя - то ли посчитал для себя слишком унизительным обращаться к трем своим противником, надрывая горло, то ли по какой другой причине - продолжал говорить так же тихо. Его новые подданные, среди которых Лазаренко выделил низенького толстячка, одежды которое были едва ли не роскошнее, чем у монарха и человека в совсем скромном наряде. Последний отличался от придворных, сейчас внимавшим  своему господину с благоговением и желанием немедленно исполнить любое приказание и своим неказистым камзолом, и, главное,  тем разрежением, что создавал вокруг себя.
   Рядом с Анатолием оказался тот самый пожилой сотник, который прослужил страже столько лет, что знал, даже может совсем не желая этого, всех сколь-нибудь значимых персон в Шахрихане. Он зашептал размеренно, не отрываясь от действа, что разворачивалось на стене:
   - Этот, разряженный словно павлин и такой же напыщенный - купец, когда-то один из богатейших людей Рагистана. Давно его не было видно; я думал - он сейчас где-то с караваном, подальше от войны. Чутье у него, как у собаки - и на деньги, и на опасность. А он вон где таился.
   - А тот, - протянул руку к стене Ширко, - тот, что словно случайно оказался в свите. Отчего от него шарахаются все, словно от чумного?
   - Этот птица не менее важная, - так же негромко ответил сотник: он сразу понял, о ком идет речь, - зовут его Болтывоем; он когда-то был помощником Журивоя, начальника страшной тайной стражи.
   - Которую наш правитель благополучно распустил на второй день своего правления, - подошел еще один сотник; именно его сотня не спускала взглядов и луков со стен и центральных ворот Шахрихана.
   - И очень зря, - в сердцах бросил Ширко, - как может государство жить без тайной службы? Вон вам результат - на стене.
   На стене тем временем свита нового шахиншаха забегала, засуетилась. Взглядам собравшихся перед воротами предстало новое лицо. Прямо к краю стены, к невысокому парапету, что ограждал широкую площадку над воротами, вытолкнули Би Рослана. Правитель, проспавший доверенное ему государство (точнее пока только его столицу), не был связан. Был он бледен и подслеповато щурился на солнце. А еще  он, словно машинально, поглаживал себя по левой стороне груди. У Анатолия тоже заныло, и тоже там, где вдруг забилось быстрее сердце. Однако инфаркт, или инсульт - Лазаренко в таких вещах разбирался совсем мало - был не самой большой опасностью, что грозил сейчас старому историку. Слова, что правитель все таки адресовал рагистанской страже и гостям, что были приглашены в Шахрихан, все таки были услышаны. Рядом с Шухратом оказался еще один человек - низенький и плешивый, обладавший, однако, на удивление громким и звучным голосом. Это был глашатай, который тут же принялся выкрикивать слова грозного приказа шахиншаха.
    - Стражники Рагистана! - цепь воинов, окружавших город,  колыхнулась и немного подалась вперед, - я, милостью Неба шахиншах Шухрат, повелеваю всем встать под мою руку, которая столь же милостива к подданным, как беспощадна к врагам. Жалкий червь, возомнивший себя правителем могучего Рагистана, заслуживает одной кары - смерти. Которую и примет сейчас - на ваших глазах.
   Цепь стражников заволновалась сильнее, когда совсем не упиравшегося историка подтолкнули к самому краю стены. Еще шаг - и ничто уже не смогло бы спасти Би Рослана. Однако время шло, а Шухрат, явно наслаждавшийся своей властью над людьми, над их жизнью и смертью, не спешил отдать этот последний приказ. Свита, застывшая рядом, вдруг колыхнулась; до Анатолия донесся чуть слышный вопрос, на который Шухрат тут же ответил. Глашатай послушно доносил его слова до тысяч слушателей. Лазаренко был уверен - сейчас его слушают не только стражники и их командиры, но и многие жители Шахрихана.
   - Так будет и с тем, что взял на себя возмутительную смелость распоряжаться короной шахиншахов! С тем, кто называет себя Светом, хотя и дела и помыслы его черны, как самая безлунная ночь.
   Тут шахиншах, а за ним и плюгавый крикун замолкли; первый стремительно отвернулся от стены - навстречу такой знакомой и Лазаренко, и всем стражникам фигуре. Свет, незаметно для многих, а скорее всего для всех, собравшихся и на стене, и по обе ее стороны, оказался рядом с Би Росланом, который при виде друга радостно охнул, словно освобождаясь от наваждения, и наконец отнял руку от груди, в которой, оказывается, была зажата небольшая черная коробочка. Анатолию снизу был виден лишь краешек этого артефакта, который историк прижимал к сердцу в последние мгновения своей жизни, но землянин был уверен - в руке низложенного правителя был зажат комп.
   Охотник тем временем отодвинул ученого друга подальше от края стены и повернулся к самозваному шахиншаху. Он тоже не напрягал связки, но его голос было слышно далеко вокруг. Анатолий бы не удивился, что Света сейчас слышно в каждом, самом дальнем уголке города.
   - Что-то ты, Шухрат, возомнивший себя правителем Рагистана, и надевший на свою голову мою корону, чересчур мягок для правителя. Сбросить человека со стены вниз головой - как это мелко для настоящего шахиншаха. А где же котлы с кипящим маслом, где палачи с клещами и дыбой? Где, наконец, петля, топор, или кони, разрывающие тело на части? Или придумать что-то еще более ужасное?
   Анатолия внизу заполнил сладкий ужас; он вдруг вспомнил, откуда вернулся совсем недавно охотник. С Земли, где "искусство" привнесения боли близкому было когда-то доведено до совершенства. Шухрат об этом, конечно, не знал. Однако прочел сейчас  в глазах оказавшегося совсем близко Света что-то такое, что сам - без всякой команды и принуждения нырнул со стены вниз головой. Вместе с короной... Нет! Корона уже была  руках охотника, который с видимым интересом проследил недолгий полет самозваного правителя. Он одобрительно кивнул, когда снизу донесся громкий хруст - это раскололась, а потом размазалась мозгами по камням голова самозванца.      Анатолия Лазаренко, который недавно не мог расслышать ни слова на крепостной стене, всего передернуло. Этот звук он расслышал очень хорошо. Как и слова Света, повернувшегося к степи спиной:
   - Что стоите, бездельники? Бегом открывать ворота победителям!
   Свита ринулась со стены; вместе со всеми, совсем того не желая, и Би Рослан. Охотник, смеясь, едва успел схватить его за локоть.
   - А ты куда, почтеннейший. Не хочешь обнять старого друга?
   Историк ткнулся в широкую грудь Света, совсем затерявшись в ней. Он был счастлив вдвойне, втройне - и вернувшемуся другу, и тому, что комп, получив заряд ярко светившего солнца, опять осветился экраном. А главное - тем, что Свет сейчас своим появлением снял с него груз неимоверной ответственности.
   - Знаешь, Свет, - пробормотал он, не пытаясь вырваться из объятий, которые вызвали оглушительный шум внизу, в рядах стражников, - это так трудно, быть правителем. Я больше не хочу.
   А шум внизу не прекращался; он словно перекатывался волнами по редкой цепочке, и возвращался назад, приветствуя теперь уже всадницу, которая гордо несла свою красоту к воротам. Конь под ней - тот самый, что Квадратный  некогда увел из под носа охранников Гумирхана, словно чувствовал торжественность момента. Он перешел на церемониальный шаг, так и шагнув в распахнувшиеся прямо перед его мордой воротами. А внутри, как оказалось, неведомую красавицу встречали ликующие жители Рагистана. Замира - а это была она - вступила в город вестницей победы, о которой уже знал весь город...
   Вечером был пир - совсем скромный для общества, знатнее которого, пожалуй не было во всем подлунном мире. Сбывалось пророчество тетушки Зохры - сразу несколько правителей сейчас собрались за столом. Только Нажудин, да Анатолий сейчас, пожалуй, не имели никаких титулов; да Би Рослан, так и не выпустивший из рук электронную игрушку, был решительно настроен отказаться от своего. Но прежде того - к возмущению Ширко и Рамира - Свет велел привести главных подручных Шухрата.
   - Их надо судить прилюдно! - воскликнул славинский князь, - и так же казнить - чтобы неповадно было другим.
   Но Свет был непреклонен. Он немного хмурился - уже только от того, что сейчас носил корону на голове, по настоянию тех же соседей-правителей. Сейчас же он отмел совет друга:
   - Нет, - сказал он, кивая начальнику дворцовой стражи, который только и ждал этого сигнала, - народ конечно соберем, завтра же. Но повод будет совсем другой, праздничный. Какой праздник с казнями?
   Он повернулся к Би Рослану и тот согласно кивнул:
   - Лучше уж футбол посмотрим.
   Он замер - вслед за охотником, который словно получил какую-то весть. Свет глубоко вздохнул и кивнул; знающий его больше других историк понял, что его молодой друг решил сейчас какую-то важную задачу.
   - Вот именно, футбол! - прошептал охотник, поднимая взгляд к дверям, где уже толпились стражники с двумя подсудимыми.
   Анатолий узнал обоих - и купца, лицо которого сейчас было залито бледностью, и того самого неприметного человека, который, оказывается, прежде служил в тайной страже, и не на последних ролях. Сейчас он с таким же непроницаемым лицом играл роль пойманного на месте преступления заговорщика.
   - Отпустите их, - велел рагистанский правитель стражникам, что держали обоих преступников за локти.
   Стража отступила на шаг назад; купец с Болтывоем напротив - получив увесистые тычки в спину, едва не распростерлись перед столом. Впрочем, Би  Самир все-таки оказался на полу, на толстом ковре, так и оставшись на нем. Второй заговорщик удержался на ногах.
   - Встань и говори, - голос охотника, набравший стальных ноток, прогремел в большом зале, заставив купца вскочить с проворством, которого никак нельзя было ждать от него.
   Он вскочил и заговорил - громко, взахлеб, изливая сейчас на людей, сидевших за столом  ту грязь, которую он копил всю жизнь, не решаясь показать своей злобы на миру. Ничто - ни золото, ни близость сразу к нескольким владыкам подлунного мира - не могли потушить того яростного огня, что бушевал внутри этого толстячка, такого приятного на вид. И была эта страсть - жадность. Великая жадность, ведь Би Самир не спал ночами, представляя себе золото и драгоценности, которые еще не принадлежали ему. Если бы мог, он сунул в свой сундук весь мир, все его богатства. И доставал бы лишь для того, чтобы полюбоваться на них.
   - А этот, - протянул он пухлый пальчик в сторону Би Рослана, - собрался отменять рабство. А завтра он отменит золото, драгоценности... Потом все, что имеет цену в этом мире?
   Би Самир аж затрясся в бешенстве и страхе. Не в силах противостоять приказу человека, обладавшего силой Батурхана, он понимал, что с каждым словом все глубже копает собственную могилу.
   - Хватит! - бросил негромко Свет, и толстяк тут же заткнулся.
   Он готов был опять броситься на ковер, смягчая показным смирением свою участь, но застыл, когда охотник отвел от него взгляд, и протянул задумчиво:
   - Значит, ярый сторонник рабства? - он опять остановил глаза на Би Самире.
   Тот послушно закивал. Впрочем, сейчас он кивал не испуганно - очевидно думал, что и правитель, и все остальные солидарны с ним. А Свет действительно кивнул.
   - Хорошо. Рабство, так рабство, - он подозвал пальцем начальника стражи и огласил приговор.
   - Купец Би Самир, - заполнил он опять зал, теперь голосом судьи из какого-то фильма, который смотрел еще на Земле, - обвиняется в заговоре против государства и его правителя. Виновен! Приговаривается к конфискации всего имущества в пользу казны. Смертная казнь заменяется пожизненным рабством.
   Он повернулся к Би Рослану:
   - Где у нас самые "легкие" условия на каторжных работах?
   Би Рослан правильно понял его вопрос:
   - На известковых карьерах невольники больше года не живут.
   Анатолий было вскинулся, но тут же наткнулся на взгляд охотника, который словно напоминал ему:
   - А что ты хотел? Здесь еще даже не средневековье! Хочешь быть живым и здоровым; хочешь счастья своей семье, своим близким - вырви из сердца жалость.
   Воющего в полный голос купца практически вынесли из зала. Его невнятные крики так и не позволили никому понять, что сейчас жалеет Би Самир - накопленные богатства или загубленную жизнь?
   - Теперь ты, - тяжелый взгляд охотника остановился на втором подсудимом.
   Тот все-таки поклонился и заговорил - о тоске, что грызла его, когда он в последний раз захлопнул за собой двери дома тайной страже; о том, как рад был появлению Шухрата, давшего ему новый смысл в жизни. О том, что теперь, когда этот смысл тоже отняли, сама жизнь ему уже не нужна.
  - Вот как красиво, - наконец воскликнул Свет, опять подмигивая Анатолию, - "смысл жизни" - как в самом настоящем романе. И что, без слежки и заговоров никак? Просто служить своему государству и государю не получится?
   - А что я делал всю свою жизнь? - смело встретил его взгляд Би Самир, - какое это государство, если в нем нет своей тайной стражи - как бы она не назвалась?
   - А ведь он прав, - повернулся к друзьям, прежде всего к Би Рослану, Свет; потом, улыбнувшись совсем открыто, спросил - у подсудимого, - а теперь ты готов служить. Новому правителю?
   - Готов! - твердо ответил Болтывой, выпрямляясь на глазах, - если служба будет состоять в том, что я умею и люблю делать.
   - Хорошо, - вынес еще один вердикт Свет, - Приговор - виновен. Смягчающие обстоятельства - желание принести пользу стране своим опытом  и  знаниями. Приговаривается к пожизненной работе по слову правителя Рагистана. Пока можешь быть свободен.
   Последние слова поразили всех, и прежде всего самого Болтывоя. Впервые на его лице появилось недоуменное, а потом какое-то совсем непонятное выражение. Загляни бывший тайный стражник сейчас в зеркало, он бы и сам изумился сейчас. Однако Болтывой недолго позволял любоваться своей растерянностью. Он глубоко поклонился Свету; точнее столу, за котором вместе с охотником сидело еще шесть человек.
   - Иди, - теперь уже совсем ровным голосом велел охотник, - за стол тебя никто приглашать не будет - не заслужил. А к новому правителю придешь завтра, после футбола.
   Помилованный заговорщик вышел из зала, не поднимая низко склоненной головы. Следом дружно потянулись за двери стражники. И только теперь Свет поднял кувшин наполняя бокалы терпким вином. Его кубок  был наполнен раньше, гранатовым соком.
   - Самый лучший тост, который я слышал на Земле. Тост, за который никто не отказывался поднять бокалы на твоей родине, Анатолий: "За победу!".
   Охотник протянул свой бокал землянину, но тот почему-то - в отличие от друзей - не спешил поднимать чокаться.
   - Хороший тост, - кивнул он охотнику, - я с удовольствием выпью за нашу новую победу. Но прежде ответь мне, всем нам на один вопрос. Что это за новый правитель, о котором ты уже несколько раз говорил?
   - Ага, догадался, - засмеялся охотник, не отпуская бокала.
    Он очевидно сделал какое-то мысленное усилие, и Лазаренко послушно стукнул своим кубком о  серебряный бок другого. И выпил - осушил одним долгим глотком. А потом уставился в лицо охотника, ожидая ответа.
   - Да, - кивнул Свет, - больше никому доверить не могу. Ты, Анатолий, идеальная кандидатура.
   - Нет! - Лазаренко даже встал со стула, - ничего этого мне не нужно. Я завтра же уезжаю, домой, к женам и детям. И ничто, и никто больше меня оттуда не вытащит.
   - А вытаскивать и не придется, - неожиданно вступила в разговор парсиянка; она сидела с полуприкрытыми глазами, словно читала сейчас какие-то строки, невидимые другим, - беда сама придет к порогу твоего дома, рано или поздно.
   - Какая беда? - Анатолий тоже вскочил.
   Замира лишь пожала плечами. Ответил за нее Свет.
   - Отсидеться не получится, Анатолий. Ты сам выбрал этот мир, странно, что ты еще не привык жить по его законам. А закон здесь один - сильный всегда прав. Может когда-то, когда вместе с кораблями землян сюда придут новые законы...
   - Вот! - обрадовался Лазаренко еще одному поводу отвертеться от почетной, но столь не нужной ему должности, - прилетят корабли - ты сам это обещал. И что мне помешает вернуться на родину, в мир, где не нужно постоянно оглядываться в ожидании удара в спину. Вернуться самому, и увезти с собой близких мне людей.
   - Четырнадцать лет - вот сколько тебе еще придется оглядываться, - напомнил ему Свет свое давнее предсказание, - не лучше ли все это время провести здесь - где многое, если не все будет зависеть от тебя. А там - вырастишь и воспитаешь наследника, и лети куда хочешь.
   - Подождите, - обернулся к остальным землянин, - а что это вдруг меня решили обсуждать? А ты сам (повернулся он к охотнику)? Ты сам почему не хочешь править? Вон и корону даже не придется снимать.
   Свет поспешно стянул золотой обод с головы.
   - Не получится, - вздохнул он, - потому что завтра меня тут уже не будет... По крайней мере, я на это надеюсь.
   - Куда ты опять собрался? - первым задал вопрос Ширко.
   Свет не успел ответить - Би Рослан выкрикнул раньше него:
   - Весна! И твой сын, Владимеж - за ними ты собрался?
   Он едва не поперхнулся глотком крепкого вина, которым попытался запить свой выкрик. Вино все-таки проскользнуло куда следовало, а сам историк с возмущением уставился на ладошку Замиры, которая, как он посчитал, как-то по хозяйски легла на руку охотника. А Свет не стал убирать ее; больше того, он накрыл ее другой ладонью, подчеркнуто нежно.
   - Да, - кивнул он, - я собрался в мир, куда занесло Весну и моего сына. В мир, где она нашла свое счастье, а Владимеж...
   - И за Волком, - поспешно напомнила ему парсиянка.
   - Да, - еще кивнул раз охотник, - за Волком, которому я обещал вернуться - во чтобы то ни стало...