В себя загляни!

(Рассказ)


У каждого из нас есть свои маленькие и большие тайны,  которые мы храним, как старый, ненужный хлам, но и с которыми не торопимся расставаться. Подобно старому чемодану без ручки. Стереть из "блока памяти" мозга, удалить частичной амнезией, или поделится сокровенным с тем, кто нам дорог! Но-нет...
Простое оказывается таким трудным... И страх быть осмеянным и недопонятым сковывает нас внутренним холодом, который сильнее зимней морской воды.
Это на людях мы все такие смелые да бесшабашные. А на деле-боимся  остаться "сам на сам". Даже на короткое время. Потому что нас начинают одолевать разные фобии, и вопросы, подобные тем, как "что делать?", и-"как дальше жить?".
Потому мы и стремимся находиться большее время в социуме, от которого сами же и устаём. Отчего нас временами одолевает депрессия и апатия.
Всё это я понял намного позже. А точнее-после одного разговора с мудрым человеком, который перевернул моё представление "о смысле бытия" на 180 градусов.


Случилось это несколько лет назад, когда, гонимый ностальгией по детско-юношеским годам, я поехал на малую родину родителей-в ничем неприметное, но такое далёкое, и родное село со странным названием-Евлышево.
Потом, когда я подрос, узнал, что названо оно было в честь основателя этого села-крестьянина Евлышева, который, в поисках лучшей доли отправился со товарищи в дивную страну Сиберию. Да так до неё и не дошёл, основав здесь своё поселение, которое состояло из нескольких десятков человек.
Вот с того времени и пошло такое название села, которое со временем разрослось до нескольких сотен дворов.

Да, многое изменилось со времени моего отсутствия в отчем краю... Село заметно похорошело..
В тех местах, где были старые заброшенные дома, выросли строения теремов-коттеджей. Там, где раньше было не сеянное поле, темнел вспаханный чьей-то хозяйственной, заботливой рукой, плодородный,жирный чернозём.
Ближе к дороге, которая больше была похожа на немецкий автобан,  стояли аккуратненькие здания школ, детсадов, и компактного больничного городка.
Недалеко от мелководной, пресной, безымянной речки, возвышалась красивая церковь. Ровно на том месте, где стояла старая, но разрушенная временем, и большевистким  атеизмом.
Чуть дальше виднелся лес, где мы любили в детстве играть "в войнушку", и-"в партизан".
В юности ходили туда "в поход", и бегали на свидания. Подальше от любопытных глаз.
Кажется, что не так давно это было, а на самом деле-прошло не одно десятилетие...

Я постучал "кольцом-ручкой" о стальную пластинку калитки. Со двора ответом мне был  лай сторожевого пса.
-Кого это глядя на ночь в гости принесло?-донёсся с крыльца прокуренный, скрипучий голос моего двоюродного дяди.
-Это я, дядь Гриш! Открывай давай, а то не ровен час, комары заедят напрочь!
-Племяш, ты что-ли?! Погодь, сейчас те открою... А комары... Пусть дурную кровь малёхо выпьют-меньше среди них умных будет...

...После крепких, родственных объятий, и сопутствующих тому расспросов о том, "какими судьбами?", и-"надолго ли?", собрали нехитрый ужин, состоявший из кислых щей,крупно нарезанной картошки в сметане,  горшочка со свининой, ароматного, деревенского хлеба, да бутыля крепкой самогонки. Этого "добра" и раньше было-почти в каждом пятом дворе. Гнали, никого не таясь. Для себя, и-"особливого случаю".
Правда, мы по молодости "тырили", потребляли "для храбрости", и нам тогда было "дюже веселО". Зато потом уличённые в краже запретного зелья с неделю ходили со следами ремня на "пятой точке".
Да, всё это было... Но вот именно сейчас мне почему-то сильно хотелось попить парного молока, да завалиться спать после долгой дороги.
Услышав моё скромное "желание", дядя Гриша подначил:
-Молоко вдвойне вкусней, если после огурцов!... Марина, принеси парню молочка от бешеной коровки. Вишь-умаялся с дороги, бедный...
Тётя Марина послушно ушла в чулан. Через минуту на столе стояла холодная крынка молока.
После недолгой трапезы, да расспросов о "житье-бытье", стали готовится ко сну.
"Отбой" в селе ранний. Как и подъём.
-Марина, убери со стола. Спасибо, хозяюшка, накормила...
-Марина-"убери", Марина-"прибери"... Сам то-никак? Немощь!... "Спасиба"  сытым не будешь!...
-Поговори у меня ещё, птица ГОВОРУН!...
Как в старые времена... Перебранка "от скуки", "разрядки для"... Незлобливая, безобидная...

Утро следующего дня выдалось взаправду добрым-спал, сколько влезет, не вскакивая от звонка растревоженного, назойливого будильника.
Тётя Марина хозяйничала во дворе, наводя там  порядок. Словно поняв мой немой вопрос о местонахождении моего дяди, она ответила:
-На хозяйстве у Ефимыча он. Теперь только к вечеру будет.
Я, плотно позавтракав, решил пройтись по "памятным местам". Ходил почти весь день, вдыхая пряный аромат терпких трав, лесной свежести, и, непонятно чего ещё... Такого далёкого, пьянящего,радужно-счастливого...

К вечеру до того "находился", что придя домой, отказался от ужина, и завалился на ещё не остывшую печку.
-Вот что значит-"городской",-услышал я сквозь накатывающую дремоту прокуренный голос дяди Гриши.
-Так он к нам на отдых ведь приехал, не работать.... Потише ты рокочи-дай человеку поспать... Вишь-умаялся за день...

...Который день я ходил возле церкви, любуясь  ею  издалека. Всё вспоминал-какая она была, старая, и как раньше выглядела... Такая...
Печальная, величественная, и-забытая... Хоть и ходил народ мимо неё каждый день...
Хотел войти , посмотреть на её внутреннее, обновлённое убранство, и неземное величие святых. Но... Что-то удерживало меня. Что-я и сам не понимал.
Наконец, видя моё каждодневное замешательство-смятение, вышел ко мне батюшка-настоятель здешний.
Внешне он выглядел ничем незаметным мужчиной пятидесяти с небольшим лет, среднего роста, с аккуратно постриженной, с проседью- "инеем", бородой. Волосы  на голове собраны тесёмкой в "хвостик". И, если бы не его одежда священника, то в городской, многолюдной толпе его можно было запросто принять за историка-славянофила, или любителя русского рока.
-Пошто маешься, сын мой? Что гнетёт тебя? Поведай мне-может полегче станет...
Я и не знал, как ответить этому светлому человеку, который пытался мне помочь в том, о чём я и сам не ведал.
-Если бы я знал, батюшка... Просто давно здесь не был. Детство вспомнилось... Вот и заглянул сюда...
-Так пошто ты во дворе-то стоишь, а в Дом Божий боишься зайти? Значит что-то держит тебя...
Видя, что от меня не добиться толкового ответа, он засобирался  к себе.
-Готов будешь поговорить-приходи. Всегда рад буду общению с тобой. Меня величают Отцом Ионой. Не прощаемся...

Всю ночь я ворочался-спал беспокойным, прерывистым сном. Что виделось-не помню. Только помню, что какой-то неприятный "ералаш"...
Наутро решил, что сегодня ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОГОВОРЮ с Отцом Ионой. О чём-ещё не знал. Вернее-смутно представлял...
Времени до отъезда оставалось всё меньше,а так хотелось увидеть и понять побольше... По-новому взглянуть на этот окружающий нас мир...

Когда до церкви оставалось двести метров, я увидел, что из калитки навстречу мне вышел человек в чёрной рясе. Это был Отец Иона. Как он узнал, что я к нему иду-про то только ему ведомо.
-Здравствуй, сын мой! Давненько тебя поджидаю.Зайдёшь, или здесь поговорим?
Я поздоровался со священнослужителем, и сказал, что лучше вести беседу всё же во дворе.
Залив самовар водой, и поставив его на стол, Отец Иона дал ему "прикурить" угольками. Так, в ожидании приготовления ароматного напитка, сам собой и завязался разговор. Вроде бы "ни о чём!, и-"обо всём" одновременно.

-Понимаешь... Вот ты думаешь-церковь, дорогое убранство, красивые песнопения-это и есть Бог? Не-е-е-е-ет... Бог-это то, что внутри нас. Церковь-это лишь место, где человек общается со Всевышним через ангелов. И-через меня... Пойми... Вот некоторые думают, что если ходят еженедельно-ежедневно сюда, отмаливаются, деньги дают, то они все-сразу чистые?... Если бы так было-вся Земля была праведниками населена... Я вот тоже не сразу эту смиренную одежду одел... Многое пришлось пройти. Ведь путь к Богу, это-ПУТЬ К СЕБЕ...
И Отец Иона начал свой рассказ...

Шла середина семидесятых, когда война американцев во Вьетнаме закончилась, а ввода советских войск в Афганистан ещё ничего не предвещало.
С экранов телевизора вещали о "ДОГОНИМ И ПЕРЕГОНИМ!", песенные конкурсы, и-пленарные заседания всеми любимой партии "премудрых старцев". Лишь изредка телевещание "разбавляли" спортивными играми, да советским кино, многие фильмы из которых жители Великой Страны знали наизусть.
..В неказистом городке Среднего Поволжья, каких по СССР было превеликое множество, жил парень-Владимир Ялов, ставший впоследствии Отцом Ионой.
Мама с папой у Владимира работали на местном заводе, "зашибая" на жизнь трудовую копеечку, которой хватало на "нормально покушать", и достойно приодется. Поездки на море заменяли отпуска в сибирскую деревню, которые бывали не чаще, чем раз в три года.
Близился выпускной. Володя заканчивал восьмой класс, и вопрос о продолжении учёбы в школе не стоял. Владимир решил продолжить своё обучение в местном ПТУ. На водителя. Профессия "хлебная", и всегда востребованная.
Ещё учась в седьмом классе "угораздило" его влюбиться в пришедшую недавно в их класс, красавицу Олю. Она приехала из другого города. Её отца перевели главным инженером на "дочернее" предприятие крупного промышленно-технологического объединения.
Сначала это была "детская" увлечённость, затем-переросло в трудноописуемые "серьёзные" чувства.
Да, поначалу дразнились "тили-тили-тесто", кричали обидные речёвки.
Потом он начал отстаивать своё "счастье" кулаками. Часто приходил домой с "медалью за отвагу" под глазом и другими "прелестями" последствий уличной драки.
Оле сначала льстило такое "ухаживание" кавалера, но со временем она начала отдаляться от Владимира, мотивируя отказ от свиданий своей "занятостью".
Так бы может и продолжала пудрить парню мозги, пока тот не заметил в клубе девушку своей мечты в компании великовозрастного ухажёра.
Ни слова не говоря, Владимир купил через "дяденьку" дешёвого вина, выпил за десять минут бутылку, и отправился на крышу девятиэтажки.

...Под ногами земля "поднималась", деревья и дома вальсировали без музыкального сопровождения.
Уже стоя почти у самого края крыши, парень глянул вниз. По дороге, словно неведомые букашки по проторенной тропинке, люди спешили по своим делам. В небе догорал свинцово-розовый солнечный закат.
"Вот сейчас... Осталось только ногу занести... Пусть знает, Олечка!!! Пусть поплачет потом!..."
-Э-э-э! Парень, не дури!!!
В следующий момент чья-то сильная рука схватила Володю за запястье, и резко рванула назад-к люковому выходу в подъезд. Оказавшись сидя на заднице,   оглуплённый любовной "изменой" парень почувствовал хлёсткие удары открытой ладонью по щекам.
-Ты чего это удумал?! Жить что-ли надоело?! Я тя щас научу Родину любить!
-Всё, всё, всё! Я понял... Больше не буду...
-Э-э-э-э-э батенька, да вы ещё и пьяны...
Как оказалось позже, это "взросляки" затихарились на крыше в "свару погонять". Внизу их бы сразу заметили совестливые ДНД-шники, или доблестная милиция. А тут-тишь да благодать, пока один из них не заметил "парашютиста".
-Баба что-ли виновата?
Владимир утвердительно мотнул головой.
-Дурак! Дважды дурак, что пьяный сюда залез! Вот прикинь... Ну сиганул ты, ну нет тебя... Только вот какая заковыка... Ты-в земле, а эта... Короче, её другой любить и лапать будет! И от него пойдут детки. А о тебе она даже не вспомнит... Справедливо?
 Вова отрицательно покачал головой...
В тот вечер он впервые попробовал самогон. Потом ребята доволокли его до квартиры, нажали на кнопку звонка, и побежали вниз.
На следующий день была такая кака во рту, и рок-н-рол пьяных тараканов в голове...
После недолгого, но мужского разговора с отцом, Владимир клятвенно заверил, что это-"в первый и последний раз".

После окончания училища, парень мечтал устроиться дальнобоем. Тогда это считалось верхом "крутизны"-колесить просторы Родины, при этом неплохо зарабатывая на жизнь. Но впереди были ещё два года в армии.
После обучения в одной из "сержантских" школ, его призыв почему-то привезли в "крайне засекреченную" часть в степях Каракум.
Каждое письмо домой тщательно проверялось соответствующими органами-"не написал ли что лишнего"?
Уже после, перед самым отлётом в ДРА им объявили, что они вливаются в "ограниченный контингент воинов-интернационалистов".
Юношеский романтизм быстро сменился с суровой действительностью. Вся бравада улетучилась  с первыми "деревянными бушлатами" их призыва на Родину.
И вот однажды для Владимира настал тот день, с которого начался его ПУТЬ К СЕБЕ.

В один их жарких дней был получен приказ о передислокации группы военнослужащих. Обычная перерокировка, которая производилась ежемесячно. Только на этот раз их на перевале ждали. Фугасы и моджахеды. Потому что где-то в "верхах" завёлся крот. Этакий "чужой среди своих"...
Надёжный  "УРАЛ" поднимал пыль на утрамбованной ишаками, и правоверными, многовековой дороге, ведущей к перевалу. Этакая демаскировка, от которой никуда не деться. А с другой стороны, эта самая демаскировка помогала выявить активные перемещения местных басмачей с помощью авиации, Или-своих людей в отрядах "повстанцев".
...Первые БТР проехали  простреливаемую зону без ЧП. Ребята в охранении слегка расслабились, получив  условную команду жестами-"ЧИСТО!"
Когда середина колонны достигла того места, где недавно был авангард-начался настоящий АД.
Обстреляв из миномётов "голову" и "хвост" колонны, моджахеды начали расстреливать технику из наших-же РПГ-18 именуемых "МУХА".
Владимир почувствовал сильный удар в грудь, обжигающее тело пламя, которое выбросило его через вырванную взрывной волной дверь, на колюче-острые камни...

Сколько Ялов пролежал в бессознательном состоянии-он не помнил. Запомнилось только видение-ярко-белый, платиново-золотой столб света, который своим появлением на несколько секунд озарил перевал, на котором вечным сном спали советские ребята.
-Ты БУДЕШЬ ЖИТЬ!-Услышал Владимир. И-всё. Дальше-провал.

Очнулся лишь в военном госпитале. Загипсованный, словно египетская мумия.
-Ну, ты даёшь, парень... Из такой передряги вышел... Уцелел...-Удивлялся главврач после осмотра больного.-Тебя ведь по кусочкам собирали... Один шанс-на миллион!!! Значит ты ЕМУ,-он указал пальцем вверх,-нужен ЗДЕСЬ ЖИВЫМ...

После продолжительной госпитализации Владимира комиссовали. Ни о какой работе дальнобоем не было и речи.
Первый раз, после данного отцу обещания не пить, он нарушил слово.
Пил по"чёрному", не просыхая. Дома, в "разливайке", в пивном баре.
На все увещевания незнакомых людей "завязать", Владимир заводился с "пол-оборота":
-Слышишь, ты!... А ты "за речкой" был?! В тебя духи стреляли?! Не был!? А я-был!
Дальше шла тирада нецензурных выражений, и оскорблений в адрес оппонента. Но никто не обращал внимания на "задирки" инвалида.
Его "вторые ноги"-костыли терпеливо дожидались в углу зала, пока их обладатель "заправится под завязку", и они его доставят домой. Или доведут сердобольные люди.
Даже наряд милиции перестал забирать его в КПЗ. Какая от него польза? Ни "выкупа", ни "штрафа на карман"...  Одна морока с содержанием в казённом заведении.

Это продолжалось долго. Сколько "долго"-Ялов не помнил. Знал, что устал так жить,пить, и быть всем обузой.
Однажды случилось то, к чему он не был готов. Потерял родителей. Обоих. В один день.
Это случилось тогда, когда все уговоры и увещевания были исчерпаны, и родители решили отвезти его к знахарке, что жила в нескольких часах езды. Усадив сына-инвалида на заднее сиденье, и прогрев машину, тронулись в путь.
Проехали уже бОльшую часть пути, осталось каких-то несколько километров.
Вдруг наперерез машине, из леса выбежал лось, Отец, чтобы избежать столкновения с лесным зверем, резко вывернул руль на встречную полосу.
Дальше-как в тумане... Столкновение с грузовиком, сильный удар, скрежет металла о метал, и-провал...
Только осталось в памяти, что видел он себя и родителей, как бы со стороны, лежащих без движения. Там, далеко-манящий теплотой добрый свет, ведущий через какой-то тёмный, засасывающий вовнутрь туннель. Потом-опять светло и хорошо....
-Тебе рано сюда. Ты нужен там...-Сказал чей-то голос.
И опять-тоннель, свет, и-темнота...


Очнулся Владимир уже в машине "СКОРОЙ ПОМОЩИ", которую вызвали очевидцы происшествия.
Снова его штопали и латали, лечили, учили заново ходить. Его настольной книгой стала "ПОВЕСТЬ О НАСТОЯЩЕМ ЧЕЛОВЕКЕ", которую как бы "между прочим" принесла сердобольная санитарка.


Спустя два года Владимир сносно, с тростью ходил на небольшие расстояния.
Вспомнив о своих видениях, впервые переступил порог церкви. И так на него накатило.... Такое тёплое, светлое, необъяснимое... Как в детстве... Он стоял, и плакал. Рука сама потянулась осенять крестом грешное тело...
После долгого разговора с настоятелем, и последовавшей за ней исповеди, Владимир остался помощником при дворе.

-Много ещё что произошло, пока я получил сан священника, и назначения в эти красивые места. Но одно могу тебе сказать, что свой ПУТЬ К СЕБЕ я начал тогда, после той аварии... Хотя знаки свыше мне приходили ещё тогда, в детстве... Жаль, что не вовремя я понял их...  Мне мой духовник сказал, что я должен жить для людей, и-с тройным усердием. За себя, и своих родителей.

...Чай был давно испит, солнце клонилось к закату.
-Ты в себя посмотри! Не бойся быть осмеянным! Бойся быть НЕУСЛЫШАННЫМ. В какие бы ты наряды не рядился, а душа-она издалека видна, каков он, этот человек. Как новорожденный после родов. Ну, бывай, мил человек,. Приятно было поговорить с тобой...

Через день я переступил порог сельской церкви, чтобы поговорить. Но не с батюшкой, а-с НИМ, который создал нас, по образу и подобию...
Уезжал из малой РОДИНЫ другим человеком. Ну, или почти другим.
Как будто новое что для себя открыл. Или перевернул страничку КНИГИ ЗНАНИЙ.