И уйду поутру по алмазной росе

Михаил НИКОЛЬСКИЙ

И УЙДУ ПОУТРУ ПО АЛМАЗНОЙ РОСЕ…

 

* * *

Опустела душа,
Как колхозный овин в предосеннюю сырость,
Отшумели ветра,
Отпалили лучи, отзвенели ручьи.
Ни стихов, ни шиша:
До того не дорос, а из этого вырос...
Горький чай до утра.
И мечты о хорошем, неведомо чьи.

Клён надсадно скрипит –
За окном ветки мокрые трутся о ветки.
Монотонно стучит
По отливу дождём, словно сыплет горох.
Бесконечный репит –
Как сурок полусонный в трёхкомнатной клетке.
И сомнений бичи
Хлещут душу, больней норовя, чтоб издох.

Но я всё ж разорву
Целлофан этот, ласково душащий душу.
Но я всё ж допишу,
А потом допою песни лучшие все.
И стихами взорву
Мир вокруг, что когда-то стал тише и глуше.
Наконец задышу
И уйду поутру по алмазной росе.

 

* * *

Забыл я, как летать во сне.
И наяву теперь бескрылый.
Всё жизнь размеренней, пресней,
И будни серостью накрыли.

Старею – что и говорить,
Хоть хорохорюсь постоянно,
И пополняю словари
Словами, что слыхал в кальянной.

Но время – злой соседский пёс –
Не обмануть и не задобрить,
Ворчлив, от старости белёс,
С причёской в стиле "а ля бобрик",

Ведёт меня куда-то вдаль.
Хотя, скорей, куда-то гонит.
В тот мир, чьих слов не ведал Даль,
Где в окнах нет уже бегоний.

Где нет соседей той поры,
В которой лазал по деревьям.
Где игры новой детворы –
Как апокалипсиса превью.

И всё трудней держать в узде
Свою хандру, что ждёт ночами,
Худыми поводя плечами,
Полночной жалуясь звезде.

 

* * *

                Городу своей юности
Война пришла к тебе домой,
Она уже не где-то.
Смешались слёзы, кровь, дерьмо –
Безжалостна вендетта.

Теперь ты должен выбирать:
Ты жертва или воин.
Война, как чёрная бора,
В тротила едкой вони...

Помянем мёртвых: пухом пусть
Земля им. Память павшим.
Но разум светел и не пуст –
Добро пусть сеет, пашет...

И помнит пусть, что Жизнь – сосуд

Из тонкой хрупкой Гжели...
Зачем осколки вновь несут –
Разбили неужели?

В тела иголками впились
Обломки чьей-то злобы...
Повсюду копоть, кровь и слизь –
Всё Молоху в утробу.

И словно сотню лет назад

От взрыва гибнут люди...
...Убийцы душу принял Ад,
На раскалённом блюде.

 

* * *

                Евгению Евтушенко
Его отпели в Оклахоме,
За тыщи вёрст от той Зимы,
Где дом был домом, а не «хомом»...
Где скромно жили, не взаймы.

Не в той стране, где грозный Стенька,
От вольной вольности хмельной,
Попался в царские застенки

И поплатился головой.

Не в той земле реки могучей,
Что укротила на века

Не денег власть, не Prada с Gucci,
А воля, мысль Большевика.

Его отпели в Оклахоме,
А похоронят под Москвой...
Домой вернулся он из «хома» –
Не их он, наш... Навечно свой.

 

* * *

Дождь о чём-то шепчется с асфальтом,
Промочив до нитки всех и вся.
Прогудел клаксон охрипшим альтом,
У дождя прощения прося.

И понять, а в чём он виноватый,
Вовсе не пытаюсь – мне-то что –
Может извиняется за ватты,
Выданные в гонке за мечтой.

Абрикос роняет снег весенний
Лепестков, отживших краткий век.
Жаль, не видит этого Есенин –
Просветлел бы "Чёрный человек".

И с лихвой дождями напитавшись,
Зелень прёт так мощно и легко,
Что коровы, с силоса уставши,
Доятся по ГОСТу молоком.

Тракторист, полей вскрывая зяби,
Про весну поэму сочинил.
И поёт поутру яркий зяблик,
Выбиваясь в певчие чины.

А  прохлада – вовсе не помеха
Ожиданью Пасхи волшебства.
И апрель встречает первым смехом,
И приятной клейкостью – листва.

 
* * *

В какую сторону свой взор оборотишь,
Куда пойдёшь, войной опустошённый,
Народ со схожей кровью, если тишь
Настанет? Братья, дети, жёны

Твои кому по новой присягнут?
Кого сочтут по духу старшим братом?
Чей будет сладок пряник, мягок кнут?
Иль возвратиться хочешь ты обратно?

Учти, народ: единожды солгав,
Солгавший вмиг выходит из доверья.
Трудна к любви дорога и долга,
Коль в храм её потерян ключ от двери.

Куда пойдёшь, когда осядет пыль,
И на устах засохнет злобы пена?
...Горит, дымя,  в степи сухой ковыль...
Жизнь так хрупка, так коротка, так тленна...

 

НЕ FOREVER

Никчёмна жизнь, пустая, как ведро,
Не знавшее глубин и вод колодцев.
Должно в ней быть зерно хотя б, ядро,
Бозон, что новою Вселенною взорвётся.

А если нет его, Душа должна скорбеть:
Всё злато мира – тлен в руках невежды.
Он как осёл, приставленный к арбе:
Куда-то что-то тащит без надежды

Познать, что именно, куда, зачем тащил,
И что в конце пути, когда расплата...
Зачем рвал жилы, снашивал хрящи,
Над златом чах ночами, горько плакал.

Никчёмность дней его понятна, от и до,
Хотя наполненной казалась смыслом.
В конце пути хромой, больной, седой
С одной, терзающей сознанье, мыслью:

Зачем? В чём смысл, какой всему итог?
Где след арбы, где корни его древа?
Всё, что тащил, и что скопить он смог –
Как оказалось – вовсе не forever...

 

ВЬЮГА

А за окном лютует вьюга,
Дед в хате крестится на угол.
В печи трещит уютно уголь.
Старуха натянула угги.

На печке жарится картошка,
А рядом мирно дремлет кошка
В плетёном лыковом лукошке.
Бушует вьюга за окошком.

И даже здорово, что вьюга:
Уютно греют ноги угги,
Шкворчит в сковороде картошка,
И сладко спит в лукошке кошка.

 

* * *

Морозный вторник холодно и зло
Вдувает ветра струи под одежду.
Но я доволен: мне ведь повезло –
Зима дарует новые надежды

На ожиданье будущей весны,
Любви и разной прочей дребедени...
Друг перед другом с нею мы честны:
Всё это нощно только, но не денно.

И снов сироп хоть сладок, всё же явь,
С утра иные вносит измененья,
Рукой холодной в камень сердце сжав,
Цепи событий рвёт и плавит звенья.

А ночь, как старый хитрый ювелир,
Там отщипнёт, где порвано – спаяет...
И снова цельным кажется мне мир,
И Солнце в снах безжалостно сияет,

Весны приход глашатаем трубя.
А утром – ночи с днём противоборство...
И я всё жду, что встречу вновь Тебя.
Зимы кусок дожёвывая чёрствый.

Публикация в "День литературы"
http://denlit.ru/index.php?view=articles&articles_id=2437