BOZY часть 1 глава 11. 0

Глава 11
Являющаяся продолжением главы десятой
Встретил я друга.
На кладбище памяти –
Листья ушедших дней.

<1>
Было уже светло, когда Стар Пруэнти вышел из «Алексиса Пруги». Собственно, не дела задержали его, просто Хеворгус Мразович не выпустил гостя, пока не кончился так некстати объявленный в эту неделю комендантский час.
Стар шел по узкой улочке, рассеянно смотрел на светлевшее над унылыми потертыми домами небо. Вдруг сильный толчок в плечо чуть не сбил его с ног. Стар обернулся, вмиг приняв оборонительную позу.
Веселый смех был ему ответом.
- Сильвио! - воскликнул Пруэнти в изумлении.
Действительно, посреди тротуара стоял руки в боки, широко расставив ноги в желтых сапогах Сильвио дин Оникс. Стар удивленно разглядывал странный полуковбойский - полувоенный наряд своего друга.
- Что это за мундир у тебя? Ты случайно не в оперетте работаешь?
- Хуже! Я теперь доверенное лицо епископа, мальчик на побегу…, то есть я хотел сказать на посылках, а это мундир горных стрелков. Ну, привет, старик, как поживаешь?
- Да вот живу, работаю, верчусь помаленьку, я ведь теперь в посольстве врачом.
- Это в каком?
- Торговой республики Крист.
- У крестов, значит. Ну и как.
Стар пожал плечами.
- Нормально. А ты… ты ведь моряк был.
Сильвио и Стар познакомились на сборах, где Пруэнти пришлось несколько месяцев прослужить в качестве военно-морского врача в одной части с Сильвио. Там и началась их дружба.

- Asm asting marinarus? Az asm gorarus (был моряком, а теперь горец – сарми-мар.),- усмехнулся Сильвио – а помнишь Покет?
- Mjastas des bozy’s tach korabelleraji (город ****ей и корабелов – сарми-мар.), - в тон ему ответил Стар.
Оба друга рассмеялись.
- Да, славное было времечко. А что ты, горец, делаешь на лауданских равнинах?
- Поправляю свое здоровье.
- Ой ли?
- Ха-ха! Привез на курорт одного старого филина с дочерьми. Хочешь, познакомлю.
- С филином или с дочерьми.
- С одной, другая, чур, моя.
Друзья вновь рассмеялись. Ну что, пошли куда-нибудь, отметим, - пять лет не виделись.
- Я только что из одного кабачка поблизости. Да  ты его знаешь…
- «Алексис Пруга»?
- Он самый. Я только что оттуда.
- А я как раз туда. Дело есть к Анатолю.
- Дело есть, а самого Анатоля нет. Он на маневрах в Ахуан-Скапе.
- Надо же, а я как раз оттуда. А что делать танкисту в горах?
- Ну, он скорее инженер, проектирует какой-то супер проходимый панцерваген.
- Ну-ну, пошли все же к «Старому воину пруге». Воистину, все дороги ведут в Лауду, а все пути к «Алексису Пруге».
И друзья, обнявшись, повернули назад.
***
Оставим наших героев на полпути к «Алексису», а сами поспешим во дворец канцлера.
Епископ был сегодня в хорошем расположении духа. Он спал сегодня недолго, но крепко, как младенец., а встав, долго подкручивал перед зеркалом усы а-ля Ришелье, потом, протерев нежным персиковым кремом морщины под глазами и посмотрел в зеркало. А из зеркала гляделся молодящийся потасканный мужчина в белом с золотом сутане. Епископ всегда хотел казаться похожим на незабвенного кардинала Ришелье, но получалось что-то вроде серого кардинала Мазарини. Епископ вздохнул и направился к растворенному окну.
На зеленой лужайке в английском стиле дворцового парка двое садовников подстригали траву.
Шурша гравием, подкатил ко входу белый лимузин. Шофер в малиновой ливрее и белых перчатках открыл дверцу и из машины вышли двое – красивая стройная блондинка и пожилой мужчина с офицерской выправкой в парадном мундире. На груди его красовались несколько орденов, среди которых выделялись три креста св. Георгия и орден почетного легиона.
Епископ нервно сжал надушенный лавандой платочек и несколько раз прошелся из угла в угол.
Вскоре вошедший дворецкий доложил:
- Его милость, князь Карнович-Валуа с дочерью.
- Пусть подождут немного, - отрезал Радожецкий.
Заставить ждать подчиненного, да еще вызванного из ссылки – верный способ надломить человека собственными мыслями, собственным воображением.
Спустя соответствующее время, пока кардинал завтракал и знакомился с утренними новостями,
когда по мнению канцлера, клиент уже был готов, епископ, распахнув дверь, резко вошел в приемный зал. Зал этот был невелик, обит золотистым шелком. Белые, собранные мелкими волнами шторы слегка прикрывали матовые витражи огромных окон, изображавших Сикстинскую Мадонну и Иисуса, идущего по волнам.
В ореховых креслах сидели седой князь и молодая девушка, поспешно вскочившая при виде Радожецкого. Князь неспешно встал, с достоинством прищелкнул каблуками и, придерживая левой рукой кавалерийский палаш с золотым эфесом, - оружие подаренное ему после битвы при Патамосе и взятии крепости Артамез самим императором, сухо произнес:
- Ваше преосвященство, комендант форт- Хабладора Карнович-Валуа по вашему приказанию прибыл.
Радожецкий скользнул взглядом по лицу говорившего, отвел глаза. Ему был неприятен честный открытый взгляд полковника, и потому полковник ему сразу не понравился.
- Я рад приветствовать вас, генерал-лейтенант, ведь таков был ваш чин до репрессий, - улыбнулся заученно Радожецкий, и крепко пожал по-крестьянски шершавую руку Карновича». Это не рука аристократа, мысленно отметил епископ, - впрочем, поживи я столько лет в деревенской глуши….»
- Ваше преосвященство, позвольте мне представить вам свою дочь – Эмина Стелла Карнович-Валуа.
Епископ галантно склонился над ручкой дамы, чем окончательно смутил ее.
- Подойдите, дочь моя сюда, - произнес епископ, и осенив крестом девушку, по–отцовски поцеловал ее в горячий лоб.
«Однако у этой княжны-дикарки удивительно мягкие и нежные волосы, - подумал он, - Пожалуй, этот цветочек марийских гор еще много принесет страданий молодым кавалерам».
- Господин Карнович-Валуа, продолжал он, - Поверьте, теперь, когда восторжествовала справедливость, и каждый может занять подобающее ему место в обществе, я счастлив, что такой выдающийся человек, как вы, вновь сможет принести пользу отечеству не в глухой ссылке, а где-нибудь, скажем, вблизи столицы. Вы давно не были в Эльдорадо?
- Давно, ваше преосвященство (Как будто вы не знаете!).
- Вот и прекрасно, поедите туда с дочкой. Я перевожу вас туда под прямое подчинение генерал-губернатору. Там вам придется выполнить одно ответственное поручение.
- Какое, ваше преосвященство?
- Комендант крепости Эль-Куту выходит на пенсию, поэтому вам придется его заменить.
- Вы хотите назначить меня тюремщиком?
- Нет, комендантом. Вы ведь тоже были комендантом крепости, так что работа для вас привычная.
Но теперь вы вблизи столицы, и у вас будет возможность карьерного роста. Правда, это действительно тюрьма, но это не каталажка, а своего рода Бастилия, так что должность, я бы сказал почетная. Пять лет службы, всего лишь пять лет. И вы снова будете богатым человеком. Вам будут возвращены ваши имения, сверх того вы будете вознаграждены. Подумайте о вашей дочери. Мы предоставим ей обучение в любом вузе, каком ни пожелает, а я знаю желание ее учиться, здесь есть и возможность приличной партии для нее. В общем, от такого предложения не отказываются.
- А если я откажусь?
- Это ваше право. Вернетесь в форт-Хабладор, по выслуге будете получать мизерную пенсию, а для вашей дочери перспектива стать женой траппера или фермера-поселенца. Только я не хотел бы, чтобы столь прелестный цветок завял в глуши. Подумайте, полковник, выбор в ваших руках. Послезавтра отходит «Клементина», раз в месяц она на сутки заходит на Эль-Куту. Билеты вам передаст мой секретарь. Или послезавтра в полдень вы будете на палубе корабля, или снова поедете в Ахуан-Скап. Назад дорогу вы, надеюсь, найдете. Как бы то ни было, я приглашаю вас завтра вечером на бал в посольство Республики Крист, по поводу прибытия туда нового посла.
С этими словами, не попрощавшись, епископ быстро вышел из кабинета.
- Хам, выскочка, «padlas», - пробормотал Карнович-Валуа.
- Что ты сказал, папочка?
- Пойдем отсюда, дочка. Завтра нам нужно собираться в дорогу, а послезавтра на корабль. Поедем в Эль-Куту.
- А что это за место?
- Это новая ссылка, доченька. Чёрное это место…
***
 После нескольких бокалов «Старого Лауданского» Сильвио несколько захмелел. Видно было, что несмотря на веселый нрав, пить ему приходилось нечасто.
- Устал я, брат. Всю жизнь в пути, - жаловался он Стару, - только вчера притащился из самых Радожских гор, это там, под Ахуан-Скапом, а послезавтра на корабль в Эль-Куту. А у меня еще дл сих пор задница болит от седла, как говорится – «моряк в седле, что собака на заборе»! Дорога оттуда преотвратная. Правда на Эль-Куту хоть по морю пойдем.
- Что говорить, до Эль-Куту не близко, а корабль хоть хороший?
- «Клементина»? Парусник старый, но быстрый как чайный клипер, за сутки дойдем, - и он затянул хриплым голосом, – «А у меня в Бразилии, в Бразилии моей, такое изобилие невиданных зверей…»
- А чего это тебя вдруг потянуло туда? – Спросил Стар удивленно, - Артани, милая принеси-ка нам еще по бут-тылочке.
Та недовольно фыркнула и вышла из зала.
- Да разве я, старик, сам туда поперся бы. Сам знаешь: приказ начальника есть закон для подчиненного…
- … он должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок, - подхватил Стар.
- Авжеж! Приказал наш канцлер доставить старого филина с дочкой на ту скалу, хай сидить та гукае, - и он вновь затянул:
- Раскудахтались чтой-то филины,
Потемнела морская даль.
В мозговые мои извилины
Заползла гадюка-печаль1…

- Psia krew, - выругался он после минутной паузы.
- А разве ты канцлеру подчинен, а не генералу Карену:
- Канцлеру, только канцлеру. Теперь мы все у канцлера вот где, - Сильвио сжал кулак и ударил им о стол.
Тут как раз подошла Артани.
- Постой, лисичка, посиди с нами. Да спой нам что-нибудь. – Сильвио показал взглядом на висевшую на стене гитару.
Девушка не стала чиниться, присела на стул, побренчала на струнах, настраивая их и запела чистым голосом:
По улице,
по улице
Колясочка летит.
На дрожечках,
на  дрожечках
Мой миленький сидит.

Где ж это слово нужное?
И как его найти?
И почему,
и почему
Нет близкого пути?
При этом она смотрела на Стара, но тот, казалось,  не замечал ее, обдумывая новую информацию, полученную от подвыпившего приятеля и мысленно составлял секретную депешу для спецслужбы Криста.
Когда-то было радостно
Гулять в саду вдвоем.
Так почему ж теперь, скажи,
Мы в сад тот не пойдем?

Зачем судьба-разлучница
Готовит поворот?
И тормозит колясочка
Не у моих ворот?
Артани словно захлебнулась словом, подхватилась и вновь убежала куда-то, а Сильвио и Стар, казалось, этого не заметили, продолжая.
- А что старик натворил что-нибудь?
- Какой старик? А, полковник… Он еще о-го-го! А дочка. У-у-у-мц, - он поуеловал свои пальцы, красавица, горный цветочек, эдельвайс белый и пушистый…  А старика-то туда комендантом, а она с ним, все равно, что в тюрьму.
 Да это и есть тюрьма, и не только для преступников, но и для тюремщиков: «Вижу в бреду я борт корабля, и берег, покрытый бурлящей пеной. И спрашиваю – что это за земля? - Ваше величество – это остров Святой Елены» - вновь загнусавил Сильвио, - Да, теперь девушку лет пять никто не увидит. Пропала девчонка зря…
- Это верно, слыхал я о тамошних порядках.
Что и говорить, брат, а еще, я говорил, у полковника есть приемная дочка, горная козочка с сердцем барса. Тоже не дурна собой. Да, кстати, я обещал вас познакомить. Сегодня бал в посольстве, так что милости прошу. Налей-ка, братец.
Вновь вошла Артани с заплаканными глазами.
Если бы Стар знал, как обидно ей, что он ее не замечает, вот он - сидит с каким-то расфранченным попугаем, обсуждает каких-то красоток, а на нее ноль внимания!
- Ну что, дружище, посошок на дорожку.
- Выпьем?
- Выпьем.

Было уже за полдень, когда они снова, пошатываясь, шли по улицам.
- Мир мгновений! Постоянства ты не знаешь никакого.
Ведь погаснут даже звезды, розы станут прахом снова, - запел Сильвио.
- Радость упускать не надо, дни пройдут и не вернутся.
Не удержишь их печалью, не найдешь такого слова, - подхватил Стар.
И вместе:
- Свет ста лет – одно мгновенье, лишь томительная ночь.
Сладость выпьешь – станет ядом и отгонит счастье прочь.
Так прильни к устам любимой, к чаше с пенистым вином.
Только множа наслажденья, можем мы себе помочь.
Пройдя несколько кварталов, друзья, наконец, стопанули такси, и Пруэнти отвез друга к себе домой на улицу Тарона.
Это была маленькая квартирка как бы на верхнем этаже и в мансарде. Состояла она из двух комнат, расположенных одна над другой. Нижняя была кабинетом Стара и уставлена шкафами с книгами, а верхняя, та что в мансарде – спальней. Там на кровать и уложил Стар своего приятеля, едва поднявшегося по шаткой деревянной лестнице, а см завел будильник и устроился в кабинете на диване. Ему еще предстоял трудный вечер. Вообще, Пруэнти редко ночевал в этой квартире, предпочитая свою комнату в посольстве. Засыпая, он сквозь сон слышал храп своего товарища. Тот спал наверху, раскинув разутые ноги и громко храпел. Только пшеничного цвета усы двигались то вверх, то вниз.
 
---------------------------------
1 Вадим Шефнер