Зеленые глаза 24

Чудеса не приносят ни счастья, ни комфорта;
невероятные события не освобождают от пут повседневности,
а всего лишь перекручивают эти путы на иной манер,
перед тем как затянуть их потуже...
невыносимо туго, по правде говоря!

Макс Фрай.
Тихий город



24.

Госпожа американка взяла свою рабу за только что расцелованную руку и изящным движением направила девушку в сторону круглого стола, а после поддержала ее и помогла своей крепостной занять когда-то покинутое ею место. И сама тоже устроилась с нею рядом, по-прежнему не выпуская руку юной рабыни из своих нежных, но сильных пальцев.

- Я не стану просить у тебя прощения за то, что сейчас совершила, - сказала она. – Я сделала то, что мне должно было сделать. Это жестоко, но совершенно необходимо. Постарайся понять.

- Очередное испытание, - горечь в своем голосе девушка даже не пыталась скрыть. – То, чему должно закалить мои нервы, научить жизни и сделать сильнее.

- В точности так, - подтвердила ее хозяйка. – Поверь, мне тоже больно видеть твои страдания. Но я, увы, обязана была вручить тебе оружие супротив самой себя.

- Даже если мне оно вовсе не требуется, - Полина снова покачала головой, почувствовав очередную порцию обиды от слов своей Старшей.

- Ты просто не хочешь и думать о том, что когда-нибудь тебе может понадобиться столь бесчестное и низменное средство. Твой благородный образ мыслей не допускает и предположения о том, что можно проявить такую черную неблагодарность к своей благодетельнице. Оскорбить ее, унизить, обесчестить... И я горжусь тем, что девушка, которую я пожелала изъять от рабских оков, воистину достойна этой свободы.

Так высказалась госпожа Фэйрфакс. Безо всякой иронии в голосе, как будто всерьез. И дополнила эту выспреннюю тираду тем, что мягко сжала руку своей визави.

Но это рукопожатие вовсе не убедило ее рабу в искренности слов госпожи американки. Легкая тень недоверия притаилась в глазах крепостной компаньонки. И госпожа Фэйрфакс снова тяжело вздохнула.

- Я не знаю, как мне еще искупить обиду, которую я тебе нанесла, - сказала она. – Оттого я и даю тебе такое особое право публично меня оскорбить. Просто в знак доверия, а вовсе не для чего-то иного. Я же знаю, ты в принципе не способна ни на что подобное. Ты куда как выше подобных низменных влечений. Ты и впрямь не способна понять, в чем прелесть внутреннего ощущения власти подобного рода. Да, это действительно испытание, своего рода подачка твоей гордыне. По счастью, она так и останется навсегда невостребованной. И я буду счастлива, спасенная твоим благородством от столь жестокой участи.

- Как долго еще Вы будете подвергать меня таким... испытаниям? – голос девушки дрогнул, и она с трудом произнесла крайнее слово. – Или же Вы так хотите отвадить меня, сделать так, чтобы уже я сама, без понуждения бежала от Вас без оглядки?

- Не знаю, - миссис Фэйрфакс смутилась, и Полина поняла – все, что сейчас она скажет, будет правдой, безо всяких этих двусмысленных полуправдивых оглашений и многозначительных умолчаний. – Наверное, мне трудно будет это все тебе объяснить...

- И все-таки... – Полина поглядела ей в лицо весьма настойчивым взглядом и госпожа в кои-то веки потупила свой взгляд, уткнувшись глазами в стол, как будто считая пылинки на полированной столешнице.

- Девочка моя, - она произнесла слова виноватым тоном, потом подняла на девушку взгляд, полный печали и снова чуть сжала ее руку, - я разрываюсь между двумя своими желаниями: властвовать над тобою так, как если бы ты оставалась моею рабой, или же сделать тебя счастливой и свободной. И я не знаю, что мне выбрать.

- Я уже сказала, что я хочу остаться с Вами, - напомнила Полина. И осторожно добавила:
- Почти как Ваша... подруга. Как Славушка...

- Ты помнишь, что я с нею делала? – глаза ее госпожи смотрели на девушку почти с сочувствием. – Как я ее... мучила и истязала?

Полина кивнула головою, не отводя свой взгляд, обозначая тем свою полную решимость идти до конца в своем требовании принадлежать своей госпоже, полностью и без остатка.

- Ты готова стать жертвой, готова страдать из-за моих греховных... Да что там, скажем прямо, моих воистину изуверских наслаждений? Так?

Полина снова молча кивнула ей.

- Полина, пойми, - миссис Фэйрфакс снова отвела от нее свой взгляд, и даже, кажется, смутилась еще больше, - Славушка... она воспринимала боль от моих рук совсем иначе, чем обычные люди. Ей действительно нравилось то, что я с нею делала. Но это редчайшее свойство, особый дар. И я вовсе не уверена, что это когда-нибудь проявится именно в тебе. А просто мучить тебя, как некую жертву, пускай и с твоего согласия... Нет-нет, я так просто не смогу.

- Но когда Вы купили меня, - Полина произносила эти слова нарочито безжалостным тоном и ее хозяйка, вздохнув, судорожно сглотнула и снова спрятала от нее свои глаза. – Вы ведь и не думали тогда о том, будет ли мне от всего этого хорошо, или же попросту больно.

- Тогда я... – ее взрослая собеседница почти что горько усмехнулась и, наконец-то посмотрела прямо в глаза своей рабыне. И Полина выдержала этот ее взгляд, вот только немного покраснела от слов, что она услышала вслед за этим:
- Тогда я совершенно не понимала, что я люблю тебя. Что ты не просто игрушка для моей разбушевавшейся похоти, а светлое и чистое создание, достойное куда большего, чем мои садистические желания презренной рабовладелицы.

Девушка еще более смутилась и опустила на секунду очи долу, опознав цитату из слов молодого эскулапа, оппонента ее госпожи по вчерашнему спору о ее, Полины, судьбе.

Миссис Фэйрфакс кивнула головой, подтверждая это ее понимание.

- Да, милая моя девочка, - сказала она, – за какие-то сутки бытия рядом с тобою, я уже успела ощутить тебя вовсе по-разному. И мои чувства к тебе скользили от восторженного ожидания прелестной и уникальной игрушки, предназначенной, целиком и полностью, исключительно для меня, от восприятия тебя, как объекта виртуозной игры по соблазнению и растлению, до желания ответного и искреннего чувства. Теперь меня переполняет это удивительное ощущение восторга от того, что ты рядом со мною. Можешь считать, что я даже благоговею перед твоей нравственной чистотой.

- Матушка-барыня... – Полина была в замешательстве. Но ее хозяйка жестом приказала ей молчать, и скомканные возражения нелепо замерли на устах девушки.

- Ты достойна много большего, чем быть простой игрушкой для удовлетворения моих садистических грез, - сказала ее госпожа. – Я хочу для тебя самого лучшего. Того, чего захочешь ты сама.

- Но как мне отблагодарить Вас... – начала девушка и сызнова умолкла, повинуясь очередному молчаливому запрещению.

- Никак, - просто сказала ее Старшая. – Пойми, Полина, мне все равно будет мало любой твоей благодарности. Мне будет даже вовсе мало твоего искреннего желания отдаться моей извращенной страсти, чтобы отплатить мне за добро. Я вовсе не такая уж добрая, не будь наивной. Но именно с тобой я не могу вести себя как с другими. Я желаю обладать тобою, но так, чтобы ощущать твою любовь ко мне, причем ко всему, что я с тобою буду делать. И ежели боль останется для тебя только болью, без примеси наслаждения... Ежели лаская твое тело я не смогу затмить для тебя естественное желание близости с мужчиной... Тогда мне остается лишь одно. Являть тебе свою любовь моей искренней заботой о твоих интересах. Возможно, о семье, которую ты можешь создать с нормальным мужчиной. Играть с вашими детьми...

- Страдая от того, что не сумели разделить со мною ту самую свою любовь, о которой мечтали, - Полина дополнила невысказанное ее собеседницей. Она откуда-то все-все поняла, сразу и правильно. Но ее Старшей от этого было ничуть не легче...

- Мне нужно все или же ничего, - жестко заявила госпожа американка. – Мне нужна ты, вся, без сомнений и оговорок. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне и телом и душой.

- Душа моя принадлежит Вам, - напомнила Полина. – А тело... Оно же все равно... Оно там же, где и душа.

- В виде бесплатного приложения! – в голосе миссис Фэйрфакс прорезались прежние саркастические нотки. – Как нечто само собою разумеющееся.

Полина смущенно пожала плечами, а госпожа выпустила ее руку и на секунду прикрыла ладонями свое лицо. После, убрав руки, она попыталась спрятать, убрать со своего лица это самое стеснение. Ведь девушке привычен образ ироничной современной американки, а вовсе не эти ее романтические откровения. Как будто только что в воздухе этого кабинета и не звенела высокая тоска, подобная скрипичной струне, разорванной на середине виртуозно исполняемого пассажа.

- Мне не нужна благородная жертва, - сказала миссис Фэйрфакс. – Мне нужна истинная любовь, когда и тело твое, и душа возжелают быть со мною, без страха. Чтобы ты была готова насладиться всем тем, что я желаю делать с тобою. А на меньшее я не согласна. И понуждать тебя к любви или же выклянчивать ее у тебя из благодарности, заставлять тебя принимать страдания из моих рук, как воздаяние за добро... Нет, Полина, я не приму от тебя такой жертвы.

- И что же мне теперь делать? – Полина поняла, что сейчас ее отвергают исходя из тех же благородных побуждений, которые заставляют ее снова и снова предлагать себя этой зеленоглазой Колдунье. И это ее несколько задело за живое, заставив почти обижаться на свою визави.

- Для начала... сойтись с мужчиной, - неожиданно заявила ее госпожа и дополнила свою мысль, видя искреннее недоумение на лице девушки. – Попробуй изведать любовь обычного плана. Возможно, это поможет тебе отказаться от мысли ублажать меня из чувства благодарности за то добро, что ты за мною числишь.

- Вы предлагаете мне... – Полина все еще не верила своим ушам.

- Я изведала ласки любимого мною мужчины, прежде чем избрать себе любимую подругу, - слова миссис Фэйрфакс звучали как очередной розыгрыш, хотя ее госпожа произносила их совершенно серьезно. Впрочем, это ведь уже не в первый раз... – И я думаю, что опыт плотской любви с тем, кого ты сочтешь благородным человеком, пойдет тебе на пользу и излечит от безумного желания принадлежать извращенке, готовой терзать тебя ради своего удовольствия.

- Не надо... так! – Полина искренне обиделась. – Я не желаю быть с мужчиной! Я не люблю никого! Кроме... Вас!

- Полина, я вовсе не принуждаю тебя к тому, чтобы ты непременно стала чьей-то любовницей, - миссис Фэйрфакс как-то поспешно сыграла назад, но Полина уже почувствовала к своей хозяйке нечто похожее на неприязнь.

Странно, однако прежде любые жестокие шутки ее госпожи не вызывали у девушки подобных ощущений. Неужели миссис Фэйрфакс сегодня, вот прямо сейчас превысила условную меру ее, Полины, терпения?

- А что же Вы мне хотите предложить? – Полина почувствовала, то это неприятное раздражение в отношении взрослой собеседницы внутри нее все возрастает. Удивительно, но она вовсе не собиралась теперь этого стесняться и скрывать от своей хозяйки подобные чувства, истинные, хотя, вполне возможно, что и крайне неудобные, неприятные той, кого она совсем недавно почти что боготворила.

- Чуть раньше, я показывала тебе, как просто в неумелых руках пролить самое драгоценное содержимое из любой дорогой посуды, - сказала ее госпожа и как-то горько улыбнулась:
- И я настолько увлеклась этой демонстрацией, показом моего видимого гнева на твое искреннее вмешательство, что чуть тебя не погубила. Я сделала глупость, когда так поступила. Подлую глупость. Но все же, попробую объяснить ее смысл.

- Конечно, - Полина уселась поудобнее, ожидая более обстоятельного рассказа.

- Я пыталась показать, что стеклянный бокал и его содержимое, это просто иллюстрация, условное подобие семейных отношений, – заметила ее хозяйка. И тут же смущенно улыбнулась, как бы призывая понять ее и простить:
– Глупо получилось... да? Но я хотела на этом примере обозначить всю хрупкость семейного бытия и его зависимость от таких... ошибок.

- Чьих ошибок? – уточнила Полина.

- Ошибок того, кто властвует, обычно мужчины, того, кто по традиции считается главой семьи, - напомнила госпожа американка и продолжила свои рассуждения:
- Часто, очень часто мужчина грубой силой обозначает свои права на то, чтобы править женой и детьми. Образно выражаясь, он присваивает себе такое особое полномочие, право реализовать сумасбродное желание расплескать содержимое бокала, даже разбить по своей прихоти самый бокал! То есть, мужчина часто готов проявить необузданную жестокость по отношению к своим близким и даже разрушить свою семью. Вот ты так переполошилась, испугавшись за хрупкий сосуд и его содержимое, а значит, ты поняла суть моего сравнения! Имей в виду, таких мужчин абсолютное большинство. Но есть и другие. Те, которые способны сберечь все составляющие истинной любви, не подаваясь на соблазн подавлять возможные женские слабости жестокой силой.

- И Вы знаете таких уникальных мужчин? – Полина произнесла эти слова с откровенной насмешкой в голосе. Весь этот разговор не только утомил ее, но и вызывал все большее неприятие где-то там, глубоко в душе девушки. Прежде, еще сегодня утром, она и представить себе не могла, что будет испытывать подобные чувства в отношении своей Старшей.

- Знаю, - ее госпожа, похоже, была в своих словах почти серьезна.

– И Вы намерены меня с ними познакомить? – голос крепостной компаньонки звучал уже почти на грани презрения к словам ее взрослой собеседницы.

- Нет, - ответила ее хозяйка. И сразу же высказала нечто... весьма странное:
- Хотя бы потому, что он тебе несколько... знаком. И я уверена, что ты ему вовсе не безразлична. И это единственный человек, которому, возможно, я могла бы тебя доверить.

- Вы хотите... - Полина вытаращила на нее свои глаза, не в силах поверить в такое.

- Да, я хочу... В смысле, мне бы хотелось, - госпожа американка сразу же смягчила тон, заметив явное возмущение, почти обиду со стороны своей юной компаньонки, - чтобы ты... встретилась именно с ним. С доктором Посланниковым.

Голос хозяйки был серьезен, как никогда, но оттого все и казалось девушке словесным сопровождением очередного розыгрыша, в этот раз вопиюще нелепого.

- Он хороший человек, - сказала миссис Фэйрфакс со значением. – И я ему полностью доверяю.

- Да, он защищал меня от Вашей жестокости, той, которую Вы так умело обозначили, разыграв спектакль в его кабинете, - ответила ей Полина. Впрочем, откровенно говоря, сейчас ее мнение о жестокости госпожи американки несколько поменялось и стало весьма и весьма отличным от предыдущего. – Я восхищаюсь его благородством. Но я не стану его... любовницей! Я... Ваша! Ваша, а не его!

- Я просто хочу, чтобы ты узнала, что такое любовь по-настоящему хорошего человека, – ее госпожа, однако, вовсе не настроена не отказ и, похоже, что она готова и дальше переубеждать свою визави. – Человека достойного тебя. Ты вполне можешь провести с ним одну ночь. Или же... несколько ночей. И тогда ты сможешь сама для себя решить, что же именно тебе нужно.

- То есть... Я должна стать не содержанкой, не любовницей, а... – Полина не стала договаривать, замолчав с выражением отвращения на лице.

- Не вижу ничего дурного в том, что ты несколько раз встретишься с мужчиной, который...

На этом слове миссис Фэйрфакс осеклась-замолчала и посмотрела на свою компаньонку с искренним недоумением, как будто видела ее впервые. И немудрено было ей впасть в ступор, на грани полного недоумения, ведь Полина впервые за все время, что знала свою госпожу, обозначила на своем лице искреннюю к ней неприязнь. Вот так вот четко и совершенно недвусмысленно.

Миссис Фэйрфакс так и застыла с открытым ртом. Она явно не ожидала подобной реакции от своей визави.

- Что с тобой, Полина? – удивленно спросила она. - Ты...

Госпожа американка снова недоговорила, приглашая этой паузой свою компаньонку к диалогу, к объяснению этой ее обиды. И это недоумение показалось девушке настолько неестественным и наигранным, что она обиделась на свою хозяйку еще сильнее.

- Довольно, - сказала Полина. – Ежели Вашей милости угодно считать меня девушкой для утех одиноких мужчин, ежели я для Вас значу не более, чем одна из тех, кто квартируют в домах терпимости на Грачевке, что на Сретенской горе*, то тогда извольте отдать соответствующий приказ. Я исполню его, не медля ни секунды. Просто, чтобы Вас порадовать.

Крайнее слово в этой фразе девушка произнесла с откровенным презрением в своем голосе. Миссис Фэйрфакс сделала едва заметное движение рукой в сторону своей визави и девушка в ответ буквально отпрянула, едва не упав со стула.

- Не прикасайтесь ко мне! – воскликнула она. – Я никогда и ничем не давала Вам повода так меня оскорблять!

- Моя милая девочка! – миссис Фэйрфакс в очередной раз грустно улыбнулась и покачала своей красивой головой. – У меня и в мыслях не было хоть как-то тебя обидеть!

- И все же Вы... – Полина прикусила губу, чтобы не зареветь от обиды и с трудом удержалась от столь явного проявления слабости перед этой жестокой женщиной.

- Полина, я снова прошу у тебя прощения, - миссис Фэйрфакс протянула ей руку, раскрытой ладонью. – Но я просто хотела показать тебе, что...

- Что мне вполне возможно быть с мужчиной без любви, в шутку или же для развлечения, да? – девушка не приняла ее жест, но госпожу американку это, кажется, вовсе не обидело. Скорее уж просто огорчило непониманием.

- Я никогда не отдам тебе подобного приказа, - сказала она. – Это было бы сродни насилию над тобой. А я не стану чинить над тобою насилия. Никогда.

- Тогда зачем меня так оскорблять? – Полина по-прежнему смотрела на нее с явной неприязнью.

- Я просто хотела, чтобы ты узнала любовь мужчины, ну, плотскую любовь, - без тени смущения на лице уточнила ее госпожа. – От единственного известного мне в этой стране человека, достойного быть с тобой.

- Покорнейше благодарю Вас! – в голосе Полины слышны были уже нотки даже не иронии, а скорее сарказма. – Вот только кто бы меня спросил, люблю ли я этого... достойного господина! И собираюсь ли я прибегать к его услугам по лишению меня девственности. Ведь Вы хотели послать меня к нему... именно за этим?

- Я предложила тебе устроить твою семью так, как ты сама того пожелаешь и с тем, кто будет тобою любим, - похоже, что миссис Фэйрфакс вовсе не склонна была обижаться на дерзости своей компаньонки. – Ты отказалась. Я готова принять этот твой выбор. Мне лестно твое доверие и я счастлива твоей любовью. Но меня все же не оставляет ощущение того, что я лишаю тебя возможности выбрать между женщиной и мужчиной, как объектом твоей искренней любви.

Полина со вздохом покачала головой. Разговор становился все более неприятным.

- Мне кажется, - казалось, ее госпожа, полностью погруженная в свои размышления, сейчас и вовсе не замечала раздражения своей крепостной. Или же просто его игнорировала, - что я тебя в себя влюбила. И я боюсь, что ты делаешь ошибку, желая остаться со мной. Я просто хотела, чтобы ты хотя бы раз осталась наедине с достойным мужчиной и проверила себя, не проснется ли у тебя внутри теплое чувство к хорошему человеку и обычным отношениям между мужчиной и женщиной. Все-таки, любовь юной девушки к женщине, да еще и властвующей над нею, такое не каждый сочтет правильным и достойным.

- Вы решили предоставить мне право выбора, - девушка уже не могла отделить для себя самой серьезных рассуждений своей госпожи от всех этих странных шуток, розыгрышей или же «проверок» ее, Полины готовности быть со своей хозяйкой. – Вот только дала ли себе труд моя заботливая владычица выяснить, готова ли ее покорная раба быть с тем, к кому она не испытывает никаких чувств, кроме некоторой симпатии?

- Знавала я и таких девиц, которые и вовсе не нуждались в симпатии к субъекту, с которым их свела судьба на одну ночь, - сказала ее госпожа. – Но это, понятное дело, не твой случай.

А потом многозначительно усмехнулась и добавила почти естественным тоном: - Да и не мой тоже.

Полина промолчала, то ли обозначив этой паузой недоверие к словам своей Старшей, то ли предлагая ей разъяснить все сказанное. Судя по всему, миссис Фэйрфакс истолковала ее молчание во втором смысле.

- Я тоже никогда не была с женщинами, которых не любила. А из мужчин... Я знала лишь моего законного супруга, с которым нас связывали искренние чувства, - голос ее госпожи зазвучал вполне спокойно, ни гнева, ни раздражения в нем не было слышно. – Но у меня был выбор. Я изведала любовь мужчины и женщины, и я поняла, кто я есть. Поверь мне, моя дорогая Полина, я вовсе не желала тебя оскорбить. Я просто пыталась уберечь тебя от возможной ошибки.

- Когда любишь по-настоящему, тогда не из чего и выбирать, - тихо произнесла ее юная визави. – И это чувствуешь совершено ясно, как будто видишь и слышишь все не глазами, а изнутри самое себя.

В ответ на столь выспреннее заявление, миссис Фэйрфакс вынуждена была в знак согласия кивнуть головой. Она даже опустила очи долу в некотором смущении.

- А еще я знаю, - продолжила девушка, - что Вы сызнова меня проверяете. Алена Михайловна, скажите мне уж прямо, может быть, Вы просто хотите меня оттолкнуть, чтобы я считала Вас своею врагиней? Неужели Вы так боитесь полюбить? Полюбить... меня?

- Не знаю... – растерянно произнесла ее хозяйка. – Я... я люблю тебя, Полина. Я сама не знаю, отчего я все пытаюсь тебя отговорить быть со мною.

- Чего же Вы боитесь? – Полина улыбнулась. Это внезапное признание, отчего-то, полностью погасило ту волну раздражения, что уже было поднялась у нее в душе чуть раньше.

- Я боюсь украсть твою жизнь, - тихо сказала ее госпожа, не поднимая глаз на свою крепостную рабыню. – Украсть ее у тебя и у того человека, чье счастье ты, возможно, могла бы составить.

Миссис Фэйрфакс замолчала и на секунду отвернулась, представив взору визави свой тонкий профиль. Потом вернула ей свой взгляд, полный грусти. На этот раз, в зеленых глазах не было колдовского света. Только одна совершенно необъяснимая печаль.

- Подумай, милая моя девочка, не торопись. Стоит ли жизнь с таким чудовищем, как я, всего того, от чего ты готова сейчас отказаться. Будет ли для тебя именно это подлинным счастьем, а не... мучением.

Потом она усмехнулась и добавила:
- Скоро вечер, моя дорогая! Давай отложим все разговоры о наших чувствах до завтра. Думаю, тебе просто нужно, как у нас говорят, переспать с этим вопросом.

Полина смущенно улыбнулась. Странно, но сейчас прежняя волна раздражения против странных слов и дел ее госпожи, уже полностью улеглась, сменившись какой-то усталой и почти что нежной грустью. Странное, нежданное, совершенно непривычное чувство!

В ответ последовала очередная улыбка и слова, высказанные с явной теплотой и обещанием нежности.

- Утро вечера мудренее, моя милая Полюшка! – ее госпожа снова подмигнула своей рабыне, в очередной раз, покорив ее чувства. – Здесь ведь у вас, в России, говорят именно так?

Полина кивнула в знак согласия.

- Тогда сделаем паузу! – ее госпожа потянулась за книгой. – Кстати, ты случайно не помнишь, на чем мы вчера остановились?





* Аналог "квартала красных фонарей" в Москве XIX века - прим. Автора