Книга ночей. Чужая кровь

Дверь парадного закрылась за мной, когда я вышел из дома, чтобы купить чая в ночном магазине. Я покинул освещенный лампой под козырьком пятачок и шагнул в темноту. Под ботинками хрустел гравий, насыпанный на дорожку, гранитная крошка, грязно-розовая, в темноте казалась серой. Тепло, сыро и темно, лишь кое-где неверные редкие фонари и слабые отсветы окон. В пятне тусклого света на моем пути что-то шевельнулось. Сначала я решил, что это крыса, но подойдя поближе, различил птичий силуэт.

Птица размером с воробья сидела на дорожке и не улетала, слегка шевелясь. Что-то с ней было не так. Может быть, кошка помяла? И мне показалось, что темные пятнышки на камешках возле птицы - капельки крови. "Я ничего не понимаю в птицах, мне надо в магазин, да и что я буду с ней делать?" Такие мысли промелькнули в моей голове, когда я обходил злосчастную ночную пичугу, не решаясь что-либо предпринять.

Отойдя уже порядочно, я поневоле вспомнил свое детство и юность. Как я обожал птиц, зверей и всяких жучков и часами мог возиться с каким-нибудь хомячком или наблюдать за живностью в нагретой солнцем воде у берега небольшой лесной речки: мальками, водомерками, водорослями и головастиками, ручейниками и комариками, непонятными червячками и букашками. Я зачитывался книгами Джеральда Даррелла, спасал котят и щенков, пристраивая их по соседям, и конечно, забыл бы всякое дело, если бы увидел попавшую в беду птичку и не думал бы ни секунды о том, как мне надо поступить.

Стыд горячей волной ожег лицо. Я пообещал себе, что если на обратном пути птичка все еще будет там, я непременно что-нибудь придумаю, и заторопился в магазин, с горечью спрашивая себя, когда это сердце мое успело обрасти каменной шелухой. Но правда, я совершенно не помню, как обращаться с птицами! Впрочем, это не страшно: главное, как-нибудь не напугать и не навредить еще больше. А если ее сейчас поймает кошка? Боже мой, почему так отвратительно быть взрослым, почему голова все время лезет в сердечные дела, отчего появляется пауза между тем, как ты видишь чужую кровь, и тем, как пытаешься помочь?

Да и не только помочь. Ты больше не разговариваешь напрямую, "боясь обидеть". Ты больше не запальчив и не горишь. Ты не горяч и не холоден, ты теплый - то, что так ненавидит Бог. Теплый кал экивоков и предупредительности, расчетов средств на ветеринара и боязни испачкать руки в крови, страх огорчить кого-то, кто шел бы уже в жопу, или напротив молчание там, где стоит орать о своей любви, даже если "не надо, ты же обещал". Как быстро приходит это теплохладное дерьмо, а с ним вместе торопливые шаги мимо и отведенные в сторону от беды глаза.

Возвращаясь, я до темных пятен в глазах вглядывался в дорожку. Птица была где-то там, но я никак не мог ее найти. Она обнаружилась в самом конце дорожки. И как только я подошел вплотную - фррр! - сорвалась и улетела. Как будто дождалась меня и показала, что все в порядке и никто ее не съел. А капельки чужой крови остались на серых в темноте камешках. И в моей голове - едкой кислотой мыслей.