Анненский и его Анна без намека на орден

               

               
                «Анна на шее» — советский художественный фильм, снятый в 1954 году Исидором Анненским по одноимённому рассказу А. П. Чехова. Перед режиссером стояла задача создать художественный фильм на материале маленького рассказа. Он читал его, перечитывал и вновь читал. И каждый раз, по его словам, в сухом чеховском повествовании открывал все новые драматические возможности, "эмбрионы острых сцен, зерна выпуклых живых характеров, богатство точных и разнообразных деталей быта и обстановки".

                1.Сюжетный сценарий и его киномуза.

       
          В основу сценария картины Анненский  положил одноименный рассказ Антона Павловича Чехова о 18-летней девушке Анне, которая, желая помочь своей бедствующей семье, вынуждена была согласиться на брак с 52-летним чиновником Модестом Алексеевичем Косоротовым.  А что Анна? Прежде всего... кто она? После смерти матери её отец, учитель чистописания и рисования в гимназии, Пётр Леонтьич запил; у Пети и Андрюши, младших братьев-гимназистов, не было даже сапог. «Но вот знакомые дамы засуетились и стали искать для Ани хорошего человека. Скоро нашелся вот этот самый Модест Алексеич, не молодой и не красивый, но с деньгами».

         Анненский следит по тексту, подчеркивает и тут же вносит в сценарий:«После венчания не было даже лёгкой закуски»… В обществе же Модест Алексеич заставлял Аню подобострастно кланяться людям, имеющим высокие чины. Жадничал, когда Аня просила его что-либо купить и ей оставалось целыми днями играть на рояле, или плакать от скуки в подушку. Аня постоянно думала о деньгах, которых  у неё так и не было, а когда она навещала отца и братьев, она с горестью видела, что у них тоже не было ни копейки.

               Как вдруг... неожиданный успех на балу у влиятельного князя, а  вместе с ним и духовное перерождение Анны из прелестной, милой "душечки"  в холодную, расчетливую кокетку. На следующий утро после ее триумфа к Ане приехал богач Артынов с визитом, а затем — Его сиятельство. Когда пришёл её муж Модест Алексеич, то «перед ней также стоял он теперь с тем же холопски почтительным выражением, какое она привыкла видеть у него в присутствии сильных и знатных. И с восторгом, уже уверенная, что ей за это ничего не будет, она сказала, отчетливо выговаривая каждое слово: „Подите прочь, болван!“»
             
             Еще недавняя скромница и тихоня блистала в свете, очаровывая даже самых равнодушных мужчин. Аня «поняла, что она создана исключительно для этой шумной, блестящей, смеющейся жизни с музыкой, танцами, поклонниками». Своего отца она начинала стесняться: хотя денег у нее было предостаточно, она не стремилась вырвать семью из окончательной нищеты, так как «ей уже было стыдно, что у неё такой бедный, такой обыкновенный отец».

          Кого же взять на такую непростую роль? Пробы, нужны пробы. Так, впервые  Иссидор  Анненский нарушает свой центральный принцип - брать  на роли актеров имеющих за плечами  большие послужные списки и  заслуги. Думаю, что  гонимый  режиссер пересматривал свои прежние «защитные позиции»  в связи со смертью Сталина.  Чувствуя себя более сводным  в выборе и предпочтениях, он обращается к студенческой артистической молодежи. Двадцать две актрисы проходят мимо - все безрезультатно.

         Как вдруг...вот она!  Выбор режиссера падает на выпускницу  ВГИКа Аллу Ларионову. Было много возражений, но ему удалось эту кандидатуру отстоять. Началась упорная работа с юной исполнительницей над уточнением актерского решения ряда сцен, детально разрабатывалась психологическая партитура образа. Постепенно Ларионову — Анну приняли все члены съемочной группы.  Как потом отметит критика, двадцатитрехлетняя "Ларионова сводила с ума изумительной гибкостью стана в пышном, как пирожное, платье, прелестью пепельных завитков на затылке, теплыми, как пуховый платок, глазами «ярче ясного дня». С приятной томностью изволила кушать конфекты и, хмелея от собственного триумфа, победно мурлыкала за фортепьяно... Ее красота была осязаемой, почти съедобной".

        Одним из противников ее назначения на эту роль был никто иной, как знаменитый А. Н. Вертинский, исполнитель роли князя в этом фильме.  Но и тот в конце концов "сдался". Об этом с удвоенным юмором вспоминал сам режиссер, комментируя в своей книге "В театре и кино" эти съемки. «П‘гелестно, п‘гелестно! Сок‘говище! Цветок немедленно!» — взволнованно распоряжался князь — старик Александр Вертинский, благословляя советскую барышню от лица безвозвратно ушедшего времени. И когда лошади уносили «ко‘голеву», заботливо закутанную Михаилом Жаровым в пушистую шубку, по еще экологически чистому российскому снежку, отчего-то хотелось, чтобы эта тройка не сбилась с круга..." (См.: Шитенбург Л. Алла Ларионова. // Новейшая история отечественного кино. 1986–2000. Кино и контекст. Т. VII. СПб, Сеанс, 2004.)

        На Пасху Косоротов получил орден Святой Анны второй степени. Его сиятельство сказал на это: «Значит, у вас теперь три Анны: одна в петлице, две на шее». Модест Алексеич ответил: «Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира. Осмелюсь просить ваше сиятельство в восприемники». Он намекал на Владимира IV степени и уже воображал, как он будет всюду рассказывать об этом своём каламбуре. Но Анну это, похоже, никак не касалось: она каталась на тройках, ездила с Артыновым на охоту и всё реже бывала у отца и братьев. Пётр Леонтьич запивал сильнее прежнего, и даже фисгармонию давно уже продали за долг. И когда во время прогулок им встречалась Аня на тройке с Артыновым, Пётр Леонтьич снимал цилиндр и собирался что-то крикнуть...  Вот таков конечный и достойный фарса "пассаж" в истории о "бедной" Анне, которая не отказывала себе ни в чем, а  ее бесприютные братики, тем временем, поддерживали на улице стремящегося вслед  за дочерью несчастного отца и умоляли: "Не надо, папочка… Будет, папочка…“


              2. И опять в образе "врага" Анненский!
               
             «Навалились на Анненского за другую картину — «Анна на шее», и не кто-нибудь навалился, а такие умы, как Ромм, Шкловский, Андроников, Паперный…» -  вспоминал вспоминал со страниц журнала "Экран"(№ 5 за 1992 год) С.И. Фрейлих,  известный советский киновед и киносценарист, автор статей по истории и теории кино. Лишь  Каплер , по его словам,  поддержал фильм,  так  как только что вышел на свободу и был чуток к незаслуженным обидам. Что же не устраивало именных лауреатов сталинских и других премий в этой картине? Что они думали и писали об этом более шестидесяти лет назад?

                Вот, например, что утверждал русский советский писатель, литературовед, критик, киновед и киносценарист, автор  повести «Русские в начале XVII века»(в экранизации «Минин и Пожарский»),  В.Б. Шкловский  в статье «О художественности» // Искусство кино. 1955. № 10
 «Сюжет Чехова был взят Анненским не как результат авторского познания мира, не как результат выявления нравственного отношения автора к явлениям жизни, а просто как занимательное событие. Поэтому получилась лента, в которой была изображена польза легкого поведения. Женщина оказалась морально не разоблаченной. И это произошло прежде всего оттого, что не было передано чеховское отношение к жизни. Потому и лента «Анна на шее», и неотчетливое, либеральное отношение к ней некоторых критиков, и дискуссия в Доме кино — все это было деревьями, за которыми лес был не виден».

                Советский режиссёр театра и кино, сценарист, педагог Г.Л. Рошаль, снявший историческую трилогию  "Хождение по мукам", высказал мнение, что "кинематографический язык найден не в структуре самого Чехова и было бы полезно  рассказать о несчастной семье, о жалкой участи женщины, об испорченном эпохой человеческом существе. Разве обыденность этого падения требовала карнавального многоцветия?» (См. Рошаль Г. Великое наследие литературы и кинематографа // Искусство кино. 1954. № 1

                Или  вот очень характерная точка зрения. Многие из «критиков» набросились  на  Анненского по поводу  показа и фиксации внимания зрителей на внешней «мещанской» стороне,   умения эффектно, с блеском показать на экране балы, катания на тройках, цыган — вихрь светских развлечений, вскруживших голову Анне.  Например, Б. Галанов  писал, что  «за всей этой нарядной мишурой, шелком, кружевами, картинностью поз, которые по воле режиссера принимает исполнительница роли Анны — А. Ларионова, пропал, потерялся драматический конфликт рассказа, исчез сложный и тонкий чеховский подтекст. Ведь белка, вертящаяся в колесе, на которой не раз фиксирует внимание зрителей режиссер, не более чем наивная символика, потому что никакого драматического происшествия в фильме нет. И глядя на экран, где мелькает смеющаяся, красивая, нарядная Анна, зритель отнюдь не собирается печалиться о ее судьбе».

                С. Фрейлих  отмечал через сорок лет:«Прошла масса лет,  не стало почти всех участников той далекой теперь дискуссии, а «Анна на шее» не сходит теперь с экрана.  Зрители  ходят на Аллу Ларионову, Вертинского, Сашина-Никольского, Жарова, Владиславского.  То, что казалось «грехом», изъяном, как раз и обеспечило долгую жизнь фильма».

          Думаю, что фильм Анненского давал, достоверное, пусть и «несправедливое» представление о «красивой жизни», для большинства малодоступной. Считаю, что  именно звон колокольчиков троек,  музыка бала,  песни цыган и даже  белка, вертящаяся в колесе, придали неотразимый эффект, а сгущение красок  и почти карикатурный показ  князей, купчиков и кутил составили его непреходящий колорит. В то же время понятно, что в фильме Анна выходит в свет, чтобы его одолеть, отомстить ему за унижения своей нищей юности. Я пристально всматривалась в лицо и глаза Анны — Ларионовой,  за несколько минут отразивших целую жизнь героини — былые страх и горечь сменяются  жаждой счастья и самовлюбленностью. Стремление к роскоши  и удовольствиям? Да так было всегда, включая даже  внешне скромные «сталинские»  времена. И по-прежнему, сытый голодного редко разумеет.

                На мой взгляд, режиссер сумел раскрыть, а  артисты показать великолепно описанный Чеховым дурман светской суеты, его погубность для души: если красота вступает на территорию, где царствует и процветает сила денег, то происходит ее духовное саморазрушение. И это главный итог чеховской экранизации.

           Но так ли все однозначно? Неужели именитые критики не заметили, как жажда счастья сменяется у героини отчаянием. Услышав за окном звук  "вольницы" - напев гармоники и проникновенный баритон, распевающий «Коробушку»,  Анна срывает с себя серьги и с какой-то нервозностью хватает со стола драгоценные побрякушки. Ее охватывает внезапный безудержный порыв -  уйти туда, на улицу и сделать хотя бы шаг навстречу чему-то настоящему, а не купленному, чем снять невидимую другим тяжесть с собственной души. Но ее взметнувшиеся на миг руки опускаются в тоске от сознания невозможности утолить эту жажду. В этом непреложная мораль и нашего рыночного времени.      

                Фильм Исидора  Анненского   «Анна на шее»  , собравший 31,9 млн зрителей, стал лидером советского кинопроката, а на Международном кинофестивале в Италии(1957г.) получил Приз — «Золотая оливковая ветвь».


_______________________


Фото(из интернета): Алла Ларионова в роли Анны в фильме Исидора  Анненского   «Анна на шее».