Такси в один конец

От автора.
Посвящается моей семье, хоть они это и не прочтут.

                Часть 1.
                Прощание.

Над городом вечерело. Май в этом году выдался совершенно никудышный, пасмурный и снежный. Даже весной не назвать. Только последние два дня, как будто услышав мольбы народа, май перестал мучить нас холодами. Светило солнце, дул прохладный ветерок - такой в общем, типичный май. Но меня, если честно, погода мало волновала, как, впрочем, и всё остальное. Я твёрдо всё для себя решил.
Я последний раз убрал квартиру, пропылесосил и вытер пыль на полках с давно забытыми книгами. Навел почти праздничный порядок, когда всё исключительно на своих местах, а на полу ни соринки. Настоящий рай для перфекциониста. Я глубоко вздохнул и ещё раз оглядел только восстановленный покой. Ну вроде всё. Точнее почти всё. Надо маме цветы купить, а то нехорошо будет, в день рождения и без цветов. Какой я сын после этого?
Так и решил. Перенесу на ещё на час. Как раз успею цветы купить и с мыслями собраться. Да, так и вернее будет.

На улице согревающее проглядывали, из слегка пасмурных облаков, последние лучи солнца. Но погода, как всегда оказалась обманчивой и по ощущению температура была куда ниже, чем показывал термометр. Хорошо, что я куртку надел, как знал, что так будет.
До цветочных киосков, что находятся близ станции, я добрался минут за десять, даже может и раньше. Дверь скрипнула и зазвенел колокольчик, оповещающий продавцов, о вновь прибывших клиентах. Из-за уголка тут же вынырнула продавщица и заняла место на стуле, напротив цветочных рядов. Я прошелся глазами по обилию цветов и тяжело вздохнул. Уж в чем я так и не научился разбираться за 19 лет жизни, так это в цветах. Продавщица, милая женщина лет 40, как будто поймав мое смущение, тут же переняла инициативу.
- Вам что-нибудь подсказать, молодой человек?
- Нет...  то есть, да…
- Для кого букетик подобрать? - тут же смекнула продавщица, а может просто задала “дежурный” вопрос.
- Для матери, - с серьезным видом начал я и тут же добавил, - у нее день рождения сегодня.
- Ой, это замечательно, может она какие-то особенно любит?
Я напряг лоб, пытаясь вспомнить название цветов, но на ум кроме банальных роз и, обильно пахнущих для квартиры, лилий, ничего не шло.
- Эм, хрен зна…
- Хризантемы?
- А, да, точно…хризантемы. Вот те, беленькие.
Пока продавщица, аккуратно запаковали букет и привязывали ленточки, умело закручивая их с помощью ножниц, я вдруг понял, что лучше бы позвонить, конечно. А то я слишком плохо знаю английский, чтобы уходить вот так… не попрощавшись.
- Вот пожалуйста, с вас…
Я перебил её, положив две бирюзовые купюры на стол.
- Спасибо, сдачи не надо.
И вышел.

Дома, всё по уму сделал. Прохладная вода. Таблетка аспирина, чтобы дольше стояли и записка. Скромно, без лишнего пафоса. Просто “С Днем Рождения” и всё. Она поймет.
До запланированного выхода оставалось сорок минут, а я всё ещё сидел на кухне и просматривал контакты телефона, с мыслью, что должен позвонить.
Но кому? Друзьям не буду, слышал я их. Тем более, вряд ли кто-то с первого раза трубку поднимет, а перезванивать дважды - не тот случай, не такой серьёзный.
Взгляд остановился на номере матери. Выдохнул. И провел пальцем, для вызова абонента. Гудок, потом ещё и ещё. Наверное, от работы отвлекаю. Ничего, потом ещё позвоню. Так и сбросил.

                ***
Небо розовело, а края уже покрывались темнотой. Вечер плавно перетекал в ночь. Вижу знакомую машину таксиста, того самого, что точно знает дорогу и не будет уточнять с поворотами. Внутри все неприятно сжалось, по телу пробежал холодок, как всегда бывает перед принятием трудных решений. Как всегда, не могу решится, но это нужно. Достал из кармана бумажку, на которой черной ручкой был коряво выведен номер машины. Прищурился, вглядываясь в бампер машины. Вроде совпадает. Неторопливо подхожу, заглядываю в слегка запотевшее окно. Таксист, откинувшись на спинку сидения чинно дремал, под бубнящее радио.
Я постучал. Вначале тихо.
Тук-тук.
Потом громче.
Тук-тук!
Но таксист не проснулся.
Как только я хотел постучать в третий раз, послышались шорохи и кряхтения. Наконец окошко медленно поехало вниз, а за ним на меня смотрели заспанные глаза водителя. На вид ему было лет 50, может 55. Лицо слегка округлое и доброе. Наверное, шутить любит, иначе морщинок у глаз и рта не было бы.
- Добрый вечер, - сделав паузу сказал я, - мне бы в гроб...
Таксист вопросительно поднял бровь и слегка потянувшись, сухо пробормотал:
- Шутник, блин… Найди другого.
И поспешил закрыть окошко. Я слегка притормозил его рукой.
- Нет, нет, вы не поняли, мне именно вас рекомендовали.
Он ещё раз окинул меня взглядом.
- А что так рано?
- Ну, - я слегка замялся, - почему рано? 19 есть. Пора вроде.
Он тяжело вздохнул.
- Ну раз решил, то садись.
Я облегченно выдохнул и обошел машину к пассажирскому сиденью. В душу закралась тень сомнения и неопределенности.
Таксист улыбнулся и протянул руку.
- Виктор.
- Павел.
Стараюсь улыбнуться в ответ. Получается плохо.
- Сильно опаздываешь, Паш?
- На год примерно.
- Ну это нормально -, наконец ответил он. - Ты подожди, я покурю и поедем.
Поймав мой взволнованный взгляд, он поспешил развеселить:
- Да не волнуйся ты так! Успеем! Я и не таких возил!
Он хлопнул дверью. Оперся на капот и задымил, то и дело поглядывая на меня.
Как только сигарета была докурена, а бычок потушен, он вернулся в машину.
- Ну что, поехали?
Я утвердительно закивал.
Он шмыгнул носом и повернул ключ зажигания. Машина загудела, и мы тронулись.
                ***
- А ты не куришь? - его вопрос прозвучал как-то резко, так обычно и заводят разговор с молчаливым пассажиром.
- Да, я бросил.
- Это ты правильно. Я вот себе ежедневно говорю: “Витька, бросай, а то такими темпами сам в могилу ляжешь!”. И всё никак не брошу. Слишком пристрастился.
- Работа нервная?
- Ну как тебе сказать, не то чтобы нервная, скорее это клиентура нервная.
Он усмехнулся.
- Я вот сначала не хотел тебя вести, и так уже двоих провожал. Но вижу, парень ты спокойный. Да и обратно, чувствую, не долго ехать.
- Это в каком смысле обратно?
- Ты в голову-то не бери, - он слегка подался вперед, оглядывая встречные с перекрестка машины, - это у меня предчувствие такое.

                ***
На выезде из города он вдруг напрягся и выжидающе стал смотреть на дорогу. Я же с трепетом смотрел, как в боковых зеркалах тает родной город. Который за 19 лет успел надоесть и наскучить, но всё же остаться по своему уютным и теплым. Эх, вот значит это какое чувство, когда покидаешь какое-то место навсегда, зная, что уже не вернешься.

- Ты многих там оставил?
- Это уже не важно.
- Родители, девушка может?
- Девушки уже давно нет, а родители, они поймут… надеюсь.
- Я как тебя увидел, сразу подумал: “Баба ему нужна, а не могила”. Хорошая женщина она ведь как? И утешит и в печали не оставит. А сейчас парни пошли, чуть что так сразу ко мне стучатся.
Я ничего не ответил и уставился в окно.
               
                Часть 2.
                Путь.

По ощущениям, мы были в дороге чуть больше часа, когда я впервые взглянул на часы.
Они стояли. Я быстро проверил, время на телефоне, но и оно было точно таким, что и на часах - время, когда я сел в машину.
19:13. И ни минутой позже.
- А почему часы встали?
- А что им зазря шагать, верно говорю?
Я подумал немного и кивнул. Пускай время тоже отдохнет, я итак тратил его зря.
- Ты вообще музыку любишь?
- Да, конечно, куда ж без неё?
- А что ж свою не принес?
- А так можно было? - я искренне удивился.
- Вот же народ пошел безынициативный, - он ухмыльнулся, - раньше помню люди, целыми коробками кассеты с собой брали, не могли наслушаться, а сейчас…Тьфу!  Вроде всё на флешках ваших уместить можно и то с собой не берете!
- Да я не подумал как-то, - пытался я отстоять честь поколения, но вдруг понял, что он прав.
- Эх, скоро придется вам список выдать, или пусть диспетчер памятку составит.
Мы встали на светофоре, и он потянулся за рацией. Нажал на кнопку с боку, и та одобрительно зашипела.
- П-ш-ш-ш - Люд, прием –п-ш-ш.
- П-ш-ш - Да, Вить?
- Люд, ты набросай там списочек, что клиентам в дорогу брать. Пускай хоть музыку с собой приносят, или хотя бы носки сменные, - он усмехнулся и посмотрел на меня, - слышишь, Люд?
Мне стало неудобно. Действительно, носки перед выходом стоило бы сменить.
- П-ш-ш-Да, слышу, Вить, сделаем. Будь на связи, а то там Боря с противоположной стороны выехал, как бы вам не пересечься, прием – п-ш-ш.
- Вот ведь, Купидон старый, опять за своё! Ничего объедем, прием.
- Удачной дороги, Вить.
Но Витя уже не ответил, светофор замигал желтым, он повесил рацию и тронулся вперед.

- Ты, не заморачивайся, - всё ухмылялся он, - про носки я это не тебя имел ввиду, а вообще народ. А музыку, вон, в бардачке поищи, может что понравится.
Я с интересом открыл бардачок и обнаружил две стопки СD с музыкой. А ещё то, что у таксиста был свой вкус.
Имелось у него разное: ранняя “Машина времени”, собрание хорошего и душевного шансона в лице Сергея Трофимова, Гарик Сукачев, Джордж Майкл, но больше всего моё внимание привлекли альбомы обожаемого мною Вячеслава Бутусова с группой “Nautilus Pompilius”. У него были три альбома. “Наугад”, “Чужая земля” и “Титаник”. Я буквально просиял, ведь последний был моим любимым.
- О, вижу, нашел, что по душе. Я помню, в 95, когда они “Крылья” записали, я все бегал по Питеру этот альбом искал. В одном музыкальном магазинчике, девушка, помню, такая милая работала, я ей: “А, Крылья Наутилусов есть?”. А она плечами пожимает. Так и не нашел. А девушку ту…
Из динамиков заиграл “Тутанхамон”, а по салону разлился узнаваемый вокал Бутусова, и он оборвал фразу, чтобы его не перебивать. Уважение к хорошему певцу превыше всего.

                Часть 3.
                Переезд.
               
Я помню, как уснул под “Бриллиантовые дороги”, а проснулся уже когда солнце было в зените, а пейзаж ночной дороги сменился городской пробкой.
Виктор всё также сидел за рулем, но так пробка еле двигалась, он позволил себе немного расслабится и следил за дорогой в пол глаза.
- Сколько я спал?
- Достаточно долго. Ты если в следующий раз спать захочешь, то на заднее ложись, у меня даже подушка есть.
Он улыбался и был так же бодр.
- А вы спали?
- Какой там сон, я же на работе. Сплю только в перерывах.
- А с дорогой что?
- Как видишь.
За окном со всех сторон гудели и ползли в едином потоке машины. Воздух был сперт и душен от жары и смеси выхлопных газов.
- Я думал, на пути туда пробок нет.
Он рассмеялся.
- Они везде есть. Только люди в них другие.

Я призадумался и отвернулся к окну. Там уже вовсю кого-то материли, кто-то яростно колотил чью-то брошенную машину дубинкой, а потом этой же дубинкой шел бить лица хозяевам. Некоторые машины оставались в потоке в полностью обворованном состоянии, с выбитыми стеклами и снятыми шинами. Хозяева эти машины давно бросили - это было видно, но они всё равно продолжали ползти вперед, повинуясь общему “стадному чувству”. Это выглядело ужасно и печально.

- А сколько ещё ехать?
- Ох, не знаю лет 30, может 40, как повезет. А то видишь, какой поток плотный, хоть на встречку выезжай!
- А побыстрее как-то нельзя?
- Ну а как побыстрее, ты же сам налегке поехал. Многие с собой сигареты, алкоголь, таблеточки всякие берут, оно глядишь и быстрее выходит. Ты если что нужно, не стесняйся - говори, я какой-нибудь магазинчик подловлю.
- Нет, спасибо, пока не надо.
- Ну как знаешь.
                ***
Я уж хотел поставить ещё один диск “Наутилуса”, как вдруг где-то впереди нас прогремел взрыв и повсюду завыли сирены сигнализаций.
Виктор открыл окно и, высунув голову, смотрел вперед несколько секунд.
- Что происходит?
- Ш-ш-ш тихо!
Я замолчал, но паника всё больше и больше охватывала меня. Я замечал, как постепенно глаза таксиста округлились и на долю секунды в них колыхнул страх. Он спрятал голову и закрыл окно, потом запер двери в машину.
- Ты себе много врагов нажил, парень?
Голос его был небывало холоден, а взгляд серьёзен.
- Я не знаю!
- Ну вот, поздравляю, скоро узнаешь!
- В каком смысле?
- Молчи и слушай внимательно. Сейчас ты тихо переберешься на заднее сиденье, накроешься покрывалом и постараешься уснуть. Ты слышишь?!
- Да… но, я …
- Видел те брошенные машины по дороге?
- Да…
- Не уснешь - станешь, как их хозяева. Частью вечности.

Сердце у меня сжалось в тугой ком и моментально стало биться, разгоняя всплеск эпинефрина в крови. Я больше не задавал вопросов. Я молча сделал так, как он велел. Сейчас в свои 19 я еле умещался на заднем сидении, мне пришлось свернуться и прижать ноги к груди, повинуясь слепому порыву страха.
За пределами машины, казалось всё перевернулось. Повсюду слышался грохот, крики и скрежет металла. Громыхнуло ещё пару взрывов, один казалось был прямо рядом с нашей машиной, потому что воздух вокруг на секунду стал огненно-горячим, дыхание перехватило и слегка заложило уши.
Ещё спустя минуту наступила тишина. А потом топот. Топот сотни тысяч человеческих ног. Это напоминало дождь. Вначале совсем мелкий, легко барабанящий где-то вдали, но со временем набирающий силу. Пока наконец он не обрушивается прямо на тебя.
Я чуть приоткрыл завесу из одеяла.
- Нет! Не смотри!
Это был голос Виктора. Слишком громкий.
Я зажмурил глаза. А толпа всё бежала, я чувствовал, как она несется, сшибая всё на своем пути. Пробегает по потолку и капоту, скребет дно.
В детстве, когда я был маленький, а у отца ещё была машина, я часто спал на заднем сиденье. А папа специально ехал медленнее, чтобы не разбудить меня.
Сейчас я всеми силами старался уснуть, притворившись тем маленьким мальчиком. Полностью абстрагироваться от творящегося вокруг безумия. И в какой-то момент мне удалось. Стало тихо. И только где-то вдали, еле слышно пел Бутусов:

И горе мне, если впал я в безмолвие
Или уставился на лик луны.
Стон, треск - растоптал,
Стон, треск - растоптал бы меня,
Растоптал моментально, добрейший князь -
Князь Тишины.
Добрейший князь - Князь Тишины.

Мой князь - Князь Тишины,
Мой князь - Князь Тишины.
Мой князь - Князь Тишины,
Мой князь - Князь Тишины.
               
   

                Часть 4.
                Могилы младших сестер.

- Паш, Паша, проснись...
Его голос теперь казался таким трепетным.
- Паш…
Он слегка тряхнул меня в плечо, и я с неохотой открыл глаза.
За окном было темно и единственным источником света были фары автомобиля. А по обеим сторонам дороги проносился лес.

- Мы остановку будем делать?
- А? Что? Уже приехали? - я ещё не успел отойти от усталости сна.
- Не совсем так. Мы сейчас кладбище будем проезжать, я подумал ты захочешь остановится.
- В смысле? Что в нем такого?
- Там зарыты все твои мысли, мечты, амбиции и таланты. В общем всё, что ты когда-то похоронил…
Я сглотнул тяжелый комок.
- Я знаю, что там. И если я это зарыл, то значит, так было нужно.
- Даже близких людей?
- В каком смысле?
- Ты хоть с родителями попрощался, когда уходил?
Я вспомнил, что так и не позвонил матери и меня обдало холодом.
- Они… они не могут быть там.
- Сколько по-твоему мы едем?
- Я не знаю… неделю?
- 55 лет.
Его голос снова стал холодным и сухим.
- И все твои родные давно мертвы...теперь они там.
Бесконечный лес резко кончился, открывая взору поле, на котором едва различимо в темноте вырисовывалось кладбище.
 - Этого не может быть! Время же остановилось!
- Время остановилось только для нас! Для тебя! Но не для них!
Он резко затормозил, и я чуть не улетел вперед. Впервые за долгое время он отпустил баранку руля и теперь держался за голову.
- Да, как я сразу не понял! Тебе просто ничего не объяснили! Черт!
- Да, - тихо выдавил я, - я ни с кем не прощался.
От осознания своей ужасной ошибки, мне в момент стало плохо. Голова налилась свинцом, а виски пульсировали и били всё сильнее и сильнее.
- Поздравляю… теперь это твой единственный шанс.
- А как же телефон?
- Что?
- Время для меня замерло, поэтому время на телефоне осталось прежним.
Я достал из кармана телефон и показал ему дисплей, на котором были выведены дата и время - 17.05.17. 19:13.
- Это не сработает. Думаешь ты один такой умный?
- Я попробую.
- Валяй. Я пока перекурю.
На этом он вышел и громко хлопнул дверью. Где-то снаружи послышались шуршание, загорелось пламя зажигалки и тут же погасло, оставляя в ночной тьме маленький уголек сигареты.
Я сжал в руке телефон и открыл список контактов.
Я должен попытаться. Должен. Плевать, на то, что он сказал.
Провожу пальцем вправо и прикладываю телефон к уху. Секунду стоит тишина. А потом идут гудки. А потом темную бездну тишины разрывает мамин голос. Такой знакомый и живой.
Внутри всё сжимается, и я не могу выговорить и слова.
- Да? Паш, это ты?
- Привет, мам, - слова предательски вязнут горле. - С днем рождения.
- Тебя тоже, Паш. Спасибо за цветы.
Её голос по-прежнему нежен, и она кажется совсем не злится.
- Тебе понравился?
- Да, очень.
К горлу подступает тяжелый ком, который я не могу сглотнуть.
- Слушай, мам, я … я так много тебе не сказал…
- Паш?
Я почти не слышу, что она говорит. На глаза накатывает соленая белена. Я зажмуриваюсь и чувствую, как по щекам стекают тяжелые слезы.
- Я знаю, я был хреновым сыном… и … я… я не оправдал вашего с папой доверия…
- Паш, у тебя всё в порядке?
Я слышу до боли знакомые нотки волнения в её голосе.
- Папа… он уже вернулся?
- Нет, Паш, он не смог отпроситься с работы, но он уже скоро придет.
Я на секунду убираю телефон и всхлипываю в кулак, так чтобы это было не слышно в трубке и голос из прошлого на другом конце провода ничего не заподозрил.
- Прости меня… прости, мам… я… я совсем не оправдал ваших ожиданий… Прости за это…
Каждый вздох дается с бесконечным трудом.
- Паш… Павлик, у тебя что-то случилось?
- Передай папе, что я люблю его…
- Паш, что с тобой?
- Ничего… я скоро вернусь…только тортик к чаю куплю… и вернусь...

Звонок обрывают. Идут гудки. А потом телефон садится. А я взрываюсь и реву от досады и боли. Так долго и громко, что даже не слышу, как возвращается Виктор.
Его голос старается быть нежным, но той нежности, что оборвалась несколько секунд назад он не повторит.
- Мне развернутся обратно?
Я закрываю лицо рукой, чтобы тот не видел моих глаз.
- Нет…
- Я могу вернуть тебя, я всё понимаю…
- Езжай вперед!

Больше вопросов не было. Он завел машину, включил диск и помчал вперед. Там по-прежнему был “Наутилус” и окончание 8 песни альбома “Титаник”.

Но река широка, река глубока,
Река уносит нас, как облака.
Двадцать тысяч дней и ночей пройдет,
Человек родился - человек умрет.
               
            
                Часть 5.
                Во время дождя.

Больше мы почти не говорили. Он молча вел машины, а я смотрел в окно. Сейчас по ту сторону стекла шел дождь. И это уже не было похоже на май или апрель, или любой другой месяц. Времени уже просто не было. Его не существовало для меня. И лишь Виктор вел свой немыслимый подсчет дням. А что до меня? Я просто устал от дороги. Она продолжалась и её не было и конца. Менялось лишь окружение вокруг. Густой и темный лес сменялся полями. Пшеницы, кукурузы, один раз я даже видел целое поле подсолнухов. Я тогда спросил:
- Это действительно подсолнухи? Или в них тоже какой-то скрытый смысл моей жизни?
- У тебя, Паш, мания величия. Люди просто посадили здесь подсолнухи вот и всё.
Я завороженный смотрел на желтое поле. На огромные желтые цветки с черной сердцевиной, на масле которых я готовил себе поесть.
Теперь там серой стеной идет дождь. Ровной стеной, без малейшего намека на прояснения. И в это дожде я с трудом вижу дорогу. Я могу лишь гадать, что там впереди. Я завидую Виктору, ведь он наверняка знает ответ, но никогда не скажет. Подо мной такой же серый асфальт бесконечной дороги. И мне некого винить. Я сам её выбрал.
                ***
Сначала я подумал, что показалось. Но чем дольше я вглядывался в плотную стену осадков, тем больше мне казалось, что где-то там впереди, по встречке, едет ещё одна машина. Я вижу, еле заметные отблески фар.
- Ты видишь, что там? Это ещё одна машина?
- Сложно сказать. Из-за этого треклятого дождя обзор сам видишь какой.
По стеклу машут дворники. Виктор не выключал их с того момента, как начался дождь. За это время я успел привыкнуть к их монотонному шуму.
Я замер в ожидании. Если там и есть ещё одна машина, то рано или поздно мы должны промчаться мимо друг друга. В конечном счете так и произошло. Вернее, почти так.
                ***
Машина на встречной полосе всё-таки была. В этом я не ошибся. Но путь её оборвался раньше.  Я отчетливо видел, как она виляет по дороге. Вправо. Влево. Наверное, водитель не справился с управлением.
Я вижу, как машина с визгом тормозит у обочины, а из кабины выходит девушка. В этот момент мы как раз проезжаем мимо, не сбавляя скорости.
- Что там произошло?
Виктор, как будто не слышит и продолжает сосредоточенно смотреть на дорогу.
- Ты видел? У них там что-то произошло! Им помочь надо!
- Не наше это дело, поверь. Они сами разберутся.
- Да что ты такое несешь? Там люди в беде!
- Нам лучше в это не вмешиваться.
Я не мог поверить своим ушам.
- Останови машину. Останови, слышишь? Я хочу помочь!
- Ты уверен?
- Да!
И он тормозит, резко давя на педаль. Я подаюсь чуть вперед, но спасает ремень. Он разворачивается, нарушая правила и едет в сторону второй машины.
Девушка уже успела насквозь промокнуть, но ей это, казалось, совсем не мешало и она продолжала упрямо идти в другую сторону.
Виктор останавливается рядом с обочиной, напротив второго автомобиля. Я второпях открываю дверь и бросаюсь под дождь. Слышу за спиной ругательство Виктора и его крики.
- Дурак, хоть зонт возьми!
Я оборачиваюсь. Вижу открытую водительскую дверь и протянутый зонт. Возвращаюсь.
- Спасибо! - кричу я, раскрывая черный купол зонта. И устремляясь вслед девушке.
                ***
Где-то там позади остается Виктор и ещё один водитель. Виктор садится обратно в машину, нервно барабанит пальцами по рулю, в такт ливню, за бортом.
- Ну приехали, твою мать!
Изводится в ругательствах ему мешает водитель соседней машины. Теперь он под зонтом, стоит на против машины Виктора и жестом показывает, чтобы тот опустил окошко. И Виктор опускает.
- Здорова, Вить! - это голос того, что под зонтом.
- Привет, Борь. Ну что добился своего?
- Ты, о чем, Вить?
- Ой, не прикидывайся дурачком, Купидон доморощенный! Опять решил людям судьбы ломать?
- Да не я это, Вить! Она сама истерику закатила, сама руль дергать стала! Я еле у обочины затормозил, честное слово!
Виктор тяжело вздохнул.
- Ну значит судьба.
- Давай покурим что ли?
Виктор достал пачку сигарет и вышел из машины, прямо под зонт к старому товарищу.
Они закурили, и всё смотрели, как вдали парень обнимает насквозь промокшую девушку.

- А он и вправду дозвонился, Вить?
- Угу.
Борис одобрительно покачал головой. И с завистью посмотрел на Виктора.
- Ты мне скажи, кто их обратно повезет?
- Может на “Цу-е-фа”?
- Ножницы первые.
                ***
Я бежал, слушая, как тяжелые капли бьют по куполу зонта и растекаясь падают вниз.
- Девушка!  Девушка, стойте!
Та немного вздрогнула, как от удара и обернулась. В тот момент я уже почти нагнал её.
- Девушка, с вами всё в порядке?
Она стояла рядом, насквозь промокшая и слегка заплаканная. На ней серое и тяжелое от воды пальто, на шее виден воротник желтого свитера. Она смотрит на меня и глазах её столько печали, что кажется этот ливень идет только из-за того, что он тоже видел эту печаль.
Я подхожу ближе, и приобняв, беру её под купол зонта.
- Как вас зовут?
- Ксения.
Она говорит, еле слышно, опустив голову.
- Я Павел. Всё хорошо, Ксюш?
- Не знаю.
- Почему вы ушли?
Она секунду размышляет.
- Там больше нет смысла… мне там не рады…
- Я вам рад. И здесь, и буду рад где угодно…
Она приобняла меня в ответ и положила голову мне на плечо. Я провел рукой по её мокрым русым волосам.
- Хотите, мы вернемся, и я угощу вас кофе?
Она секунду молчит.
- Лучше чаем.

И я наконец почувствовал тепло. И бесконечный покой. Рядом с ней, кажется, что нет вокруг никакого ливня, никаких дорог. Есть только эта девушка, её руки, волосы. А всё остальное неважно.
               
                Эпилог.

Когда мы наконец вернулись в город, она мирно спала у меня коленях.
Я наблюдал за окном, как мы проезжаем знакомые дома. На дороге дождь давно кончился, а здесь в черте города, он казалось и не начинался вовсе.
Виктор всё так же размеренно вел машину, изредка поглядывая на нас в зеркало заднего вида и улыбался.

- Конечная, ребята.
Заключил он, когда мы вернулись на станцию, с которой я и начал свой путь.
Виктор заглушил мотор и вышел из машины.
Она попрощалась и отошла немного в сторону, а поспешил поблагодарить своего проводника.
- Спасибо вам. За всё спасибо.
Я протянул и пожал ему руку. Он кивнул.
- И больше не приходи. Второй раз не повезу!
Он рассмеялся своим добродушным смехом. И я рассмеялся в ответ.

Я развернулся и улыбаясь смотрел в лицо, той что не идут слёзы. Сейчас она улыбалась, так мило, с ямочками на щеках. Я уверенно шел к ней, как вдруг Виктор окликнул меня, в последний раз.
- Паш!
Я обернулся.
- Проверь часы! Идут?
Я вскинул руку и глянул на часы. 19:15
- Идут! - радостно ответил я.
- Ну так и иди.

15.05.17 - 16.05.17
В тексте использованы фрагменты песен группы “Nautilus Pompilius”.