Если вы еще люди?

На смерть поэта
Этого поэта было принято «не любить» среди либеральной около-поэтической публики, которая в поэты производила любых персонажей – лишь бы те соответствовали корпоративной этике. Неуважением среди избранных знатоков поэт расплачивался за признание многих. Принято считать Евтушенко поэтом бравурным, не трагическим (что весьма ценится), но плакатным.

В те годы в советской эстетике процветал так называемый «суровый стиль» – романтика молодых энтузиастов, восстанавливающих страну из руин войны и сталинизма; бедствия (и фронтовые, и лагерные) новое поколение не то что игнорировало, но не обсуждало – не до того было: прошлое преодолевали созидательным трудом на стройках.

В те годы Войнович сочинял не похождения солдата Чонкина, а геройский шлягер «Заправлены в планшеты космические карты», Аксёнов писал повесть «Коллеги» про молодых врачей), а Галич – сценарий кинофильма «Верные друзья». Это время размашистых полотен «Строители Братска» и «Геологи» (Попков и Никонов соответственно) – нарочито грубых, напористых. Мол, нам трудно, но идём вперёд, такие уж мы ребята.

Немного развязная интонация (в картинах этому соответствует широкий небрежный мазок), слегка приблатнённый лексикон (не по паркету ходим, а в тайге), некоторая свобода в личных отношениях (это ещё не свободная любовь, но чувства вышли из-под контроля профсобрания).

Так в стране возник жанр, который определили как «гражданская лирика» – частная жизнь, поднятая до общественно значимого события. К этому жанру можно при желании приписать и Данте, и Агриппу д’Обинье, и Пушкина. «Каплей литься с массами» рекомендовал и Маяковский, но в 60-е годы, в эпоху «сурового стиля», так называемая гражданская лирика обрела определённые стилистические черты. Евтушенко, безусловно, начинал как поэт «сурового стиля» – подобно Владимову, Аксёнову, Высоцкому.

Я сибирской породы.

Ел я хлеб с черемшой

И мальчишкой паромы

Тянул, как большой, –

уже тогда появилась характерная сбитая рифма: породы/паромы – тоже соответствующая небрежной эстетике первопроходцев в тайге, героев «сурового стиля».

Он чуть ли не первым среди советских поэтов стал описывать свои любовные похождения – «рукою вспомнил, что забыл часы», это когда лирический герой утром уходит от женщины; деталь, не соответствующая рекомендуемому образу жизни. Но наступательной романтике прощалось всё – и молодёжный адюльтер на стройке социализма был уместен.

Евтушенко собирал огромнейшие аудитории, заражал молодёжь пафосом созидания, причём созидание преподносил в стихах как праздник свободы: тут и стройка, и любовь, и нежность, и мужская солидарность.