Парусники

Море колышется и бьется о сонную голову, распустившую пенные кудри. Голова покорно ударяется о раскисшие в соленой воде камни и запоминает закономерности дыхания спокойного, наполненного водой пространства -  оно дышит еле уловимо, еле заметно, и от его ударов не чувствуется боли. Море подкатывает, приподнимает голову - и нежно бросает на камни, убирая шлейф своих волн... и опять подкатывает-приподнимает-роняет... но как только волны начинают усиливаться, а голова - ощущать удары и бирюзовую, испуганную, непростительную боль - острые грани разбросанных по пляжу камней приобретают угловатость, былую, еще не отшлифованную морскими волнами грубость и черствость... от соприкосновения с твердой режущей рубящей беспощадной береговой линией, заостренной, как лезвие эшафота - можно в один миг лишиться головы. Она уплывет в открытое море, оставив человека беспомощным и неспособным выжить на суше...

Море бывает разным и снится разным. Но сегодня оно было голубым, как папины глаза, и сливалось с небом, уводя мое беспокойство далеко-далеко и размывая его, как линию горизонта. В этой утонувшей в собственном цвете голубизне качались парусники. Большие белые пятна парусов напоминали кучевые облака - что задевали море большими беременными животами. И только то, что каждое белое пятно двигалось по своему ровному упрямому рассчитанному курсу, а не под дуновение ветра покорными овечьими рядами набегало на берег - и отличало эти белые пятна от белизны и безумия облаков. Парусники наклоняли мачты, кормой глотали соленую воду - рассекали безвременную отрешенную морскую гладь, но чувствовали направление - и, бросая один берег, ожидали появления другого. Папины глаза улыбались - они рады были видеть меня.

Но потом папины глаза утонули в слезах - и я увидела уже другое море... Оно проглатывало ушедшие вдаль корабли и возвращало - прибывшие из неизвестных земель. И только ему было ведомы истории потрепанных в бурю кораблей и безысходность и потерянность с виду новых, но переживших штиль и забытье отрешенных парусников. Нет, лучше буря... В бурю - не чувствуешь собственную боль, не вслушиваешься в тишину и не растягиваешь ожидание медленной смерти. Папа умер от онкологии... ему выпало - пережить самый безысходный и безнадежный штиль, без всякой надежды на иллюзию, обещание долгой и счастливой жизни, на возможность хоть на минуту освободится от боли - и поверить в существование других берегов. Штиль забирал каждую секунду его жизни, - как последнюю, вырывал ее по клеточке, отдавая на корм рыбам.

Если бы можно было выбрать бурю - папа бы ее тоже выбрал... Мне снилась бурлящее взволнованное море - и папа держался молодцом. Корабль раскачивало и его шатающаяся обессиленная походка пришлась к месту. Это не болезнь бросалась телом в разные стороны - это буря подымала волны и они укачивали своего героя. Это не боль врезалась крыками в изношенные органы - это волны расчленяли пространство, как скальпель - и вымывали остатки безысходности. Вот пройдет буря - и все начнется по-другому... с чистой глубокой бездонной берюзы. Папа верил в окончание бури и улыбался. Он даже не почувствовал, как большая волна - смыла его с палубы и укрыла безмятежностью...